***
— Где ты был? — яростно прошипела Аннабет, как только запыхавшийся от быстрого бега Перси незаметно приземлился рядом с ней. Парни из седьмой играли веселую песню, а остальные нестройно подпевали. Слева Лео и Джейсон играли в карты. Самый обычный вечер в компании лагерных ребят, ставших за эти несколько лет настоящей семьей. Глядя на уютную обстановку поляны, где обычно разжигали вечерний костер, на радостные лица, Перси вспомнил темную комнату Нико с толстым слоем пыли на вещах и гнилым яблоком на столе. Призраку было там очень тяжело одному. Перси обязан был сдержать свою клятву. — Схватил отработку у Мистера Ди, — выпалил Перси первое, что пришло в голову. — Сломал ручку у окна в туалете и весь день мыл там полы. Он не хотел рассказывать Аннабет о своей прогулке в конец коридора. В призрака она не верила. В лучшем случа засмеяла бы его, в худшем — напросилась бы вместе с ним в следующий раз. Он хотел узнать призрака поближе. Сам. Без помощи Воображалы. Этой ночью он не спал. Лежал, смотрел в потолок и чувствовал, как веки наливаются тяжестью. И вдруг ему казалось, что он слышит чей-то шелестящий шепот над своим ухом. Он резко распахивал глаза и осматривался в кромешной темноте. Конечно, никакого призрака в комнате не оказывалось, только оглушающе громко храпел Тайсон. Тяжело вздохнув, Перси предпринимал следующую попытку заснуть. И все повторялось. В какой-то момент ему это надоело и, повернувшись на бок, Перси бросил все бесполезные попытки. Смотря на Тайсона, который видел десятый сон, Перси думал о встрече с призраком. После недолгих посиделок у костра комната номер тринадцать на третьем этаже казалась чем-то нереальным. Будто он уснул и ему приснился сон про призрака Нико, который жил в той комнате семьдесят лет назад. Перси не мог заставить себя поверить, что еще несколько часов назад он светил фонариком в комнате, куда десятки лет уже не попадал свет, и видел там призрака. Не мог поверить, что слышал шелестящий шепот. Скорее всего, кто-то просто листал рядом газету, пока он спал. При мысли о призраке, страх стекал от горла до живота мелкими иголочками, сшивающими все внутренности в один комок. Нико был далеко, на целый этаж ниже, в другом конце коридора, однако живое воображение Перси рисовало его бледное, полупрозрачное лицо у шторы, закрывающей окно. Не вытерпев, Перси встал и включил свет. В комнате не было никого, кроме него и Тайсона. Кажется, им овладевала паранойя. — Он мне ничего не может сделать, — прошептал Перси самому себе, понимая, что завтра ему с трудом удастся набраться мужества и войти в старую комнату с номером тринадцать. Но он все равно должен будет это сделать. Если призрак ему не приснился, то Перси обязан сдержать свою клятву. Обязан.***
Светя фонариком, Перси приоткрыл дверь и проскользнул внутрь. Он знал, что за ним следят, но все равно рискнул спуститься к Нико рано утром. Когда он выходил из комнаты, он слышал, как скрипнула дверь одиннадцатой, которую им все время было лень смазать. Вот, наконец, она их подвела. Затаившись на лестнице, Перси вычислил, что шел за ним Лука, и попытался провести его в туалет. Кажется, там Кастеллан и застрял. В одной из кабинок, где недавно Фрэнк сломал замок. Перси выдохнул и осветил комнату. Ничего не изменилось. Все так же, как он оставил вчера вечером. Даже фотография на столе лежала там, куда он ее положил, чтобы Нико указал пальцем на свою сестру. Только самого призрака нигде не было. — Нико, — шепотом позвал Перси и прислонился спиной к двери, чтобы иметь полный обзор всей комнаты. Видел он не так много, но Нико нигде не появлялся. — Ты где? — повторил попытку Перси. — Я здесь, — Перси пришлось сильно напрячь слух, иначе бы ему показалось, что это просто шелестят бумаги. Луч фонаря сразу метнулся к столу, из-за которого показалась сначала голова, затем остальное тело Нико. — Тяжело всегда стоять. Даже когда ты приведение и не чувствуешь физической усталости, хочется присесть. Я могу сидеть лишь на полу, — объясняя, призрак обошел стол и встал перед Перси. — Как ты не проваливаешься на нижние этажи? — спросил Перси. Медленно он сделал небольшой шаг навстречу. Их разделяло всего, может быть, полтора метра. — Извини, — пожал плечами Нико. — Я сам не знаю этих законов. Мне кажется, все дело в том, что я привязан к этой комнате. Мне не удается пройти сквозь стены и провалиться вниз. Однако, как ты заметил, я могу пройти сквозь любой предмет, — он сделал паузу, задумавшись, а потом быстро добавил: — И сквозь тебя. — Не надо! — Перси в попытке защититься выставил вперед руки, хотя в случае с приведением это вряд ли могло его спасти, но Нико понимающе кивнул, и в его глазах проскочила веселая искорка. В случае приведения, искорка — это не то, что у живых. Это совсем по другому. Глаза Нико действительно стали почти материальными и отразили странный потусторонний свет. А губы его остались плотно сжатыми, как у старухи-гувернантки из Англии. — Хорошо, — кивнул он. По его лицу невозможно было понять, как он все же отнесся к страху Перси. Полное отсутствие эмоций сильно затрудняло общение. — Я не думал, что ты придешь так рано. Кажется, еще завтрак не начинался. Слишком тихо. — Еще не все встали, — пожал плечами Перси. Они с Нико двигались синхронно. Призрак, чувствуя опаску Перси, отступал к стене, а Перси подходил к столу. Бросив взгляд на фотографию, он убрал ее в ящик. А на стол положил телефон. Новый, купленный только в начале лета на заработанные собственным трудом деньги. Самсунг со свойственным ему большим экраном, чтобы иногда в свободное время смотреть с Аннабет