Резиновый Генос

— Что это? Я, конечно, знал, что ты промышляешь какими-то странными экспериментами, но… — голос. Чужой, незнакомый, мужской, немного глуховатый. И все же, у Геноса чувство дежавю, будто где-то раньше он слышал его. — Осторожнее. Это искусственный интеллект, я уже объяснял, — голос Стенча, от него становится спокойнее. Неужели время пришло и его передадут другому человеку? — Так я и ожидал, что выйдет какой-нибудь квадратный робот, знаешь, такой как в мультиках, — второй голос не может подобрать слов. Подготовительная программа заканчивает анализировать данные, зрение проясняется. Он видит перед собой Стенча, который вместо халата одет в черный плащ и шляпу, а рядом незнакомого лысого мужчину. Тело ощущает себя внутри жидкости, с ней же связано первое воспоминание. Лысый вздрагивает, когда он цепляется руками за бортики ящика, чтобы выбраться. — Генос, — мягко, по-отцовски произносит Стенч. — Это Сайтама. — Тот человек, который оплатил мое создание? — Нет. Это другой человек. Но тоже очень-очень хороший. — Это ничего себе, как он шпарит-то! Совсем как настоящий человек ведь! Если бы он до этого в масле не плавал, я бы ни за что и не догадался. Это ж, блин, восстание машин какое-то началось. Сайтама улыбается, помогает ему выбраться. *** Генос слышит их разговор, когда возвращается из ванной. — Он обманул меня, — говорит Стенч. — Дело даже не в деньгах, работа сама по себе была интересной. Я бы, может, согласился и бесплатно, если бы он и правда был копией ребенка для неутешных родителей. — Да, ты всегда был слишком добр, профессор, — соглашается Сайтама. Он же первым замечает Геноса, и разговор, только набиравший силу, прекращается. Приходится выйти из коридора в комнату, спросить прямо: — Тогда для чего меня создали? Стенч смотрит неловко, отворачивается, чтобы ответить, не глядя в глаза: — Это не важно. Я отказал заказчику. У Геноса, который только вернулся из душа, от этого смущения профессора и нежелания отвечать снова возникает ощущение грязи, он передергивает плечами. На кресле — белье, джинсы и футболка, кажется, этого Сайтамы, он с Геносом одной комплекции. — Сайтама — один из сильнейших героев, — меняет тему Стенч. — Некоторое время поживешь у него. — А вы, профессор? Поживете с нами? Стенч отрицательно качает головой. Под черным плащом все тот же медицинский халат. — А мне нужно заняться другими исследованиями. Он суетится, торопится уйти. — Вам теперь нужно прятаться от заказчика? — понимает Генос. Стенч останавливается на половине движения, Сайтама только смотрит, не вмешивается. — Если я приношу столько проблем, то может быть отдать меня ему? И тогда Стенча прорывает. — Никогда! — выкрикивает он. — Никогда и ни за что я не отдам свое творение для этого! Он сказал, что тебя просят создать родители, потерявшие своего ребенка! Он молил меня помочь. Обещал деньги, но… я не из-за них согласился. Будь это не он, я бы их даже не взял! Но он сказал, что родители… бедные, убитые горем. Просил создать как можно более настоящего, живого. Я ведь думал… что правда. — Профессор, не волнуйтесь, — спохватывается Генос. Стенч, хватая ртом воздух, достает бутылек из плаща, кладет таблетку под язык, замолкает, только губами шевелит. — Хорошо, я поживу немного у этого человека. Вы ведь вернетесь за мной? Стенч кивает, машет Сайтаме, чтобы тот проводил. Он нехотя поднимается. На улице дождь, но вместо зонтика у профессора дождевик. Сайтама живет в двухэтажном доме на окраине у леса, но про это место мало кто знает. — Вам ведь платил Стальной Рыцарь, чтобы создать его? — Да, — печально отзывается Стенч. — Не позволю ему использовать мое произведение. — С вами-то все в порядке будет? — Сайтама вроде и не волнуется, стоит под крышей, стараясь не мокнуть. — Ему разве не проще заставить вас создать второго такого же? — Я не смогу создать второго. И не буду. Я ему больше незачем, но на всякий случай тоже на дно залягу. Но если он придет за Геносом, я ничего сделать не смогу. Береги его. Я твой должник. — Да ладно, профессор. Вы сами мне так помогли, что… да и блин, ну какая тут услуга. Мне не сложно. Только если трудности с ним возникнут, где вас искать? — С Геносом не будет трудностей. Относись к нему, как к человеку. Он этого заслуживает. *** — Значит так, — командует Сайтама задорно, вернувшись в комнату. — Я Сайтама. Жить будешь в гостевой комнате. До тебя там никто не жил, так что там, наверное, немного пыльно. Как у тебя с социализацией? Ну, в смысле, с общением. Я вот в этом плане не очень, так что даже если ты думаешь, что в качестве приветствия нужно двинуть человека под коленку — тут ты более приспособлен, чем я. — Здесь больше никто не живет? — осматриваясь по сторонам, спрашивает Генос. — Ну да. Хотя я ожидал, что ты спросишь: «А когда вернется папа?». — Я не могу назвать профессора отцом. Он мой создатель, но, я думаю, отношения между отцом и сыном… другие. Что я буду делать здесь? — То же, что и раньше? Что хочешь? — спрашивает Сайтама. — Места тут достаточно, так что постарайся особо не мешаться. Идеально, если бы ты хотел снова залезть в свою ванную и пролежать там, пока не вернется твой папа. — Но я же сказал, что… — пытается возражать Генос, но Сайтама отмахивается безразлично, выходя из комнаты: — Да-да. Гостевая — вниз по лестнице и налево, постельное белье в шкафу. Что найдешь в холодильнике, делишь пополам, одну половину съедаешь, другую мне. *** Утром Сайтама не узнает своего дома, и не только потому, что вчера в нем «поселился замечательный сосед». Честно говоря, дом его раньше больше напоминал своей заброшенностью именно лабораторию какого-нибудь безумного ученого, в которой только киборга и не хватало, но теперь его коридоры больше похожи на гостиницу. Войдя на кухню, он обнаруживает Геноса в фартуке, которого к Сайтаме домой, кажется, только ветром занести могло. — Ты, твою мать, что сделал с моим домом? — мрачно интересуется Сайтама. Только теперь он понимает, что разбудил его ароматный запах с кухни. — Убрался, — перекидывая оладью на тарелку, отвечает, даже не оборачиваясь, Генос. — У меня кошка была. Хочешь сказать, ты ею пол вымыл? — Не было у вас никакой кошки, — так же не оборачиваясь, отзывается Генос. Оладьи на тарелке идеальные, прямо как из кино или с рекламных плакатов. — Верно. Не было, — сдается Сайтама, и, когда Генос наконец возвращается к столу с тарелкой, то обнаруживает за ним Сайтаму с ножом, вилкой и стаканом молока. — Убираться я еще могу понять, — с набитым ртом начинает вскоре Сайтама, — но готовить ты как можешь? Наверное, так же как рисоварка? Как если бы в рисоварку можно было запихнуть холодильник, а она бы сама решила, что из имеющегося может получиться? Генос просто ест, аккуратно, так же механически, как готовил. — Господи, докатились. Киборг-домохозяйка. Сколько там миллионов в тебя было вложено? — Я не знаю. Я просто хотел как-то отплатить за то, что вы разрешили мне жить тут. — Меня уговорил твой папа. Считай это летним лагерем. Некоторое время Сайтама продолжает жевать, запивает оладьи молоком и удивленно спрашивает с набитым ртом: — И что? Не хочешь напомнить, что Стенч тебе не папа? — Если вам так удобнее… — Серьезно? — Ну и вам, кажется, доставляет удовольствие этим меня подначивать. Они продолжают есть молча, и Сайтама привычно включает утренние новости по телевизору. «…угрозе присвоен драконий уровень опасности, но это еще обсуждается. Напоминаем, что монстр в заливе города А появился сегодняшним утром и начал свои погромы с того, что утащил под воду американский танкер…» — Профессор не говорил мне, зачем я был создан. Но я кое-что подозреваю. Скажите, я ведь должен был убивать людей? Сайтама безразлично пожимает плечами, сгребает посуду в раковину, переводит тему так, будто вопрос ничего особенного не значил: — Я пойду в магазин пройдусь. Захватить что-нибудь? Зубная щетка у тебя есть? — Нет. Я могу сходить с вами. — Не, не надо. Я в далекий магазин добегу. В городе А. — Тогда возьмите, что сочтете нужным. Уже за мытьем посуды и бормотанием не выключенного телевизора, Генос