Праздник Фуги (Обыватель/Чужой, околорелигиозный кинк)
2 апреля 2017 г. в 14:53
В Бездне не существует пространства и времени; она не имеет иных ограничений, кроме его воли, и все же — ему слишком хорошо знакомо понятие ожидания. В мире людей секунды бесстрастно утекают в никуда, останавливаясь порой лишь для тех, кто носит его метку — разъедающую реальность, как ржавчина железо.
Но когда песок в часах подходит к концу и приходит пора их перевернуть, время исчезает и для людей.
В иные дни прикосновения того, кого смертные называли его Извечным Врагом, Дарящим Жизнь, Обывателем — пока не забыли все имена, что давали ему, но продолжили служить его храму, его Аббатству — подобны каплям растворителя, падающим в краску. Но истончившиеся границы легко пересекать; захлебывающийся вседозволенностью мир, на сутки лишившийся всех законов, отпускает Обывателя легко.
Сперва они были врагами, потом — считались врагами; толща прошедших тысячелетий в Бездне прозрачна, как стекло, но встречаются они всегда там, где все началось.
Обыватель появляется дуновением ветра в запертой комнате, и тогда — он делает вдох.
Ожидание стоит того.
Там, где Бездна хранит окаменевшую память о фигурах в капюшонах, он встречает Обывателя блуждающим взором и лживым языком.
В такие дни руки его всегда беспокойны, а голод — необуздан. Воздух становится напоен запахами, алтарь — холоден на ощупь, кожа — способной ощущать. Их первое — долгожданное — единение всегда торопливо; он кусается и требует еще. Распутная плоть ненасытна: она чувствует жар, и вожделение, и саднящую боль, она кричит, когда хорошо нестерпимо, и задыхается, когда кричать не выходит.
Когда-то Обыватель унес память о нем в свои храмы, и она превратилась в священные книги, оформилась в запреты. Когда-то — еще раньше — его убили на этом алтаре, и ему кажется, это было всего лишь только что.
Он запрокидывает голову; оргазм ударяет его, как нож в горло.