Не ходите, дети, в Ирландию гулять

*** Стройка пахнет так, как пахнут все стройки: металлом, деревом, бетоном, заброшенностью. Дождь прибавляет неприятный запах сырости, которым пропитывается насквозь, кажется, всё вокруг — и Кирку хочется отряхнуться: не лучшая погодка для охоты. От Пирса МакКензи кисловато тянет смесью страха и злорадства: злорадством — потому что ему кажется, будто он знает, чем это всё должно закончиться, а страхом — потому что Кирк старше в иерархии, и Кирк недоволен, недоволен лично им, что Пирс чувствует прекрасно. Гром, этот чересчур наглый и шумный русский, пахнет тревогой, злостью и уверенностью. Он из таких, кто грудью рвётся на баррикады, и Кирк безошибочно чует в нём ту же породу, из которой вышел и МакАлистер: это порода лидеров и вожаков. Но этот вожак зашёл на чужую территорию. И МакАлистеру это не по вкусу. Прежде, чем вторгаться на незнакомые земли, убедись, что не будешь замечен подлинным владельцем этих земель — иначе конфликта интересов не избежать. Гром этого правила, похоже, не знал. Он вёл себя здесь, в Дублине, так вызывающе, будто всё ещё находился у себя дома, в России. Заявлял свои права. Нарушал границы. Действовал по собственным законам. Это глупо и неосторожно с его стороны; и, кроме того, он мешает их планам. Подобные проблемы МакАлистер, как и все настоящие вожаки, решает очень просто. Маккензи указывает Грому на стройку, и, конечно, первое, что делает Гром — это кричит в темноту, словно и впрямь думает, что его самка отзовётся. Нет, всё таки Кирку этот русский решительно не нравится. Тем лучше. — Ну что, Кирк, — спрашивает Маккензи, ухмыляясь, и злорадства в его тоне становится больше, а страха — меньше. — Всё, как договаривались? Ну и кретин же он. — Практически, — отвечает Кирк и стреляет ему в голову. Он успевает поймать выражение его лица в последнее мгновение: удивление, непонимание, паника. Пусть лучше скажет спасибо, что Кирк разобрался с ним быстро — и при помощи пистолета. Запах крови — резкий, сильный, одуряющий — распространяется в воздухе навстречу потокам дождя. Скоро дождь перебьёт его, но пока что — пока что Кирк с наслаждением втягивает воздух носом и облизывает кромку зубов. Русский застыл. Он напряжён, он зол, но он не боится: готовится к драке. — Что же касается тебя… — говорит Кирк медленно и спокойно. — Прости, но ты сам встал у нас на пути. Ничего личного, приятель. Не совсем правда. Личное тут всё-таки есть, хоть и немного: Кирк инстинктивно чувствует в русском угрозу для МакАлистера, и его личная обязанность — эту угрозу устранить. Хозяин у территории может быть только один. Даже люди это знают. Но они знают об этом нехитром правиле дольше и следуют ему неукоснительно. В стае не будет порядка, если об этом забыть. Гром спрашивает: — Ты что, застрелишь меня из табельного оружия? И Кирк ухмыляется. В ухмылке он показывает зубы, что делает редко и исключительно в подобных случаях. — Конечно, нет, — отзывается он, и его разноцветные глаза вспыхивают жёлтым. — Всё будет несколько иначе. И затем, потянувшись мыслями к луне, которая скрыта сейчас где-то там, за тучами… он меняет форму. Это занимает всего пару мгновений. Гром должен бежать, но он смотрит, открыв рот. В следующую секунду он, конечно, спохватывается и уже разворачивается, чтобы сбежать. Но Кирк прыгает — будто белая молния прочерчивает серый пейзаж — и Гром не успевает. *** Когда он приходит чуть позже в дом Мёрдока, чтобы доложить о случившемся и обсудить дальнейшее, тот стоит у окна и смотрит на свой город. Обозревает владения — и, должно быть, видит перед мысленным взором, как эти владения изменятся, когда их план осуществится. Кирк шагает тихо, но Мёрдок, разумеется, всё равно его слышит. Он оборачивается, внимательно на Кирка смотрит, и взгляд чуть задерживается на его правой ноге: Кирк немного хромает — упал с одной из балок в процессе погони. Но это ничего: Грому не повезло больше. — Проблема решена? — только и спрашивает Мёрдок. Кирк кивает. Подходит к своему предводителю: запах охоты всё ещё, должно быть, держится на нём, и он знает, что Мёрдоку нравится этот запах чувствовать. Мёрдок усмехается и протягивает ему платок: — Пятно пропустил. Кирк вытирает с лица платком остатки запёкшейся крови. — Он был отвратительный на вкус, — сообщает Кирк. — Но этот МакКензи — гораздо, гораздо хуже. Завтра в газете будет очередная заметка о диких животных, наводнивших город. Чудовищные останки чьего-то пиршества, напишут в газете, были найдены на территории одного строящегося объекта. Искалеченные до неузнаваемости трупы, послужившие, вероятно, ужином для стаи бродячих собак. Глаза Мёрдока из зелёных оборачиваются жёлтыми. Вожак доволен. Значит, у стаи всё хорошо. Стая будет процветать. — Ничего, — отвечает он. — Не всё тебе деликатесными копами питаться. Как-нибудь переживёшь. И что-то в его тоне и взгляде обещает Кирку, что награда не заставит себя ждать. Хорошая ночь. Сытая ночь.