Вместе

Знакомая каменистая дорога услужливо стелилась под ноги. Вязкая грязь, ещё несколько дней назад размытая дождями, теперь подмерзла. Идти было легко. Морозный воздух, с тепла казавшийся обжигающим, теперь приятно холодил. Даже ветер улегся, словно затаился от любопытства, наблюдая за одиноким путником. В деревне, оставшейся за спиной, колокол маленькой часовни только отзвонил шесть раз, а далеко впереди, скрытое горами, светило неверным оранжево-красным светом рукотворное солнце Амберграунда, казавшееся вечным и незыблемым. Всё складывалось наилучшим образом, и это почему-то нервировало Кенму. Казалось, удачное начало пути обязательно должно закончиться чем-то недобрым. Кенма выдохнул, проследив за облачком пара, рассеивающимся в воздухе, и поправил волосы, лезущие в глаза. Потянул шарф, ослабляя его на горле, и зачем-то прибавил шаг. До условленного места встречи оставалось совсем немного - не больше получаса, так что спешить не было необходимости. На дорогу выбежала ящерица - не меньше метра в длину, с головой в кулак взрослого человека. Она деловито огляделась, попробовала раздвоенным языком воздух и уставилась на Кенму. - Уйди, - буркнул тот, не останавливаясь. Ящерица моргнула, припала к земле и засеменила в расщелину между скалами. Кенма оглянулся, надеясь высмотреть позади себя знакомый силуэт. Почему нельзя было идти вместе от самого дома, он не понимал. Но дорога оставалась пуста. Ни дилижансов, ни почтовых повозок, ни караванов, ни одиноких путников - никого. И ничего удивительного: родная деревня мало торговала с соседями, жила одиноко, связей со столичным регионом не поддерживала. Люди не жили - доживали положенный срок. Население вырождалось. Многие дома стояли заброшенными. Те, кто мог, уже давно переселились ближе к Юсари - туда, где можно было наладить хозяйство. На развилке Кенма свернул в горы. Этот путь был хуже, но короче. Узкая тропинка между отвесными скалами - не больше. За ней закрепилась дурная слава ещё задолго до рождения Кенмы. Кроме деревенской пацанвы сюда никто не заглядывал. - Йо! Оклик выдернул Кенму из неприятных мыслей и заставил оглянуться. В тени нависшей скалы стоял Куроо - куртка нараспашку, волосы в беспорядке. - Не думал, что придешь так быстро. Кенма пожал плечами. - Это хорошо, - хмыкнул Куроо. - Значит, успеем уйти подальше, прежде чем меня хватятся. - Ты так и не рассказал, куда собираешься? - Я умолчал о некоторых подробностях, - уклончиво хмыкнул Куроо. - Например, о времени своего ухода. И вот об этом... Он обернулся и вытащил мотоцикл - чудовищно старый и неповоротливый, в пятнах ржавчины и вмятиной на бензобаке. Не каждый взрослый мужчина с таким бы сладил, а для пятнадцатилетнего мальчишки он был слишком огромен. - Ты украл его, - заметил Кенма. - Я забрал свою часть наследства! - Куроо назидательно поднял вверх указательный палец. - Папаше он все равно без надобности. - А ты улетишь с ним в первое же попавшееся ущелье. - Не будь занудой, а? Куроо вывел мотоцикл на тропинку и с гордостью оглядел своё сокровище. - Это лучше чем ничего, - добавил он примирительно. - Скорость высоко ценится в работе Пчелы. Эта штука не так ужасна, как выглядит. А после того, как меня примут в Улей, появится немного денег, чтобы подновить его. Возможно, я даже вставлю янтарь в одну из передних фар - будет здорово! - И неэффективно, - заметил Кенма. Куроо снова отмахнулся. Он всегда бесконечно романтизировал работу Пчелиной Почты - ещё с тех пор, когда был семилетним мальчишкой. Однажды увидев настоящую Пчелу, вставшую против бронированного жука, Куроо только и мечтал об этом. Ни ненависть людей, считавших Пчёл агентами деспотичного правительства, удобно устроившегося под лучами рукотворного солнца, ни грозящие в дороге опасности не могли отвратить его от выбранной цели. Он сбегал в горы, разведывая тропинки, разыгрывал перед Кенмой долгие