фильмы, загорая во дворе. — Я обещал тебе рассказать, — Нико кивнул и с крайне заинтересованным видом приблизился. От Перси не укрылось, как он потирал ладони, потому что не мог прикоснуться к интересному предмету. Он даже не мог просто положить руки на стол. — Смотри. Этого не требовалось. Нико итак глядел во все глаза и ждал, пока Перси начнет. Он ввел пароль отточенным движением: секунда — и открылось меню телефона. Никому еще не удавалось отследить ловкие движения пальцев. — Один-два-ноль-семь, — медленно произнес Нико и задумчиво нахмурился, будто прогонял в памяти все знакомые ему последовательности цифр. — Я так понимаю, это пароль, — начал рассуждать он. И был совсем не похож на Аннабет, которая тараторила, размахивала руками, суетилась и доказывала что-то всем окружающим. Нико думал очень тихо. Он был тишиной. Приложив пальцы к губам, опускал взгляд, склонял голову, отчего челка падала ему на глаза, а Нико не трудился ее убирать. — Не могу подобрать, — сдался он. Точно перебирал цифры. — Что означает эта последовательность? — День рождения Воображалы, — улыбнулся Перси, в его памяти случайно всплыл момент, когда Аннабет разгадала его пароль. Явно польщенная, она вела себя удивительно мило и каждые пять минут целовала Перси. — Это твоя девушка, — утвердительно сказал Нико и кивнул себе. Между его бровями прочно залегла задумчивая складка, будто он не прекращал усиленный мыслительный процесс. — Продолжай, пожалуйста. Перси кивнул и стал рассказывать возможности смартфона. Все, что знал, объяснял, как мог. Нико умел слушать так, словно был одним большим ухом. Ни одного лишнего звука. Только любопытный взгляд и жадные вопросы. Он хотел знать все. И очень хотел подержать смартфон в руках. Под конец Перси не выдержал мучений призрака. Убрав руки от экрана, где были открыты фотографии лагерных друзей, Перси позволил Нико делать, что он захочет. Первым дело призрак провел пальцами над экраном, не доставая до него меньше миллиметра, а потом погрузил в него ладонь. И выглядел, как ребенок, который впервые увидел новую игрушку. Ужасно счастливым. При этом на его лице не было и тени улыбки. Пока Нико развлекался с телефоном, водя внутри него пальцем, Перси потянулся и чуть не задел кулаком прозрачную фигуру призрака. За время объяснений они немного сместились к краю стола, куда сначала подошел Нико. И стояли плечом к плечу. И, как ни странно, Перси это ничуть не пугало. Было даже интересно посмотреть на предметы сквозь человека. Издалека Нико казался плоским. Оказалось, что он вполне себе объемный. Иногда становился бледнее, иногда — более видимым. На прозрачных кистях зеленели вены, под ухом застыла артерия. Никаких признаков жизни. Но Перси не было страшно. Не было жутко. Ему вдруг стало спокойно в присутствии Нико.***
— Перси, мы в лес хотели пойти, — Джейсон плюхнулся рядом с ним на траву. — Ты с нами? Аннабет идет. Еще Лео и Хейзел с Фрэнком. Перси поднял голову от телефона, одним нажатием закрывая все вкладки в браузере. Посмотрел на Джейсона, будто не услышал, что тот говорил. И озабоченно покачал головой, изображая ужасную занятость. — Нет, Джей, прости, — он не любил врать друзьями, но сейчас у него появилась тайна, которую не хотелось им открывать. Его буквально тянуло в старую тринадцатую комнату. А в лесу с ребятами он был уже сотню раз, так никогда ничего не менялось. — Тут мама занялась моим поступлением в колледж, заставляет меня выбрать и заполнить заявление. А я все решить не могу. — Ну ладно, — Джейсон по-дружески хлопнул его по плечу, — удачи тебе. Аннабет что-нибудь передать? — Ну, ты ведь не сможешь ее от меня поцеловать, — усмехнувшись, посмотрел на него Перси. — Ну, если ты настаиваешь… — с ироничной улыбкой протянул Грейс. — Да пошел ты! — Перси замахнулся, чтобы ударить его, но не дотянулся снизу и упал в новенькую клумбу. Джейсон, уходя, посоветовал ему бежать, пока не увидели девчонки из четвертой. Так и стоило сделать. Перси припустил на чердак, где все ребята организовали склад. Там точно должны были быть лампочки на батарейках.***
— Я давно хотел спросить, — Нико ходил вокруг лампы, которую Перси поставил на столе. В ее свете его прозрачный силуэт почти терялся, — Как она работает? Это электричество? — Да, она на батарейках, — быстро ответил Перси, заглядывая внутрь второй лампы. Ее он собирался установить на тумбочке, но та не горела. Перси пытался вкрутить туда одну лампочку, вторую, третью. Заглянул внутрь, вкрутил четвертую и, тихо чертыхнувшись, поменял батарейки. Мощный лучше света сразу ударил ему в глаз. — Осторожно, — Нико плотно сцепил пальцы, стоя рядом. Перси успел несколько раз уже отметить этот жест. Только призрак тянулся к какому-то предмету руками, как ловил эти действия почти у начала и потирал ладони друг о друга. — Я осторожно, — Перси послал ему яркую улыбку, способную затмить свет лампы. Теперь в комнате стало не так темно. Яркие лучи быстро стали тусклыми и в комнате воцарил полумрак, который можно было бы назвать интимным, если бы они находились в какой-нибудь чистой спальне, а не полуразрушеной комнате с призраком. Нико такое освещение пошло на пользу. Его силуэт стал хорошо различим, и противоположная стена уже не так была видна. — Теперь ты расскажешь мне, что задумал? — спросил Нико. Он добивался ответа на вопрос с того самого момента, как Перси с довольным видом открыл дверь и внес в комнату две лампы и старый фонарик. Когда Нико вышел из книжного шкафа, Перси махнул ему рукой в знак приветствия, а на все вопросы отмахивался: «Потом». — Теперь можно, — полностью довольный собой, Перси