Как рождаются ведьмы

Сакура была очень похожа на свою мать, и к шестнадцати годам у нее были прекрасные длинные волнистые волосы, пусть и каштанового оттенка, как у отца, а не светлые. Они переливались на свету медью и пшеницей. Она все еще не была высокой, да и вряд ли уже подрастет, оставаясь почти миниатюрной. Зеленые глаза смотрели мягко, трепетно и все еще открыто, вот только они стали драгоценными камнями заместо молодой листвы, и зачастую даже отце и брат не могли догадаться, какие мысли бродили в ее голове. К слову, виделись они не так часто: Тоя съехал на квартиру и учился в университете, а Сакура лишь перешла в старшую школу. Керберос давно перестал ее тревожить и понукать попусту, порой лишь давая советы и грея молодую и весьма привлекательную девушку своим золотым пушистым боком, когда она рисовала новые карты, пополняя коллекцию, или делала уроки, уже не пытаясь скинуть их на последний день и привлечь кого-то к помощи, даже если ей могли помочь ее верные Хранители. К слову, Юкито снова стал желанным гостем в доме Кинамото. - Я знаю, что ты мне соврал тогда, на фестивале, - однажды сказала наедине юная Повелительница, и Снежный кролик в тот момент вздрогнул: мало кто теперь мог выдерживать значительно потяжелевший взгляд некогда самой беспечной и наивной девочки. Но через мгновение шатенка улыбалась, подавая чай и парируя колкость брата в привычной манере, а сам блондин поспешил натянуть на лицо ответную улыбку, поддерживая шутку. Девушка очень сильно изменилась, вот только это мало кто мог заметить, если не приглядывался. Изменило ее колдовство? Увы, нет. Мало кто не меняется от одиночества и разбитого сердца. Она знала о том, что небезразлична Шаорану. И да, ждала, когда мальчик сам наберется смелости ей признаться. Он приезжал несколько раз из Китая, пока они еще могли считаться детьми, и за последние пару лет сильно вымахал и даже в какой-то степени возмужал. Теперь они с Тоей вполне могли померяться силами, и девушка не была уверена, что ее брат вышел бы победителем из этого импровизированного сражения. Однако Ли опоздал: признайся он хотя бы годом ранее, и Сакура бы ответила ему, с радостью и даже готовностью, лишь бы ноющая рана на сердце затянулась, оставив лишь шрам... К тому моменту, когда смущающийся подросток, без страха бросавшийся на самые опасные карты, набрался смелости признаться в любви девочке, рана зажила, прочно замуровав первую влюбленность Кинамото так, что теперь ее вырвать можно было только с самим сердцем. Она выслушала с грустной улыбкой то, что ей сказал Ли-кун, однако так и не нашла в себе сил соврать юноше и сказать, что смогла бы ответить на его чувства. Она сказала правду. - Я буду ждать, - пообещал китаец, слегка нахмурившись и поджав губы. - Сколько бы ни понадобилось времени, в этой жизни или в следующей. Я дождусь. Я это знаю. Это звучало торжественно, красиво и очень грустно - ведь сама Сакура не была уверена, что хоть когда-нибудь наберется той смелости, которая позволит ей уйти от собственного прошлого. И перестать по ночам звать Юэ только чтобы украдкой полюбоваться на спящего Юкито. Она смотрела и вытирала кончиками пальцев слезы, катящиеся по щекам крохотными осколочками ее собственной души. Рана, невидимая, неощутимая, незаметная, была даже более болезненной, чем если бы оказалась физической. И так же, как и обычные физические раны, она невыносимо ныла на погоду старым шрамом. И с каждой бурей, которая прокатывалась по жизни девушки, увечное сердце болело все сильнее, раздирая изнутри. В душе волшебницы поселилось чувство, которое ни в коем случае нельзя было пускать даже близко. Чувство, в котором сплелись полынная горечь, мятный холод и обманчивое спокойствие омута. Отчаяние, которое затягивало ее все глубже и глубже, заставляя смириться. Она была красивой девушкой, с поклонниками, на которых ворчал приезжающий время от времени брат, стремясь защитить свою сестренку. Вот только она не могла даже взгляд