Раз. Два. Три.

Пааам. Пааам. Пааам. Низкий вой сирены разносился словно отовсюду и заставлял стены зданий мелко дрожать. Водонапорная вышка с давно закрашенным красной краской «взрывом», которая теперь выполняла функцию прожектора благодаря установленной сверху огромной уродливой мигалке, озаряла город багровым светом. Огромная, неуклюже собранная из подручных материалов, лампа с натужным шорохом крутилась вокруг, освещая здания по кругу - первый сектор, второй, третий, четвёртый, пятый, затухание на время прохождения леса, снова первый. Сирена и мигалка означают, что наступает Комендантский час и надо уходить в бункеры. Бункеров шесть – по одному там, где сектора граничат между собой, и два – на окраинах, по обе стороны от вышки. Не считая седьмого в лесу, который был изрядно потрёпан пожаром, а потом и завален. Вход в один из бункеров есть в подвале почти каждого дома. Помимо этого, некоторые из них сообщаются между собой – удалось обнаружить туннели между третьим и четвёртым и чётвёртым и вторым. - Уважаемые граждане АЗ-два. Через двадцать три минуты будут заблокированы люки, просим вас как можно скорее занять отведённые вам места. Доступ наружу будет открыт в шесть часов утра. Держите ноги повыше этой ночью. Диппер выключил микрофон и откинулся на истёртое кресло. Его смена в радиорубке на сегодня закончилась. Он устало выдохнул и уткнулся в ладони рябым раскрасневшимся лицом, мало напоминавшим его на фотографиях всего лишь годичной давности. Пальцами он чувствовал глубокие выщерблены на левой щеке. Сейчас он бы ни за что не поверил, что когда-то в этом самом месте проводил самое счастливое лето в своей жизни. Мальчик скользнул руками по лицу, сложив их лодочкой перед носом, и уставился на груду пыльных дисков в углу. Новинки прошлого лета – пластинки бойз-бэндов, какие-то летние хиты, стандартные подборки песенок, играющих в летних кафе. Ладно. Не время ностальгировать. Сегодня должна быть ночь Жалящего тумана. Диппер неохотно соскользнул с кресла и поплёлся к сваренной из металлических прутов лестнице – внизу у него был свой вход в бункер, прямо у подножья радиорубки. На самом деле, подумал он, туман стоило назвать не Жалящим, а, наверное, Пилящим или Пожирающим. Он просто бесследно стирал всю животную органику, встречавшуюся ему на пути – может, расщеплял на какие-нибудь там молекулы и уносил с собой, как угодно. Но те, кому довелось макнуться в него и выжить рассказывали, что ощущения сродни звуку циркулярной пилы. Ощущения? Звуку? Мальчик скептически относился к подобным поэтическим оборотам, но ему представлялось, что часть тела разрывается на миллиарды микроскопических частиц. Примерно так и выглядел процесс работы Тумана – вещь буквально растворялась нём, в каком-то роде даже красиво, правда, иногда истошно крича. Диппер захлопнул за собой люк, задраил его изнутри. Теперь он оказался в коротком холле, где в левую стену был вмонтирован допотопный компьютер, имевший доступ ко всем бункерам, входам и выходам из них, а в стене напротив едва виднелась дверь в основное помещение. Пайнс был уверен, что потенциал установки куда больше, но не знал, как открыть другие программы или обнаружить другие функции. Такие холлы и компьютеры были в каждом бункере, однако туда нужно было уметь попасть. Мальчик механически проверил уровень кислорода, загрязнённости воздуха, температуры внутри, глянул на изображение с камер – одну из четырёх требовалось заменить – и задал параметры условий на ночь. Включил электропитание. Стэн, вероятно, сейчас занимался тем же во Втором или Первом бункере, хотя это было совершенно необязательно. Наконец время пришло – и минута в минуту в девять вечера Диппер заблокировал все люки на вход и на выход и прошёл в жилой блок. - Добро пожаловать в Бункер Номер Пять, - официально поприветствовала его Кэндис и насмешливо добавила – Сэр. - Как обстановка? Где Мэйбл? – вместо приветствия достаточно грубо оборвал Диппер. Кэндис едва заметно