Гарри Поттер и Йуный Автор

Покусывая ручку, созданье юных лет Задумало талантом сразить весь интернет. И выплюнуло ручку, сменив ее на мышку, Кусать-то ручки лучше, но кто сейчас так пишет? Погрызенная мышка застыла в челюстях, Все, напишу бестселлер теперь на радостях! Как хит создать бессмертный? Фигня, а не вопрос. Возьму-ка Гарри Поттера, раз на него есть спрос. «Жил Гарри очень плохо у дяди-педофила, Пока письмо из замка к нему не поступило. Пергамент дядя с тетей у Гарика изъяли, Но он не огорчился: сову-то не поймали. Сова досталась Гарику, и долго из чулана Неслись такие уханья — аж дяде дурно стало. И, устрашившись разом такой волшебной силы, Спровадили подальше малого зоофила. А в замке развернулись интриги и обманы. Ведь Снейп любил взаправду не Гарикову маму, Его тянуло к папе, но, как это ни странно, Тот оказался пошлым завзятым натуралом. Снейп не простил измены и Джеймса не забыл, И вот он Гарри зелья за завтраком подлил. Подкрался в туалете, в кабинку затолкал… И тут-то бедолага и выпал враз в астрал. Под стоны плаксы Миртл, журчание бачков Драл Гарик няшку Севика средь мраморных толчков. И тут амбре от тролля несет в дверной проем. „Вонючка, ты тут кстати, продолжим-ка втроем!“ Что делал тролль дубиной с профессорским очком, Не скажем слабонервным, но вышло все пучком. Приладив подорожник к раненьям от любви, Профессор дает клятву на собственной крови: „Любить я буду троллей, а Гарри отомщу, Он слишком быстро кончил, такого не прощу“ А Гарик шел в совятник, сорвав букетик роз, При виде его птичек пробрал такой понос, Что залпом из помета накрыло паренька, Торчала из той сопки всего одна рука. — Эй, Гарик, ты ли это? — звучит знакомый бас, — Немного погоди-ка… Сейчас-сейчас-сейчас… И зоофила сраного вдруг обнажив филей, Ныряет в его нору вмиг одноглазый змей. — Эй, Хагрид, что творишь ты? Ответь, я не шучу! — Профессор Дамби? Это… ну как его… учу! Ну, а потом все вместе… на куче, на полу, У стенки, на помосте, на потолке, в углу… А философский камень? Ну как же, был он, был. И василиск, конечно, на оргию ходил. А что же делал Волди? У Квиррела скучал, Запрятанный в тюрбане? Да нет, в трусах торчал. Тот расстегнул ширинку — на Гарри смотрит глаз. Тут камень философский в заду-то и завяз. Но Гарри был бесстрашен, заику отодрал, А Волди? Захлебнулся. Внизу ведь он лежал. Но крестражи не дали отъехать в мир иной, Он сплюнул и умчался в Албанию домой. А в Хогвартсе творился немыслимый разврат, И василиск пытался забраться Снейпу в зад, И Филч такое швабрами на лестницах творил, Что подорожник в школе уж весь оборван был. А палочка бузинная с катушек улетела И самого директора нахально поимела. Любился Дамби с палочкой, и с братом, и с козлом, И с Хагридом, и с эльфами, и даже со столом. Но хуже всех пришлося там дневнику от Реддла, Его драл храбрый Гарри с заката до рассвета, От камасутры этой издох бы даже конь — От трения жестокого пожрал его огонь. А чем все завершилось? Конечно, хэппи-эндом. И Волди стал вдруг добрым, носатым, милым, светлым. Остался Севик с троллем, а Дамблдоры — с козлами, А Хагрид — с василиском, а эльфы со столами. А Гарик? Что же Гарик? Поехал он домой. Любил он все же дядю. Но изменял с совой.» Слезами умиленья залив клавиатуру, Упал наш юный автор, проспав литературу Со всяким скучным Пушкиным и классикой избитой, Зато наутро сам уже проснулся знаменитым. Восторженные отзывы — и „ох“, и „ух“ и „ах“, И лайки так и сыплются за самый лучший трах. И проды ждут от автора, но счастья в жизни нету: За двойки и прогулы лишен он интернета.