батальные сцены, где сам был Почтовой Пчелой, а старый беззубый пёс - ужасным гаучу, нападавшим на беззащитный город, приставал к редким путникам с вопросами. Отец порол сына нещадно, но и это не останавливало Куроо. Кенма не спорил, до недавнего времени считая блажь единственного друга временным явлением. Живя с тёткой-затворницей и выполняя почти всю работу по дому, он даже не задумывался о будущем. Но после смерти отца Куроо несколько дней ходил задумчивый, а однажды заявился среди ночи и объявил, что всё решил. Взбудораженный, он вышагивал по комнате и повторял, что не желает прозябать всю жизнь среди промерзших скал и горбатиться на бесплодной земле. А когда слова иссякли, обернулся и спросил: "Ты же пойдешь со мной?" Кенма пожал плечами. В общем-то, ему было всё равно. - Смотри, - Куроо поднял руку и показал куда-то вперед. - Нам нужно дойти до подножья той вершины - это в двух днях пути. Дальше начинается равнина, по которой легко проехать до главного тракта. Это недалеко. - Ты не боишься? - Кенма вгляделся в указанном направлении. - К тому же, твой мотоцикл будет тормозить... - Ничего, - улыбнулся Куроо. - Я справлюсь. Да и ты со мной. Знаешь... - он задумался, нахмурясь. - Мне кажется, если мы пойдем вместе, тогда всё получится, и уже через месяц в одном из Ульев появится целых две новых Почтовых Пчелы. Будет здорово - увидеть что-то новое, никогда не задерживаться на одном месте, всегда в дороге... Кенма хотел добавить, что всё это станет возможно только в том случае, если до этого им не встретиться ни один гаучу, желающий полакомиться парочкой молодых душ, но промолчал. В конце концов, Куроо был прав в одном: пока они вместе, Кенме было совершенно всё равно, что с ними станет. Конечно, Куроо просчитался. Только неделя ушла на то, чтобы дойти до равнины. В какой-то момент казалось, что горы никогда не кончатся. Куроо выбивался из сил, таща за собой злосчастный мотоцикл, но упорно не желал бросать его. Несколько раз они чуть не сорвались в пропасть, перетаскивая груду старого железа через обвалы. И только благодаря покровительству Императрицы им удалось скрыться от затаившегося роя мелких гаучу. Когда они выбрались на тракт, от запасов провизии остались жалкие крохи. Но Куроо умудрился умыкнуть из дома ещё и старое охотничье ружьё, кажется, принадлежащее ещё его деду, так что подстреленные ящерицы значительно разнообразили скудный рацион. А затем на одной из придорожных стоянок они встретили караван, и Кенме позволили срисовать карту с пометками опасных перевалов. Ближе к району Юсари становилось теплее, но ночи всё равно были холодными. Огонь не спасал, и Кенма отчаянно мерз от ветра, гуляющего по равнинам. Длинные дневные переезды выматывали. Только прижавшись во сне к Куроо, он мог почувствовал себя лучше. Его всё больше преследовала мысль о том, что работа Пчелы совершенно не для него. Он легко ориентировался на местности, определяя по карте путь, и местные жители с большим сочувствие относились к нему, но без упорства Куроо им вряд ли удалось бы куда-то попасть. - Динго, - сказал однажды Куроо. - Нам с тобой обязательно нужно найти динго. Они есть у всех Пчёл, ты знаешь... Кенма кивнул. О связи Пчелы и его динго он слышал. Единственный спутник и хранитель в пути, динго становились самыми верными друзьями, готовыми жертвовать собой ради хозяина. - Я думаю, мне нужна птица, - вслух рассуждал Куроо. - Орёл или коршун. Здорово было бы обзавестись летающим ящером, но они плох поддаются дрессировке. А тебе... тебе подошла бы какая-нибудь кошка, да? Только очень - очень! - большая. Или целый выводок маленьких, - Куроо засмеялся. - Представляешь? Кенма не представлял. На душе было паршиво. И чем ближе они подбирались к своей цели, тем паршивее становилось. Идея стать Почтовой Пчелой начала казаться глупой и детской. Может быть, Куроо бы и справился, но даже у него не было