огляделся и сел на пол. После того, как Нико упомянул, что может сидеть только на полу, что-то подсказывало Перси не садиться на стул и другие горизонтальные поверхности. На полу они с Нико могли сидеть вместе. И верно — призрак опустился рядом. Как живой, оперся руками о пол и скрестил ноги по-турецки. Они оказались посреди комнаты лицом к лицу, разделенные несколькими сантиметрами. Руки Перси утонули в пыли. Наверное, такими же становились и его ноги, когда он уходил отсюда. Это могло его выдать. Но сейчас его занимали не грязные кроссовки, а заинтересованный взгляд темных призрачных глаз. Его завораживал контраст темной одежды и волос с бледной кожей. Такой бледной, что лист бумаги казался желтым при сравнении. — Если ты позволишь мне, — начал Перси осторожно. В его планах все представлялось намного проще. Однако сейчас, в последний момент, вспомнилось про разрешение. Его следовало просить в подобных ситуациях, — я хочу изучить комнату, — он почесал затылок, подбирая слова. - Ну, покопаться в шкафах, почитать письма, тетради. — Конечно, — спокойно ответил Нико. — Я позволяю. Когда я был жив, мне было, что скрывать. Теперь я мертв. Перси задержал дыхание на последних словах. Его поразило доверие призрака. Можно считать, он доверился первому встречному человеку. Позволил ему залезть в его жизнь, не имея даже возможности насильно остановить его, если что-то вдруг случится. Впрочем, может быть, после смерти жизнь Нико перестала быть для него такой ценной. Перси не решился спросить. Перед Перси на хрустящих от старости страницах открывалась чужая жизнь. Убористым, уверенным почерком буквы ложились на строчки, и Перси читал их так увлеченно, что почти тонул в историях. Фантазия автора дневника переносила его на семьдесят лет назад, умелыми руками создавая для него машину времени, утягивающую в прошлое. Он видел беседки на берегу озера. Видел девочек в длинных платьях, косо поглядывающих на мрачного парня. Рядом бегала большая дворняга и облизывала его руку. Потом Перси возвращался в комнату, но она оказывалась совсем другой. Обои были на месте, на аккуратно застеленной кровати лежала книга. А за столом сидел тот самый парень, на которого косо смотрели все жители лагеря. Нико писал в дневнике, крутил кольцо на пальце. Думал над какой-то задачей, приложив пальцы к губам. Или листал альбомы, и лицо его становилось грустным. Он хмурился и поджимал губы. В какой-то момент тот Нико, живой, встал и подошел к стене с простым карандашом в руках. Бережно отодрал край обоев и сделал надпись. — Кажется это, — прошептал себе под нос Перси, возвращаясь в комнату, где на полу сидел призрачный Нико и с любопытством наблюдал за ним. В памяти Перси почему-то смутно сохранился момент, когда он посмотрел сквозь Нико и увидел на стене, под ободранными обоями, надпись. Найти ее было трудно. Карандаш почти сливался с фоном. Но луч фонарика выхватил из темноты три слова. Dum spiro, spero. — Что это значит? — к стыду своему, Перси совершенно забывал латынь, пока шло лето. Потом, возвращаясь в школу, он снова все быстро вспоминал. Но не сейчас. Сейчас эти три слова были для него китайскими иероглифами, древними египетскими письменами или описаниями ацтекских обрядов. Нико встал и подошел к нему. Его пальцы с удивительно чистыми для жителя лагеря ногтями провели линию под фразой. И на секунду исчезли, попав в луч фонаря. — Пока дышу, надеюсь, — тихо и трепетно произнес он. — Латинский афоризм. — Почему именно этот? — он хотел посмотреть призраку в глаза, но Нико повернулся в сторону. Его плечи печально опустились. Наверное, он не слишком рад был об этом разговаривать. И Перси уже смирился с тем, что не получит ответа, когда Нико повернулся обратно. — Я всю жизнь надеялся на лучшее, — его шепот был едва различим. Казалось, даже фонарь громко светит. Перси сдвинул выключатель, и лицо Нико стало яснее в темноте. Если бы взгляд можно было измерить килограммами, то Перси понадобились бы грузовые весы. — Думал, что все будет хорошо. Мне казалось, когда-нибудь сквозь эти шторы, — кроваво-красное полотно всколыхнулось от взмаха призрачной руки, — пробьется луч света. Я свято верил в это. Я ждал. И ничего не произошло, — он бросил грустный взгляд на окно. — Все заколотили. И свет больше никогда сюда не попадет. Я мертв, мне больше не на что надеяться, мой последний вздох был семьдесят лет назад. Слова застряли у Перси в горле. Отчаяние, застывшее в трех словах на стене, смотрело на него глазами Нико. Оно было похоже на небо. Но не на то голубое полотно, которое своими крыльями разрезали птицы под солнечными лучами. Это была страшная стихия, упавшая на плечи Атланта. Мрачная и тяжелая, как весь мир. И Атлантом был Перси.***
Утром по лагерю прошелся шепот. В трапезном павильоне кто-то удивленно показал пальцем на третий этаж. И ребята заговорили громче. Пока не было старших, все старались на разные лады обсудить обновление во внешнем виде здания. Предположения сыпались со всех столиков. Громче всех кричали за одиннадцатым. Их многочисленная компания никогда не могла прийти к единому соглашению. Частично потому, что и их староста никого не желал слушать. — А ты что думаешь? — спросил Джейсон, перебравшись со своей тарелкой за третий столик. — Призрак шалит, — усмехнувшись, пожал плечами Перси. И спокойно продолжил есть. — Может гвозди расшатались, — с другой стороны, между ним и Тайсоном устроилась Аннабет с сочным яблоком в руках. — Весной такие ураганы здесь были. Вот и последствия. — Наверное, — в один голос согласились Перси и Джейсон. Бросив короткий взгляд на третий этаж, Перси