Репортаж с места событий, или как я познакомился с Дженсеном

На самом деле дело было так – этот придурок пристал ко мне сам, ясно? Я его не похищал, и вообще, откуда мне было знать, что он забрался в багажник Бизона? Что? А, Бизон. Это моя тачка, это мой, если хотите, талисман. Пока Бизон со мной, я выигрываю все бои! А в тот раз Бизон как раз поймал копытом стекло, чтоб черти взяли того, кто разбрасывает битые бутылки на дорогах! В общем, пока я бился, Роб оттащил Бизона в автомастерскую, и вот там, я думаю, этот чудик и пролез в багажник. Откуда я знаю – как?! Может, подкупил кого, эти проныры журналюги на все способны! Они готовы залезть к вам в трусы, готовы рыться в вашей мусорке, ночевать на крыше соседнего дома, лишь бы наврать что-нибудь про таких, как я. Я проиграл этот бой, ну. Надо было Бизона не трогать, стоял бы, ждал меня, потом бы после боя... Ну, короче, я ступил, и Бизон мне отомстил. Вышел я после боя злой, как собака. И сразу решил – уеду к чертям, на озеро, запрусь там в своем домишке, напьюсь в стельку. Отойду, может... Домишко? Да-да, тот самый, с двумя бассейнами и в три этажа. Скромненький, я считаю. Короче, поехал я. Мне еще показалось, что-то гремит в багажнике, но я останавливаться не стал, думаю, потом посмотрю. А потом не до этого было, я вкушал вино, слушал музыку райских сфер, нет, я не говорил вам этого! Это уж вы сами придумали про наркоту, ха-ха. Я почти расслабился уже, и тут по зомбоящику какой-то вертлявый пиздюк с явно накрашенными губами начал рассказывать, какой я хуевый боец, и я уже не тот, и результаты все хуже, и вообще меня пора пинком под жопу из нашего дела. Я, блядь, так психанул. Запустил бутылкой в ящик, но она в стенку впечаталась, и пока я любовался на стекляшки и лужу, этот идиот и нарисовался. Ну, который в багажнике у меня сидел. Откуда я знаю, как он вылез?! Может, он давно вылез, и шастал по дому, пока я ничего не подозревая, расслаблялся, и тут заходит в гостиную и лепечет с улыбочкой: – Мистер Падалеки, простите мою дерзость, но я должен выполнить задание. Я должен взять у вас интервью... Чего-то он заглох потихоньку, а я уже и так весь кипел от злости, а тут еще приглядываюсь, и кажется мне, что очень этот пиздюк похож на того, из телека. Меня и переклинило. Но виду я не подал, спрашиваю: – Ты кто такой? – Мистер Эклз, – услужливо подсказал журналюга, – для вас можно просто Дженсен. – Ага. Дженсен. Дженсен спьяну мне показался пронырой – пробраться за мной так далеко, в глухое место! И разозлился я еще больше, это уж потом я узнал, что Дженсена, если сказать по-нашему – подставили. Молодого зеленого отправили к «сложному» клиенту, а у этих писак я считаюсь по праву трудной штучкой, могу и в рожу засадить, потому как бесят. А этому мальцу велели – без иню не возвращайся, или мы тебя из газеты после испытательного срока выпрем. Но это я потом узнал, а тогда разозлился – жуть. – И что же ты хочешь знать, Дженсен? Проныра засиял, что твой новый десятицентовик, и скороговоркой выпалил: – Как ваша рука после травмы, как вы считаете, у Тора, вашего сегодняшнего соперника, большое будущее? Он вам нравится? А как, как он вам нравится? Вы спите с мужчинами?.. Тут наглого журналиста заклинило, я ухватился за подлокотники кресла и начал подниматься. Пока я вставал, взгляд Дженсена, поднимаясь вверх, становился беспомощным, а в конце подъема он пискнул: – На последний вопрос можете не отвечать... – Ну почему же, – решил я проявить любезность, – это хороший вопрос. А главное, актуальный. Он просто-таки животрепещущий, этот вопрос. Каждому пиздюку из вашей братии просто жизненно необходимо узнать, трахаю ли я