***
Они не идут в клуб – Рут слишком бьет по ушам музыка, Белла не любит кричать сквозь нее, ей нравится разговаривать с людьми, а танцевать можно и просто (почти цитата). В баре пахнет старой древесиной, сигаретами и усталостью. Очень подходяще в пятничный вечер. Рут плюхается возле стойки и просит знакомого бармена налить что-нибудь на его вкус. Парень улыбается, подмигивает, понимающе кивает на Беллу и смешивает что-то там в своем невероятном королевстве по другую сторону. Белле не нужно делать что-нибудь, чтобы ее заметили – достаточно сидеть и пускать грусть в глаза. Рут смотрит каждый раз так, как в первый. Мистер-Тот-Самый (на сегодня) появляется через пять минут. У него милые ямочки на щеках и красная рубашка. Он не напирает, садится через стул и улыбается. - Белла. - Адам. Белла – это Арабелла? Изабелла? - Белладонна, - шепчет себе под нос Рут, и Белла хмыкает насмешливо, чуть повернув голову в ее сторону. «Все может быть», шепчет она одними губами, а потом переключает свое полное внимание на Адама.***
Рут наблюдает это не первый раз: Белла просит от людей одно обещание – «Не забывай меня (утром)», и они загораются, как чертовы звезды, потому что чувствуют себя особенными. Рут пытается не чувствовать к ним жалость, она знает, что Белла забудет их первым делом, как выставит за дверь. Белла и Адам уходят через полчаса, Рут машет им на прощание и просит виски со льдом, а не коктейль.***
В три часа ночи в квартире темно, холодно и тихо. Дверь комнаты Бел закрыта; на кухонной стойке лежат обезболивающие; на холодильнике желтый стикер «выходной». Рут улыбается, отправляясь спать, надеясь, что проснется, когда чужой человек уже уйдет к себе.***
Рут следит за почти готовыми тостами и Беллой, пока та подхватывает ее вчерашнюю книжку, открывает где-то в начале и гордо декламирует: - «Мы не киты – вот один из главных тезисов моей половой жизни». Блин, ну надо же. Она смеется, прихлебывая чай. Рут пожимает плечами и думает, что, в общем-то, в этом что-то есть. На плече у Беллы синяк, а возле уха царапина. В мусорке валяется смятый стикер с номером Адама. Рут достает телефон из кармана и предлагает Джерому поужинать. Она готовит. - Нет, ну что ты читаешь-то... - говорит Бел, пытаясь откусить слишком горячий тост. Рут молчит, что там дальше по тексту есть гениальная фраза на тему того, какое чудесное жизнеспасительное свойство у фразы «мы не киты».* - Я собираюсь к Лесли, - сообщает Белла невнятно, допивая чай и бросая пустую чашку в мойку. Рут не говорит «передай ей привет», потому что отказывается считать эту появившуюся из ниоткуда десять лет спустя женщину матерью Беллы – даже если она является такой по крови. – Чем займешься? - Джером, - отвечает Рут. Белла целует ее на прощание в щеку, накидывая куртку. Солнце беспощадно светит из окна.***
У Беллы есть проблемы: и это не черные точки, приверженность инди-музыке и любовь к белому цвету. Белла боится, что человек ее забудет. До панических атак, истерик и обмороков. В 14 лет Белла пришла домой и узнала, что мать забрала Скорая – новый муж избил ее слишком сильно. Через три дня ей разрешили ее навестить – но Лесли Макков потеряла всю свою память к черту. До малейших крупиц. Пустой человек. (Вселенная работает замечательным образом – старшая Макков хотела начать с чистого листа слишком, наверное, сильно). Лесли выписалась из больницы через неделю, собрала вещи и уехала на другой конец страны к каким-то далеким родственникам, оставив Беллу Холли, своей сестре, которая оказалась лучшей мамой на свете в свои двадцать пять. (А еще с тех пор Белла просит ее не забывать – и только тогда она может переспать с человеком без страха распахнуть с утра глаза и встретить новый день. Процедура повторяется как минимум раза два в неделю, а иначе Белле кажется, что она никому не нужна совсем).***
Джером открывает вторую бутылку белого вина и раскладывает новые салфетки. Рут разглядывает стрелки на часах в его гостиной и хочет домой. - Очень вкусно. - Я рада. Она улыбается – Джером кладет руку на ее коленку и неторопливо поглаживает. Рут знает три вещи прямо сейчас: рыба не особо получилась, вино вкусное, ее стошнит с минуты на минуту, потому что она не хочет идти с ним в постель. (Откровенно говоря, Рут не хочет идти в постель ни с одним мужчиной). Джером целует в щеку и отводит прядь волос, заправляя ее за ухо. Рут сглатывает, отодвигая тарелку. - Пойдем, - говорит он, помогая подняться. Рут утыкается ему в шею и шепчет «люби меня». Он задыхается от ее слов – ей больше плевать, чем что-то еще.***
