Пиньята

— Эта команда реально похожа на эмо-группу, — Ярослав провожал перуанцев, ковыряющихся в лотках с курицей, долгим взглядом. — Этот чувак, похожий на бомжа, смотрит на тебя, — шепнул Алонсо Атуну по-испански, вызвав взрыв хохота у стоящего по другую сторону от стола Алексиса. — Твои штаны выглядят настолько древними, что он хочет узнать, когда ты отнесешь их к мусорному баку, — Кристиан как всегда зло пошутил, ткнул в плечо притихшего Атуна, разглядывающего хлеб, но не увидел никакой реакции на свой выпад. Стоящий неподалеку капитан команды замечал, что с мидером происходит что-то неладное. На сьемках Хуан был разговорчивым и улыбчивым, несмотря на то, что вел себя на тренировках зачастую отвратительно. Сейчас же Иисус цыкнул на Кристиана, красноречивым жестом показывая ему, чтобы он не трогал Хуана, который то затравленно косился на тиммейтов, то гипнотизировал хлеб. Перепады настроения Атуна не беспокоили никого, кроме Иисуса, ребята привыкли к тому, что он вечно руинит пабы, фидит, орет и не к месту выкидывает вещи, а потом долго молчит, будто сам переваривает вспышки своего гнева. Даже сам Зиток признавал это национальной перуанской традицией — нафидить в заведомо проигрышной игре и насладиться воплями случайно попавшихся в рейтинге американских коллег. — Привет! — переводчик неожиданно появился за спиной Кристиана и дал ему легкий подзатыльник. — Ну что, осваиваетесь? — Помаленьку, — кивнул Иисус, пожимая протянутую руку. — Никто не говорит по-испански, вот это херово. Нам без тебя ходить вообще противопоказано. — Учите английский, ребятки, — насмешливо протянул мужчина, цепляя пару листьев салата из миски, — пригодится. — Нам играть надо учиться! — нервно выкрикнул Атун, грохнул тарелкой об стол и вылетел из столовой, как пуля. Парни переглянулись и принялись обсуждать произошедшее, перемывая косточки своему мидеру не отходя от стола с едой. Иисус языком поправил сережку в губе, по привычке делая это движение каждый раз, когда приходилось крепко над чем-то задуматься. Он не обращал внимание, как пялятся на него окружающие, явно воспринимающие его пошловатую привычку на свой счет. — Что и требовалось доказать — эмочки, — удовлетворенно заявил Валет. — Я бы их мидеру еще скосил оценочку на многоугольнике силы. За нестабильность. — Коллега, вы слишком несправедливы к юным игрокам, — не согласился Факер, попивающий дрянной растворимый кофе из автомата. — Давайте будем более снисходительны, команда молодая, вниманием не балованная… — М-м, молоденькие тела, не знающие вкуса славы, — попытался пошутить Ярослав, но, кроме Егора, шутку никто не оценил. Будь в столовой Котан, он бы точно поддержал разговор о смуглых смазливых мальчиках, но несчастный Витя сидел в Киеве, принимая во всех соцсетях насмешливые сообщения и картинки. Впервые за все это время Валет реально посочувствовал Годханту и немного себе — всё же именно он, Ярик, потерял замечательного товарища по смехуёчкам. Одного Жотма ему было мало, ненасытный Валет выдвинулся доставать Хвоста, который сосредоточенно пилил вчерашнюю булочку тупым ножом. Шумная перуанская стайка присела за стол в противоположном конце зала. Они вольготно расселись на полпрохода, заставляя собирающийся к завтраку люд обходить их стороной. — Ола, — хмуро поприветствовал их Артизи. Он хотел протиснуться мимо парней, но застрял между стеной и стулом Иисуса. — Извини, — неожиданно робко пролепетал капитан перуанцев, вскакивая со стула. Артур был выше на голову, он нависал над Зитоком, сложив руки на груди для более грозного вида. Но Иисус расправил плечи и тряхнул волосами, избавляясь от стеснения. Нагло и широко улыбнулся Артуру, отодвинул стул, предлагая злому гению пройти. — Грасиас, — с издевкой протянул Бабаев, хлопая перуанца по плечу. Иисус с достоинством кивнул, присаживаясь обратно. — Надо было брать его в переводчики, — не унимался Кристиан. — Наш совсем охамел, а этот пацан хотя бы два слова уже знает, прогрессивный, сразу видно. — Пацан, — хихикнул молчавший до этого Алексис. — Кристиан, ты какой-то ебанутенький сегодня, — фыркнул Алонсо, ковыряя картофель фри. — Особенный день? Иисус устал от этого гомона, он не спал полночи, пересматривая матчи и занимаясь прочими важными капитанскими делами. А Крис, спавший в одном номере с капитаном, был чересчур бодреньким — с утра залился энергетиками, которые были в свободном доступе. Поэтому он и был таким гиперактивным. Иисус притянул вопящего парня к себе, обвив рукой его шею. Аксель насторожился, но, когда Зиток принялся кончиками пальцев чесать ему подбородок, как кошечке, Крис расслабился и заткнулся, блаженно прикрыв глаза. Алонсо и Алексис были просто счастливы, что Кристиан больше не трындит, как заводной и продолжили наслаждаться завтраком. — Кхм, амиго, — конечно, в этот момент Артизи приспичило пройти обратно именно этой дорогой. Иисусу пришлось отпустить Криса, и «кошечка» злобно зашипела на Бабаева, нарушившего их идиллию. Тот испуганно покосился на неадекватного игрока, что-то буркнул и поспешил ретироваться. — Ну и какого хуя этот педик тут бродит? — ляпнул Кристиан достаточно громко, не опасаясь, что кто-то поймет его. Артур резко обернулся, показал саппорту средний палец и торопливо вышел из столовой. — Он сказал, что такие дебилы, как вы, руинят ему игры, — наябедничал переводчик. — Он лапал Зи, — принялся раздувать Алонсо, размахивая руками. — Это месть нашему народу за его слитые матчи! Он навел на нас порчу! — Нет, просто Иисус его мамасита, — заржал Алексис, впрочем, ржал он недолго: Кристиан кинул в него вилкой и, под предлогом поисков всеми забытого Хуана, ушел. Команда распадалась на глазах. Только начало тренировочного дня, а половина вздорных мальчишек уже разбежалась. Иисус пригладил челку