мужиков. Никого не волнует, сколько девок я перееб, всех почему-то волнует анальный секс, и всем нужны подробности, объясни мне, парень, вас в ваше пиздобратское сообщество принимают по степени извращенности? – Что вы имеете... Дженсен, гадский писака, отступал, затравленно оглядываясь по сторонам, а мне в голову пришла дикая мысль – а что? Почему нет, они же сделали это со мной – много раз в своих фантазиях, почему бы мне не попробовать в реале. Я бегло осмотрел этого любителя порыться в чужом белье, и, ну ладно, ладно! Я был пьян, обкурен и зол и решил трахнуть мужика, почему нет? Рожа у него была симпатичная, губы такие... Ничего так, симпатичные губы, и вообще, весь такой гладкий, ничего отталкивающего – кроме профессии. Как раз подходящий тип, чтобы начинать гейскую практику. Дженсен оказался прижатым к стене, я нависал над ним, опершись в стену руками с обеих сторон и отрезав ему путь для побега. Он взмолился: – Чего вы хотите, мистер Падалеки? Я хмыкнул: – Уже я хочу? Не ты ли домогался интервью? Впрочем, ты прав – я хочу. Я хочу дать тебе интервью – на своих условиях. Ты получишь свой эксклюзивный материал, мистер журналист. Этот типа журналист долго не хотел верить в происходящее, а мне казалось странным, чего он так растерялся? Он же шел ко мне, зная, как я их не люблю, знал, на что шел! И теперь верещал, вырывался, кричал что-то про незаконность моих действий, но мне было по барабану, я что-то распалился, сам не понял, как. Содрал с него одежду, без нее так он вообще оказался горячей штучкой, белый, сладкий, с охуенной задницей, где надо твердый, и, между прочим, скажу себе в оправдание – член у него был твердый и упирался в живот, вот всегда знал, что все журналюги пидарасы! А этот... я даже не против был, что он такой. В общем, через некоторое время он сопротивляться перестал, и стонал мне в рот, обняв руками и ногами, а так как я в этом деле был непривычный, он меня еще и, хм... направлял. Да, я же про смазку не сказал! У этого жура даже гондоны с собой были, и смазка! И кто теперь мне скажет, что они все не пидоры? Что дальше? А что дальше, я во вкус вошел, трахаю его и спрашиваю – ну, как ощущения? Нравится? Давай, журналюга, делись с аудиторией, как тебе мой хуй в заднице? Достаточно гейски тебя ебет, или недостаточно? Еще добавить? Он там задергался, обиделся, что ли? Чего-то глазки стали мокрые, ты, говорит, мудак. Я даже заржал, до слез смеялся, честно. А он не мудак, ну. И все их ебучее писачье племя – не мудаки. А я английская королева. Он хоть и отбивался сперва, я его еще раз выеб, так это было... не описать, ну, не как с девчонкой, это точно. Он... короче, горячая штучка. Отзывчивый, заводится сразу, и стонет так, ух, я вот сейчас вспоминаю, и у меня сразу встает. Он так хуй обхватывает, и тянет, и так тесно, горячо, крыша едет, вау, не хватает слов, как круто. И он сам, он хватался за меня, лицо красное, трясется весь, глаза дикие, губы все обкусал, я на него смотрю и еще хочу. Ага, ну, я с непривычки отрубился, если б ты сам сразу подряд несколько раз трахнулся, тоже бы заснул, а когда очнулся – журналюги не было. Он, сука, еще Бизона моего угнал! Я психанул, давай всем звонить, Роб сам за мной приехал, говорит – чего ты бузишь, Бизон у клуба стоит. Мы потом по камере глянули – часов в пять утра поставили, ладно... Я успокоился, но, оказалось, ненадолго. Роб как клещ пристал – что да что вчера было, я и рассказал, как на духу. Что с ним стало! Ты, говорит, охуел совсем?! Он же сейчас такое про тебя напишет! А если в полицию пойдет? Ты ж его, господи... Ты его изнасиловал! Извращенец! Ну, я снова психанул: – И что, – говорю, – не будешь со мной