бросить хоть на одного из поклонников, и лишь Шаоран приблизился к той точке, после которой Сакура могла бы переключиться на него и забыть о пагубной первой любви, из цветущего яркого, самого светлого чувства, которое бы позволило ей раскрыть крылья души и высокого взлететь, обернувшегося цепями, лозой ядовитого плюща, душившей доверчивую и все еще чистую душу. Все изменилось в тот момент, когда Сакура ощутила странный зов, словно бы от карты Клоу когда ей, тогда девчонке, было десять лет. Этот зов был сильным, влекущим, обволакивающим, сулящим ей успокоение. Странно было, что Керберос так и не почуял неизвестного чуда. А вот Юэ пришел, похожий на белоснежную дымку с крыльями. Как всегда - неприлично спокойный и холодный, неподвижное мраморное изваяние, вроде плачущего ангела. Разве что не убивает, стоит отвести от него взгляд. - Ты тоже это ощутил, - констатировала Повелительница факт и снова направила взгляд на странное действо перед ней. Там, внизу, рыдала девушка, примерно ее возраста, чуть старше или младше на какие-то месяцы. Она плакала совсем беззвучно, но ее злые, пропитанные болью мысли будто бы отдавались в голове Сакуры. Она желала смерти. Причем, что самое невероятное, желала себе. Исцелить с ее помощью свое раненое сердце. Сегодня, буквально час назад, ее предал человек, которого она любила. Будь он проклят. - Сакура... - рискнул окликнуть ее хранитель, когда она вытащила ключ звезд. Однако осекся, увидев, как зеленые глаза девушки стали почти черными: сейчас она не владела собой. Все, что он мог, - закрыть глаза огромным белоснежным крылом и сделать вид, что он ничего не видел и временное помрачение рассудка его хозяйки не существовало. Когда утром Сакура обнаружила темно-бурые капли на рукаве ее платья, а карту "Меч" - будто бы обагренную кровью, Юэ промолчал, а сама девушка так и не вспомнила, что произошло той ночью и куда она сорвалась так стремительно, даже не предупредив солнечного хранителя. Керберос не догадывался, в чем могло быть дело. А Юкито в тот вечер пришел к Кинамото и задержался до рассвета, попросившись ночевать в соседней от девушки комнате. Цукисиро чувствовал, что что-то не так, пусть и благодаря растревоженному не на шутку Судье, и какое-то предчувствие говорило ему не отходить далеко от младшей Кинамото. - Мне снился сон, - сказала она утром, слегка морщась и потирая виски пальцами, как при мигрени. Юэ снова промолчал: этой ночью Сакура опять покинула свою комнату. Только в этот раз она не ушла дальше комнаты Юкито. Так и просидела рядом с юношей, перебирая мягкие светлые волосы спящего друга и что-то напевая вполголоса, похожее на тихую нежную колыбельную. И ушла незадолго до рассвета, словно одержимая из страшных рассказов той девочки в очках. В третий раз ее видел и Керберос тоже, и Юэ просто не мог молчать дальше. Однако когда Керо выступил открыто против такого применения карт - для того, чтобы мстить, - Сакура даже не поняла, что от нее хотят. Будто по ночам не она бродила в темноте, отыскивая для окровавленного жезла новую жертву. А может, это и правда была... не совсем она? - Как давно? - огромный зверь ощетинился и выглядел даже не недовольным - разъяренным. Кинамото лишь смотрела своими огромными невинными глазами и улыбалась, немного виновато, немного непонимающе. - Я не знаю, о чем вы, - спокойно и тихо произнесла девушка, и в тот момент лунный хранитель готов был поверить, что она была совершенно не при чем в этой ужасной ситуации. - Керо, я не понимаю, что ты от меня хочешь узнать. - Кого ты убила, Сакура? Скольких ты убила? Ты понимаешь, что добром это не кончится? - взревел Керберос, взмахнув огромными крыльями и сшибая с полки подаренную Юкито игрушку. Лицо Повелительницы внезапно стало жестче и злее, словно бы она в мгновение ока сбросила с себя маску. Длинные волосы упали на лицо, а глаза-камешки недобро блеснули, заставляя солнечного хранителя попятиться. Была ли это та же Сакура, что и раньше? Тот нежный