и закрыл глаза ладонями, не отвечая на «остроумные» реплики оставшихся ребят. — Нам надо не только учиться играть, — наконец выдал он, глядя мимо Алонсо и Алексиса, притихших со своими стаканами газировки, — но и подобающе себя вести. Никто не желает этого понимать. Мне тяжело, — капитан встал, пошатываясь, — тяжело держать вас. Через час сбор, мне нужно подумать. Зиток бродил среди лабиринта из белых перегородок, выискивая выход из здания. Он не привык к таким пространствам и чувствовал себя не в своей тарелке — всюду незнакомые люди, не понимающие его, да хмурые ребята из охраны, с подозрением косящиеся на бейдж Иисуса. «Из любой ситуации есть выход», — подумал перуанец и принялся оглядываться по сторонам. Он приметил несколько русских в синих футболках, стреляющих сигареты у бомжа, который пялился в столовой на Хуана. Иисус последовал за ними и не прогадал: они вышли на стоянку и задымили, громко переругиваясь. Зиток протиснулся между ними и направился к дороге. Ноги несли его непонятно куда, и он подчинялся своему телу, радуясь, что надел куртку — холодный ветер пробирал насквозь, играл волосами, создавая на голове ужасный беспорядок. Иисус надел капюшон и побрел вдоль бетонного заграждения, рассматривая летящие по шоссе машины. Еще недавно он говорил, что не стоит себя ломать — главное спокойствие и концентрация. Но теперь капитан понимал, как Франкфурт меняет его маленькую семейку. Дело не ограничивалось одним Атуном, бьющим тарелки. Иисусу было страшно возвращаться в родную страну. Он боялся себя, понимая, что желает большего, хотя он даже не выходил ещё на сцену и не одержал ни одной победы на более-менее крупном лане. Он раскачивался с носка на пятку, ощущая себя маленькой пиньятой в окружении жадных до конфет детей на празднике. Только вдалеке ото всех он чувствовал себя спокойно. И одиноко. Теплый приём от европейцев настораживал его, ему не хотелось общаться с интервьюерами и вообще… — Только не бросайся вниз, — из-за спины послышался насмешливый знакомый голос. Кристиан резко напрыгнул на своего капитана сзади, обхватив его шею двумя руками. Зиток почувствовал мимолетное желание свалиться вместе с этим дурнем на автостраду, но устоял, замирая, чтобы ощущать крепкие объятья подольше. — Тебя все ждут, — торопливо говорил Аксель, утыкаясь носом в плечо Иисуса, — и Атун вернулся, уже на СФ’е танцует в пабе… Европейцы в панике ливают! Пойдем? — Идём, — выдохнул Иисус, — отцепись от меня только, обезьяна! Крис, обиженно фыркнув, ослабил хватку. А его капитан глядел вслед идущим по направлению к стоянке злым гениям, которые тащили пакеты из ближайшего универмага и весело обсуждали что-то по-английски. Один Артизи был налегке, засунув руки в карманы, брёл медленнее остальных, постепенно отставая. — Артузи, — насмешливо окликнул его Сумаил, который взял себе в привычку внимательно следить за «перебежчиком». — Куда это мы смотрим? — Отвали, — буркнул Артур, толкнув подошедшего Саида в плечо. — Я просто задумался. — Задумался о перуанских патлатых мальчиках? — хихикнул Сумаил, наблюдая, как Артизи краснеет от гнева. До лифта они дошли молча, взрыва не произошло. Однако, Питер с Саахилом и Фиром уехали без них, поэтому молодёжь дожидалась второго пришествия. — Ола! — к ним подошли перуанцы, которые, по мнению Артура, или были пидорками, или суицидально настроенными неформалами. — Весь день на них натыкаюсь, — пожаловался Артизи тиммейту, кисло улыбаясь двум мелким челкарям, — ни черта по-английски не понимают, олухи. А этот губошлеп лучше бы промышлял минетами, чем игрой в доту. «Ни черта не понимают, как же», — отметил про себя Иисус, складывая руку на плечо Акселя. Сумаил ухмыльнулся, поддерживая старшего товарища. Он задержал взгляд на лице Иисуса, бегло отмечая немного сбившуюся сережку в нижней губе, которую перуанец вечно ковырял длинными тонкими пальцами. Это движение смущало Сумаила, он повернул головой и увидел, что Артура оно вовсе не смущает. Он просто пялился на Иисуса, словно не замечающего пристального взгляда. — Главное — не наткнуться на них в пабе, — философски изрек Саид, тыкая засмотревшегося Артура в бок. — Вот это реально полное фуфло. Хотя и квшки мы, вроде, с ними играли… тоже не очень весело. Перуанцы дружелюбно скалились на «гениев» и что-то чирикали по-испански. Артизи кивнул Сумаилу, соглашаясь с его словами на все сто. Ведь именно капитан этой эмо-шарашки слил ему игру неделю назад. Стоило только сесть играть под утро — поиск игры по полчаса и полные пабы лоускильных перуанцев. Еще тогда, посмотрев дотабафф Баланара, водившего хороводы из курьеров, Артур узнал в руинере Зитока. И вот он, этот придурок на мейджере, стоит себе спокойно и лыбится, не помнит уже, как горел очаг у Артура, слившего пятидесятиминутную игру… Артизи слишком живо представлял, как он берет этого нуба за чёлку и таскает его по всей стоянке, оббивая его ебалом все углы. Но гневные мысли ушли куда-то в другое русло. Например, можно было бы найти этим пухлым губкам другое применение, не менее унизительное. Четверо ребят зашли в лифт. Бабаев без стеснения рассматривал жмущихся друг к другу перуанских игроков. Зиток протянул своему дружку наушник и пролистал плейлист на телефоне. — Блять, они слушают Янг Лина, — взвыл Артизи, хлопая себя ладонью по лбу, — я ебанусь с ними. Саид ядовито усмехнулся. Он понял, что Артур уже капитально слетел с катушек. А когда Зиток поправил языком сережку в губе, смотря ему в глаза, Сумаил заржал в голос, благо они уже приехали и Артизи удалось вытолкнуть согнувшегося пополам товарища из лифта. — Ты это видел? — хохотал Саид. — Что это за жест, а? Типа ты будешь сосать или он? — Завались, придурок, — зашипел Артур, оглядываясь. — Если ты будешь болтать о перуанцах, честное слово…