качнула головой и пошла по проходу между койками, махнув мальчику, чтобы он следовал за ней: - Ей не лучше. В бункерах всё в поряде, как всегда. Наконец они дошли до койки, где лежала Мэйбл. Лицо её посерело, глаза были закрыты, на щеках виднелись голубые прожилки вен, грудь медленно, толчкообразно вздымалась и опускалась. Пайнс сел на корточки, оказавшись с сестрой на одном уровне, и приложил руку к её лбу – температура всё еще была повышена. Кэндис скользнула рукой по его плечу и ушла, забрав с собой следившую за девочкой медсестру и оставив Пайнсов наедине. Оставшись фактически один, Диппер сел прямо на бетонный пол, вытянув ноги и облокотившись спиной на соседнюю койку. В прислонённом к стене тазу он увидел своё отражение и на миг испугался, приняв его за другого человека. В глазах полопались капилляры, мешки от усталости и недосыпа приобрели почти сизый цвет, левая щека изуродована рытвинами, полученными в одну из первых Ночей из-за идиотской амбициозной храбрости, само лицо рябое, землистого нездорового цвета. Что-то произошло и с его связками – ежедневно из радиоприёмников доносился хриплый, ожесточённый, рано сломавшийся голос. Диппер не знал, сколько времени он так просидел, бездумно уставившись на отполированное днище алюминиевого таза и сколько просидел бы так ещё, если бы не вернулась Кэндис, таща переносной экран, одну из самых инновационных штук в этом месте, хотя всё равно бесконечно древнюю. - Началось. Пайнс взял экран из рук девочки, на миг задержав взгляд на её лице. Да, она тоже определёно изменилась, хотя и выглядела гораздо свежее его и Мэйбл. Он неожиданно почувствовал к неё прилив нежности за то, что она не растеряла остатки оптимизма и сил, хотя работала ничуть не меньше них с сестрой. - Спасибо. – это был максимум, на который он остался способен. На экран было выведено изображение с западной стороны первого сектора. Со стороны леса и словно из-под земли струилась густая белая пелена, состоящая из мелких частиц и рябящая, как помехи на телевизоре. Диппер перещёлкнул на западную камеру второго сектора. Третьего. Здесь возле магазина кто-то оставил пакет с мусором или отходами - Туман тягуче обволок препятствие, уплотнился и снова расползся гладкой дрожащей периной. Четвёртый сектор. Пятый. Всё чисто. Проверка герметичности люков. Диппер нахмурился. Входной люк №3 четвёртого бункера, ведущий в холл с компьютером, горел красными светом. Хотя насколько мальчик знал, сегодня этот люк не использовался и не должен был. Он вывел на экран изображение с внутренней камеры. Вроде всё чисто? - Что это там в углу? Человек?.. – Кэндис склонилась над экраном и спешно собрала рассыпавшиеся было по нему волосы. – Смотри! Пайнс и сам увидел какое-то шевеление и, более того, понял, что это был за человек, но молился, чтобы он ошибался. Сквозь зазор люка в холл начал струится белый рябящий дым. Сейчас бросаться на помощь было бессмысленным самоубийством, как и любая попытка помочь кому-то Ночью, если человек оказался лицом к лицу с опасностью. Поэтому Диппер сделал единственное возможное, предписанное Инструкцией - связался по рации с прадядей Стэном. - Старик Макгаггет попал в белый туман. Ты, наверное, уже видел где и как. Похоже, он сам туда выбрался и недавно, я задраивал люки и всё проверял. - Видел. Я тоже проверял. – голос прадяди не выражал ничего, кроме лёгкого будничного удивления – словно он не ожидал, что сегодня уже пятница, а не четверг. – Он был Ответственным за четвёртый бункер, никто кроме него не имел доступа в холл. Но и нам не стоило назначать на эту должность шизофреника. Как там Мэйбл? - Всё ещё не приходит в себя. Завтра, - Диппер кинул взгляд на Кэндис, давая ей понять, что это относится и к ней – Переведу её в Третий бункер. Там лучшие врачи. - Здесь нет лучших врачей, парень. Здесь только выжившие жители этого прогнившего городка. Иди спать. Рация протяжно запищала, связь оборвалась. Ночь вступила в свою силу и одна жертва уже была.