вспоминает, что ведь именно в том городе сейчас бушует монстр и объявлена эвакуация. Наверное, Сайтама был слишком поглощен едой, чтобы услышать новости. Оставив посуду в сушке, Генос принимается за окна. *** Казалось бы, утром с домом уже было что-то не то, но теперь его и вовсе не узнать. Сайтама сначала закрывает дверь, осматривается по сторонам, чтобы убедиться, туда ли попал. Пейзаж знакомый, но, вполне возможно, потому что тут Генос еще не успел убраться. Сайтама в тот вечер впервые видит киборга спящим. Стенч просил относиться к его изобретению как к человеку, но именно при виде спящего Геноса Сайтама начинает осознавать его как живого, а не просто машину. Машины не спят, они либо выключены, либо простаивают без работы, но не спят. Даже спящий режим у компьютера нельзя назвать спящим полноценно. Но Генос, именно как человек, устал и заснул. Сон – нечто еще более человеческое, чем еда. Удивленный этим мыслям и открытиям, Сайтама стоит на пороге спальни, теряясь, подойти и разбудить или закрыть дверь и валить на кухню. Генос не похож на машину. Если бы он не прибыл в этот дом в коробке с жидкостью, можно было бы принять происходящее за розыгрыш, но Сайтама знал, на что способны некоторые ученые, и Стенч в частности. У Геноса была будто бы настоящая кожа, казалось, что ее содрали с живого человека. От этого было немного жутко и, решив переварить все осознанное с едой одновременно, Сайтама закрывает дверь в гостевую комнату, уходит на кухню, по пути закинув одежду в пустую корзину для стирки. *** А Генос не только спать может. Ему чаще, чем даже человеку, снятся сны, будто он смотрит кино о чьей-то жизни. Нет, не так, будто он пришел в кинотеатр почитать, а на фоне идет фильм, отвлекает его. Какие-то люди на экране, только кажущиеся знакомыми. Может, играли в других фильмах? И все действие – от первого лица и от главного героя. Генос видит только руки и ноги, хотя подходя к зеркалу – обнаруживает в нем себя, какой он в отражениях сейчас. Генос принимает это за тоску того человеческого, что в него вложено, по тому, что у него, как у машины, быть не может. У главного героя этого фильма есть родители, друзья и школа. Кино это неимоверно скучное. *** Генос просыпается в темноте, на часах — третий час ночи. Он выбирается из-под одеяла, в ванной находит новую зубную щетку, в корзине для грязного белья — желтый комбинезон с белым плащом в пыли. Генос размышляет над этим, пока чистит зубы. Что-то в этом костюме странно, хотя он и не может быть уверен. Кажется, понятия нормы, как и речь, мышление и прочее, были вложены в него еще при создании, еще до первого включения. И вот теперь это ощущение подсказывает Геносу, что в таком не ходят на работу или за продуктами, но он не уверен, все ли понимает в этом мире. И мир он помнит так, будто прожил в нем несколько лет, а все же сомневается. Вскоре мысли переключаются на то, что для лысого человека у Сайтамы слишком много шампуней. Не зная, как еще быть полезным, Генос, забросив костюм в машинку, выходит на кухню, перебирает новые продукты в холодильнике, и, когда добирается до дайкона — включается свет. Сайтама у двери сонно щурится, чешет живот, пропустив руку между пуговицами пижамы. — Чего шарахаешься? — спрашивает он. — Почему вы проснулись? — не двигаясь с места, будто застигнутый на преступлении, отзывается Генос. Холодильник открыт, в руках — нечищеный дайкон. — Не знаю… Может, от того, что ты машинку врубил. Может, не привык, чтобы тут вообще кто-то шарахался. Из открытого холодильника Сайтама достает молоко, пьет прямо из пакета, а когда собирается убрать, обнаруживает, что дайкон в руках Геноса сменился на чашку. — Что? Тебе тоже налить? — Нет. Я просто подумал, что вам понадобится чашка. — Зачем? — всерьез спрашивает Сайтама, убирая молоко обратно. — Что ты еще умеешь делать, кроме убираться, стирать и готовить? Что-то из них может быть тихим? Генос будто бы задумывается, Сайтама будто бы ждет ответа, но в этой тишине оба они слышат нарастающий гул. Гул чужероден, неприятен, первым на него реагирует Сайтама — не глядя на Геноса, машет ему рукой, командует: — В подвал. — Зачем? — Без разговоров в подвал. Я разберусь. Вот и второй звоночек — не подчинился сразу, а спросил, зачем ему прятаться в подвал. Уже не робот, но все еще под подозрением. Сайтама чувствует, как ему все проще относиться к Геносу как к человеку, чем как к машине. Тот, вернув в холодильник дайкон, яйца и какую-то рыбину, без спешки уходит в подвал, больше ни о чем не спрашивая. *** Сайтама встречает гостя у порога дома, сложив руки на груди и встав в дверях так, будто эта махина может попытаться протиснуться внутрь. Робот приземляется напротив него, и этот как раз больше похож на фантастического монстра: человеческое подобие придано ему за счет сочетания геометрических фигур — овал вместо тела и глаз, острые треугольники рук и ног. Приземляясь, оно покачивается неловко, а потом устремляет овалы глаз-камер на Сайтаму. — Я надеялся не разбудить. Я кое-что ищу. Могу я посмотреть в твоем доме? — механическим голосом спрашивает машина. Сайтама, улыбнувшись ему так, что тот почти принимает это за одобрение, поднимает вверх указательный палец: — У тебя нет таких полномочий, Стальной Рыцарь. Давай, забирай свою игрушку с моей территории. Роботам тут находиться запрещено. — Все еще злишься за ту собаку, что не пропустили мои роботы? — продолжает металлический гость. Сайтама знает, что это — просто как большой радиоуправляемый микрофон. Стальной рыцарь видит его, слышит его, может отвечать и реагировать, но самого его здесь нет. Сайтама, если честно, никогда не видел настоящего Стального Рыцаря, только его многочисленные поделки. — М? Не помню такого. Но знаешь… Я твои игрушки не люблю. С них масло капает, они косяки сносят, мебель ломают. Так что давай обойдемся без обыска. Скажи, что ищешь, и я подтвержу, что у меня этого нет. Полетишь искать в другом месте. — Как же ты подтвердишь, если ты это прячешь? Подумай сам, стал бы я лететь сюда, именно к тебе, чтобы просто как бы между прочим проверить твой дом. Стенч обманул меня. Взял деньги, взял технологию, что я мог ему дать, взял материал, что я предоставил ему, а заказ не отдал. И материалов не отдал. Это наши разногласия, Сайтама. Не лезь в это. — Ну да, конечно, технологии и материалы взял… И я вот смотрю на это твое убожество квадратное и понимаю — ну да, прямо один фиг. — Я владею подобной технологией, но у тебя очень дорогой робот, а это — дешевка. Зачем доверять тебе дорогих роботов, если ты их сломаешь? — Ну да. Вот именно. Прости, но вчера был мой день рождения, и Стенч принес его как подарок. Он так вкусно готовит, убирается, стирает, заменяет сразу всю домашнюю технику, еще и ночами по дому шарахается. Не могу его вернуть, он мне понравился. — Он у тебя? — голос у машины все такой же однотонный, и на металлической роже, конечно, ничего не меняется и не поймешь, радуется Стальной Рыцарь, что угадал, или злится, что Сайтама еще смеет спорить. — Он мой, — поправляет Сайтама. — А если твой робот продолжит топтать мой газон, то полетит к тебе своим ходом, экономя на бензине. — Я на вас обоих в суд подам. — Подавай, — Сайтама, расслабленно прислонившись к косяку, чтобы показать, как он испугался, начинает ковыряться. Пока что в ухе. — Я найду то, что тебе дорого и… — Круто. Найди. Я за двадцать семь лет этого найти не смог, огромное одолжение сделаешь. Они стоят друг напротив друга еще несколько минут. Машина жужжит, Сайтама доходит до того, чтобы поковырять и в носу, вытаскивает оттуда содержимое и, отлепившись от своего косяка, размазывает его по обшивке робота. — Ну, бывай. А я пойду еще посплю. Он спокойно возвращается в дом, будто зная, что робот, постояв так еще несколько минут, улетит сам туда, откуда пришел. *** Сайтама находит Геноса убирающимся в подвале. Пока он только собирает здешний хлам в коробку и особых изменений еще не видно. — Дело себе нашел. Молодец. Скоро у меня снова будет вызов, будь готов на этот раз со мной выдвинуться. — Хорошо, хозяин. Сайтама