ни рекомендаций, ни динго. Это грызло Кенму сильнее всего: что, если у них ничего не выйдет? Куда они пойдут, когда кончатся последние деньги, от которых уже сейчас оставались гроши? И что, если Куроо удастся осуществить мечту, а Кенма останется не у дел? - Заживем, - ободряюще говорил Куроо, вглядываясь в ночное небо перед сном. - Снимем комнатку, посмотрим, как живут другие... Я слышал, Юсари - это один огромный город. Там растут настоящие деревья, а не наши низкорослые задохлики. И солнце гораздо теплее. Слышишь, Кенма? Кенма делал вид, что спит. Вряд ли у него получалось обмануть Куроо, но вопросов тот больше не задавал. До западного почтового отделения они добрались через три недели. Сначала Куроо хотел ехать в главное, располагавшееся на севере, но чтобы попасть туда, нужны были пропуск и рекомендации. - Это только для избранных, - говорил Куроо с недовольством. - Правительство печется о своей безопасности. А какие в нашей деревне рекомендации, если и Пчёлы-то добираются не чаще раза в год? Некоторые письма доходят с таким опозданием... У них не хватает людей для дальних переходов. Да и идти на такие расстояния из-за одного письма нет резона. Уверенности в успехе их авантюры это не добавляло. В отделении дежурный за стойкой регистрации выслушал Куроо с отсутствующим видом, словно всё это его не касается, а потом велел подождать, но сам никуда не пошел, оставшись на месте. Время шло, люди приходили и уходили, иногда переругивались с дежурным. Куроо тихо злился, а Кенма чувствовал себя лишним. И ещё почему-то его начал раздражать вид скучающего дежурного. Словно тому ни до чего не было дела, а особенно - до писем, которые так много значили для отправителей и адресатов. Вспомнилась тётка, получившая весть о смерти мужа только через год, деревенский пекарь, не доживший до письма от дочери, одинокая старушка, годами ждущая новостей от сына-писателя... Многие в родной деревне узнавали о хорошем и плохом, но неизменно важном, из-за опаздывающих писем. - Надоело, - не выдержал Куроо. - Сколько можно ждать?! Эй!.. Он встал и вышел в центр холла, подняв голову к галерее на втором этаже. - Эй! Есть тут кто-то живой? Хоть кто-нибудь? Дежурный недовольно глянул на него, манерным жестом поправляя сползшие с носа очки. - Не кричите, - попросил он раздраженно. - Может быть, нас тогда кто-то примет? - улыбнулся Куроо. Его любезность граничила с хамством. - Нам просто на секунду показалось, что о нас забыли. Дежурный поджал губы и выпрямился. - От вас слишком много шума, - заметил он. - Неужели? - Куроо подошел к нему ближе и облокотился на стойку. - Знаете, за то время, что мы здесь сидим, некоторые из ваших писем могли бы найти своего адресата. Мне кажется, важно именно это, а не шум... - Это всего лишь письма, - отмахнулся дежурный. - С ними ничего не случится. А вы мешаете работать. Кенму неожиданно резануло это "всего лишь". Пренебрежение, сквозившее в голосе, заставило подняться и подойти ближе. - Вы не думаете, что для кого-то они очень важны? - спросил он. - Конечно, - дежурный пожал плечами. - Но мы всё равно разносим их по мере возможности. У нас не хватает Пчёл, и поэтому... - Так почему бы вам не дать нам пару на пробу? - перебил Куроо. - И если у нас всё получится... Дежурный открыл было рот, но не успел ответить. - Отличная идея, парень! Кенма оглянулся на голос. - Мне нравится такой подход, - спускающийся к ним по лестнице мужчина был ещё совсем молод. Невысокий, щуплый, он не производил серьёзно впечатления, если бы не живые глаза, за стеклами очков поблескивающие лукавством. - Значит, вы хотите стать Пчёлами, молодые люди? Куроо приосанился, выпятив грудь. - Куроо Тетсуро и Козуме Кенма, - представился он за обоих сразу. - Прибыли, чтобы пройти экзамен. - Вот как, - мужчина кивнул дежурному. - Не стоит быть таким... категоричным, Тсукишима. Стоило доложить сразу. - Вы