Маленький мальчик остался один

      «Из тихой гавани уходят корабли...» - наконец прочел он. Первое и последнее предложение из книги со странным названием «Солнечный человек». Гарри закрыл книгу и вновь посмотрел на пустую желтую обложку, на которой, когда-то давно, было выведено красивыми буквами название. Сейчас же краска облупилась и высохла. Книга явно была старой, о чем, помимо обложки, говорил и желтоватый цвет станиц, и множество загнутых уголков на них же. Старая печатная краска стерлась в некоторых местах, отчего было довольно сложно прочесть те немногие слова. Но, несмотря на все это, хуже она не становилась. Крепкий книжный корешок, пусть и был сломан, но прочно держал все страницы, не давая тем выпасть.       Гарри откинулся назад, на мягкую спинку деревянного стула. Руки, до этого лежавшие на столе, были запущенны в белоснежные волосы, с отливом серебра. Сложно поверить, смотря на этого юнца, что когда–то он был маленьким, худым, да и в целом забитым ребенком, с круглыми очками, перемотанными скотчем, и черными как смоль густыми волосами. Сейчас это был высокий юноша, с четкими линиями лица, которое только украшали прямоугольные очки с серебряной, почти не видимой оправой, под которыми были видны блекло-зеленые, серьезные глаза. Такие глаза бывают у немногих взрослых людей, которые многое повидали, но никак не у двенадцатилетнего мальчика, которому в данный момент можно было дать и четырнадцать. Его взгляд был направлен на книгу, но смотрел он сквозь нее. На самом деле он думал. И думал о многом.       Он вспомнил как нашел эту книгу. Это было необычно холодный и дождливый для августа день. Как раз через 6 дней после похода в Косой Переулок, вместе с огромным человеком – Хагридом. Гарри был отправлен дядей Верноном стричь и без того ровный газон. Странно, но ему поручали лишь это, да и Гарри отправляли стричь его каждый день, иногда и по несколько раз. Казалось что Дурсли просто не хотели видеть мальчишку в доме, а Гарри не возникал. Он был согласен немного потерпеть, ведь оставалось всего лишь несколько недель и он полностью окунется в мир магии. А то Дурсли могут подумать что Поттер обленился, думая лишь о волшебстве, и придумать что–то такое, отчего мальчика не найдет ни один волшебник. Дядя Вернон завел свою машину и вскоре исчез из виду. Гарри вывез старую газонокосилку, с которой он научился работать лишь полгода назад. До этого тетя Петунья говорила или, скорее, визжала: «Этот мальчишка еще слишком мелкий. Он, как всегда, все испортит – и газонокосилку сломает, и сам поранится, а нам его потом лечи!» Он вывез косилку поближе к каменной дорожке и уже собирался заводить ее, как вдруг заметил посылку, лежавшую у калитки, что вела в дом Дурслей. Оставив старый агрегат, он подошел к посылке, которой не было тут еще минуту назад. На ней не было написано совершенно ничего. Ни адреса доставки, ни обратного. Внутри было явно что–то твердое. Быстро забежав в дом, он позвал тетю Петунью. В ответ – тишина. Гарри быстро снял обувь и побежал искать тетю. Нашлась она на кухне. Она сидела за обеденным столом и держала в руках кружку с чаем, при этом неотрывно смотря в окно. Мальчику было непонятно, чем была занята голова тети, поэтому он негромко позвал ее. Тишина. Еще раз, но уже погромче. Гарри казалось, что она его слышит, но специально не хочет реагировать, чтобы снова его позлить. Поттер тихо подошел поближе и легонько дотронулся до ее плеча, отчего Петунья вздрогнула. Она посмотрела прямо в зеленые глаза мальчика, после чего на ее лбу появилась большая морщинка и она ворчливо спросила: - Почему ты тут? Ты должен постричь газон. Ни на что не годный мальчишка.... - Но тетя, там... Я нашел...- он попытался возразить, и показал ей посылку. Петунья взяла ее и неаккуратно развернула. Внутри оказалась старая желтая и испачканная книга, на которую, казалось, наступили. Петунья брезгливо осмотрела ее, быстро пролистала пожелтевшие страницы и открыла самую первую: - «Солнечный человек», - вслух прочла она и тут же скривилась. - Чушь. Всякие ненормальные выкидывают вещи, а ты их подбираешь, – снова зло сказала Петунья, зыркнув на Гарри и тут же протянула ему книгу. – Выкинь этот хлам. Или себе оставь. Хм..       