тайком улыбнулся. Стоял удивительно солнечный день на радость седьмой. И тринадцатой. Но не той, что расположилась на пятом и давала приют Хейзел, которая сейчас в гордом одиночестве завтракала за своим столом. Сквозь небольшую щель между досок пробивались лучи света и, наверное, освещали комнату Нико. Перси еще не ходил проверять. Уснуть ему удалось только за два часа до подъема. Всю ночь он искал способ пробраться на карниз. Потом долго разбирался с отнюдь не расшатавшимися гвоздями. И все же ему удалось осуществить задуманное. После завтрака, придумав себе предлог, он сбежал от друзей. И в несколько шагов оказался перед дверью в комнату Нико. Без фонарика, без телефона, без ничего, только стопка фотографий лежала в его кармане. Ее он взял с собой вечером, когда уходил. Нико сказал, что они ему не нужны. Просто фотографии бывших жителей лагеря. В появления дневного света комната преобразилась. Таинственность никуда не исчезла, но стала другой. Не жуткой, зловещей безысходностью средневекового замка теперь пахло в комнате, а приятной утренней неизвестностью. Той самой, когда просыпаешься, чувствуя лучи солнца, пробивающиеся сквозь шторы, но не спешишь открыть глаза, гадая, что преподнесет тебе грядущий день. Миллиарды мелких пылинок кружились в воздухе над столом. Бумаги, исписанные ровными буквами, навевали не тяжелые мысли об ушедшем человеке, а рисовали его за столом, счастливого и почти живого. Отдельного уюта придавали рваная подушка на кровати, пожелтевшие конверты и деревянная статуэтка на комоде — Перси только сейчас заметил ее. Изящный олень на бегу. И длинная подпись на подставке. Нико незаметно стоял у надписи и будто хотел слиться со стеной. Понять выражение его лица было совершенно невозможно, потому что он стоял спиной к двери и все водил, водил, водил пальцами по стене. Казалось, он хотел почувствовать ее прохладу и шероховатость, впитать смысл написанных на ней слов. Манжеты его рубашки были расстегнуты, и воротник стал свободнее. — Привет, — Перси подошел сзади и остановился в двух шагах, выжидающе улыбаясь. Ему не терпелось увидеть реакцию призрака. Нико вздрогнул от неожиданности и развернулся. Он изменился. Стал более уютным. Домашним? Перси никак не мог подобрать слова, но с лица призрака сошла тень печали, и он будто осветился изнутри, хотя из-за освещения терял свои очертания. Убрав челку с глаз, Нико вздохнул, и губы его дрогнули. Перси подумал, что тот сейчас улыбнется, однако ничего такого не произошло. Нико просто посмотрел на Перси. И от одного взгляда его будто прошибло сильнейшим разрядом тока. Электричество прошло по всему его телу и заставило сердце пропустить удар. Взгляд призрака светился благодарностью. Так абсолютно счастливо и с искренней любовью смотрят голодные, бездомные котята, которых ты только что покормил, так смотрят щенки в приюте, прося их взять. Так смотрят дети-сироты, ожидающие, что их возьмут в семью. Так умеют смотреть только животные и дети. Искренность присуща только им. И в душе Нико жил ребенок, который и управлял им время от времени. — Спасибо, — на выдохе произнес Нико. И каждая буква по отдельности звучала четко, но вместе они слились в тихий шелест, будто ветер пробежался по ковру опавших осенью листьев. — Спасибо, — повторил Нико четче. В следующий момент Перси почувствовал, как его руки коснулось кто-то холодное, проникло под кожу и заполнило всю ладонь изнутри. Он опустил глаза вниз и увидел, как Нико, смущенно отведя взгляд коснулся его руки, сливаясь с ним. Его губы тронула легкая улыбка, и он сжал пальцы, будто взял Нико за руку. И даже не зная, что тот вдруг неожиданно для себя, впервые за семьдесят лет, ощутил физическое тепло, Перси был счастлив.***
Он мог встретить все упреки друзей, если бы хоть ненадолго выходил бы из тринадцатой комнаты. Но Перси все свое время проводил там. Раньше всех приходил на завтрак и успевал поесть до того, как появлялись Аннабет и Джейсон. А вечером благодарил Тайсона за то, что тот утащил ему пару сэндвичей с ужина. И даже сосед по комнате не знал, где пропадает Перси. Аннабет, наверное, ужасно обижалась на Перси. И Джейсон, скорее всего, мечтал ему врезать за такое поведение. И все равно Перси не мог перестать ходить в комнату, что в конце коридора на третьем этаже. Он приносил Нико свой планшет, и им удалось посмотреть пару фильмов, отчего призрак был просто в восторге. Иногда он читал ему книги, потому что Нико не мог сам переворачивать страницы. А однажды Перси решил, что обязан сфотографировать призрака, аргументируя это тем, что существует куча фотографий, на которых видно духов. Он сделал несколько снимков на телефон, на фотоаппарат, но ничего не вышло. Пустота на том месте, где стоял призрак. Только одна фотография на пленочном фотоаппарате порадовала. На пленке отразился только силуэт — контур, с точностью повторяющий позу Нико. Перси сам, как умел, проявил эту фотографию и заявил, что оставит ее себе на память. Реакция Нико его удивила — он покраснел и отвернулся. И долго не мог составить связное предложение. Только слушал, как Перси рассказывал про современную музыку. Сам призрак был не разговорчив. Все просьбы Перси встречали один и тот же ответ — мне тяжело об этом вспоминать. И Нико уходил к своей любимой надписи на стене, пока Перси читал его дневник и листал альбомы. Однако иногда на него что-то находило, и он, подходя к Перси сзади, останавливал его на какой-нибудь странице и рассказывал короткую историю. Бывало, он касался руки Перси и, не отпуская, долго молчал, будто Перси мог прочитать его мысли. Не понятно было, то ли