Не всесильна

      Я не знаю, почему и как это происходит, но я ее чувствую. Особая комбинация чувств и эмоций безошибочно подсказывают мне, что любимая вновь понесла куда-то в своих слабых ручках возмездие во имя Луны. В такие моменты есть лишь одно верное решение: отрешиться от самого себя, забыть на несколько коротких секунд, кем являешься сам и сосредоточиться на одном — на необходимости, жизненно важной потребности защитить Усако, уберечь от чего-то страшного и непоправимого, что в нашей сумасшедшей жизни может случиться в любой момент. Телепортация ли или просто движение со скоростью приближающейся к сверх звуковой? Не знаю, да и не хочу знать. Главное — помогает найти ее.       Перевоплощения Усако разные. Чем серьезнее ее преображение, тем сильнее я ощущаю эту тревожную щекотку где-то за моим сердцем. Хуже всего, когда в ней просыпается Лунная принцесса. Ненавижу, когда это происходит в мое отсутствие рядом с ней. К полной силе Кристалла Усако прибегает очень редко. Когда другого выхода просто не остается.       В этот раз я почувствовал появление Серенити, выбирая упаковку с курятиной в мясном отделе супермаркета неподалеку от нашего дома. Стоит ли говорить, что необходимость купить указанные в списке продукты была мгновенно забыта? Пластиковая корзинка упала на пол. Бывшие в ней апельсины раскатились, яйца растеклись по кафельному полу неаппетитной лужей, смешавшись с молоком из разбившейся бутылки и перемазав коробку сладкого завтрака. Но мне все это было безразлично. Собственно, меня самого в этот момент уже и не существовало на ближайшие минуты. Лишь мое тело неслось к ней, презирая все известные законы физики и анатомии.       Сознание вернулось, когда я оказался у дверей собственной квартиры. Какой-то демон-камикадзе решился напасть на Усако в нашем доме? Самоубийца! На этот раз, я не предоставлю ей разбираться с врагом. Сам порву его голыми руками.       Очертания предметов в квартире терялось за невыносимо ярким светом, исходящим из недр Серебряного кристалла. Порог спальни я переступил, готовясь встретить там кого угодно. Но она была одна. Сидела на полу в своем кипенно – белом платье, держа на вытянутой ладони сияющий камень, и все повторяла: «Пожалуйста!». Услышав мои шаги, девушка обернулась и я смог увидеть ее заплаканное лицо — единственное что мог разглядеть в этом сияющем безумии. Сияние кристалла медленно угасало, отступая и позволяя увидеть комнату. Кровать, накрытую любимым оранжевым вязаным одеялом, огромного зайца сидящего в кресле у окна. Я подарил Усако эту игрушку на годовщину знакомства, и с тех пор зверюга поселилась в нашей спальне.       Белое кружево стремительно таяло и вскоре передо мной сидела не забытая возлюбленная из прошлой жизни, а моя самая родная, близкая и любимая Усако. Летний комбинезон в ярких цветах мало напоминает наряд наследницы трона, но он гораздо ближе моему сердцу, чем все эти кринолины.       Я успел подставить руки, прежде чем Усако начала тяжело заваливаться на бок. Слишком много сил заняло у нее это воздействие на кристалл. Меня поражало ее внезапное обращение к нему. Обычно, относится к своему лунному наследию очень осторожно. Иногда даже кажется — с опаской. Порой мне кажется, что этот камень «живой». И он совсем не прочь подкрепиться вкусной, сочной, бьющей через край жизненной силой моей любимой.       Мы сидели рядом на полу, пока Усаги не смогла слабо кивнуть мне, показывая, что приходит в себя. Лишь после этого очень осторожно перенес ее на постель. Сел рядом, взяв за руку и отчаянно стараясь передать ей часть собственных сил, так нужных ей для восстановления.        - Кто здесь был? - вопрос я задал через несколько минут, прижимая уже согревающиеся тонкие пальчики к своим губам.        - Никого, - тихий ответ застал меня врасплох.        - Никого? Тогда, зачем было так истощать себя? - непонимающе посмотрел в любимые ярко-голубые глаза. Я не ругался, ведь знал, что если Усако пошла на такой шаг, у нее были веские причины. И она обязательно объяснит мне.        - Я хотела вернуть их, - она указала рукой на столик у окна, на котором под стеклянным покровом хранятся камни — хранители силы тех, кто некогда готов был защищать эту планету ценой собственной жизни. А потом — с тем же рвением, пытались уничтожить все живое на ней. Я и сам не знал, зачем храню эти молчаливые, холодные камни, напоминающие о том, чего я лишился. Но избавиться от «коллекции» рука не поднималась. Так же, не мог выбросить вещи родителей, собранные в коробки и уже много лет пылящиеся на самых высоких полках стеллажей в кладовке.       Она всегда с пониманием относилась к этой моей причуде. Разговоры о четверых потерянных друзьях, братьях не были запрещены, но Усаги никогда не расспрашивала о них. Понимала, что мне будет больно. Но если порой меня самого тянуло рассказать ей о чем-то, вдруг возникшем в пронесенной через века памяти, Усако всегда слушала, устроившись рядом со мной на полу и положив голову мне на колени. Всегда, ее реакция была именно такой, какая мне была нужна. Она смеялась и грустила вместе со мной. Иногда, когда я рассказывал что-то о не самых невинных эпизодах жизни Эндимиона и его друзей до того, как принц встретил свою любовь, она не сильно била меня кулаком по лбу и сердито приговаривала:        - Если бы я знала об этом тогда, у тебя, мой прекрасный принц, было бы куда больше следов боевых ранений. Правда, наверное стыдно было бы признаться, что все эти шрамы оставила на тебе слабая возлюбленная с Луны, - и это тоже была нужная мне реакция.        - Я говорил бы всем, что встретил в лесах прекрасную и свирепую нимфу, которая пыталась вырвать мое сердце, - все обращалось в шутку и на какое-то, обычно — очень продолжительное время, грусть по оставшейся в прошлом дружбе оставляла меня.       И вот, теперь оказывается, что она пыталась вернуть их. Вернуть тех, кого когда-то искренне считала врагами. Кого боялась и вполне может статься — ненавидела. Хоть и сложно поверить в то, что моя Усако способна на это черное чувство.        - Зачем? - когда я спросил об этом, любимая взглянула на меня, как на душевно больного.        - Они нужны. Тебе и девочкам. Ты не будешь счастлив без друзей, а им нужны их любимые. Без них — нельзя. Это неправильно, - она села на постели и обхватила мое лицо ладонями.        - Только так и правильно, Усако, - в ответ, я так же взял в руки ее милое округлое личико, - Их уже нельзя вернуть. Давно нельзя. Понимаешь, Кунсайта, Нефрита, Джедайта и Зойсайта — лордов принца Эндимиона — много веков нет в живых. Еще тогда, в самом начале этой войны, Берилл и Металлии удалось с ними то, чего они так хотели, но не смогли добиться с нами. Они уничтожили души этих людей. Остались лишь пустые оболочки. Думаю, какую-то часть себя прежнего сохранил лишь Нефрит. Ведь он смог полюбить. Но полюбил он не Мако. Подумай… Даже если бы ты могла вернуть его. Если бы мы объединили силы и вырвали Нефрита оттуда, где он сейчас находится, ты смогла бы видеть, как Макото страдает от неразделенной любви к тому, чьи чувства когда-то считала незыблемыми? А другие девочки? Каково им будет смотреть на живого и невредимого возлюбленного подруги, когда их собственные потеряны навсегда? Им и со мной-то смириться непросто.       Она не перебивала и не вмешивалась в ход моих размышлений. Просто слушала, недвижно следя за выражением моих глаз.        - А как же ты, Мамо-Тян? Я пыталась вернуть их всех, не сосредотачиваясь на ком-то одном, но вдруг у меня получится? - с новой силой в ее глазах засиял свет надежды.        - Представь, что девочки погибли. И ты можешь вернуть одну из них? Ты могла бы сделать выбор? - это был жестокий вопрос, но только так Усако могла меня понять. Любимая покачала головой, крепко прижимаясь ко мне.        - Но как же ты? Получается, у меня есть мои подруги, а ты — один, - через пару минут, Усако отстранилась ровно настолько, чтобы суметь взглянуть мне в глаза.        - У меня есть ты. Единственный человек, без которого я не могу и не хочу жить, это ты, Усако. * * *       Отчет северного губернатора затянулся. Этот нудный чиновник никак не мог уяснить для себя одной простой мысли — к закату каждого дня я хочу быть только в одном месте — уютной зефирно-розовой комнате нашей дочери. Но каждый второй понедельник я не мог вытянуться на ее не по-детски огромной постели и рассказывать Маленькой Леди о великом воине, что бесчисленное количество раз спасала мирное небо и всех, кто живет под ним.       Мои шаги гулко отдавались в пустеющих коридорах дворца. Остановившись у дверей комнаты дочери, я осторожно потянул створку на себя. Постель под прозрачным балдахином была пуста. Значит, маленький бесенок снова найдется в нашей спальне.       Зайдя туда, я увидел жену, лежащую поверх одеяла и поглаживающую розовые прядки, прилипшие ко лбу нашей девочки. Увидев меня, Серенити ласково улыбнулась и прижала палец к губам.        - Она только что уснула, - пояснила жена шепотом. Осторожно, чтобы не потревожить ребенка, поднялась с постели и подошла ко мне, привычно обняла за шею. Рукава лилового шелкового халата скользнули вниз, обнажая ее руки до локтя, - Видимо, я правильно сделала, сказавшись больной? - с лукавой улыбкой поинтересовалась Ее Величество.        - В следующий раз я тоже так сделаю, - я всеми силами старался отвлечься от мыслей о том, что жена обычно надевает под этот халат ночнушку, состоящую, кажется, из одних только фантазий. Взглянул над ее головой на нашего спящего ребенка. По моему глубокому убеждению, Маленькая Леди не только выглядит на семь лет. Не смотря на все прожитые ею века, накопленные знания и мудрость, которую, впрочем, наша дочь не так часто показывает, как хотелось бы, она остается все тем же ребенком, любящим родителей, сладости и сказки, - Что ты ей рассказывала?        - Да так… Вспомнила историю об одном земном принце, совершенно вскружившем голову невинной принцессе Серебряного Тысячелетия.        - Давно я не слышал этой сказки. Давай, я унесу ее и ты расскажешь еще раз? - многообещающе поцеловав жену, я отпустил любимую, чтобы перенести дочь в ее постель.       Буквально в дверях детской, выходя из комнаты, я столкнулся все с тем же чиновником, вспомнившим внезапно о необходимости возведения дамбы. Спровадить его удалось лишь через полчаса, клятвенно заверив, что строительство дамбы отныне будет в центре моего монаршего внимания. Но надо признать, его смелость заслуживает уважения — ради передачи документов явиться в личное крыло нашей семьи. Сюда даже Луна нечасто забредает. И никогда — незваной. А это о многом говорит...        - Знаешь, до сих пор я думал, что больше Кунсайта никто не сможет взбесить меня государственными делами, - сообщил я жене, вернувшись в нашу спальню и свалив полученные от губернатора документы и чертежи в ближайшее кресло.        - Не верю, что он мог когда-то тебя бесить, - Серенити мягко улыбнулась, протягивая ко мне руки и приглашая в свои теплые, родные объятия.        - Я не рассказывал тебе? Неужели, за столько лет ни разу не упоминал о том, как однажды, устав от государственного рвения своего старшего лорда, принц Терры скрывался от него в каминном дымоходе?        - Нет, - в глазах Серенити зажегся огонек любопытства. Она снова подошла, положила маленькие ладошки на мои плечи, словно что-то прикидывая, - Должно быть, это был очень широкий дымоход…        - К счастью, да. Было бы неловко — застрянь наследный принц в трубе. Я расскажу тебе эту историю позже. А сейчас — мне обещана сказка на ночь, моя королева.       Моя королева. Она больше не Сейлор Мун и я всегда знал, что она не всесильна. Что есть в этом мире то, что не подвластно даже ей. Но это не важно. Сколько бы веков или тысячелетий не прошло, я по-прежнему отказываюсь жить лишь без нее, без ее глаз, голоса, улыбки, смеха, прикосновений. Но теперь — и без невыносимого порой, но бесконечно любимого ребенка, что спит в своей розово-зефирной комнате напротив. Они — все что нужно мне для счастья.