были заняты, господин управляющий, - дежурный скосил глаза на Куроо. - Я посчитал нужным подождать, когда вы освободитесь. - Управляющий седьмым западным отделением, Такеда Иттетсу, - мужчина с воодушевлением перевел взгляд с Куроо на Кенму. - Думаю, ваше предложение приемлемо, молодые люди. У меня как раз есть два письма... Ах, где же?.. - он начал рассеянно ощупывать карманы, потом хлопнул себя по лбу и залез во внутренний. - Вот же они! Куроо недоверчиво забрал письма и передал одно Кенме. Судя по его виду, Управляющий его не слишком впечатлил. - Адреса там есть, - поспешил добавить Такеда. - Всё, что вам нужно - доставить письма. Ничего особенного, если не считать того, что большинство не способны даже на это... Ах! Но прежде... пойдемте, вам же нужно оружие?.. Простите, вечно забываю... - Многообещающее начало, - шепнул Куроо. Кенма вгляделся в адрес, мысленно рисуя карту предстоящего пути. В маленькой комнате за тяжелыми дверями оказались шкафы. Такеда достал связку ключей и улыбнулся. - Святая святых. Он распахнул створки ближайшего шкафа. Старые петли протяжно заскрипели. На пологих полках оббитых парусиной в тусклом свете поблескивало оружие. Некоторые Кенма узнал, о других никогда даже не слышал. - Старое, сами понимаете, - извиняясь, заметил Такеда неловко. - Но если уметь им пользоваться, даже незаряженное ружье может выстрелить. Пока Куроо взвешивал в руке один их наганов, Такеда отошел в сторону, открыл бюро в дальнем углу и достал маленькую шкатулку. Задумчиво постоял, разглядывая крышку с мозаичным узором на крышке. Кенма узнал Императрицу. - Янтарь, - кивнул Такеда, заметив заинтересованный взгляд. - Без духовного янтаря это оружие не имеет смысла. Когда вы сделаете выбор, я дам вам по одному. - Вот, - Куроо держал в руках тяжелый обрез с рукоятью чёрного дерева с вытертым резным рисунком. - Мне нравится этот. - Хороший выбор, - одобрил Такеда. - Ноктюрн. Сильный и злой, как стая степных волков. Надеюсь, у тебя верная рука - таким много не настреляешь. Три-четыре выстрела за раз, и от твоего сердца не останется и следа. Даже гаучу побрезгует. Кенма снова заглянул в шкаф. Оружие ему не нравилось. Куроо не без успеха учил его стрелять из ружья, но удовольствия это не приносило. К тому же, таскать с собой что-то тяжелое не хотелось. - А я возьму этот, - он указал на самый маленький револьвер, почти новый револьвер. - Сюита... - Такеда слабо улыбнулся. - Я в молодости предпочитал похожий. Меткость и упорство. Главное - стрелять точно в бреши между броней насекомого. Он открыл шкатулку, достал один из молочно-желтых кругляшей и взял у Кенмы револьвер. Руки едва заметно дрожали, когда камень с тихим щелчком встал точно в пазы на рукояти. Такеда передернул плечами и прицелился куда-то в потолок - и по комнате разлилось приглушенное сияние, больше похожее на туман. Кенме показалось, что он слышит, как скрипит механизм. Тихо щёлкнул скрытый курок, но ничего не произошло. Сияние едва вспыхнув, померкло. - Извините, - виновато заулыбался Такеда, возвращая оружие. - Приглядывай за ним, хорошо? Иначе придется платить из своего кармана, а это ой какое дорогое удовольствие в наши-то времена. Кенма заметил краем глаза, как недоуменно и подозрительно покосился на Куроо. Только тогда до него дошло: управляющий не мог стрелять. Это кое что говорило и о нём, и о том, как он оказался на своей должности. Пчёла, неспособная стрелять духовными пулями, бесполезна. Такеда пожал плечами. - Старая травма, - просто сказал он. - Всякое бывает, да. Возьмите свои письма и своё оружие. Карты есть у Тсукишимы - он милый парень, на самом деле. Просто не очень... мотивированный. Но у вас-то всё с этим хорошо? Не подведите, молодые люди. В добрый путь! Куроо первым сбежал вниз по ступеням, ведущим ко входу в Улей. Притормозил рядом с мотоциклом и махнул рукой, салютуя. Налетевший ветер растрепал