призраку нравится прикасаться к Перси, то ли он погружался в воспоминания, а за него держался за спасательный круг, чтобы не утонуть в них насовсем. Прикасаться Нико научился очень быстро. Выглядело это интересно, потому что между их руками оставался миллиметр или немного меньше, но они чувствовали друг друга так, будто крепко держались за руки. Нико признался Перси, что ему нравится чувствовать тепло, исходящее от него. А вот Перси не очень рад был ощущать какой-то потусторонний, могильный холод Нико. Казалось, призрак своими прикосновениями может затянуть его на от свет. Но потом Перси привык — ему нравилось, как Нико улыбался, когда их руки почти сливались. — Ты расскажешь мне кое-что, ели я спрошу? — Перси сидел на полу под столом и перебирал фотографии Нико и его сестры. Сидеть на полу вошло у него в привычку. Рядом стоял стул, на который он водрузил стопку любимых книг Нико. Мыслей сесть туда у него даже не возникало. — Это зависит от того, что ты хочешь узнать, — пожал плечами Нико, прйдя одним сквозь плотную штору. Он сидел под окном, где можно было прислониться спиной к стене и не пройти сквозь нее. — Как ты умер? — на выдохе спросил Перси. Он не надеялся на успех. Знал, что стоило попытаться, но не верил, что Нико просто так возьмет и расскажет. За все время их знакомства призрак лишь один раз произнес фразу «когда я умер» и лицо у него при этом было такое… Перси даже не знал точно, какие эмоции оно выражало. Может быть, боль или страх. Нико уставился на него широко раскрытыми глазами, не веря. Потом резко опустил голову и приложил пальцы к губам. Задумался. Перси в это время успел сто раз пожалеть о том, что спросил. Хотел даже уже попросить прощения и предложить забыть, как Нико, не поднимая головы тихо прошелестел: — Я расскажу. Ты будешь первым, кто это узнает. — А как же те, кто тебя похоронил? — удивленно нахмурился Перси. — Они не знали. Они только нашли меня… — он осекся и поправился. — Мое тело. И нашли место неподалеку на кладбище. Никому не было дела, почему вдруг умер лагерный мальчишка. — А я думал, это мы сейчас живем в веке безразличия, — однажды Аннабет сказала эту фразу, и Перси надолго ее запомнил, потому что это было очень точное описание времени, в котором они жили. Никто никому не интересен. — Это было в сорок восьмом году, — проигнорировав слова Перси, начал призрак. Он придвинулся ближе, чтобы его было слышно. Его голос всегда становился тихим шелестом, когда он вспоминал прошлое. — Прошло шесть лет с тех пор как я попал в лагерь. У меня не сложилось ни с кем хороших отношений. Никто не хотел со мной общаться, а со временем я стал предметом насмешек. Я носил с собой фото мамы и Бьянки. Говорил, что они всегда со мной, пусть и мертвы. За это меня прозвали Королем призраков, — он замолчал, собираясь с мыслями. Это было его недостатком. Он не умел рассказывать истории, поэтому обычно ограничивался парой предложений. Но, видно, к его смерти требовалась предыстория. — Однажды… кажется, в июне, один парень из пятой весь день ходил за мной по пятам и говорил, что я никогда не смогу дать ему отпор и буду вечно получать от него. Он и до этого часто ко мне приставал. Поэтому в тот день я не выдержал, и вечером мы встретились недалеко от лагеря, в лесу. И дрались, — немного замявшись, Нико стал расстегивать рубашку. Закончив, он открыл правый бок, и Перси стало плохо. Там был даже не шрам. Там была кровавая рана. Только кровь давно не текла — ее пятна навечно засохли вокруг ровных краев. — У него был нож, — Нико смущенно запахнулся и не к месту покраснел. — Мне нечего было ему противопоставить. К тому же уже почти стемнело, я просто не увидел, как он налетел со спины. Развернул меня к себе и ударил ножом. Я даже не видел, как он уходил, — Нико застегнул последнюю пуговицу на воротнике под горлом и нервно сцепил руки в замок. — Не знаю, быстро ли я умер. Наверное, быстро. Мало помню этот момент. Шумело в ушах, перед глазами поплыло, а потом все оборвалось. Резко. Перси прижимал к губам сцепленные в замок пальцы. И ничего не мог сказать. В его голове не было ни одной мысли. Только одна картинка: Нико на траве в лесу, истекающий кровью. Он ведь даже не мог позать на помощь.***
— Не ходи туда, Перси. Не надо этого делать. — Нет, Перси. Тебе там смотреть нечего. — Это обычное кладбище. Там даже моего имени не написано. Просто крест стоит. — Не смей, Перси. Даже не думай туда ходить. — Хорошо, я верю тебе. А теперь поклянись мне. Шагая по кромке леса, Перси прокручивал слова Нико в голове и все больше убеждался, что ему просто необходимо побывать на том кладбище. И увидеть там могилу с крестом без имени и дат. Это было ужасно по отношению к Нико, потому что на все, что тот ему сказал Перси ответил согласием. Он туда не пойдет. И смотреть там ничего не будет. И крест его нисколько не интересует. И мыслей не возникало вдруг идти на кладбище: что же ему там делать? И да, он даже поклялся. А потом вышел от Нико с таким видом, будто ужасно хочет есть. Для вида забежал в трапезную, чуть не столкнулся с Клариссой, взял себе два яблока и пошел в сторону леса. Он примерно знал, что где-то недалеко от лагеря действительно есть старое, заброшенное много лет назад кладбище. Там, кажется, никого не было с начала прошлого века. О точном его расположении нигде не было сказано. Все, что нашел Перси в старых записях бывших обитателей лагеря это краткое описание пути. До того не понятное, что его обязательно стоило попробовать. В дневнике, который девочка из тридцатых годов спрятала в библиотеке, было записано так: «Если идти по кромке леса, не заходя в него, то обязательно придешь на кладбище. Я пришла через два часа. Мальчики шли быстрее и были там уже через час». Он не смог погасить в себе исследовательскую искру и перед тем, как отправиться в лес, решил копнуть немного глубже. В дневнике девочка немного напугано описала место и оборвала рассказ, не закончив, будто ей кто-то помешал. На дальних полках Перси нашел несколько записей о умерших в лагере детях. Три девочки в начале двадцатых, мальчик и девочка в тридцатых. А в сороковых десять человек. Девять из них были похоронены дома. А десятый числился сиротой, как записано «при живом отце». «Нико ди Анджело. 