трепетный ребенок, который так отчаянно хотел спасти весь мир и подарить ему надежду на новый день? В какой-то момент Керо подумал, что сейчас хозяйка ему прикажет стереть собственное существование, однако она лишь подняла с пола упавшую игрушку, бережно отряхнула от невидимых пылинок и снова водрузила на полку на прежнее место. - Будь аккуратнее, - коротко не то попросила, не то приказала шатенка, однако холодок, прозвучавший в голосе, заставил Кербероса обернуться в свою "миниатюрную" форму и спрятаться от разгневанной хозяйки. Юэ был неподвижен, как статуя, и даже не столько от своего извечного равнодушия, сколько от четкого осознания: если у его юной госпожи возникнет недовольство им, она уничтожит его еще быстрее, чем солнечного зверя, и даже то, что внутри него спит Юкито, не спасет блондина. Напротив - как бы наличие этого проблемного парня не привело к катастрофе... Ни Керберос, ни Юэ так и не сказали Сакуре о самом главном: о том, что ее магия меняется. Она все еще питается от звезд, но тех, которые таковыми считать не принято. Любая магия трансформируется, и так же, как и Эриол обрел власть над тьмой вместо положенной Клоу солнца и луны, юная Кинамото трансформировалась. По городу снова прокатилась череда беспорядочных не то несчастных случаев, не то самоубийств. Кто-то упал со скалы, словно его столкнуло ветром; кто-то запутался в лианах, взявшихся непонятно откуда в городе; кто-то неловко обращался со спичками и сгорел при пожаре; кого-то с нечеловеческой силой избили в подворотне, и никто даже не знал, что произошло на самом деле. Были и менее стандартные несчастные случаи, о которых говорили с недоумением. Кто-то просто исчезал, будто его и не было никогда. Говорили, что на месте самоубийств в последний момент видели невысокую миловидную девушку с какой-то расписной палкой. Она просто стояла в сторонке и улыбалась. Но никто не мог толком сказать, кем была эта девушка и что она там делала. Всех парней объединяло лишь одно - они накануне бросали своих девушек, оставляя тех плачущими, разбитыми, буквально уничтоженными. Случалось даже, что находили самих девушек незадолго до смерти их бывших парней: со вскрытыми венами, с упаковкой таблеток и алкоголем, с пакетами на головах, с веревками на шее. Парни юных самоубийц погибали так, что не позавидуешь и врагу, но ни улик, ни зацепок никто не мог найти. "Словно магия какая-то," - разводили руками следователи, когда у них спрашивали о причинах случившегося. Только трое знали, что и чья именно магия... Когда Шаоран снова прилетел к Сакуре, он ее практически не узнал. Перед ним стояла красивая, но холодная, как мрамор, девушка, с длинными волнистыми волосами и кукольно-пустыми глазами. Она была все также красива, все так же юна, все такая же свиду... Но отчего-то от нее веяло совсем не звездами. - Я очень рада, что ты приехал, - Кинамото мягко улыбнулась, разливая чай гостю уже у нее дома. Керберос спал неподалеку, что было для него нетипично, ведь на улице был ясный день. - Сакура, что-то случилось? - спросил юноша в лоб, слегка нахмурившись. - Ты очень изменилась. - Я знаю, - не стала скрывать девушка. - Источник моей силы изменился. Не звезды, черные дыры. Чашка звякнула о блюдце так, что, казалось, хрупкий фарфор должен был треснуть, однако Ли не обратил никакого внимания на этот факт. - Черные дыры? Шутишь? Это же черная магия! - повысил он голос, бледнея до мелового оттенка. - Такой магией владеют только Ведьмы. - Ведьмы? - девушка слегка наклонила голову, и на секунду в пустых глазах полыхнул огонек любопытства. - Керо заводил разговор на эту тему... Не знаю... голова раскалывается... - она слегка потерла кончиками пальцев виски и встряхнула головой, будто отгоняя наваждение. - В последнее время у меня часто в памяти возникают какие-то провалы, - пожаловалась шатенка, состроив недовольное личико, однако отчего-то у Шаорана было ощущение, что перед ним разыгрывают какой-то спектакль. - Быть может, тебе