***

— Ребята, транспорт прибудет через пять минут, спускайтесь на стоянку, — переводчик уже в верхней одежде и с сумкой заглянул в тренировочную комнату. — Отличная работа, — капитан сжал плечи закрывающего доту Кристиана, — вы езжайте, я пока останусь, сыграю пару пабов. Аксель сощурился, хотел было поспорить, но не стал. После странной поездки в лифте на ненужный им этаж в компании парней из ЕГ, Иисус выглядел куда более воодушевленным, чем во время завтрака. Он нещадно гонял утихшую команду, покрикивая на Атуна, который единственный из всех находил в себе силы препираться. Алонсо натянул капюшон повыше, врезался в неистово трущего глаза и зевающего Алексиса, завалился на диван и остался лежать, грустно шмыгая носом. — Хуан, возьми меня на ручки, — попросил Алонсо. Хуан взял на ручки свой рюкзак и уронил его на живот союзника, он вовсе не собирался поощрять ленивого товарища. — Звони, как закончишь, я вызову тебе тачку, — добродушно сказал переводчик, прежде чем за ухо вытащить Алонсо из комнаты. Когда шумная семья покинула помещение, Иисус достал из холодильника бутылку воды и сел за компьютер Алонсо, который опрометчиво не вышел из стима. Пришло время насладиться европейскими пабами. Их с утра уже изнасиловали Атун с Алексисом, показав мастерство художественного фида и успев посраться с русскими в чате. Иисус на самом деле понимал многое из реплик на ломанном английском, но как на них ответить не знал. Поэтому его ребятки просто слали смайлики и хохотали в голосовой чат. Но капитан собирался быть серьезным и адекватным, пока не услышал знакомый голос и не увидел иконку Эмбера на миде. «Бабаев, который в лифте обсуждал мои губы с малышом Сумаилом», — Иисус посмотрел аккаунт и понял, что его догадка была верна. Саппортящий Баланар распахнул свои крылья на базе сил тьмы. Зиток не собирался просто так сливать игру, он хотел сделать её кошмаром для Артура. Раз уж он не мог ответить ему на оскорбления, пусть будет так. Час зубодробительной игры, исход которой предрешён. Иисус потянулся, злобно усмехаясь, когда Артизи орал и пинговал на него. — Перестань флеймить, Сталкер, — ныл Артур, соглашаясь со своими тиммейтами, которых обсирал нахальный фидер, — ты только посмотри на себя! «WELL PLAYED EMBER TRASH». Он даже сначала не понял, кто его соперник, видимо, аккаунт Алонсо не был ему знаком, хотя команды играли множество кв онлайн. Но к пятидесятой минуте, с трудом пережив волну мегакрипов, Артизи заметил этот самый ритуал, который Иисус не совершал всю игру, чтобы остаться инкогнито. Баланар выкладывал тапок. И поднимал. И снова выкладывал. — Перуанский выродок? — злобно выдохнул Артизи в голосовой чат. — Вы еще не уехали? — Си, — отозвался Зиток, с любопытством выслушивая шквал оскорблений, пытаясь понять знакомые слова из этого потока. — Спасибо, пожалуйста, ретард. Он скопировал ник Артура и слово из чата, которое спамил сгоревший Алхимик, в одиночку унизивший офлейн. Расчёт оказался верным: слово было матерное. — Ах, это я сука? — Бабаев в бешенстве ебнул по клаве. — Я не знаю, понимаешь ли ты меня, но тебе пиздец, я найду тебя и вынесу тебе дверь. И твой поганый рот… Артур отключил микрофон и направил своего героя куда-то в лес. «Он очень зол, — самодовольно отметил Иисус, отправляя вереницу курьеров следовать за Эмбером. — Будет думать, прежде чем обзывать кого-то минетчиком, тупой ублюдок». Артизи встал афк после смерти в лесу, а Зиток, написав в чате что-то ободрительное на испанском, ливнул. Вероятно, Алонсо будет в бешенстве, но он сам нарушил первое правило — никогда не