28 января 1932 — июль 1948. 16 лет». Осторожно вырвав страницу из пожелтевшей от старости тетради, Перси положил ее себе в карман. Его поразило, что никто даже не отметил точный день смерти. Как можно было не заметить, в какой день из лагеря пропал ребенок? Впрочем, Нико же говорил, что никому не было до него дела. У него оказалась красивая фамилия. Ди Анджело, которого прозвали Королем призраков. Очень символично. После смерти у него было два выхода — имена это уже ему предсказали. Печально, что судьба сделала выбор за него. Ангелом было бы лучше. После тяжелой жизни он этого заслуживал. Заслуживал быть ангелом, а не призраком, прикованным к маленькой комнатке, где прятался часть своей жизни от насмешек и боли, которую приносила страшная потеря. Судьба обрекла его на вечное одиночество в компании всех своих самых болезненных воспоминаний и зловеще посмеивалась над ним, лишив всего, что могло подарить хоть немного радости. Даже солнца. Красный диск солнца висел почти у горизонта сейчас, и из окна Нико его было видно отлично. Перси надеялся, что призрак стоял сейчас у окна и смотрел в щель между досок. По полу его комнаты ползла длинная красноватая полоса закатного света, в которой силуэт Нико терялся, распадаясь на мелкие частички. Представляя Нико, Перси шел по кромке леса. На него падала тень деревьев, а впереди уже виднелась витиеватая ограда черного цвета. Такие делали только на кладбище. Больше нигде не было такого аккуратного, траурного узора из металла. За оградой Перси смог насчитать десять надгробий. А когда подошел ближе, увидел совсем рядом с забором кучу земли и невысокий крест из двух металлических палок, похожих на арматуру. Ни капли уважения, просто дань покойному. Если можно было вообще назвать так Нико, призрак которого сейчас сидел, навечно запертый в комнате. Куча земли поросла травой и какими-то цветами, но все давно высохло, потому что дожди шли здесь крайне редко. Здесь все выглядело заброшенным и никому не нужным. Пройдя несколько шагов вперед, Перси увидел на надгробиях имена детей, которые он прочитал в той тетради, откуда вырвал листок с именем Нико. Кому-то было десять, кому-то семнадцать. Дети самых разных возрастов. Пятнадцать человек и Нико — больше никого и не лежало здесь, в глуши. Перси искренне сочувствовал всем, кто здесь лежал и спал вечным сном, но пришел он сюда ради одного. Поэтому и несколько сорванных неподалеку цветов, названия которых он не мог назвать, легли на кучу земли. А на дощечке, валявшейся под деревьями в куче мусора, ножом он выцарапал имя и две даты. Как мог — криво и едва различимо. Хоть что-то. Уходя, Перси чувствовал себя идиотом. Не стоило ему сюда ходить. Он знал, что все сделал правильно, но что-то внутри подсказывало — Нико не будет от этого в восторге. И только у дома ему в голову вдруг ударила ошеломляющая мысль — откуда же Нико знал что-то о месте, где лежит его тело? Он ведь сказал Перси про крест и про то, что там не написано имя. Еще раз почувствовав себя ужасным идиотом, Перси поднялся к себе в комнату. И весь вечер до отбоя как мог игнорировал Тайсона, погрузившись в свой мысли. Ему было страшно снова идти к Нико.***
Перси медленно приоткрыл дверь, борясь с желанием уйти поскорее. В его душе устроили сражение две стороны. Одна умоляла войти в комнату, потому что Перси ужасно скучал без Нико. Вторая говорила, что ничего из этого не выйдет, надо развернуться, уйти и забыть — он все равно все испортил невозвратно. Перси послал у чертям и одну, и вторую и вошел. — Нико, — позвал он. Призрака нигде не было видно. - Ну, где ты, Нико? Эй, ты на меня обижаешься? — Нет, — призрак появился из-за шторы, как в первую их встречу. Лицо его было мрачнее тучи, поэтому когда в луче утреннего солнца оно немного поблекло, Перси облегченно выдохнул. Нико пугал. Не так, как в первый раз — просто фактом своего существования, а своей мрачной злостью. — Я думал, ты держишь свои обещания. Ты поклялся, Перси. — Прости, пожалуйста, Нико, — они стояли друг напротив друга. Ноги Нико утонули в стуле и книгах, руки он сложил на груди, не сводя тяжелого взгляда с Перси. Глаза в глаза. Перси хотел бы спрятаться от этого взгляда, но не мог ничего с собой поделать — он словно оцепенел. И все смотрел, смотрел, смотрел на Нико, чувствуя, что как будто становится меньше от стыда. — Прости меня, — повторил он уверенно, когда голос вернулся под контроль. — Тебе не нужно просить прощения, — ответил Нико. — На самом деле ты правильно поступил. Спасибо за цветы, — Перси открыл рот в немом удивлении, пытаясь спросить, как он узнал. — Я чувствую, когда с моим телом что-то происходит. Вижу это. И видел, как ты оставил цветы. Они красивые, спасибо, — на его щеках проступил легкий румянец, и выглядел призрак, как девушка, благодарящая за подарок. Ужасно смущенно, но счастливо. — Но ты мог бы оставить подарки и другим. Их тоже никто здесь не посещал. Забудь, — тут же пожалел о своих словах Нико, потому