Мертвый бог

      Мертвый бог или бог мертвых?       Пират бродит по острову и думает об этом дни напролет, зная, что ответ на вопрос давно никому не нужен: уж явно не тому, в чьих глазах – лед.       Той вечности, спящей на мертвом острове, слишком неинтересны вопросы живых. Та вечность приносит сама себе жертвы, жадно делая из зрячих детей — слепых.       Пирату неймется на этом острове: триста лет — все одно и то же вокруг. Пират бродит тенью за Тенью и ждет, кто из них первым замкнет этот круг. Здесь у него нет и не будет друзей: команда и та изошла седым дымом. Он бережно схоронил ее в своей памяти, а сам преданно остался в том мнимом, глупом и пустом одиночестве, от которого и рад был бы ненароком избавиться. Но разве пираты тоскуют попусту? Нет, пираты не плачут — им поголовно нравится морская болтанка и запах рома! Вот только проклятый остров тем и славится, что нет на нем ни вкусов, ни запахов, не дует ветер, и не рокочет гром: мертвый бог или бог мертвых, как говорят, давно и прочно поселился на нем.       Мол, богу мертвых нравится вкус тишины, мертвый бог признает лишь запах тлена, но пират не согласен с такими условиями. Пирату хочется напиток пенный, чтобы тек по усам и попадал в рот, чтобы девки ластились и позволяли много…       На проклятом острове нет кабаков, на проклятом острове лишь одна дорога.       Пират одинок, и кто-то нашептал ему ночью на ухо, что богу тоже не с кем смеяться. Пират запомнил и теперь тратит время на то, чтобы до этого бога добраться. Однажды он видел его издалека, стоял и смотрел, как бог устало бредет к старому остову пиратского корабля, а потом гладит задумчиво доски-кости, вознося проклятье притихшему острову.       Зря.       Пират не знает, чего хочет больше: убить бога или обнять его за тонкие, хрупкие плечи. Пирату кажется, что он все еще должен злиться на бога, но время и здесь без устали лечит. Триста лет пират провел в одиночестве, слишком громко надеясь на тех, кто его заберет. Уж не поэтому ли так заботит его этот бог мертвых? Или мертвый бог — кто его разберет…       Бога тоже никто не забрал, пусть даже сам он нашел себе это пристанище. Пират делает паузу, останавливается и пьет остатки воды: устанет еще, а ему ведь шагать и шагать непрестанно, чтобы к ночи хоть куда-то добраться.       Он делает еще один шаг вперед, а остров толкает его назад шагов на двадцать.       Бог мертвых — это хрупкий парнишка с глазами старше, чем все пиратские триста лет. Мертвый бог играет с потерянными мальчишками, но пират знает: у него тоже никого нет. Мальчишки пустые, остров забирает их души себе. Сердца не бьются, нечего в них искать. Мертвому богу такие забавы давно надоели, но он ребенок, а детям нужно с кем-то играть.       Когда-то давно и сам он, наверное, был глупым, смешным мальчишкой, играл в переулках с друзьями, вечера проводил с новой книжкой. Кто из них нашел другого первым: Тень ли ошиблась адресом или тогда-еще-не-бог в подзорную трубу остров высмотрел? В любом случае, в той безумной битве бог оказался слабее.       Не выстоял.       Мертвого бога хочется пожалеть, прижать к себе, затем отпустить, дать отдышаться. А потом по капле влить в него свою жизнь, отдать все свои силы, научить сражаться. Пирату чудится, что они стали бы славной командой: живой и мертвый — кто встанет у них на пути? Разве что проклятый остров пошлет к ним свою Тень, но и той, визжа, придется уйти.       Пирату видится, как бог улыбается, и смех его — самое ценное из всего, что можно здесь отыскать. Пират сквозь заросли продирается и замирает, сраженный.       Остров не умеет от себя отпускать.       Мертвый бог или бог мертвых? Незаданному вопросу осталось недолго тлеть.       Бог лежит на земле, молчаливый и тусклый: сердце его только-только перехотело гореть.