кивает, зевает, собирается закрыть дверь в подвал, но тут медленно оборачивается, нахмурившись: — Кто я? — Я слышал. Вы сказали, что профессор подарил меня вам. Значит вы — хозяин. Сайтама даже не знает, что на это сказать, потому что прежде чем возражать, нужно понять, как к нему относиться, как к человеку или пылесосу. Он решает подумать об этом утром, закрывает дверь в подвал и уходит спать дальше. *** После всех этих треволнений ночи, Сайтама встает довольно рано, в начале седьмого утра, на кухню выходит уже не в пижаме, а своем желтом костюме с плащом. Генос, промывающий в это время от пыли тряпку, оборачивается, чтобы поздороваться. Сайтама отмахивается, сыплет в чашку пять ложек кофе. — Вы куда-то идете? — спрашивает Генос, все еще замерший около мойки. — Ага. В этот раз ты со мной. — В магазин? — Потом можно и в магазин. — А сейчас мы куда? — Пока что никуда, — Сайтама разбавляет кофе кипятком и включает новости, садится, и по нему не видно, чтобы он куда-то торопился. — Сообразишь что-нибудь на завтрак? — Омлет? — Один фиг. — А сколько у вас времени до выхода? — Кто знает, — нараспев туманно отвечает Сайтама. Пока Генос перемешивает яйца с соевым соусом в кастрюльке, спрашивает снова: — Профессор не звонил? — Нет, — безразлично отзывается Сайтама, но от новостей отвлекается, снова смотрит пристально. Если бы профессор Стенч после этого позвонил и сказал: «Я все перепутал, относись к нему как к роботу», Сайтама не смог бы так просто сказать: «Окей, будет сделано». — Ты ничего не знаешь о технологии, по которой был сделан? — Нет. — То есть саморемонта у тебя не встроено? Жалость какая… Слушай, Стенч оставил мне инструкцию. Ты как с готовкой закончишь — прочитай ее и мне перескажи вкратце, а то она по размеру прямо как трехтомник «Троецарствия» в одной книге. — Хорошо, — соглашается Генос. Он садится читать только поставив перед Сайтамой омлет и стакан молока. Текст не печатный, если не считать схем и инструкций, он больше похож на дневник Стенча при работе над этим проектом. Первые страницы ничего особенного не приносят, потому что там — лишь метод проб, и все они отрицательные, а значит и в конструкции Геноса не задействованы. На двадцатой странице и четверти оставшегося омлета начинаются экстренные новости, Сайтама откладывает палочки, допивает молоко. — Ну что, пора. «…ни одна из террористических организаций не взяла на себя ответственность за случившееся. А пока в городе Z бушует робот, не принадлежащий ни одной строительной компании. Является ли это спланированным терактом или…» — В город Z? — понимает вдруг Генос. На своих весах Сайтама в очередной раз кидает камешек на чашу «человек» по отношению к нему. — Ну да. Там работа не пыльная для тебя. Плащ подержать, помочь потом продукты домой дотащить. И ты при других больше помалкивай. Не хочу, чтобы ты меня при посторонних «Хозяином» назвал. *** В городе паника, срочная эвакуация. Сайтама как-то быстро пропадает из виду, сразу сквозь толпу направившись туда, откуда она бежит. Генос остается у закрытого магазина, отвлеченно думая больше о том, как же они купят продуктов, если все закрыто с эвакуацией, чем о том, зачем Сайтаме понадобилось лезть в самую гущу событий. Тот же на бегу здоровается со Световым Флешэм, пожимает так же на бегу руку Зомбимэну, салютует Бэнгу, с какой-то перевернутой машины стартует как с трамплина и, подскочив повыше, сносит голову начавшему оборачиваться киборгу. Тот искрит, пытается продолжить движение, но падает, вызвав небольшое землетрясение. — Если позвали Одноударника, то зачем нужно было тащить нас всех сюда? — ворчит севший там же, где стоял, Зомбимэн. Достает зажигалку, пытается прикурить, но вспоминает, что руки нет и нужно подождать, когда отрастет. Заметив, что Сайтама смотрит на него, кивает на сигарету. Тот пожимает плечами: — Ты ж знаешь, не курю. — Ты чего сюда примчался? — ворчит Зомбимэн, наблюдая за тем, как растет постепенно рука. — Предчувствие. — Вот как? Город постепенно стихает, возвращаются обратно эвакуированные, возобновляется прежняя жизнь. Открывают магазины, робота оцепляет отряд сил самообороны. Чтобы им не мешать, Сайтама отходит, кто-то из ребят в форме просит у него автограф, приговаривая: «Для сына. Он ваш фанат». Сайтама, расписавшись, подходит и садится на обломок асфальта рядом с Зомбимэном. — Не иначе, как распродажа в городе, — замечает подошедший Бэнг, держась за поясницу. — Или в соседнем, а Одноударник мимо бежал и решил заглянуть на шум. — Вот никогда не понимал. Тебе что, мало платят за твое третье место в S-классе, что ты до сих пор по распродажам шарахаешься? — жуя сигарету, спрашивает Зомбимэн. Сайтама игнорирует и его, наблюдая за уборкой города от катаклизма. — Робот Стального Рыцаря, — указав на махину, предсказывает Сайтама. — Минут через пятнадцать от него будет заявление, что робот сбежал, вышел из-под контроля. — Да я тоже так подумал, — кивает Бэнг. Зомбимэн прикуривает наконец, выдыхает дым, прежде чем ответить: — А я сначала на пришельцев грешил, а потом думаю не, свой, Стальножопый опять своих распустил. — Рыцарь все-таки герой S-класса и делал такие вещи, которых даже наш Одноударник не сможет. Отстроить город за неделю, например. А то, что робот вышел из-под контроля, так что ж… бывает. Тонкая материя, все дела. Никто не пострадал, а с него станется разрушенную часть города за полчаса восстановить. Все еще злишься на него за того монстра? — Это была собака, — хмуро прибавляет Сайтама. — Он был ручной. Дрессированный. Он бы никогда не стал нападать на людей. Бэнг и Зомбимэн переглядываются выразительно, но по этому поводу ничего не говорят. К тому же того монстра уничтожил даже не сам Стальной, а его охранная система. Сайтама просто не знал, что монстрам нельзя в его район, даже если они ручные. — Надо намекнуть Стальному, чтобы подарил Одноударнику щенка. Настоящего, — вздыхает Бэнг. — Да ну. Не хочу другую собаку, — Сайтама поднимается, отряхивается. — Садитесь, дедушка, — предлагает он Бэнгу. Тот только смеется. К странному поведению и юмору Сайтамы давно привыкли. *** Генос для себя никак не связывает то, что вскоре после прихода Сайтамы перестали завывать сирены и поползли на свои рабочие места люди. Он продолжает стоять там, где ему сказали, как послушная собака в ожидании хозяина. Первым приходит не Сайтама, сначала его окружает стайка девочек, полукругом, шепотом переговариваясь, пока одна из них не решается спросить: — Это ведь вы? Кибердемон? Генос склоняет голову на бок. Он теряется отчего-то, ответ получается неуверенным: — Нет. Я не знаю, кто это. — Кибердемон! Это он! — не верит девушка. — Вас так давно не было видно, вы решили отдохнуть? А когда вы вернетесь? — Я не Кибердемон, — уже увереннее произносит Генос. Подруга тянет за рукав ту, что посмелее, что разговаривает с ним, шепчет: — Слушай, раз говорит, что не он, значит он тут инкогнито. Пошли-пошли, ему же тоже нужно отдохнуть. Нехотя, медленно, но девушки уходят, подергивая за рукава и руки тех, что пытаются остаться. И тогда Генос видит ждущего поодаль и наблюдающего за этим Сайтаму. Увидев, что его заметили, он машет рукой, подзывая. Генос снова оборачивается на еще закрытый магазин, возвращается к Сайтаме, но первым же вопросом оказывается: — Кто такой Кибердемон? — Кто знает. Может, герой какого-нибудь аниме или фильма, похожий на тебя. — Вы закончили? Что вы тут делали? — Встретился со старыми друзьями, вспомнил прежние деньки. — Так быстро? — Ну, не такие уж мы и старые и не так уж и много нам нужно вспоминать. Люди идут мимо них как ни в чем не бывало, но, оказавшись за их спинами, оборачиваются, шепчутся, смотрят вслед украдкой. Генос думает, что, возможно, он и в самом деле похож на кого-то из звезд. Может быть, Стенч делал его по фотографиям. *** — Говнюк, — заключает Сайтама, поставив пакеты с продуктами на землю. — Стальнозадый говнюк. Чертов сукин сын… Ну и ладно. Я тут всего два месяца прожил. У тебя там вроде тоже ничего особенно ценного не оставалось, кроме того гроба, в котором тебя привезли. Зато