оставлять свой профиль в стиме доступным для посторонних лиц. Иисус нажал поиск игры и развалился в кресле, с удовольствием вспоминая злобные выкрики Бабаева. Ведь надежда победить была, Алхимик играл отлично, да и Артур подтянул своего Эмбера. Но Иисус нашел своих товарищей по фиду, которые поверили в его религию. Путь к просветлению занял около сорока минут первосортного флейма: Ио и Мортред принялись исправно летать на базу противника и оставлять там веточки и фласки. Игра нашлась, но Иисус не успел принять ее. Дверь распахнулась, хлопнув о стоявший за ней стул. Зиток резко повернулся, чтобы возмутиться нахальным врывом, но замер. — Я думал вы все пятеро тут торчите и выёбываетесь, — хрипло и тихо говорил Бабаев, спокойно закрывая дверь и подпирая её злосчастным стулом, — а ты тут, значит, один сидишь. Си? — Си, — согласился Иисус, вставая с кресла и пятясь к белоснежным диванчикам. Прикинуться придурком. Прокатит, он поорет и уйдет, что ещё останется? Не осмелится же ударить. — Ты же прекрасно понимаешь английский, да, пиздабол? — Артизи медленно надвигался на капитана перуанцев и за этими плавными движениями скрывалось настоящее бешенство, рвущееся из парня — от злости у него мелко дрожали руки. — Си, — ответил Зиток, гулко сглатывая. В горле пересохло, Иисус искал пути к отступлению, надеясь прошмыгнуть мимо плазмы и шкафчиков и сделать рывок к двери. Но он не ожидал, что Бабаев резко бросится на него, сбив с ног. Ковер был грязноватым, это вызвало у перуанца большее отвращение, чем придавившая его туша Артизи. Они были в совершенно разных весовых категориях, тощий перуанец бешено извивался и орал, пытаясь укусить руку Артура, которой тот зажимал его рот. — Хуем бы твой рот заткнуть, сраный фидер, — почти ласково произнес Артизи на ухо Зитоку, с удовольствием замечая в черных глазах панический страх. Артур схватил его за челку и потянул на себя, врезал ему пощечину так, что голова безвольно мотнулась, а Иисус зашипел от боли и унижения. — Руинить будешь? — спросил Артизи, снова замахиваясь. — Ну же, пиздани мне еще разик, — агрессивно выкрикнул Иисус. Но Артур уставился на него с недоумением: кроме пары слов и матов, по-испански Бабаев ничего не понимал. Тон Зитока показался ему слишком охуевшим, похоже, что он обругал его на чём свет стоит. Одной пощёчиной ненависть Артизи было не потушить: он бил наотмашь, с размаху, ожидая какой угодно реакции — слёз, нытья, злости. Но страх в глазах Иисуса исчез, он тяжело и хрипло дышал, длинная челка прилипла ко лбу, а щёки раскраснелись от ударов. Артизи четко видел очертания своих пальцев, оставшихся на смуглой коже постыдным клеймом. Один из сделанных в запале ударов пришелся вскользь по губе и, занеся руку, Артур остановился. Маленькая капелька крови возле сережки-подковки. Махусенькая ранка. Ненависть к этому ушлёпку не прошла, но была ли это она? Артур потянулся к лицу Иисуса и тот обреченно зажмурился, ожидая новой вспышки боли. Он больше не вырывался, молчал, но смотрел из полуприкрытых ресниц с таким мрачным отвращением, что бить его расхотелось. Пальцы Бабаева легко коснулись пылающих щек, он стер кровь с губы Зитока, не в силах сделать что-то ещё. Внезапное чувство опустошённости завладело Артуром, он выругался сквозь зубы и поспешно слез с Иисуса, пытаясь сделать вид, что на самом деле он ни разу не растерян. — И так будет с каждым перуанским ебаным фидером, — неубедительно резюмировал Артизи, проводя большим пальцем по своей шее. Лежащий на ковре Иисус даже не смотрел в его сторону, ожидая, пока Артур свалит. Война, значит война.