непослушную чёлку, надул рубаху. - Это из Юсари! - крикнул Куроо. - Чувствуешь запах? Что-то цветёт! Надеюсь скоро узнать, что именно! Он засмеялся и запрыгнул на мотоцикл, дав по газам. Машина взревела, карбюратор выплюнул облако грязного дыма. Кенма проследил за ним до поворота, а потом ещё некоторое время пытался вслушаться в шум двигателя, но тот быстро потонул в городской суете. Поначалу всё шло неплохо. Кратчайший путь до места доставки лениво петлял между низких гор. Кенме пришлось перелезть через пару завалов, но в остальном тропа оказалась сносной. Видимо, ей часто пользовались. Кенма пробирался вперед, опасливо выглядывая из-за каждого поворота, но кроме вездесущих ящериц и нескольких горных орланов, паривших высоко в небе, никого не видел. Его окружали только отвесные скалы поросли мхом и лишайником. Солнце светило в спину. Кенма даже уверился в словах управляющего: ничего особенно сложно в доставке не было. Длинный одинокий перевал, не сулящий неожиданностей и опасностей - только и всего. А рассказы Куроо об огромных гаучу - всего лишь фантазии. Для Кенмы, не рвущегося геройствовать, это было бы идеальным вариантом. К тому же, хотя он много слышал о возможностях оружия с духовным янтарём, но не слишком верил в собственные силы. На привале он ещё раз осмотрел револьвер - с ладонь в длину, с коротким стволом, узкой рукоятью и спрятанном в корпусе курком. Под обоймой была крохотная гравировка - Императрица и надпись "Сюита №5". Кенма прицелился в пробегавшую мимо ящерицу. Ящерица посмотрела на него одним глазом, моргнула и гордо засеменила в расщелину. В голове было пусто. Он не знал, зачем делает это. Зачем ему работа Пчелы, все эти доставки с переходами и непрекращающимся страхом лишиться сердца в цепких лапах вечно голодных гаучу. Это были мечты Куроо, и только его. К Кенме они никак не относились. - Глупости, - сказал Кенма расщелине, в которую забежала ящерица. - Провалюсь и уеду домой. А Куроо... он будет счастлив, добившись всего сам. Решение вернуться зрело глубоко внутри гнойным нарывом. Нарыв болел невысказанным. Кенма медленно поднялся и побрел туда, откуда пришел. Не казалось зазорным сдаться, отказаться от высокооплачиваемой опасной работы и заняться рутиной. Прощаться с Куроо, когда он вернется, выполнив свою первую доставку, было бы куда сложнее. Следовало сделать всё быстро. А как добраться домой, можно придумать позже. Приближающийся обвал Кенма услышал не сразу. Но всё же успел сообразить, что происходит. В считанные секунды он нашел небольшую нишу под корнями высохшего деревца и вжался в него. Пролетающие вниз камни были крупные. Их оказалось немного, и Кенма почти поверил, что всё обойдется. Но затем сообразил: основная масса падает на тропинку, отрезая путь к отступлению. Теперь выбора у него не оставалось. Дождавшись, пока грохот стихнет, он отошел от своего укрытия и сверился с картой. Оставалась всего треть пути. И всё бы ничего, но на горы опускалась ночь. Из расщелин поднимался густой туман, скрывая тропинку. Стоило дождаться утра, прежде чем идти дальше. Попытки развести костер ожидаемо закончились неудачей. Кенма перекусил чёрствой лепёшкой с сыром и запил холодной водой, а потом, завернувшись в тонкое одеяло, попробовал заснуть. Одеяло, а за ним и одежда быстро пропитались влагой. Кенма замерз, и в горле тут же запершило. Если бы Куроо был рядом, он бы смог развести хоть небольшой, но костерок. Заварил бы горячего, сел бы рядом, и они вдвоем как-нибудь скоротали эту ночь. Но Куроо выбрал другую дорогу. Возможно, он даже уже доставил своё письмо, и теперь получает заслуженную награду - вкусный ужин и тёплую постель. Кенма не мог не думать об это. Он лежал и представлял всё это, иногда проваливаясь в тревожную дрёму, и тогда Куроо начинал смеяться над ним, над его неприспособленностью и одиночеством. Кенма просыпался, переворачивался на другой