теперь ему придется очень постараться, чтобы меня найти. Генос еще не понимает. Дом уже догорает, оставив после себя пепел и черные балки. В картине мира Геноса никак не сложится два плюс два: если нет дома, то нет кухни. Если нет кухни, то где же приготовить те продукты, что они купили. Сайтама тем временем прямо перед пепелищем расстегивает ремень. — Что вы собираетесь делать? — Генос и сам не знает, о чем конкретно спрашивает. — Для начала потушить костер, — отзывается безразлично Сайтама и продолжает ворчать под нос: — За соплю, что ли, так обиделся? Можно подумать, я за свою собаку не обижался… И всем плевать ведь, подумаешь, у меня собаку пристрелили, дом сожгли. *** В отель Сайтама приходит все так же в странном желтом костюме с плащом, просит номер на двоих. Генос у двери держит два пакета с продуктами и осматривается в поисках кухни, заодно подметив, что он бы убрался здесь лучше, и раз это новый дом хозяина, то нужно начать с полов и пыли. — Нет, кровати раздельные. Нам просто пока переночевать негде, — бубнит Сайтама у стойки регистрации. Обернувшись с номерком в руке, он замечает, что Генос теперь смотрит прямо в камеру у входа, как если бы они в гляделки играли. На личных весах Сайтамы появляется камешек и в почти опустевшей чаше весов: «Все-таки машина». Генос продолжает смотреть в камеру и когда Сайтама подходит вплотную. — Ну что там? Ты общаешься с камерой наблюдения? Что она рассказывает? — Человек, что охотится за нами… он ведь знает наши лица? Он ведь может найти нас через камеры. Сайтама не спрашивает, откуда это известно роботу, проявившемуся на свет меньше месяца назад, вместо этого он перехватывает свой плащ, показывает его Геносу: — Очень похоже, что я прячусь? — Нет, — Генос, кажется, всерьез воспринимает это как вопрос. — Ну вот и славно. Пошли, время ужина, а я еще не обедал. Слушай, а в тебя не встроено холодильника, духовки или газовой горелки? — Нет, кажется. — Во что тогда вложено столько денег? *** Сайтама, конечно, мог взять им раздельные номера, а утром обнаружить вместо Геноса записку, к которой крепилась бы его же сопля, до этого вытертая о робота. Некоторых героев Сайтама терпеть не мог именно за их высокомерие. Чуть сильнее среднестатистического человека, и уже их чуть ли не умолять о спасении надо. Готовить Геносу самому он не разрешил, отправил купленные продукты на кухню. Там их встретили с энтузиазмом, как само собой разумеющееся, будто тоже знали о Сайтаме больше, чем геройское имя и класс. А просыпается Сайтама снова посреди ночи, пытается сонно скинуть с себя навалившуюся тяжесть, бормоча: — Бродяга, место. Слезай, ты тяжелый. Сознание проясняется, когда предполагаемый пес совсем по-человечески, человеческими руками лезет ему в пижамные штаны. Тогда Сайтама ловит эти руки, хмурясь и не открывая глаз, уже осознаннее ворчит: — Фубуки, хватит. Я же сказал… И уже понимая, что это не может быть Адская Метель, потому что он в номере отеля и засыпал здесь практически один, если не считать робота на соседней кровати, открывает глаза, чтобы встретить шальной взгляд Геноса. Взгляд этот неосознанный, какой бывает обычно у лунатиков, и Сайтама чувствует себя ошарашенным от того, что к нему лезет робот, к которому он уже привык относиться, как к человеку. К тому же робот этот очень дорогой, Сайтаму попросили его постеречь, за этим роботом охотится Стальной, который лишил его собаки и сжег дом, а значит, решать это как с прочей техникой — ударом и последующей отправкой в металлолом — нельзя. Сайтама, изловчившись, лишь слегка поддевает Геноса ногой для пинка, этим движением отправив сначала в потолок, а от него уже на соседнюю кровать. — Это что только что было, банка ты железная? Ты вообще вменяемый? — ругается Сайтама, натягивая штаны повыше и, на всякий случай, не приближаясь к Геносу. У того все такой же шальной взгляд, он приподнимается на локтях, пытаясь понять, где он. — Только подойди снова, на этот раз я тобой потолок пробью, — обещает Сайтама. — Хозяин не в духе, — понимающе кивает Генос, ложится обратно на подушку и выключается, оставив Сайтаму думать вместо него над его поведением. Тот много времени не тратит и через четверть часа снова спит, раскинувшись на кровати, а просыпается снова в темноте, где-то через час. Генос тоже сидит на кровати, смотрит в стену, ведущую на улицу. По ее краям тонкий ярко-красный луч, перемещается у самых стенок, потолка, пола. Сайтама, зевая, уходит, возвращается с чашкой кофе, становится напротив стены. Луч за это время доходит до начала своего пути, пропадает, оставив черную полосу по кромке. Сайтама отпивает кофе, когда здание слегка вздрагивает, стенка их номера отъезжает, за ней ждет очередной боевой робот. Сайтама отпивает еще кофе, не приветствует, просто смотрит спокойно, как в телевизор. — Знаешь, я бы не отказался поспать. Выспаться. — Так и спи, кто тебе мешает. Я ж не шумел, — механически отвечает робот. Он огромен, цепляется шестью паучьими лапами за наружную стену, в то же время держит срезанную в металлических лапах. Полезные у Стального Рыцаря роботы, этот, к примеру, может извлекать людей из завалов. Сайтама так не может, то есть глыбу-то он поднимет, но человека под ней при этом почти наверняка раздавит. — А приперся чего? — Забрать свое, — невозмутимо чеканит робот, слегка качнув отрезанную стену. — Ничего твоего тут нет, ставь стену на место, приваривай и иди спать. — Я слышал, что твой дом пострадал. Взрыв газа, а может лесной пожар, а может поджог… У меня есть предложение. Я могу построить тебе там же новый. Хороший, огнеупорный. Приставить к нему охрану, снабдить техникой. Дать такого же робота, чтобы стирал, готовил и убирался. А ты отдашь мне того, что оставил у тебя Стенч. — Если ты можешь создать такого же, то зачем тебе этот? — Сайтама допивает кофе. На время разговора он следит и за Геносом, но тот сидит на кровати в тени, замер и не шевелится. — Ну, не совсем такой же. Менее человечного, но тебе ведь от него и надо только, чтобы он убирался, стирал, готовил… или тебя заинтересовала какая-то другая его, специфическая функция? — Никаких специфических функций не заметил. Сайтама врать не умеет, и по лицу его понятно, что и ознакомиться пришлось, и не любитель. Но зря он думает, что Стальной Рыцарь пытается договориться с ним мирно — Сайтама успевает заметить, как что-то проскакивает мимо него, небольшое, с футбольный мяч размером. Генос и поступает с ним, как с мячом — ногой отбрасывает в срезанную стену, которую еще держит робот, но тогда из-за стены выползает механическое, суставчатое, снова тянется к Геносу, на этот раз его рубящим движением ладони прерывает Сайтама.— Ну хватит, Стальной. Мы можем тут до Конца Света друг против… Но стальная отрубленная конечность продолжает двигаться автономно. Генос, не удивившись, расправляется с ней так же, как и с мячом — ногой нажимает на стеклянное навершие, второй подкидывает и отбрасывает так же в стену, искрящий механизм падает вниз, на асфальт у отеля. Сайтама одобрительно кивает, возвращается к разговору, но та машина, что держит часть стены, отодвигается, чтобы впустить другую, от которой тянутся еще пять штук таких щупалец. Что-то происходит с Геносом. Уставившись на вторую машину, широко открыв глаза, будто испугавшись, он оступается, падает поперек кровати, пытается сбежать. Сайтама, решивший было проверить способности своего подопечного и не вмешиваться, не совсем понимая, что случилось, в один удар делает дыру в машине, узлом завязывает ее двигающиеся щупальца и тоже выкидывает на улицу, чуть дальше отодвинув стену. Делает он это с таким невозмутимым лицом, будто мусор заметает под коврик. Тут же исчезает какое-то непонятное проклятье с Геноса, он вытирает лицо руками, так по-человечески, снова поднимается, готовый защищаться. — Да, конечно, это можно продолжать бесконечно, и мы оба знаем, что все мои роботы против тебя — куча металлолома. Поэтому я меняю тактику. Я буду выжигать по городу, пока не отдашь мое. Два дня на раздумья, Одноударник. А потом в новостях объявят о новом взбесившемся