Она отвернулась, взяла в руку чашку с уже остывшим чаем и продолжила смотреть в окно, за которым скоро должен был начаться дождь. Это же заметил и Гарри, поэтому сразу же убрал косилку, и с первыми каплями дождя забежал в маленькую комнату, что теперь стала его. Первым делом он оттер башмачный след с желтой обложки. Тогда ему показалось что это не просто желтый, это солнечный, яркий желтый. Он читал ее до поздней ночи, выходив из комнаты лишь раз, чтобы пообедать с Дурслями.       Казалось, что книга ни о чем. В ней не было приключений, захватывающего сюжета или спасения мира. Те немногие книжки, что Гарри читал раньше, были именно об этом. Он не любил читать, поэтому поначалу даже решил бросить это скучное занятие, но что–то его словно остановило и заставило вернуться в выдуманную неизвестным человеком гавань, на которой стоял выдуманный человек, которого было невозможно представить. Вся книга¸ вся сотня страниц – размышления и рассуждения. Обо всем. О том как плывут облака, как шевелится листва деревьев от ветра, как живет уличный кот. Лишь в самом конце, Гарри заметил, что никакого Солнечного человека и не было. Но если вернуться в настоящее...       Гарри взглянул на движущуюся фотографию в рамке. Красивая рыжая девушка и не менее красивый парень кружились в осенней одежде под листопадом. Его родители. Джеймс и Лили Поттер. Одна из медсестер в Мунго была хорошо знакома с Мародерами и Лили, и подарила ему это волшебное во всех смыслах фото. Николь Дидро, кажется.       Рядом стояла еще одна фотография – Джеймс и Лили стояли рядом с до боли знакомыми ему людьми – Петуньей и Верноном Дурсль. Это их единственная общая фотография. Каждый на снимке был удивительно довольный – у Петуньи светились глаза от счастья, как и у Лили, но у последней – от безграничной любви, как к сестре, так и к стоящему возле нее жениху. Джеймс и Вернон стояли по краям снимка и хитро улыбались. Только будущие мистер и миссис Дурсль стояли не двигаясь, они не хотели смазать снимок. Откуда же им было знать что камера магическая и она запечатлевает движения. Лили же заправила выбившийся рыжий локон за ухо, а Джеймс, наоборот, разлохматил свои черные волосы рукой. Непонятно было только, кто делал снимок, и почему эта фотография нашлась на чердаке Дурслей, вставленной в красный фотоальбом с детскими фотографиями сестер Эванс. Похоже, их родители очень любили фотографировать, раз альбом был завален снимками до отвала. Да и Петунья, как–никак, любила сестру, ибо не выкинула альбом, а бережно завернула в газеты и перевязала бечевкой.       Гарри рассмотрел каждую из фотографий в красивых серебряных рамках и поставил их на место. Он, потягиваясь и зевая, неспешно встал со старого деревянного стула и подошел к окну. Оно выходило на тихую улочку, ровно за два квартала до дома Дурслей. С середины июля он живет в доме миссис Фигг. Вообще, очень странно, что его поселили в доме у старой кошатницы. Неужели не было ни одной магической семьи, что хотела бы взять к себе на полтора месяца героя всей магической Англии? А они, естественно, были. Люди были готовы отдать многое за то, чтобы просто увидеть его. Гарри хмыкнул, вспоминая. В тот первый раз, когда он только очнулся в больнице св. Мунго, возле него столпились молодые медсестры, что тогда проходили практику. Каждая из них с нечеловеческим любопытством разглядывала одиннадцатилетнего спасителя Англии. Конечно, потом пришел «добрый дядя врач», Карл Гроссо, француз. Весьма строгий на вид человек, он был знатоком своего дела и всегда приносил Гарри конфеты, говоря, что сладкое помогает. Чему помогает – было не понятно, но, наверное, нервной системе.       Гарри провел в больнице почти год, поэтому веселых историй у него было навалом. Нет, жизнь в больнице с многочисленными уколами и обследованиями, конечно, была не сахар, зато он много читал. Наверное, именно этот год повлиял на него больше всего.       Он отошел от окна, расстелил постель и упал на кровать прямо в одежде. Уже через полминуты он уснул. Завтра, первого сентября его ожидает тяжелый день. ________ Это можно считать первыми изменениями. Буду рада узнать, как получилось - хуже или лучше? Хех. .