бок и снова думал, как было бы хорошо всегда быть вместе. Тусклое утро наступило неожиданно. Налетел ветер, прогоняя и туман, и тучи, закрывающие на горизонте солнце. Ёжась, Кенма побрел вперед. Настроения не было. Хотелось сесть и заплакать. И ещё - подождать, когда за ним придёт Куроо. Так же, как раньше, когда они ходили в горы, и Кенма терялся в них. Правда, тогда он терялся не по-настоящему - просто Куроо очень хотел стать героем. Для этого он придумал отличный план, не рассчитав только одного: узнав, куда убегает играть сын, отец хорошенько его взгрел. После этого Куроо начал закрывать один глаз чёлкой, сначала - чтобы немного скрыть фингал, а позже так и привык. Через несколько часов Кенма разглядел просвет в горах: там виднелась равнина с петляющим трактом и город на её противоположном краю. Открылось второе дыхание, и он поспешил туда. Видимо, этого и не стоило делать. Насыпь ниже тропинки зашевелилась, вздулась бугром, потекла струйками. Показались длинные антенны усов, отливающие серебром, и жвалы, способные перекусить человека пополам. Широкие и плоские передние лапы загребали камни под овальное тело, задние же откидывали их проч. Создавалось ощущение, что пятиметровый жук плывет. Гаучу низко и торжествующе зашипел, приветствуя добычу. Кенма понял: ещё минута, и клейкие ленты гиганта схватят его, чтобы высосать дочиста, оставив лишь оболочку из плоти. Никаких забот, никаких волнений. Лишенные сердца люди не умеют скучать и любить. Они вообще не люди - живые мертвецы, не помнящие родных и друзей. - Нет! - Кенма выхватил револьвер и прицелился дрожащей рукой. Он не мог позволить гаучу забрать своё сердце. Он слишком дорожил им. Внём было слишком много воспоминаний о детстве с Куроо. - Нет! Спусковой крючок показался невероятно тугим. Янтарь замерцал молочно-белым и потух. Выстрел не прозвучал. Кенма сделал глубокий вдох и нажал снова. И снова ничего не произошло. Гаучу выбрался на тропинку в нескольких метрах от Кенмы, торжествующе встал на задние лапы и зашипел, выпуская щупальца. - Нет... - Кенма почувствовал, что слабеет. Взглянул с сожалением на бестолковое оружие. Как он и думал, Пчелы из него не вышло. Жаль было только, что с Куроо им больше не встретиться. Кенма снова поднял револьвер, не особо веря в успех. - Целься между передней лапой и туловищем! - донеслось сверху. За шумом осыпающегося камня Кенма разобрал фырчание мотора. Он вскинул голову и увидел на уступе Куроо. - Я отвлеку, - вскидывая вверх большой палец, крикнул тот и с самодовольной улыбкой прыгнул. Оседланный гаучу зашипел басовито и раздраженно, замотал головой, пытаясь сбросить наездника. Куроо ухватился за усики как за поводья и захохотал, запрокинув голову. Его мотало, но он умудрялся держаться на отполированной броне. Глядя на него, Кенма улыбнулся. Теперь он точно знал, что нужно сделать. Янтарь в рукояти револьвера вспыхнул ровным светом, и внутри него проступил силуэт создания, отдаленно похожего на беснующегося гаучу. Кенма не видел, но знал, что маленький безвредный жук там. Что-то внутри гаучу завибрировало, отзываясь на зов янтаря. - Ты больше не оставишь меня... - тихо сказал Кенма и выстрелил. Белый луч ударил прямо туда, куда велел целиться Куроо - между передними лапами и туловищем. Кенма почувствовал, как вибрация, идущая изнутри гаучу, нарастает, заполняет вокруг всё пространство, мягко закладывает уши и сковывает движения. Тоненько зашипев, гаучу задрожал и начал рушиться горой металлического мусора. Отвалились передние лапы, полетели на землю топорщившиеся крылья, маленькие задние лапы расползлись в разные стороны. - Куроо! - сообразив, что должно случится, закричал Кенма в панике, но не успел. Огромное овальное брюхо взорвалось изнутри, окрашивая горы белыми бликами. Куроо упал на насыпь и покатился к пропасти вместе с останками гаучу. Кенма рванулся за ним и успел поймать