киборге. Ты не сможешь быть всюду. Сайтама разводит руками, собираясь парировать, но Генос выходит вперед, уверенно подходит к роботу, который мог бы перерубить его напополам и так же, ногой, бьет в похожие на глаза жука окуляры. Робот от этого удара открепляется от здания, захватив с собой кирпичное крошево. Сайтама успевает поймать кусок стены, что тот держал, водружает на место, после чего отряхивает руки, заговорчески шепчет: — Как думаешь, если так оставим, никто ничего не заметит? Генос молча смотрит в глухую стену, это немного охлаждает энтузиазм Сайтамы: — А впрочем, груда металлолома под нашим окном сдает нас с потрохами… Ладно, я завтра уберу, а сегодня спать. Четвертый час, вашу мать… Не успевает Сайтама добраться до кровати, как в дверь номера стучат. Прежде чем он успевает послать гостя, Генос открывает дверь, будто знает, кто именно к ним пришел. *** — Я шел за роботами Стального Рыцаря, — объясняет Стенч, допив кофе и налив себе еще кипятку из раздобытого Сайтамой чайника. — Вот и славно, у меня накопилось много вопросов. — Я рад, что с вами все в порядке, профессор, — Генос произносит это вроде и спокойно, а все-таки привыкший к его обычной интонации Сайтама чует в этом радость. — Я же говорил, что ему нужны вы… Мной он займется после. — Вот и отлично. А теперь у меня есть несколько вопросов по поводу закидонов вашего робота! — Он не робот, — поспешно поправляет Стенч, зыркнув на Сайтаму из-под шапки седых волос. — Хорошо-хорошо… Киборга. — Но я все описал в инструкции. Какие после этого могут быть вопросы? — Да, точно… Инструкции. Ты должен был ее прочитать, Генос. Что там пишут? — Ты давал читать ее Геносу?! — вскакивает Стенч, но тут же возвращается к чашке с недопитым кипятком. С их последней встречи волноваться меньше он не стал. — Я не успел прочитать, — отвечает Генос. — И… Она осталась в доме хозяина, который сгорел. Вот она, неловкая пауза. Сайтаму разрывает между: притвориться, что все в порядке вещей или обвинить Стенча в том, что его чертов робот теперь считает его своим хозяином. Стенч отпивает еще кипятку, фильтруя информацию, выбирает наиболее важную сейчас: — И ты не прочитал? — Не успел. Но получается, что теперь инструкция у Стального Рыцаря. — Плевать. Там нет ничего, что ему еще не известно. — Тогда чего он себе такого же создать не может? Или вы там только пользовательскую инструкцию сделали? — снова начинает Сайтама. Не выдерживает, насыпает Стенчу еще быстрорастворимого кофе в кипяток. Тот смотрит в чашку, потом кивает, отпивает, продолжая разговор: — Генос — неповторим. Единичная модель. Можно создать по такой же технологии, хотя я больше никогда и ни за что не возьмусь за это, но снова такого же результата не будет. — А ему нужен именно Генос? — скептически переспрашивает Сайтама. — Да. — Почему? — на этот раз вставляет вопрос сам Генос, и Сайтама снова смотрит на него с удивлением. — Потому что ему заказали именно Геноса. Мы же личность твою воспроизводили. — Личность? — переспрашивает Генос. — Профессор, я вам ведь говорил, мне снятся сны… Хотите сказать, вы закачали в меня и память? Что это за личность? Она смоделирована или существует на самом деле? Стенч готовится к серьезному разговору, для этого допивает кофе, смотрит в дно чашки, вздыхает тяжело и произносит: — Пора мне. А то поздно уже. — Вы не ответите? — Генос выглядит ошарашенным. — Куда ты намылился! Я еще не все спросил! Слушай, у твоего робо… киборга! Киборга твоего тут ночью программа сбилась! Он ко мне в штаны лез! Возьми отвертку и подкрути ему винтики, что распустились, а то я… — Все в порядке вещей, — уже у дверей произносит Стенч, надевая ботинки на ноги — левый на правую и наоборот. — Видишь ли, в инструкции было сказано. Стальной Рыцарь изначально планировал создание и продажу Геноса как секс-игрушку. Это он добавил в него эти программы. Тут я бессилен. И попрощавшись, как ни в чем не бывало, Стенч выходит в коридор. Там же, в коридоре, открывает зонтик и, бормоча что-то под нос, удаляется. Сайтама вдруг, впервые за долгие годы, чувствует, что ему страшно, потому что сзади него что-то, с чем он справиться не сможет. Не потому, что оно сильнее, а потому, что оно не виновато. *** — Давай так, — предлагает за завтраком Сайтама. — Ты ко мне не лезешь, я не отдаю тебя Стальному Рыцарю. И не отрываю тебе конечности. — Вам и так придется меня отдать, — напоминает Генос, сидя напротив прилежно, как ученик, положив руки на колени. — Стальной Рыцарь ведь сказал, что будет сжигать по городу, если вы продолжите это. — Мало ли, что мне наплели его жестяные банки. Пусть вытащит жопу свою из бункера и скажет мне это в лицо, — ворчит Сайтама. Яичница — не тронута, чашка с кофе наполовину пуста. Ночью, после ухода Стенча, Сайтама долго устраивался в кровати, подозрительно зыркая в сторону Геноса, выговаривал, что теперь фиг уснет с ним в одной комнате, но уже через четверть часа раскинулся на всю кровать и больше уже не просыпался до одиннадцати. Генос же все это время просидел на своей кровати, о чем-то думая. — Все в порядке, — отзывается Генос. — Я не хочу доставлять неприятности, тем более, чтобы из-за меня умирали люди. В конце концов, вы правы, и без своих машин Стальной Рыцарь такой же странный и безобидный ученый, как профессор Стенч. Думаю, я могу справиться с ним… Или с тем, кому он собирается меня продать. В конце концов, Стенч ведь заложил в меня кроме личности еще и волю. — Да? А чего ты тогда ночью делал? — прищурив один глаз, спрашивает Сайтама. Генос смотрит на него прямо, открыто, даже не моргает, а потом переводит глаза на его тарелку: — Вы совсем не едите. — Не переводи тему! — срывается Сайтама. — Какого черта он сразу не сказал?! На вот тебе, Сайтама, резиновую куклу с настоящим разумом взрослого человека и делай с ней, что хочешь!.. — Если хозяин правда хочет… — так же прямо глядя ему в глаза, начинает Генос. — Какая у тебя к чертям воля! — отодвигается от него Сайтама. — Держи себя в руках, мы же договорились!.. Боже, вот же угораздило… — он отворачивается, закрыв лицо ладонью, чтобы немного подумать наедине с самим собой, но в эту темноту пробивается снова голос Геноса и интонация у него уже не такая безразличная: — Я понимаю, что и в этом не должен быть в тягость, но он в меня это вложил… Я буду это контролировать. Но… У нас ведь есть два дня. Вы поможете мне? — Сказал же, что не собираюсь тебя отдавать. У меня долг к Стенчу. — У вас нет выбора. И Стенч это поймет… Но у нас есть два дня. Этого времени должно хватить… Хозяин, если я создан по чьему-то образу, то я хотел бы увидеть этого человека. Понимаю, что для него это будет стрессом, но… я могу не показываться ему. Только узнать, кто он. Сайтама не до конца это понимает, поэтому предпочитает смотреть на остывающую яичницу, а не в глаза роботу. Как теперь перестать относиться к нему как к человеку? — Ладно, — как бы нехотя соглашается Сайтама. — Мне надо подумать. В это время можно и небольшое путешествие устроить. — Спасибо вам, хозяин. — За это ты прекращаешь называть меня хозяином! *** Сайтама никогда не смог бы стать детективом, поэтому идет от простого — фотографирует Геноса и ищет, что есть похожего в сети. Они оба оказываются удивлены результатами. — Надо же, — заключает Сайтама. — Я понимал, конечно, что на этого Кибердемона мы и выйдем, но не думал, что он не актер, а профессиональный герой. — Что означают эти цифры и буквы? — Место пятнадцать в А-классе… А неплохо. Похоже, этот Кибердемон довольно сильный. Только, конечно, ассоциация не сообщает реального адреса. Только класс. — Как же мы его найдем? — Ну, она не сообщит посторонним. А мне подскажут. Надеюсь, за сталкера меня не примут. И что у твоего двойника хорошие адвокаты, и ему не понравится, что кого-то с его внешностью собрался трахать непонятно кто за большие деньги. *** Респиратор помогает дышать в этом дыму, но из-за него все равно ничего не видно. В наушниках, через помехи, пробивается паническое: «Второй отсек взорван! Повторяю, второй взорван! Люди, оставшиеся в третьем, уходите оттуда!». Он — в третьем отсеке, но выхода не видит. Он шел сюда минут шесть, но тогда еще не было этого черного дыма, оседающего на стеклах респиратора. Тело чувствует жар, как в сауне. «Повышение температуры в третьем отсеке. Прогнозируемый взрыв через четыре минуты. Покиньте отсек». И чего он вообще сюда сунулся? Думал, что справится? Что в одиночку сможет спасти всех? Теперь будет просто первым погибшим. И все же, он не из тех, кто может просто остановиться и в оставшиеся три минуты до взрыва искать выход отсюда. Сначала среди помех рации, сирен, шума пара, он слышит вдруг перекрывающий их звук закрывающихся бронированных дверей, ему кажется, что теперь все кончено, этот отсек заперли снаружи, потому что одна его жизнь не стоит того, чтобы жертвовать городом. Затем его вдруг сносит в сторону такой силой, что кажется, будто взрыв произошел раньше. Все происходит настолько быстро, что когда он осознает себя лежащим на полу, глядя в потолок, в наушниках еще отсчитывают минуты до взрыва. Остается две, когда он приподнимается на локтях и голос, ошарашенный немного, рапортует: «Ситуация стабилизируется. Вероятность взрыва пятьдесят процентов». — А, черт, опять плащ испортил, — произносит голос рядом. Это Сайтама стоит в шаге от него, похлопывая ладонью по тлеющему белому плащу. Генос почему-то знает его, видел и раньше. Откуда? На рекламных плакатах. Все знают героев S-класса, тем более Одноударника, считающегося сильнейшим человеком на планете. И все же, для Геноса они будто жили в разных измерениях, а теперь Сайтама вышел к нему с плаката, чтобы спасти. Генос пытается сказать ему спасибо, но получается только мычание, и тогда он вспоминает, что на нем респиратор. — Я ж говорил, успеем, нечего ворота закрывать, — Сайтама отряхивает руку, будто зашиб, смотрит в бок, на профессора, тот возражает что-то, и Сайтама вздыхает устало. — Ну ладно. Пойдем, посмотрим, что сделать можно. Но я, знаешь ли, тоже не всесилен… Слушай, а пакет у вас найдется?.. А то мой порвался. Герой с плаката уходит обратно в свою фантастическую реальность, оставив Геноса с застрявшими поперек горла словами благодарности, и снятым респиратором в руке. Первое открытие для Геноса — для Одноударника ничего не стоит спасти мальчишку, сунувшегося останавливать пожар в одиночку. Он даже не обернулся, ему не нужно было ни восхищенного взгляда, ни благодарности, он просто сделал то, что мог и что должен был. Второе открытие — герой с плаката или нет, но он никогда уже не станет для Геноса снова двухмерным, нереальным. Человек такой силы существует. И все же, дело было не только в силе — в этом отношении к подвигу, как к работе. Интересной и приятной, но все же работе, за которую тебя никто не обязан благодарить. Все не то. Генос не находит определения тому, что в эти минуты чувствует, пока спасший его человек уходит дальше по коридору, не оборачиваясь. Ему хочется вскочить, окликнуть. Хочется кричать, слова переполняют и душат его. «Послушай, я тоже герой, я уже в А-классе, и однажды я попаду в ваш класс! Я смогу быть равным тебе! Просто запомни меня! Я — Кибердемон!». Такое бывает у людей, когда они во сне падают и тут же просыпаются. Генос осознает себя сидящим на заднем сидении машины, стоит ему во сне собраться с духом, чтобы окликнуть. Сайтама сидит на пассажирском сидении, посматривая на трассу за окном, явно скучает. Негромко напевает что-то радио, за рулем — незнакомый парень в темном костюме с галстуком, похожий на прилежного клерка. Казалось бы, сейчас — можно кричать, можно сказать, но так нельзя, эта память и это чувство будто украдено им у того, другого человека, по образу которого Генос создан. Он и сам понимает, что не может этого ощущать, не может тянуться к этому герою, он сидит на месте так же, как если бы продолжал спать, только глаза теперь открыты. — Слушай, скучно же, — жалуется Сайтама. — Переключи радио. Тут есть телевизор? Или из манги что-нибудь? Сильнейший человек на планете любит оладьи, молоко и мангу, отмечает для себя Генос. Он хотел бы передать это знание и Кибердемону, ведь он уже несколько дней живет с человеком, которым тот так восхищается. Можно ведь отправить Сайтаму поговорить с ним, хотя бы как-то подготовить к встрече. Как давно было то воспоминание, чувствует ли Кибердемон сейчас то же? Сможет ли Генос теперь отдать Сайтаму ему? Ведь Генос — только подделка под него. Чем бы ни было это чувство: воспоминанием другого человека, на которого он должен быть похож, или внушенное ему программой, которая заставила его в гостинице приставать к Сайтаме, но теперь это было и его чувство тоже. Что-то, похожее на восхищение, и в том числе детское желание коснуться героя, ставшего реальным, чтобы убедиться в том, что он больше не двухмерный. — Есть книга, — отвечает водитель. — Не люблю читать… Метель не разозлится, что ты с работы отлучился? Или вас в ее группировке уже так много, что она не заметит, если одного человека не будет? — Бросьте, вы же знаете, как она к вам относится. Если бы она знала, что я повез вас в другой город, то уже ехала бы на заднем сидении. Или оборвала бы мне телефон. Большая часть нашей группировки ненавидит вас за это. — Ну да, точно, — безразлично отзывается Сайтама. Кажется, он рад возможности пообщаться и хоть как-то скоротать время. — А ты что же? — Вы вряд ли помните, но вы спасли меня как-то, — поправляет очки водитель, улыбнувшись. — Да и вообще многое показали мне тогда… — О. Ну, это здорово. Раз ты подвозишь людей без машины в другой город, то ты, похоже, хороший парень, — заключает Сайтама, потому что хоть что-то надо сказать. А Генос чувствует себя странно, необъяснимую неприязнь и к этому водителю, которого видит впервые в жизни, и к какой-то его хозяйке, которая тоже как-то слишком хорошо относится к его хозяину. — Так зачем вам в тот город? — Так, деловая встреча, — безразлично отвечает Сайтама. — Адская Метель говорила, что ваш дом сгорел. Все будет в порядке? — Конечно будет. — Хорошо. Я только надеюсь, что вы не мстите Стальному Рыцарю за те разногласия, что у вас были. — Стальной Рыцарь тоже неплохой герой. Каким бы он ни был человеком, — заключает Сайтама. — Я не стал бы заниматься такой ерундой, как местью. — Разве ваш спутник не Кибердемон? Мне всегда казалось, что вы работаете в одиночку. Сайтама молчит, глядя на пейзаж за окном, будто он вдруг стал намного интереснее, чем прежде. — Кто такой этот Кибердемон? — спрашивает Сайтама наконец, но он не умеет притворяться и по голосу слышно, что безразличие его напускное. — А разве?.. — Нет. Это не он. — Да? А я был уверен… Кибердемон новичок. Сдал экзамен на героя где-то с полгода назад, сейчас где-то в А-классе. Адская метель не стала с ним связываться, а Милая Маска… Вы же знаете, он его за одно только лицо готов был в А-класс прописать. Насколько я знаю, один из самых популярных героев у женщин. Смазливый, неприступный… Наверное. Им такие нравятся. Пожалуйста, не вытирайте сопли о панель управления. Держите платок. — А. Прости. Спасибо, — задумчиво отзывается Сайтама, принимая платок. — И что? — Что? — По характеру он какой? Дружелюбный или… — Не знаю. Мы с ним никогда не общались. Но я понимаю, чего вы опасаетесь. Увы, но в Ассоциации остаются люди, для которых место в рейтинге важнее подвигов, которые ради этого совершаются. Геноса в этот раз задевает всерьез. Зашевелившись и слегка приподнявшись, он произносит: — Он… Он просто хотел всех спасти. Он ведь сунулся вручную остановить третий реактор, чтобы не произошел взрыв. Он ловит внимательный взгляд Сайтамы, направленный на него в отражении зеркала заднего вида. — Кто знает, — прохладнее отзывается водитель. Геносу обидно, потому что от Сайтамы он ждал, что тот улыбнется, хлопнет себя по лбу и спросит: «Да как же я мог забыть?». Но Сайтама — один из сильнейших, а Кибердемон для него мальчишка с механическими игрушками. Сайтама не может помнить всех, кого спасал. И не может помнить всех своих фанатов. Он запомнит Геноса, потому что несколько дней должен был оберегать его, и в этом Генос лучше своего