что в глазах Перси появилась готовность хоть сейчас вернуться на кладбище и нарвать цветов всем мертвым детям. — Не надо. Правда, забудь. Им точно все равно. Они мертвы полностью. — А ты? — А я здесь, — пожал плечами Нико и обошел стол, чтобы встать рядом с Перси и коснуться его руки. — Ты точно прощаешь меня? — Перси никак не мог успокоиться. Повышенная ответственность за близких часто не давала ему жить спокойно. И вряд ли он отстал бы от Нико, пока не убедился бы, что все в полнейшем порядке. В абсолютном. И нет никаких недоговоренностей, ничего не скрыто и Нико действительно счастлив так, как выглядел. — Ты сомневаешься? — Да, — Перси наклонился и посмотрел в глаза Нико, которые светились непонятным светом. Было ли это счастьем, Перси не мог бы сказать точно, но очень на это надеялся. — У тебя нет причин для сомнений. Ты прощен, — в доказательство своих слов Нико решительно потянулся к его руке и не прикоснулся, как обычно, а погрузил свою ладонь в его, отчего Перси показалось, что его кисть онемела от холода. Но Нико умел показывать свое доверие только так, поэтому жаловаться было не на что. Все было хорошо.***
Дни в лагере и так бежали стремительно. После знакомства с Нико для Перси дни пролетели так, будто их и не было. Ему казалось, что еще недавно он со страхом смотрел в глаза призраку, а сейчас уже заканчивалась лагерная смена, а вместе с ней и лето. Они с Нико виделись каждый день, а Перси все не решался рассказать призраку, что скоро уедет. Отъезд был назначен на семнадцатое августа, и, только приехав домой, Перси бы отпраздновал день рождения. Аннабет и Джейсон уже суетились и доставали его вопросами «Что тебе подарить?». Не зная, что им ответить, он предпочитал взять в своей комнате планшет и уйти к Нико, чтобы показать еще еще один интереснейший фильм. Призрак сильно увлекся современным кинематографом. Последний раз они смотрели фильм, где действие происходило в тридцатых годах. Несмотря на то, что в жанрах фильма стояла драма, Нико от души посмеялся. Как он сказал, в фильме нет ни капли правды. Современные фильмы ужасов тоже не вызывали у него интереса. Зато различного рода фэнтези Нико признал, поэтому сегодня Перси принес ему третью часть «Гарри Поттера». Прошлые две они посмотрели три дня назад. — Скучал? — Перси посветил себе с помощью телефона и заметил Нико на полу. Перед ним лежала книга, раскрытая на триста пятнадцатой странице. — И давно ты читаешь ее? — Достаточно, — устало улыбнулся Нико. Едва заметно, но в его понимании это было улыбкой. Большое достижение Перси — призрак радовался его приходу. — Выучил почти наизусть. Хочешь расскажу? — и не дожидаясь ответа, призрак начал. — В нескольких кварталах отсюда шло другое… — Не надо, — Перси усмехнулся и сел рядом, положив планшет куда-то в темноту и пыль. — Тебе перевернуть или займемся чем-нибудь более интересным? — продолжая хитро улыбаться, Перси изучал взгляд Нико. Конечно, он уже знал, чего хотел призрак, но не мог не поддеть его. Нико воспринимал такие шутки спокойно и иногда шутил над Перси в ответ. — Что ты принес сегодня? — спросил призрак, моментально забыв про книгу. Все его внимание приковывал белый планшет, взметнувший пыль в воздух. — Узнаешь. Нико всегда с интересом наблюдал, как Перси обращается со всеми своими гаджетами. Ему нравилось следить за легкими движениями пальцев по экрану. Появление все новых и новых изображений приводило его в затаенный восторг. Радость Нико была особенной — он будто боялся показывать свои эмоции в полной мере. Иногда было видно, что его сейчас разорвет на части от восхищения или удивления, но он заставлял себя молчать. Его выдавали только выразительные глаза. Пока призрак увлеченно смотрел фильм, Перси мало интересовался происходящим на экране. Равно так же, как Нико любил наблюдать за его действиями, Перси любил отслеживать смену его эмоций. Нико словно переживал все события фильма вместе с героями. Грустил, радовался, злился, но все это одними глазами. На лице, как маска, застало меланхолично-задумчивое выражение. Фильмы они смотрели всегда на полу. Место Перси было четко видно после самого первого раза. Среди множества следов ног в пыли появилось огромное чистое пятно, а вся грязь осталась на лагерной футболке Перси. Зачастую парни так увлекались, что не замечали, как пролетал день. И полоса света из окна проползала по их растянувшихся на досках телам от плеч до ног. Под вечер полоса окрашивалась в розоватый цвет или огненно-рыжий. Только тогда Нико и Перси отрывались от экрана. И так было всегда. Именно свет солнца в комнате заставлял их отвлечься. Самое интересное, что солнечные дни стояли в лагере с тех пор, как Перси позволил солнцу бывать в гостях у Нико. — Ну как? — Перси сел, а Нико перевернулся на спину и потянулся. Глаза его выражали высшую степень счастья. — Замечательно, — тихо ответил призрак, прикрыв глаза. — Это очень интересно. Жаль, что в мое время не умели снимать таких интересных фильмов. — Зато в вашем времени было много другого интересного, — сразу откликнулся Перси и смутился соей поспешности. Это было действительно слишком быстро. Перси даже подумать не успел, что сказал. — Чего, например? — Нико заинтересованно приподнялся на локте. Он с удовольствием менял положение, искренне радуясь, что может не стоять. И грязный пол его не пугал. Бояться замараться было глупо. — Люди, например, — заметив приподнятую бровь призрака, Перси добавил: - Ты. Бледные щеки Нико покрыл румянец. Для Перси это проявление смущения до сих пор оставалось парадоксом призрака. Кое-что из школьного курса биологии он знал, и