Закрывая глаза

Когда родилась Элис, Тони как раз исполнилось семь. Это было для него невероятным счастьем! Мальчик громко смеялся и все не мог усидеть на месте. Теперь Энтони не улыбается так искренне, как в тот день, когда с отцом забирал сестру из роддома. Кажется, больше он вообще не улыбается. Лицо, когда-то совсем юного веселого мальчишки, слишком постарело. Не так давно ему исполнилось тридцать. Отец брата и сестры был директором одной компании. Теперь же управление данным предприятием перешло в руки Тони. Мама скончалась, когда Элис исполнилось всего три года, а Тони уже оканчивал младшую школу. Отец двух несчастных детей от потери матери долго не мог пережить уход дорого любимой жены, посему полностью отдался работе. Дела «по дому» и забота о младшей сестре целиком легла на плечи мальчика. Сколько бы лет не прошло, но Энтони до сих пор не прочь заботиться о сестре, как и раньше. Сейчас же мужчина снимает номер в гостинице и, обернувшись, кидает смущённому парню ключи от номера: - Иди вперёд. Я поднимусь, как только оформлю. Мальчишке на вид нет и двадцати. Может, он вообще несовершеннолетний. Стоит растерянный недалеко от Энтони и, переминаясь с ноги на ногу, рассматривает надраенный до блеска пол в холле. Худощавый, на голову ниже самого Тони, щеки усыпаны веснушками, но из-за опущенной головы этого не заметно. Челка прикрывает чуть ли не все лицо, поэтому больших карих глаз тоже не разглядеть. Зато Тони замечает, как дрожат губы и руки мальчишки, когда тот ловит ключи. Паренек кидает на мужчину смущенный взгляд на доли секунд и, снова пряча лицо под светлой чёлкой, бежит к лифту. Энтони осознал, что ему больше по вкусу парни уже задолго после смерти матери, но боялся этого и подавлял в себе «странные» желания. В конце концов, прежде всего мы боимся признаться в чем-то самим себе, а потом уже предстаем перед судом окружающих. Отец с каждым днем все старел от постоянной работы и течения времени. Работа убивала его, но остановиться не было сил - стоило ему замереть на пару секунд, как приходили горькие воспоминания о покойной жене. Тони часто ловил себя на мысли, что отец просто ненавидит его и Элис. Да, особенно Элис. Ведь после рождения второго ребенка в семье, у матери начала развиваться какая-то страшная болезнь, от которой та и скончалась. Об этом жутком факте Тони узнал лишь после смерти отца. Казалось, все встало на свои места. Но даже сейчас он не переставал верить в то, что авария, чуть не погубившая его и сестру, была несчастным случаем. Да, всего лишь совпадение. «Папа просто устал и заснул за рулём» - отвечал Тони на расспросы полиции. На тот момент ему уже было восемнадцать. Компания, принадлежащая отцу, перешла в его руки автоматически. Энтони уже не мог уделять время учебе - только работать. Элис теперь больше никогда не могла ходить. «Расплата за стечение обстоятельств», как говорил сам себе тогда еще парень, теперь уже зрелый мужчина. Её длинные золотистые волосы обрезали на операционном столе, потом усадили в кресло. Сестра стала будто фарфоровой сломанной куклой. В своей палате она всегда сидела возле окна и смотрела на море. Сознанием Элис была за окном на берегу, но тело всё ещё приковано к креслу в ненавистной больнице в… одиночной палате. Девочка оживала только в те часы, когда приходил брат. Она улыбалась ему и болтала о том, что видела сегодня в окне, нет, за окном. Особенно ее увлекали рассказы о море. «На следующей неделе тебя выпишут, и мы съездим на пляж, » – обещал Тони. Он всё ещё улыбался тогда, приносил в палату много букетов цветов. В номере «сто шесть» были цветы. Энтони заметил внезапно для самого себя, что никогда раньше не дарил таких сестре. Толком подумать об этом он не успел, так как со спины его окликнул тот самый мальчишка. Парень стоял возле душа в одних трусах, кивком приглашая Тони пройти с ним. Несмотря на раскрасневшиеся щёки, худощавый мальчишка проявлял инициативу. Парень даже не подавал признаков скованности и смущения, когда в душе взял у Тони в рот. Блондин явно проделывал это множество раз, наверняка даже и не вспомнит, если спросить, когда это он начал заниматься подобным. Тони помнил свой первый раз. Это случилось в семнадцать, за год до аварии. Элис тогда могла ходить. Она сказала ему: «Всё нормально, я тебя поддержу. Всегда буду идти за тобой». И Тони растрепал её волосы: «Малая ещё для таких речей». Он чувствовал, как пришло спокойствие к нему в тот момент. А потом случилось это. Элис не могла сдержать обещание – она попросту не имела возможности идти за братом. Сестра разучилась ходить из-за аварии, слабости врачей. Энтони трахался как одичавший. Партнёры менялись чертовски быстро: одни удовлетворяли сполна, других все же было жутко мало. Сегодняшний парень явно хорош. Мальчишка на кровати, задыхаясь от удовольствия, прогибался в спине, подставляя задницу навстречу резким толчкам. Веснушчатого лица не было видно - Тони брал парня, перевернув на живот. Энтони протянул руку к растрепанным волосам и, коснувшись макушки, почувствовал, как парень со стоном кончает. Тони блаженно прикрыл глаза и, все так же гладя светлые волосы, толкнулся в разгоряченную плоть ещё пару раз. Через мгновение кончил, отдаленно припоминая, что очень давно вот так гладил такие же мягкие волосы своей сестры. Золото волос не успело отрасти даже до плеч, когда он забирал сестру из больницы. Она все улыбалась на берегу моря, ветер трепал мелкие пряди. И Тони сейчас на секунду услышал этот шум волн, заглушающий собственный стон, и то, как Элис зовёт его по имени. Мужчина открыл глаза и рухнул рядом с парнем, рукой задевая цветы, что собирался нести на могилу сестры. Впервые Энтони казалось, что он совершил нечто действительно отвратительное в некой душевной ужасающей грязи и мерзком отчаянии.