оригинала, ближе к кумиру, но разве это чувство привязанности изначально принадлежит ему? — Что-нибудь еще помнишь? Адрес, может быть? Район? Магазины в районе? — спрашивает Сайтама. Генос впервые чувствует что-то похожее на вину за то, что не может ему помочь, отворачивается от пристального взгляда из зеркала: — Нет. Оно просто снится. Я не могу выбирать. И там воспоминания обрывочны. Даже если бы я видел улицу, я не смог бы сказать, живет ли он там до сих пор. — Знаешь, а неплохо ты те машины выдворил тогда, в отеле, — вдруг начинает Сайтама. — Я в тот момент почти поверил, что тебя создали людей убивать. Как в этом фильме американском, знаешь… А, точно, не знаешь. Получается, это у тебя от Кибердемона? Генос не знает, что сказать. Получается, что так? Что и это не его, а того, по кальке с которым его создали? — По чести, — вздыхает Сайтама, — с заказчиком бы поговорить, но для этого разговор придется начать со Стальным Рыцарем и узнать, кто же заказчик. — Не волнуйтесь, я сам поговорю с заказчиком, когда придет время, — отзывается Генос спокойно, глядя в окно, сложив руки, будто примерный ребенок. — Короче, — с улыбкой говорит водитель. — Я ни о чем не буду спрашивать, но вы за это позвоните Госпоже Метель. Сайтама вздыхает, достает телефон из толстовки, несколько секунд смотрит на экран и, убрав его обратно, выпаливает: — Спрашивай, о чем хочешь. — Это Кибердемон? — Нет. — Окей, — водитель пожимает плечами и садится в машину, опускает стекло, — звоните, если нужно будет отвезти обратно, только я в следующий раз, наверное, уже с Госпожой приеду. — Да, знаю. Поэтому обратно я своим ходом доберусь, — машет ему Сайтама. Карту города они покупают в ближайшем киоске, там же Сайтама берет несколько свежих газет и листает их в поисках хоть каких-то новостей о Кибердемоне. Чудовища на город нападают, но останавливают их отчего-то другие герои. У Геноса снова чувство дежавю, он помнит этот город при том, что ни разу в нем не был. — Кто такая эта Госпожа? Она докучает вам? — Да не то чтобы, — не отрываясь от газеты, тянет Сайтама. Он сидит в полупустом парке на белой лавочке, в то время как Генос осматривается вокруг, стоя за ее спинкой. — Она, в принципе, не то чтобы плохая, хотя вся эта ее группировка и все такое… Ну ладно, они там вроде ребята неплохие. Но вот сама Фубуки… Сайтама чешет лысину, задумавшись, выбирая, что можно сказать из всего, что приходит на ум. — Фубуки тоже неплохая. Хорошая. И они тоже много полезного делают, когда новичков не гоняют. Просто… Знаешь, когда ребята как ты идут в герои, они думают, что кроме славы к ним придут и самые шикарные женщины. И сразу на все готовые. Генос молчит. Генос все еще не понимает. Он не помнит такого из своих снов, но и не уверен, что этого не было. — И… В общем, ничего хорошего в этом нет. Может для других, но… Да ладно, посмотри на меня, каким образом я могу быть вообще популярен у женщин? Знаешь, сколько раз меня в полицию по началу пытались сдать за то, что подозрительный тип шатается тут по городу, а подвиги нужно было каждую неделю делать, и вот… Я отошел от темы, да. Она неплохая, прекрасная женщина-телепат. Но, думаю, ее больше заслуживает любой из ее группировки, чем я. — Почему? — все еще не понимает Генос. — Потому что любой из ее банды был бы счастлив, если бы она пришла с этим к ним. И никто из них не был бы настолько идиотом, чтобы выставить ее из своего дома, даже не дожидаясь, когда она оденется. Она и после этого простила. Сайтама уже не читает газет, потому что не слышно шуршания страниц, но Геносу виден только его блестящий затылок. — Почему вы ее выставили? — Потому что я… Знаешь, я как-то слишком наивно себе все представлял. Мир и вообще. Тех же героев… И я думал, что надо спать с тем, кого любишь. А не с тем, кто лежит в твоей кровати в одном белье. Черт возьми, я ведь ее не звал! Это моя кровать и спать в ней могу только я!.. Но меня и люди-то не особо понимают, тем более ты. — Да, в этой ситуации есть что-то абсурдное. Наверное, дело было не только в сексе. — Наверное, — сдается Сайтама, тяжело вздохнув. — Поэтому… Ну, знаешь, ты тоже давай свои инстинкты… А какие у тебя инстинкты к черту… Короче, давай держи это от меня подальше, что бы оно ни было. Генос молчит, хотя самым лучшим было бы сказать: «Да, конечно, этого больше не повторится». Он чувствует себя странно. Так, будто был отвергнут, не успев признаться. И нет, правильнее было бы сказать: «Хорошо», но он не может. Потому что все совсем не хорошо. С другой стороны, значит и Кибердемон от него ничего не добьется. — Я поговорю с заказчиком, — снова обещает Генос. — Скажу ему… Скажу, что все неправильно. Что не хочу оставаться у него… — Еще бы, — снова шуршание страниц, но на этот раз слишком поспешное. — …потому что хочу остаться с вами, — упрямо заканчивает Генос. Снова шуршание останавливается и после паузы Сайтама отзывается задорно: — Черта с два! И чему он тогда так рад? Генос, перегнувшись через спинку лавочки, забирает у него газету, на удивленный взгляд отвечает: — Я помню эти места. И, кажется, помню, куда идти. — Отлично! Проблемой меньше, — вскакивает с лавочки Сайтама. — Веди давай. Город кажется обычным, спокойным, где-то рядом море. Сайтама не спешит, будто гуляет. В конце концов, их путешествие было недолгим, а от срока, что дал им Стальной, еще два дня. Сайтаме наверняка все кажется таким простым, и он, похоже, хочет поскорее расправиться с этим делом — отдать Кибердемону его копию, а остальное оставить юристам. Так кажется Геносу, который идет еще медленнее, плетется позади, будто бы вспоминая дорогу, а на самом деле идти не хочет. Будь у Сайтамы выбор, он, конечно, предпочтет живой оригинал, чем скопированного с него киборга. Если вообще кого-то предпочтет, а не пошлет лесом обоих. — Слушай. Мне еще кое-что непонятно. Ты там в номере, помнишь, — Сайтама замедляется, поджидая его, — испугался того робота. Я видел, да. Ну так вот… В чем проблема-то? До этого с полпинка их раскидал. Да и тот, что нам стену вырезал, был крупнее и… опаснее, наверное. Генос уже и забыл, что чего-то боялся. Память эта снова возвращается к нему, будто не родная, не его, а пришедшая из снов. И правда испугался, когда эта ерунда к нему щупальца потянула. А впрочем, даже не щупалец, а испугался пилы, что у этой штуковины в корпусе была. Разве оно показывало пилу? Странно. Тоже, наверное, прошлая память, только откуда она в нем? Не от Стального же, ведь до этого в нем оживала только память Кибердемона. — Разве киборги могут пугаться? — спрашивает Генос, держась за голову так, будто она болит. — А что тогда это было? Сбой? — Не знаю… — отвечает Генос, убрав руку от лица, но прикрыв глаза. У той штуки была пила, он откуда-то знал это. И именно пила в нем была самым страшным. И да, он боялся, всерьез, настолько, что тряслись ноги, сбивалось дыхание. Страх — чувство человеческое, и он уже не пришел к нему из чужой памяти, страх жил в нем всегда, просто в тот момент проявился. — Ну ладно. Может, вспомнится потом, — безразлично отмахивается Сайтама, сворачивая не туда. Генос открывает рот, и не знает, как его окликнуть, раз его больше нельзя называть хозяином. — Одноударник! — вырывается само, и это снова память прошлого тела, как рефлексы. Сайтама оборачивается удивленный, тогда Генос, будто все в порядке вещей, показывает на другой поворот: — Нам… туда. — Он тут живет?.. Честно говоря, я не долго был героем А-класса, да и переехал тогда в общагу для героев… Ну как общагу, там было попросторнее, чем в моей прежней квартире… — начинает Сайтама. Генос смотрит, не отрываясь, в окна третьего этажа, ожидая увидеть в них хоть что-нибудь. Занавески знакомые, район знакомый, но он как вернувшийся домой призрак, который домой вернулся, а войти в него не может, потому что это больше не его. — Ладно, — сдается Сайтама. — Идешь со мной? — Не думаю, что он сразу хорошо меня воспримет… Подготовьте его, а я подожду тут. — Да ладно, ну он все-таки герой А-класса, все такое… А впрочем, ты-то его лучше знаешь. Давай, погоди тут, а я скоро. Какая