***

Повесить доски возле дверей в тренировочные комнаты было отличной идеей. Бумажки с названиями команд, прилепленные на скотч, никто не отменял, но смотрелись они слишком уж убого. А доски стали полем для бурной деятельности — кто-то писал, что эта комната принадлежит чемпионам, кто-то размышлял о названии своей организации, кто-то просто черкался. А кто-то рисовал на чужих досках, пока все спали… — Что там, парни? — Артизи пытался растолкать товарищей, которые толпились возле доски у двери в свою комнату. — О, тут послание, — морда Сумаила лучилась ехидством, — я даже знаю кому и от кого. Саид отодвинулся, любезно предоставив обзор Артуру. На черной доске, нарисованная белым мелом красовалась непонятная дичь, похожая на лошадку, висящую на верёвках. Она была словно слеплена из лоскутков, криво заштрихованных в разные стороны. Так же у лошадки имелся внушительный проколотый пенис. «Well played ember trash», — гласила надпись над этим рисунком. — Ну пони, подумаешь, — фыркнул Артур, рассматривая любовно вырисованный член, — и что? — Я загуглил, это не пони, а пиньята, — отозвался Сумаил. — Мне похуй, что это! Стирайте этот позор и быстро тренироваться! — вспылил Питер, заталкивая флегматичного Клинтона в комнату. — Пиньята? — переспросил Артизи, оборачиваясь. — Ага, я тебя с ней сфоткал, — хихикнул Саид. — Короче, в википедии написано, что её придумали в Мексике. — Значит, это сделал мексиканский наркоторговец, упоровшийся собственной же дурью, — невозмутимо отозвался Бабаев, прекрасно понимая, о каком мусорном Эмбере говорилось в послании. — Или какой-нибудь челкарь, который вырос среди пиньят в своем маленьком испаноговорящем райончике где-то на окраине Перу, — занудным голосом поведал Сумаил и заржал. Артур, недолго думая, схватил пиздюка за рукав толстовки и, несмотря на возмущения Саида, стёр его рукой членолошадь, нареченную пиньятой. Возню услышал капитан команды, уже напяливший очки и начавший пялить Юниверса и Фира. Питер терпеть не мог, когда перед важным турниром пузатая мелочь валяла дурака. — Быстро сюда, — рявкнул Пит, — что вы так долго тут трётесь, мы теряем время! Артур подхватил брошенную возле двери сумку, увернулся от подзатыльника Сумаила и напоследок обернулся. Ехидная лошадиная морда была стерта, и надпись, и туловище пиньяты. Но осталась одна «маленькая» деталь, а именно кусочек пробитой пирсингом залупы. — Саид Хассан, подойдите на секунду, — Артизи резко схватил завязывающего шнурки мидера злых гениев, — ваш рукав необходим Родине… Негодующие вопли Сумаила донеслись до прогуливающегося по коридорам бездельника-Вальта. Вынужденные праздные шатания достали всю русскую студию аналитики, но Ярослав просто не мог сидеть на месте. Он выглянул из-за угла и увидел, как Бабаев вытирает доску хныкающим ребёнком, пока его безуспешно отчитывает красный от злости Питер. — Дедовщина в команде как путь к чемпионству, — отметил Ярослав название своей будущей книги. — Звучит, а?

***

На сцене Иисус кутался в флаг. Красная полоса, белая и снова красная. Здесь его любили, зрители ревели, когда команда заходила в кабинки перед игрой, а сейчас гул просто оглушал. Перуанский флаг наконец-то перестал быть тяжким грузом, воспоминанием о трудностях, которые ему пришлось пройти. Он нёс его по сцене с гордостью, улыбаясь на камеры. Одни из бывших чемпионов пали, чего ещё можно желать, если ты всего лишь игрок малоизвестной команды, сражающийся с легендами отчаянно и почти без надежды? Не хотелось думать, что это первая и последняя победа в турнире, только не в это. Маленькая перуанская семья становилась сейчас одним организмом, несовершенным, ошибающимся, но единым и неделимым целым. Этот момент нельзя было упускать. — Надо дать интервью, — переводчик положил руку на плечо Иисуса и повёл его к ведущему, который ослепительно улыбался победителю. Иисус кивнул своим ребятам, которые уже уходили за сцену. Руки жать соперники отказались, но Иисусу было совершенно не важно, что про него думают проигравшие. Аксель, которого в кабинке Иисус обнимал дольше остальных, смотрел ему в след каким-то странным грустным взглядом, пока на него не набросился счастливый менеджер. — С нами Зиток, капитан команды, только что выбившей с турнира Ньюби… — Котлгай замолчал на секунду, переглядываясь с переводчиком. Иисус тонул в аплодисментах и восторженном свисте, скромно опуская глаза, а внутри желая, чтобы этот миг не заканчивался. Он чего-то да стоит, и канадский мусор может заткнуться, увидев это…

***

— Ньюби никакие, — резюмировал сидящий рядом с Артизи Клинтон, — вообще, лучше бы мы с тобой тренировались, всё равно и те, и другие отлетели бы дальше по сетке. — Тихо, — раздраженно прервал размышления Фира Артур. Дакота задавал вопросы Иисусу, который неуверенно мялся, глядя на переводчика. Но улыбался, он был просто на седьмом небе. — Если что пойдёт не так, мы их выбьем, — пообещал Артур сам себе, не обращая внимания на то, что Клинтон уже встал и вышел из лаунжа для игроков. Сам Бабаев хлебнул кофе и продолжил наблюдать за Зитоком. Он стоял между переводчиком и ведущим и едва ли доставал макушкой до плеча любого из них. Иисус заматывался в флаг, тёр лицо и вёл себя немного странно, слишком он был живой и подвижный, но, когда дело доходило до вопросов, отвечал он кратко и сухо. И то и дело облизывал нижнюю губу, трогая языком сережку. Профессор Артур Фрейд внимательно следил за лицом неуловимого мстителя, которого они с Сумаилом между собой называли Пиньятой. Каждый из своих соображений. Он едва удержался, чтобы не подойти вплотную к плазме, и решил, что в следующий раз окажется за сценой и сцапает Зитока, пока его не окружит перуанская братва, особенно этот бешенный второй саппорт, следующий за капитаном по пятам. Пока он не вылетел с турнира. Артизи не занимался самообманом — их команды не встретятся на сцене, ЕГ слишком высоко и деткам не допрыгнуть до этой планки. Бабаев клал болт на то, что тратит время на слежку за тем, кто не составляет ему конкуренции. Он расслабленно устроился на диванчике, пытаясь разглядеть получше татуировки на тонких руках замотанного в флаг паренька. Пиньята уцелел после сегодняшней бойни. Это радовало.