Рут морщится из-за яркого света в ванной. Она моргает и натыкается на свое отражение в зеркале на шкафчике. Синяки под глазами, обветренные губы, засос возле ключицы – хороший вид для девушки в воскресное утро. Она кривится, чистит зубы, споласкивает лицо. На нормального и довольно человека все еще мало тянет, но уже лучше чем то, что было. Джером спит – Рут собирает свои вещи, заваривает ему чай и оставляет его на тумбочке остывать. Бессмысленное дело, но как бы забота. Может быть, он расскажет об этом ее матери, когда они в следующий раз будут перезваниваться. Мама почему-то предпочитает больше с ним болтать, чем с ней, но что поделать. Рут тоже согласна, что у нее дико талантливый, чудесный и идеальный парень. Дверь за ней захлопывается почти бесшумно.***
Рут работает в службе «Доверие» (не то чтобы это их реальное название). В день она принимает звонков 30-50. Большая часть из них люди, которые пытаются держать себя в руках и не развалиться на составные кусочки, но сдаются на середине разговора и просто рыдают. Иногда звонят домохозяйки, чтобы посетовать на мужей, детей, домашних животных и соседей – в такие дни Рут приходит домой к Белле с новым рецептом пирога или классным советом по поводу чистки ковров от грязи. Это хорошие дни.***
- Привет, я Рут, - молчание. – Расскажешь мне? Рут часто кажется, что всё устройство их «линии доверия» работает неправильно. Ты не должен сидеть в маленькой каморке и созерцать блевотно-серого цвета стенку, когда на другом конце провода кто-то пытается спастись хоть как-то. Может быть, ты не можешь быть рядом, обнять и заварить чай, но некоторые жизни лучше слушать стоя за углом здания на улице, выкуривая подряд пачку сигарет. - Я... привет, да. Я Мэри? - Привет, Мэри, - повторяет Рут, хватая рукой листок и карандаш. Она мысленно молится, чтобы только не скрипнул гребанный стул. – Как ты, Мэр? - Я... блять, черт. Ох. - Как ты, Мэр? – спрашивает Рут еще раз немного серьезнее и одновременно мягче. Девчонке по голосу лет пятнадцать, не больше, и это задница. Рут пугают звонящие подростки – она не знает, что им сказать. Нет никаких слов, чтобы заставить человека отойти от края на самом деле, полюбить бьющих тебя родителей или принять себя. (Ей, Рут, почти двадцать пять, она все еще не приняла себя – она отказывается). - Я перезвоню, - быстро говорит Мэри и, видимо, сбрасывает звонок. Рут закрывает глаза и считает до 10. У них есть номера звонивших, можно сходить к технарям и попросить, но это против правил – пытаться связаться самим. Доверие, черт подери. Ей хочется, чтобы в ящике стола был виски, но там только вода. Она выходит на перерыв и звонит Белле. Та отвечает через минуту – и голос у нее сонный. На часах начало первого. - Хэй, все о’кей, Рут? Они никогда не говорили о Проблеме (ни о ее, Рут, ни о Беллиной) на самом деле, но Рут знает, что Белла знает. Та, конечно, никогда не комментирует ее уходы к Джерому (и к Крису, что был до, и к Бенедикту, и к Алану, и…) и лицемерные, но редкие разговоры с матерью. Она даже молчит, когда Рут слишком долго смотрит на ее губы или грудь, когда флиртует в баре с девушками, а потом убегает домой. Только изредка обнимает посильнее и покупает хороший кофе. Рут в такие дни сложно смотреть на Беллу и не плакать. - Да... Паршивый звонок. Бывает. - Ребенок? - Не знаю... Думаю, да. Наверное. Белла спокойно дышит, слышится скрип кровати и чужой женский голос. Рут не думает об этом, рассматривая серое небо и слушая, как привычно Белла начинает утро. Не то чтобы у нее есть какие-нибудь права на скапливаемую желчь на языке и боль в груди. Нет. - Ты не можешь всем помочь, - говорит Белла, щелкая зажигалкой. – Ты же знаешь. - Я знаю. От этого не становится легче. Они молчат еще пару минут – судя по звукам, Белла заваривает чай (кофе не пьет) и курит. Рут пытается найти что-нибудь в облаках. Облака остаются облаками, не принимая никаких форм (может быть, у нее просто плохая фантазия, и она не может увидеть). - Ты работаешь сегодня? – спрашивает Рут в конце концов. - Нет, Эндрю наконец-то вышел, ленивый мудак. - Так что, марафон «Гарри Поттера»? – Белла не отвечает сразу, и Рут закусывает губу, добавляя: - Если у тебя, конечно, нет других планов. Белла мягко смеется. - Я всегда найду для тебя время, солнце. Рут затыкает свое эгоистичное внутреннее как насчет подарить мне все свое время, на которое не имеет никакого права, и прощается. Она сделала выбор, все нормально. Просто иногда сложно об этом помнить.