стоит поехать со мной к моей семье в Гонконг, раз ни Керберос, ни Юэ не в силах тебе помочь? Они куда больше знают о магии и, возможно, смогут помочь тебе, - рискнул предложить Ловец, однако Повелительница тут же вскочила, вскинувшись, будто растревоженная кошка. - Мне не нужна помощь, - быстро проговорила она, быстро шагая из угла в угол и кусая губы и кончики ногтей. - Мне нужен Юкито. Я не хочу никуда ехать, нет, нет, не хочу! - голос Сакуры то опадал до шепота, то подскакивал почти до крика, и в этот момент брюнету стало по-настоящему страшно: неужели отчаяние настолько поглотило девушку, что ее магия переродилась в нестабильную и слишком изменчивую? Сила Ведьмы была опасна тем, что довольно быстро сводила с ума владелицу, и достаточно скоро от прежней личности не оставалось даже следа. Возможно, Сакуру еще можно спасти. Может, она позвала Тьму не так давно, даже случайно... - Послушай меня, никто не будет насильно везти тебя никуда. Мы все уладим, все будет хорошо, - Шаоран метнулся к юной возлюбленной и крепко ее обнял, маленькую, дрожащую, с кровью на искусанных губах и слезами, текущими по щекам. совсем как тогда, четыре года назад, когда он утешал девочку с разбитым сердцем и густым, словно патока, отчаянием, оставлявшим в душе глубокие трещины. Тогда он наивно посчитал, что сильная и независимая Сакура сумеет справиться... Но так ли она была сильна, как думал он сам? - Все будет хорошо, - прошептал Ли, сам уже не надеясь на это. Той ночью было убито еще три человека, и когда утром он увидел спящую в своей кровати девушку, милое платьице которой было усеяно пятнами свежей крови, он понял свою самую главную ошибку. Спасать надо было куда раньше, еще четыре года назад. А теперь... Теперь он уезжал в Гонконг, чтобы принести семье страшную весть. Рождение новой Ведьмы, сильной, как никогда. И против нее придется сплотиться не только волшебникам Востока, но и Запада. Магическая война была на пороге, и в этот раз она будет куда страшнее, чем в Средние Века, когда они собственноручно сжигали порождения Тьмы в облике простых людей. И новой Ведьмой стала та, кого Шаоран любил больше жизни, сломленная отчаянием и болью разбитого и истерзанного сердца. В пустой комнате на диване сидела невысокая красивая девушка. У ее ног все еще спал огромный золотой зверь, шерсть его немного вылиняла, но это ничего, скоро он сможет питаться ее силой и станет черным, как сама ночь. Он станет ее самым верным оружием против предательства, боли, отчаяния. Она построит новый мир, в котором не будет боли и страданий, в котором люди будут любить друг друга вечно. Девушка мягко улыбнулась, погладив спящего Хранителя. Позади нее стоял второй ее верный Хранитель, лунный. Она не стала его трансформировать в память о своем брате и его когда-то безграничной силе. Тоя вполне мог бы помешать своей сестре, если бы оставил силу при себе и не пожертвовал ей ради своего друга, который позднее своими же руками создал угрозу для всех. Благими намерениями дорога в ад вымощена, разве не так? Он мог возглавить эту магическую войну против своей любимой младшей сестренки, а придется ее вести Ли, который клялся Сакуре в вечной любви и преданности, а предаст ее ради всего мира. Ли не станет на ее сторону, даже ради любви самой Сакуры. Юэ встал рядом, повинуясь негласному приказу хозяйки, не смея отказаться и уже не в силах снова воскресить в себе образ Цукисиро, который так был дорог младшей Кинамото. Просто потому, что в какой-то момент девушка сама уничтожила этот облик, не в силах на него смотреть. Но она всегда помнила и будет помнить того, кто подарил ей самую мучительную боль и самую могущественную и разрушительную силу. Спасибо тебе, Юки, что ты уничтожил прежнюю Сакуру... За спиной ее раскрылись крылья, багрово-алые, почти черные, словно и правда были сотканы из ее жертв. Ведьм сжигают на кострах. Она же утопит в крови всех, кто рискнет ей помешать построить новый мир, пусть бы и на костях прежнего.