работать, потому что я вдруг поголубел? А Роб так посмотрел оценивающе и спрашивает с интересом: – А ты и правда поголубел? Или так, в тренд пишешься? – Какой еще тренд? – окрысился я. Роб ухмыльнулся: – Не бери в голову. Ты лучший на континенте в боях без правил, и мне похуй, как и с кем ты ебешься. Я даже думаю, это может сыграть нам на руку. Пока я гадал, какая может быть польза от внезапного известия о моей, скажем так, разнообразившейся ориентации, Роб снова помрачнел: – Но от мальчика могут быть проблемы... Что, если к копам пойдет? Пойду, разведаю. В общем, обошлось все. Роб с этим Дженсеном встретился, хотел почву прощупать, но тот сделал рожу кирпичом, мол, знать ничего не знаю. Не видел мистера Падалеки, интервью не брал, я не я, жопа не моя. Я снова было успокоился, но оказалось, этот проклятый писака прочно влез мне в башку. Мало того, что я дрочил каждый вечер, представляя его голого у себя в кровати, мало того, что с девками секс стал казаться унылым, так еще и грызла меня непонятная тоска. Я, вроде как, виноватым себя чувствовал. Мучился, как дурак, узнал потихоньку, где этот труженик пера работает, даже, стыдно сказать, подкараулить пытался. Меня там засек кто-то, ахнул, полез в тачку, я быстро свалил, а потом узнал, что его из этой лживой желтой газетенки увольняют. Мне уже детектив рассказал, что он типа не прошел испытательный срок, а я тогда понял, что зря так с ним, он, по сути, даже и не писака еще. Начинающий щелкопер. В общем, на меня как нашло что-то, я тщательно выбрился, расчесался, вырядился в свой самый лучший костюм, и попер буром в этот вертеп, в это гнездо разврата – поднимать реноме интервьюера. К слову, его там после моего визита сразу повысили, и все такое, но это потом. Надо сказать, пришел я вовремя, Дженсен там в уголочке, в общем зале, даже своего кабинета не было, собирал скромно в коробку свои вещички, а пока я картинно застыл в дверях, в редакции творилась тихая паника. Наконец, и Дженсен обратил на меня внимание, выронил ручку, полез под стол за ней, я быстро подошел и поднял укатившийся канцтовар, встали мы вместе. Я протянул ручку Дженсену и мило улыбнулся. Я так умею, когда хочу – вокруг раздалось томное аханье, но Дженсен оставался непоколебим, не улыбался, смотрел напряженно. Я вздохнул, и наплевав на все, повернулся к набившимся в студию работникам. И спросил сердечно: – Друзья, вы меня знаете, верно? Вы ведь хотите эксклюзивный материал обо мне и моем бойфренде? Надо сказать, никогда я не видел такого полного онемения большой группы людей, и откуда набежали только? Всего-то несколько слов имели эффект разорвавшейся бомбы. – Ребят, оставьте нас ненадолго вместе, и вы получите все. Окей? – и как последний гвоздь забил в крышку гроба своей прошлой жизни без гейских радостей, пояснил доверительно: – Мне нужно поговорить со своим парнем. Я тогда мощно блефовал, на грани фола, но, знаете, мне казалось, я почему-то думал, что я ему... хм. Нравлюсь. Может, даже больше. Если бы нет, он бы не обиделся так до слез, когда я смеялся над ним, и мне бы не было так херово потом. Потому что, ну да, как свинья себя повел. Но я хотел ему доказать, что могу быть другим! Тогда, в редакции, если уж глобально – я бросил свою жизнь к его ногам. Ну, может, пафосно звучит, но это так. Дженсен, конечно, орал и бесился, когда все сотрудники сбрызнули из зала и подслушивали всей толпой под дверью, но не прогнал меня. И потом, потом я убедился, что не прогадал, когда вот так рискнул всем. Он оценил, и да, я ему больше, чем нравился. Но это я потом уже узнал, сильно позже, и не описать, как же я был счастлив. Но это – уже совсем другая история.