Челка

Всему виной эта проклятущая челка! Точно! Именно так и не иначе! Во всем виновата эта гребаная прядь длинных волос Майло. Непослушная, все время выбивающаяся из прически, закрывающая пол-лица. Делая взгляд Майло совершенно нечитаемым, как будто эта челка прятала гламурного красавчика от окружающих. Мягкая иссиня-черная прядь скользила шелком по идеальным скулам, касалась уголка губ, слегка скошенных. Нестерпимо зудело в самых кончиках пальцев от желания прикоснутся. Провести раскрытой ладонью снизу вверх от сильной крепкой шеи к затылку, ухватить непослушные волосы у корней, сжать в кулаке, не давая этой волне шелка невесомо проскользнуть сквозь пальцы. И рвануть, потянуть сильно вниз, заставляя Майло откинуть голову, открывая жадному голодному взгляду небритость скул и скошенный уголок губ. Да, во всем виноваты губы этого ироничного засранца! Чуть припухлые, красивой правильной формы с небольшим изъяном, делавшим идеальное лицо Майло особенным. Весь он - словно Кен из кукольного домика, высокий, красивый, с накаченным телом. Он был почти совершенством. На него хотелось смотреть не отрываясь. Высокий лоб, изогнутые брови, прямой нос и приковывающие взгляд губы. Со скошенным уголком, делавшей улыбку чуть неправильной, не идеальной. И именно эта неправильность сводила с ума. Внутри все болело, ныло, пекло. Хотелось впиться в эти губы грубым болезненным поцелуем, прикусить зубами до привкуса соли на языке, вылизать нёбо и поймать рваный стон своими губами. Провести подушечками пальцев по бровям, разгладить морщинки вокруг глаз и дотронутся до длинных черных ресниц, прикрывавших глаза. Глаза, это глаза Майло не дают ему покоя. Банально красивые, большие, обрамленные угольными густыми ресницами. Прямой цепкий взгляд, в карих глазах столько внимания, живого интереса. Майло словно ласкает взглядом, обдает теплом и светом. Но иногда, прикрывшись челкой, этой черной муаровой завесой, он смотрит пристально, без улыбки. И от этого непонятного взгляда цепенеет все внутри, а в горле становится сухо, словно в пустыне. Потемневшие глаза держат, не отпускают, и сердце начинает стучать в кадык, а шум крови глушит все остальные звуки. Так он смотрит только на него и это добавляет неразберихи в его и так сумбурные мысли. Потом Майло заправляет прядь за ухо тонкими пальцами и отводит взгляд. И словно все вокруг приходит в движение, мир наполняется цветом, звуком, запахом. Вероятно, все дело в его руках. В узких и неожиданно сильных запястьях, в чутких музыкальных пальцах. Накаченные предплечья, перевитые тугими мышцами и голубыми венами. При густой темной шевелюре на теле практически нет волос. Руки лишь покрыты светлым, почти невидимым пухом. А кожа такая мягкая и обжигающее теплая. Во время съемок, за столько бесконечно долгих и безумно коротких месяцев, Майло очень часто прикасался к нему. Именно тогда оказалась, что изящная хрупкость это только видимость, иллюзия. Сильный удар, широкий размах и готовность подхватить в любой момент. Скорость, сила и сдержанность. Это пьянило, прикосновение пальцев рассылало табуны мурашек под кожей. Близость губ, горячей кожи сбивало мысли, путало ощущения, рвало дыхание. После дублей он часто глотал воздух, перемешанный с запахом Майло. Да… Запах… Наверное, он причина… Все люди пахнут и все - по-разному. Кто-то обливается невероятно гадким парфюмом, а кто-то не моется неделями. Он всегда очень остро реагировал на близость к нему людей, сильные запахи тел вносили дискомфорт в его ощущения. Но впервые оказавшись рядом с Майло он словно забыл, как дышать. Невероятная смесь мускуса, кедра и морской свежести, с оттенком чего-то теплого и возбуждающего. Вдох и словно удар под дых, запах забивает ноздри, катиться по горящей глотке медовыми каплями вниз, скользит искрами по позвонкам. Там, внутри, где-то между лопаток скручивается в тягучее болезненное возбуждение, сворачивается надолго в тугие кольца, задевая сердце, сбивая его биение с привычного ритма. Запах Майло был приглушенным, чтобы уловить его, надо быть к нему очень близко, на расстоянии вытянутой руки. И это причиняло ему почти физическую боль – быть рядом и вдыхать полной грудью, стараясь пропитаться насквозь этим запахом, запомнить каждой своей клеточкой. Майло неторопливым движением стягивает мокрую от пота футболку, открывая взгляду загорелое поджарое тело. Мысли распадаются, падают тяжелыми каплями лихорадочного возбуждения на дрожащие нервы. Закари ведет обжигающими взглядом по широким плечам, ласкает темными глазами каждый выступающий позвонок, не в силах оторваться, прикрыть свое желание ресницами. Он шумно сглатывает, но в горле застрял колючий комок из желания и тоски, губы пересохли и он проводит языком по нижней, прикусывает ее зубами. Боль на короткий миг отрезвляет, он словно вдохнул нашатыря. Стискивает трясущиеся пальцы в кулаки до хруста и резко вскакивает. Душ. Ледяной настолько, что кожа теряет чувствительность, а мысли и желания застывают глубоко внутри колючим осколком льда. Закари трет вспотевшие ладони об потертые джинсы и неторопливо идет в свой трейлер. Майло смотрит на широкую спину Закари пристально, сквозь черную прядь волос, прикрывающих лицо. Закрывшись от всех, он думает о широких плечах и возбуждающем изломе бровей. Мысли привычные и совершенно не нужные. Холодные капли катятся по разгоряченной коже, тянут за собой выматывающие мысли, сладкие до боли желания. Закари закрывает глаза и тут же представляет черные мокрые пряди волос, прилипшие к точеным скулам. Прозрачные бисеринки воды, стекающие по виску, сползающие к скошенному уголку закушенных губ. Он протяжно стонет и делает воду еще холодней. Во всем виновата челка…