***

Вечер текилы удался. Сорок пять тысяч баксов стали несгораемой суммой и все сомнения капитана насчет попойки развеялись, когда Кристиан поставил перед ним бутылку. Менеджер надрался так, словно он сегодня бегал на Алхимике вместо Атуна. Нервы. — Пейте, но чтоб в одиннадцать спать легли, — погрозил пальцем ответственный парень и сразу лег на ковре в номере Алонсо и Алексиса. Хуан выпил немного, только чтобы унять тремор. Алкоголь действовал на молодой организм быстро, скоро к телу менеджера присоединился Атун, уютно устроившийся на его ногах головой. Ни громкий смех Иисуса, которого щекотал Крис, ни вопли Алонсо — ничто не могло потревожить спящую парочку. Два саппорта надирались наперегонки, Аксель пытался перепить капитана, и они явно засиделись бы допоздна, но выпивка кончилась. Обокрав минибар, пьяницы направились в свой номер. Путь был долог и тернист — они врезались во все углы, уронили горшок с каким-то искусственным растением, и, в конце концов, Аксель свалился возле чьей-то двери и заржал. — Ну, вставай, — Иисус потянул Кристиана за рукав толстовки и тот с трудом поднялся. — Встал, — хихикнул Аксель, прижимая Зитока к стене рядом с дверью. Иисус чувствовал эту слабость каждый раз, когда они были так близко. И прекрасно помнил, как ему настучал менеджер за то видео из мола, где они с Акселем едва не соприкоснулись губами, но вовремя свели всё в шутку и отскочили друг от друга. Сейчас никаких камер. На этом этаже одну заклеили скотчем, вторую сбил стулом накуренный сынок какого-то бизнесмена. Поэтому, когда Иисус облизнул нижнюю губу, Аксель принял этот жест как сигнал. Иисус ощущал его дыхание, а Кристиан чувствовал слабый привкус запекшейся на пирсинге крови, губа капитана ещё не зажила до конца. Он зализывал крохотную ранку, кусал пухлые губы, всё сильнее вжимая Иисуса в стену. Длинная чёрная чёлка Акселя лезла в глаза и мешалась, поэтому Иисус запустил руку в его волосы, пропуская их между пальцами и чуть оттягивая голову Криса назад. Второй рукой Иисус залез в задний карман поношенных джинс Кристина, висящих как сраный памперс, пытаясь нащупать его задницу. — Сегодня, когда мы выиграли, — сбивчиво шептал на ухо Иисусу Крис, прерывая поцелуй, чтобы сказать то, что его мучило, — когда ты обнял меня там, в кабинке… это было… Зиток заводился быстро, слова были не нужны, он заткнул Акселя поцелуем, наслаждаясь мимолётной болью от того, как Крис зубами оттягивает пирсинг. — Я трахнул бы тебя здесь, — прорычал капитан, — прямо, блядь, под этим ебанутым растением. Искусственная пальма в горшке мелко задрожала, когда дверь, возле которой самозабвенно целовались два пьяных перуанца, резко распахнулась. Они не успели отпрянуть друг от друга, так и замерли, сцепившись мертвой похотливой хваткой. — Опять вы, ола, педики, — Артур, казалось, не был удивлен. Ведь он уже десять минут слушал недвусмысленные звуки и стоны за своей дверью. — Черт! — выругался Аксель. — Что он сказал? — Какая разница? — Иисусу было похуй на одиноко кукующего в гостинице Бабаева, в отличие от Криса, его не смущало хитрое лицо Артизи, высовывающееся из-за полуприоткрытой двери. Он потянулся к Акселю, сорвав с обкусанных губ мимолетный поцелуй. Крис отскочил от него, затравленно глядя на Артура, который жадно пялился на них, как больной вуайерист. Будто он желал продолжения этого зрелища и поведение Кристиана его даже немного расстроило. — Вы ебанутые! — выплюнул Аксель, тыкая пальцем в Зитока. — А ты ко мне не приближайся больше, понял? Артизи присвистнул, наблюдая, как стремительно удаляется Крис, нетрезвый, держащийся за стены, но реально стремящийся свалить. Иисус так и остался стоять у стены, оперевшись на неё, со странным выражением лица. — Удачи завтра, амиго, — подмигнул Артизи Зитоку, прекрасно зная, что тот все понимает. Иисус поднял на него потемневшие от ненависти глаза. Приподнялся на цыпочки и схватил Артура за челюсть, ногой раскрывая дверь шире. Чуть длинноватые ногти больно впились в лицо, но Артур терпел, не вырывался и даже затаил дыхание. И склонился, когда Зиток потянул его вниз. Он так близко, нос Иисуса едва ли не касался носа Артура, а прерывистое дыхание долетало волнами жара. И запах крови, еле уловимый, от открывшейся ранки. Аксель пробовал его кровь на вкус, от этого рвало башню, Артур не знал такой неожиданно вгрызающейся в нутро ревности и злости как та, что он испытал сейчас. Иисус резко выдохнул, отпуская Артура. — Спасибо, — подумав, на ломанном английском выдавил Зиток и не спеша направился обратно к Алексису и Алонсо. Ведь они семья, третье пьяное тело на полу им вовсе не помешает. Они привыкли.