за ногу в последний момент. - Куроо! Куроо, ты слышишь меня? - отчаяние вернулось. Кенма знал, что не сможет долго держаться. И если Куроо не очнется, они оба упадут. - Слышу, - голос был мрачен. - Вот я идиот, да? - Что? - Чёртов наган с чёртовым янтарём и чертовым письмом, - Куроо медленно подтянулся, отползая с края. - Они были в моей чёртовой сумке, а чёртову сумку забрал с собой чёртов жук. Они переглянулись. - Я провалил экзамен, - хмыкнул Куроо. - Вот такие дела, представляешь? Все мои мечты... Бах - и нет! - он протянул руку и положил Кенме на плечо. - Но я рад, что решил дождаться тебя. Очень рад, Кенма. Куроо поднялся, отряхиваясь, и протянул руку. - Пойдём. Я довезу тебя до города, и ты станешь лучшей Пчелой. Такеда встретил их, сидя на лавочке перед Ульем в компании двоих мальчишек в форме Пчёл. Они о чём-то переговаривались. Блондин со встрепанными волосами оживленно жестикулировал. Серьёзный брюнет только кивал иногда, соглашаясь с чем-то. Кенма заметил у обоих на предплечьях левых рук объёмные матерчатые наручи. Прямо перед ними в ожидании подачки расхаживали важные голуби. Когда Куроо резко притормозил рядом, все трое замолчали. - Как всё прошло? - беззаботно поинтересовался Такеда. Вопрос он явно адресовал Кенме, и у того сложилось впечатление, что он уже знает о произошедшем. Куроо слез с мотоцикла и пожал плечами. Тем не менее, улыбка не сходила с его лица. - Я провалился, господин управляющий, - признал он. - Видимо, придется выплачивать за ваше оружие. - Конечно, - Такеда кивнул. - Отвертеться не получится - таковы правила. Но... - он развел руками, - в конце концов, одно письмо было успешно доставлено. Эти молодые люди - экзаменаторы-наблюдатели, которых я попросил присмотреть за вами - уже сообщили подробности. О победе над гаучу в том числе. Надо признать, я впечатлен. Пчёлы переглянулись. Такеда немного помрачнел. - Но, боюсь, должен так же признать, экзамен вы всё равно провалили оба, - со вздохом продолжал он. - Наверное, в этом есть моя вина, что я не сказал сразу... Поймите правильно, работа Пчёл очень опасна. Кроме того, каждая Пчела по своему одинока. Единственная возможность избежать этого - найти хранителя. Динго, который будет с вами всегда и везде, сможет предупредить об опасности или позвать на помощь. У вас же, как выяснилось, таковых нет. Теперь он смотрел только на Кенму. Серьёзно и немного печально. Кенма чувствовал, что ему жаль, но правила Улья писаны для всех и не терпят исключений. - Может быть, вы попробуете через год - оба? Куроо задумчиво почела подбородок. - Динго... - тихо сказал он. - Если я правильно помню, динго может быть кем угодно? - Да, - Такеда кивнул. - Домашнее или дикое животное, птица, любой из ящеров. Главное - послушание и верность. Жизнь хозяина должна быть для него превыше собственной. Куроо за спиной шумно вздохнул и засмеялся, обнимая Кенму за плечи. - Тогда вы ошибаетесь, господин управляющий. У этого парня есть динго, - он ткнул Кенму в щёку. - Его динго - я. Всклокоченный блондин зашелся было хохотом, но напоролся взглядом на вскинутую бровь брюнета и резко смолк. Такеда внимательно смотрел на Куроо. - Это ответственность, - наконец проговорил он. - Вы представляете её объёмы, молодой человек? - Да, - не задумываясь, закивал Куроо. - Я знаю, что говорю. - Хорошо, - медленно согласился Такеда. - Я распоряжусь поставить вас на довольство и выдать форму. Доставки начнутся с завтрашнего дня. Из зарплаты будет вычитаться процент за утерю оружия. Пойдемте со мной, оформим кое какие документы. Кенма искоса глянул на Куроо и почувствовал - тот вовсе не жалеет. Ему же самому жалеть было и вовсе не о чем. И только блондин наконец обрел дар речи и с обидой возопил. - Акааши! Ты не сказал, что так тоже можно! - Вы не спрашивали, Бокуто-сан, - холодно улыбнулся тот, кого звали Акааши. - Я подумал, это не имеет значения.