Ожоги и чаепития

Это было чудесное, просто превосходное утро, которое сулило не менее замечательный день. Занавески чуть колыхались от легкого ветра, напоминая Артуру о парусах и ночном бризе; за окном пели птицы, сад радовал глаза яркостью красок цветущих роз... Было самое время расслабиться, выпить чайку и отдохнуть от дел, чем сэр Кёркланд не преминул заняться. Внезапно его покой нарушил дикий вопль откуда-то с первого этажа. Бросив недопитый чай, Англия побежал на звук, который привел его в гладильную комнату. Что же открылось взору достопочтенного джентльмена? На полу валялась гора из постельного белья и одежды. Образцом аккуратности Джонс никогда не был, а возмутителем спокойствия оказался именно он. — Альфред! Какого черта ты тут творишь?! И вообще что ты забыл у меня в доме?! — Арти… — начал лепетать американец, — вчера на собрании ты был какой-то помятый, я предположил, что может у тебя.… Заболела прислуга! А ты так занят, что даже не успел привести себя в надлежащий вид. Я хотел помочь тебе (и увидеться с тобой, чего уж скрывать от самого-то себя)… Да! Я же Герой! — Идиот! Ты даже с утюгом справиться не можешь, удивляюсь я тебе: как ты такой вообще со своей независимостью живешь?! – разразился гневной тирадой старший, но осекся, заметив красную полосу ожога на руке и жалобные глаза Америки, который был готов заплакать скорее от обиды, чем от боли. – Боже, храни королеву, ты как ребенок, честное слово! Англичанин подошел к своему непутевому братцу и велел показать ему руку, которую ему с готовностью сунули под нос. Подув на больное место, Англия стал приговаривать: «У лягушки заболи, у… лягушки заболи. И еще раз.… У Лягушки заболи! А у Альфи не боли». — Все, больной, — Артур улыбнулся и посмотрел бывшему подопечному в глаза, — я тебя вылечил, ты же ведь веришь в мою магию, не так ли? Голубые глаза по-детски светились верой в старшего, американец кивнул, давая свой ответ на прозвучавший вопрос, и обнял «доктора». Ох… Кёркланд, ощутивший тепло родного человека, только сейчас понял, что, если бы Альфред не явился сегодня в гости, день бы не стал по-настоящему замечательным. Близость этого большого ребенка грела англичанину душу, будто и не было никакой войны за независимость, будто все оставалось на своих привычных местах. Спрятав грустные мысли на задворки сознания и засмеявшись, зеленоглазый блондин потащил Новый Свет на кухню, молвив: — Время пить чай, Герой! У меня как раз есть замечательный пудинг, ведь ты все также не чураешься моей еды, не так ли, Америка?