мог с достаточной уверенностью сказать, что румянец обеспечивает кровь. Которой у призрака просто по определению быть не могло. И все равно парень время от времени смущенно заливался краской. — Ты завтра придешь? — он спрашивал это каждый вечер, когда приходило время расставаться на ночь. И каждый вечер Перси все откладывал и откладывал тяжелый разговор. А сегодня наступило то время, когда откладывать больше было некуда. Завтра утром за ними приезжает автобус. И после завтрака Перси будет уже на пути в Нью-Йорк. — Нико, — с тяжелым вздохом он сел, предплечьями опираясь на колени. Старательно отводил взгляд, но буквально кожей чувствовал взгляд призрака. — Нам нужно поговорить. Понимаешь, завтра… Завтра… ты только не расстраивайся, хорошо? — Перси протянул руки, чтобы ободряюще взять его за плечи, но вовремя себя остановил и просто заглянул в глаза. Нико слушал внимательно. Кивнул и снова направил внимательный взгляд на Перси. — Нико, завтра утром конец смены, я уезжаю домой, — сказав, Перси облегченно выдохнул. Он думал, это будет сложнее. — Что? — тупо переспросил Нико. Судя по выражению его лица, он не поверил ни единому слову. — Уезжаешь? — Да, — осторожно, извиняясь, кивнул Перси. Сердце в груди бешено стучало от страха. Он чувствовал, что все испортил. — Сразу после завтрака. Если хочешь, я приду к тебе до завтрака. Хочешь? — Не хочу, — мрачно ответил Нико и, растеряв все хорошее настроение, встал с пола. Посмотрел на Перси и пошел к окну. — Ничего не хочу. Ты тоже меня бросил. Уходи. Перси не нашелся, что ответить. Глядя на ссутуленные плечи Нико, на тень, что челка отбрасывала ему на глаза, на кольцо, которое тот крутил от переизбытка эмоций. Он был не в состоянии с ними справиться. Как и Перси не мог справиться со своим чувством вины. Ему не давало покоя, что кто-то будет страдать из-за него. — Я просто не могу понять, зачем все это? — Нико хотел ударить ладонью по подоконнику, но она только прошло насквозь. И это только разозлило его еще больше. — Зачем ты это делал? Зачем вообще пришел и рассказывал мне тут все эти современные штучки? Для тебя это просто развлечение. Такой любопытные, добрый, доверчивый призрак. Поиграюсь с ним и уеду домой. И буду жить там весь такой счастливый! Так, да?! Так, я знаю! Тебе вообще плевать! На меня тебе плевать! Я ведь просто призрак. А у меня, Перси, есть чувства. Я ничего не ощущаю физически, но душа моя перед тобой. Раскрыта, как книга! Ты разорвал ее на куски. Ты представить не можешь, как мне больно! Его голос звучал неубедительно, шелестящий шепот был едва различим, но лицо было яснее любых слов. Столько ненависти в глазах и самое ужасное для Перси — горькая улыбка. Так улыбаются мученики, знающие, что скоро либо умрут от пыток либо отправятся на эшафот. Нико выглядел так, будто готовится положить голову на гильотину. — Ты не прав! — ответил Перси. — Напридумал себе, и поверил. А мне правда нравилось, как тебе было интересно слушать. Мне нравилось тебе рассказывать. Я про друзей забыл и только к тебе ходил. Потому что мне с тобой хорошо, — Нико молчал и с ненавистью смотрел исподлобья. — Не веришь… Ну, тогда я останусь здесь ночевать. Может, хотя бы это что-то тебе докажет. — Не надо, — повторился Нико. — Не трави мне душу. Уходи сейчас. — Я клянусь, Нико, я вернусь… — Не надо пустых клятв, — Нико вздохнул. — Подойди сюда, — он терпеливо дождался, пока Перси на нетвердых ногах дойдет до окна. — Ты подарил мне солнце. Я никогда этого не забуду. Ты только не оставайся сейчас, так ты только сделаешь мне больнее. Давай попрощаемся. И все. — Мне хотелось увидеть твою улыбку тогда, но не вышло, — ответил Перси. Они встретились взглядами, и губы Нико тронула легкая, как пушинка, улыбка. Робкая, смущенная, полная самых теплых чувств. — А какое желание на прощание загадаешь ты? — Закрой глаза, — на грани слышимости попросил Нико. Он повиновался, замерев в предвкушении. В следующий миг его губ коснулось что-то очень холодное и проникло под тонкую кожу, охлаждая изнутри. Перси догадывался, что это, но не мог заставить себя открыть глаза, отдавшись ощущениям, которые, несмотря на холод, были приятными. Потом Нико на секунду отстранился. И вернулся обратно. Перси прошиб озноб, как будто у него резко поднялась температура. Он почувствовал, как холод прошел по всему его телу, по каждой отдельной клеточке и исчез, коснувшись напоследок лопаток. — Я люблю тебя, Перси, — сказал Нико, поднял руку, прерываясь весь его поток слов. — А теперь уходи. И Перси не нашел слов, которыми мог бы возразить. У него не было сил сопротивляться. Как только призрак скрылся за шторой, он быстро вышел из комнаты. Ненароком в его карман скользнуло фото Нико.***
Через год в лагерь пришло странное письмо. В строке адреса на конверте значился не просто номер дома, но и номер комнаты. «Комната номер 13 на третьем этаже». Среди немногих оставшихся тогда в лагере нашелся только один, кто решился отнести послание. Хейзел осторожно взяла конверт, проверила адрес и увидела пометку в примечаниях: «Развернуть и просунуть под дверь». Ничуть не удивившись, так она и сделала. Она знала, что там, за дверью, обитает призрак, но никогда не решилась бы нарушить его покой. Только радовалась — ему кто-то пишет. Значит, у него есть друг. А с другой стороны двери Нико печально улыбался, глядя на пришедшее ему письмо. Несколько строчек на листочке в клетку. Корявым почерком, сбивчиво, но искренне Перси написал, как он скучает. И приложил к письму полароидную фотографию с припиской: «Жди меня, я скоро буду». Если бы он только знал, что означали эти слова.