***

— Вы сделали всё, что могли, парни. Отличная игра, — слова менеджера, доносились с запозданием. Вот он открывает рот — а вот слово. Иисус не понимал, что происходит, как они вышли из кабинок, как оказались за сценой. И во что они вообще играли. Вниз бросило резко, он задыхался, отгоняя от себя ребят. Семейка настороженно следила за Иисусом, присевшим на пол около стены. Он прятал лицо в волосах, устало потирая глаза. Разбит. Команда потихоньку растеклась кто куда, он слышал голос Атуна, орущего на Гриди, почти срываясь на визг. Хотелось схватить кого-то и сжать крепко-крепко, тактильные контакты всегда успокаивали Иисуса. Но, оглядевшись, он понял, что остался один. Даже Кристиан, который не отходил от него всё это время после истории с разбитой губой, просто исчез. Через минуту рядом с Зитоком оказался переводчик. Обнимать его не хотелось. — Пойдем, — мужчина подал руку и помог Иисусу подняться, — с тобой хотят поговорить. — Не хочу, — выдохнул Иисус, отмахиваясь, — ни с кем не хочу сейчас говорить. Проводи меня к ребятам, надо валить в гостиницу. Зиток шел почти наощупь, не поднимая глаз, расталкивал людей локтями. Капюшон ухудшал обзор в разы, так оно и лучше. Не видеть, не чувствовать. Артур задумчиво прикусил губу, напряженно ожидая возле одного из выходов, когда вернётся испанский переводчик. Он просто прошел мимо, состроив виноватую рожу и указывая взглядом на тащащегося за ним Иисуса, который завесил лицо волосами и не видел ничего вокруг. Артизи бросился им наперерез, боковым зрением замечая остальную команду, собравшуюся у дверей. Он ожидал, что Аксель не даст ему даже на метр приблизиться к Зитоку, наверняка растрепавшему своему дружку про инцидент в тренировочной. Но Кристиан стоял, сложив руки на груди. Мрачно смотрел, как Бабаев хватает его капитана за плечи и трясет, требуя поднять глаза. Переводчик пытается их расцепить, народ с любопытством пялится на эту сцену, шоу только набирает свои обороты. — VAMOS! — голос менеджера отрезвил Иисуса, и он сам вывернулся из рук Артизи, только в последний миг замечая, кто его сцапал. Зиток с искренним удивлением уставился на Бабаева, объясняющегося с переводчиком и охраной, но его ущипнул за руку Атун, прижимающий к груди свернутую куртку капитана. Иисус поморщился и принялся растирать татуировку в месте, куда пришелся болезненный щипок. — Ущипнул Рубика в лицо, — пробормотал он, подавая верхнюю одежду Иисусу, — там ужасный дубак, просто пиздец. — Сраный гусь, — фыркнул Зиток и обнял Хуана, так сильно, что тот пискнул. Атун хрипло требовал подмоги, иначе «этот псих» задушил бы его. Иисус же не чувствовал ничего, оглядываясь на Артизи. Будто бы он обнял манекен. Не веря себе он под шумок обнял каменного Криса, который сделал лицо кирпичиком, но не сопротивлялся. После той ссоры у них не было таких близких контактов. Иисус понял, что они оба не чувствуют. Им холодно. — Поехали, — переводчик наконец-то разобрал конфликт и вернулся к команде. Менеджер кивнул, пересчитал своих парней и не забыл придать ускорение Иисусу, который всё так же смотрел на стоящего в одиночестве посреди холла Бабаева. И какого черта он хотел?

***

Матч проигран. Победители будут награждены, проигравшие зальют своё горе на афтерпати, а сейчас осталось забрать свои вещи. Последний раз вернуться в тренировочную. Артур усмехнулся. Сколько турниров были бесславно проиграны? На скольких он держал главный приз на сцене? Итог всегда один — нужно прийти и собрать вещи, чтобы покинуть чужой город и вернуться домой. Он точно знал, что забыл в комнатке один из своих ковров и еще какую-то мелочёвку, которую там бросили другие члены команды в железных ячейках. Все, как обычно. Кроме доски. Снова пиньята с внушительным половым органом, на этот раз поздравляющая Артура с третьим местом. — Артур! Клинтон ключ забыл тебе передать от его ящика… Ой, — запыхавшийся Сумаил сдавленно хмыкнул, — а это твое лицо там с открытым ртом… — Заткнись, — тихо сказал Артизи, таким ледяным тоном, что Саид сразу заткнулся, — бери эти ебаные ключи сам и забирай всё, что там не приколочено. У меня дела. — Пидор, — злобно рявкнул Сумаил. Рявкнул, когда Артур пробежал метров пять, а сам он уже вошел в комнату и запер за собой дверь. Дерзкий паренек принялся, напевая, открывать ящики и сбрасывать их содержимое в сумку. А его товарищ, нареченный устами юноши пидорасом, лихорадочно пытался найти место дислокации сраных перуанцев. Но их никто не видел, они смылись еще до награждения. — В гостиницу поехали, — уговаривал Артур сонного Питера, — срочно готовиться к афтерпати, срочно! — Заказывай такси и пиздуй сам, — предложил раздражённый активностью Артизи капитан гениев, — мы дождемся Сумаила, потом пару интервью… Вспышки света, толпы людей, радостный гул — всё это мимо, стороной. Артур крался окольными путями, через выходы для персонала. К стоянке, где его ждал новенький фольцваген. Или старенький, но хорошо сохранившийся. Назвав адрес гостиницы, Артур пристегнул ремень безопасности, нервно отбивая рваный ритм на коленях. Сраный Хуесус хотел с ним поиграть, так пусть знает — Артизи сломает его пиньяту. Или ебало. Или и то, и другое.

***

Вернувшись в гостиницу, Артур решил сначала переодеть форменную футболку, от всей этой беготни прилипшую к спине. Его бросало в жар, он не мог остановиться. Даже в лифте, где, казалось, можно перевести дыхание, его учащенный пульс даже на пару процентов не приблизился к норме. — Чего тебе? — крикнул Артур, очухавшись возле своей двери. Её подпирал Иисус в чёрной мешковатой футболке и серых трениках. Он молча протянул Артизи бумажку с рисунком и едва заметно улыбнулся. На криво вырванном листке красовалась злополучная пиньята, не обделенная половыми признаками. И лицо, в котором по огромному носу легко было узнать Бабаева. И забавное дополнение. — Ах, ты нарисовал на моем лице сперму? — уточнил Артизи. — Си, — насмешливая похоть в глазах Иисуса была невероятно неожиданной и просто неуместно открытой. — А член у тебя проколот, как на картинке? — не удержался Артур и тут же прикусил губу. — Си, — еще более насмешливо ответил Зиток. — Ладно, подъеб засчитан, ты победил, — устало отмахнулся Бабаев, — твои пони с хуями просто шикарны. — Узнаем, кто из нас сосет лучше? — неожиданно ляпнул Иисус, продолжая на испанском. — Это мне покоя не дает. Пока Артур лихорадочно соображал, какого лешего происходит в этом коридоре, Иисус схватил его за запястье и потащил к лифтам. — Я один теперь, — поведал он, хмурясь, с трудом подбирая слова. В лифте, к слову, они тоже были одни. Артур отпустил себя, все, что было поставлено — сыграло. Где-то в победу, где-то в поражение, но сейчас ва-банк. Его тело в обмен на эти губы и острые клыки, которые Иисус облизнул кончиком языка. Лицо, которое недавно он от души лупил, казалось Артуру охуенно сексуальным. — Нужно сделать, чтобы отпустить, — путанно выразился Зиток, закатывая глаза, — мусорный Эмбер… В номере Иисуса было прохладно и стерильно чисто. Из вещей только на столике был разложен перуанский флаг. Красная полоса. Белая. Снова красная. Зиток смотрел на него со странной смесью тоски и презрения, рука Артура, которая легла на плечо парня, дрогнула. Как бы изящно выглядело смуглое тело на флаге родной страны? Воображение рисовало его не таким, когда Иисус снял футболку, Артур увидел множество татуировок, которые стали для него неожиданностью. Он помнил только почеркушки на руках и Рубика, сияющего зеленью. В руках Артура был самый отпетый представитель всех перуанских руинеров, которые ему когда-либо попадались. Игрок, собравший больных на голову детей, бросающихся предметами и неуважительно троллящих своих визави. Напротив Иисуса стоял надменный канадец, который мало того, что вечно оскорблял его соотечественников, так еще и обломал секс с Акселем, насмерть обидевшемся на своего капитана за эпизод в коридоре. Обоюдная ненависть раскаляла холодное помещение. Зиток без стеснения раздевался перед замершим Артизи. Только приподнял бровь, стягивая трусы, мол, повторяй за мной. — Сука, — прошептал Артур, теряя свою решимость, когда увидел тот самый член, с которого была срисована пятая нога пиньяты. — Как ты трахаешься с этим болтом? — Покажу, — хрипло пообещал Зиток с таким выражением произнеся это короткое слово, что Артуру стало жарко. — Ты обломал мне секс, дебил, за тобой должок. — Я от твоего акцента могу кончить просто так, — Артур нарочито медленно снимал штаны, наблюдая, как Зиток облизывает свою ладонь и пальцы. — А мне? Артизи подошел вплотную, трогая идеально гладкий подбородок Иисуса, пробегаясь пальцами по скулам, затем возвращаясь ко рту. Он коснулся приоткрытых влажных губ, настойчиво, но мягко засовывая пальцы в горячий рот. Он трахал этот невероятный рот, завороженно слушая, как со свистом втягивает воздух Иисус, играя языком с пальцами. Артур понял, что перуанцы в пабах — не самое страшное. Главное, не сказать одному из них, что он тебе нравится.