квартира? — Триста одиннадцатая. *** Дом — самый типовой, из тех, где снимают однокомнатные небольшие квартирки холостяки. И все же он выглядит приличнее, чем прежний район Сайтамы. Без геройского костюма и с такой заурядной внешностью, если не считать лысины, его узнают редко. Заранее приготовив улыбку, он стучится, уверенный, что Кибердемон жил тут один, но вместо похожего на Геноса человека дверь ему открывает девушка в деловом строгом костюме. Сайтама принимает ее за девушку Кибердемона, тушуется, не зная, как объяснить ей ситуацию. — Вы что-то хотели? — подсказывает она терпеливо и даже с ничего не значащей вежливой улыбкой. — А. Да. Я искал Кибердемона. Он ведь тут живет? — Живет? — переспрашивает девушка, задумчиво. — Простите… Вы не знаете, должно быть. — Не тут? — Сайтама хмурится. Есть во всем этом что-то неприятное, странным холодком предчувствия подсказывающее ему, что сейчас он натолкнется на очередной тупик. — Как сказать… Кибердемон, а точнее Генос… Он снимал эту квартиру. Но сейчас его не стало. Месяц назад он погиб. Ничего не меняется в Сайтаме внешне. Он стоит все так же, будто ждет, что она скажет: «Но, если вы его ищите, то можете позвонить по этому номеру и все уладится». Внутренне что-то обрывается в нем. На его памяти герои не умирали. Их били до кровавых соплей, сломанных ребер, но никогда они не умирали. Это было не просто смертью человека, это было смертью того, кто незримо связан с тобой взглядом на мир и профессией. Того, кого ты однажды спас из пожара и тут же об этом забыл. — Как умер? — наконец выдыхает Сайтама, и девушка, по-видимому риелтор, приняв риторический вопрос за настоящий, отвечает: — Об этом в газетах шумели… Там был какой-то слетевший с катушек робот, которого так и не нашли. Он напал на Геноса и… В общем, ему отрезало голову. Простите, вы, наверное, друзьями были? Или по делу к нему пришли? Жуткая история. Говорили, голову тоже так и не нашли, тот поехавший робот ее с собой забрал. Сайтама понимает, что должен сложить сейчас два плюс два, но никак не может для себя осознать, что есть два и что есть другое два. Его не учили этому в школе, но как-то подозрительно в этой истории замешан робот. И отпиленная голова. — Это точно? — спрашивает он, наконец. — Да, — кивает женщина. — Знаете же, Кибердемона у нас очень любили и… И это было в этой квартире, раз уж вы не клиент. Головы у трупа не было, а вместо двери — огромная дыра. Жутко, правда? «Еще бы», — думает Сайтама, выдыхая. — Спасибо, — вслух произносит он. — Вы мне помогли. Что он должен сказать Геносу? Что его оригинал мертв? Что Стальной Рыцарь, скорее всего, настолько сука, что решил убрать и то, с чего они лепили киборга, чтобы тот не мог подать в суд за неправомерное использование его образа. Вряд ли. Заказчик не стал бы распространяться насчет результатов, не стал бы хвастаться этим, зная, чем он рискует. А в случайного робота, пролетавшего мимо и решившего выломать дверь и убить героя А-класса, Сайтама не верил. А может, все еще был слишком обижен на Стального за прошлое. Он не знает, как сказать об этом ждущему его у дома Геносу, но в этот раз все разрешается само собой, и Сайтама этому не рад. Генос не ждет его у дома. Вместо этого там четыре борозды по асфальту, а где-то вдали что-то, крупнее чайки, с пропеллером на макушке, улетает как можно дальше от Одноударника, чтобы не стать грудой металлолома. И не отдавать то, что забрало с собой. — Гнида, — спокойно констатирует Сайтама, осматриваясь в поисках Геноса уже просто так, на всякий случай, зная, что не найдет. — Какого черта я ему поверил, когда он сказал, что даст два дня… Надо же таким идиотом быть. *** — Кое-чего я все еще не понимаю, док. От неожиданности Стенч роняет пробирку с розоватой жидкостью, но Сайтама ловит ее налету. — Как ты меня нашел? — Вы в своей лаборатории, профессор. Я и раньше к вам сюда приходил. Вы передумали прятаться? — Мы обсудили ситуацию со Стальным Рыцарем, и он решил, что погорячился. — Что, возможно, вас не придется убивать, — кивает Сайтама, принюхиваясь к пробирке. — Есть вопрос. Я все бегал и думал… а что же в этом киборге такого уникального, что можно сделать только одного. Какой-то материал, который единственный на планете? — Думаешь, Стальной все равно попытается убить меня? — пытается перевести тему Стенч, но Сайтама кивает спокойно, будто они и не о жизни говорят. — Уверен. Как свидетеля. Стенч опешивает, открывает беззвучно рот, закрывает. — Я понимаю, у меня репутация не самого умного героя в Ассоциации и все такое… Насколько я понял, тот единственный и неповторимый элемент, который вам принес Стальной Рыцарь, был человеческий мозг. Стенч теперь смотрит куда-то мимо Сайтамы, сквозь него, решая, стоит ли ему врать. Отвечает честно: — Знаешь… Герою не сложно достать настоящий мозг. Во время катаклизмов и нападений они просто десятками валяются, лишь бы голова была более-менее целой. — И вы знали, чей это мозг? — продолжает Сайтама. Стенч отрицательно мотает головой: — Я не смотрю новости. Ничего не знал. Мозг и мозг… я думал, что сотру воспоминания машины с мозгом и воспитаю в нем заново нужные черты характера. Но нужная личность в нем уже была… тогда я только и понял, что он убил, чтобы принести мне этот мозг. — Слушай, профессор, я все понимаю… но до этого ты всерьез думал, что он нашел мозг на улице, отряхнул от пыли и принес тебе? Беспринципная скотина, которая на все готова ради денег? — Да, Стальной такой, но я не думал, что он опустится до убийства… Думаешь, теперь он уберет меня как свидетеля? — Думаю, да. Потому что кроме тебя про это никто больше не знает, а разобрать твоего искусственного человека, чтобы проверить, чей там мозг, никто не сможет. — Я писал в инструкции про мозг. Которую ты не прочитал… Но я рад, что и Генос не успел ее прочитать. Кстати, где ты оставил Геноса? Ты уверен, что он в безопасности? — А… ну да. Точно. Уверен. Я ж никогда не подводил… Я пришел узнать имя заказчика на самом деле. — Но я не знаю заказчика. Все, что мне известно — это был кто-то из S-класса. *** — А почему сразу я? — Гомо-Зэк обиженно надувает губы. — Между прочим, это называется нетерпимость к сексуальным меньшинствам, сваливать на нас все грехи и мерзкие истории. Сайтама скептически изучает поставленную перед ним чашку из тонкого фарфора и кусок торта с большой розой. Странно, что при входе в апартаменты Гомо-Зэка не выдавали розовых платьев. — Слушай… — начинает Сайтама, разговаривая будто бы с розой на торте. — Что ты там именно предпочитаешь — дело твое. Но я как бы оказался в это ввязан, мне доверили охрану твоего заказа от Стального Рыцаря, а я… — Так малыш Генос у тебя? — оживляется Гомо-Зэк. — И я не говорил, что ты заказал именно Геноса. Гомо-Зэк садится на место, подкладывает ладони под внушительный щетинистый подбородок, снова выпячивает накрашенные губы. — Вам-то хорошо. Натуралам. Знаешь, так редко случается, что понравившийся тебе мальчик окажется сговорчив. Сайтама понимает, что не хочет торт, и историю эту не хочет знать, и вообще пора спросить, как они связывались со Стальным и валить отсюда. — Кибердемон не был заинтересован во мне, — продолжает Гомо-Зэк, будто бы и не замечая выражения лица Сайтамы. — Ничего знать не хочу! Слушай, как найти Стального Рыцаря? — Но я же должен оправдаться, — возражает Гомо-Зэк. — Ты же знаешь, я мог бы поступить по-другому, но мне не хотелось ломать ему психику, как бы неприветлив он ко мне не был. — Я закрыл уши. Видишь? Закрыл! — И тут меня осенило! Ведь я мог заказать похожего на него робота! Секс с роботом ведь!.. — Я в тебя сейчас этим столом запущу и дыру в стене проделаю, чтобы до двери не ходить! Ты знаешь, что он сделал? Если ты так тащился от Кибердемона, то должен знать, что его месяц назад убили! На глазах Гомо-Зэка появляются слезы, но водостойкая тушь выдерживает. — Да. Я был на похоронах, надевал туда свой лучший костюм. Я так рыдал… Но Стальной Рыцарь сказал, что проект близок к завершению, и я подумал, что у меня будет свой, живой малыш Кибердемон. И так я смогу пережить эту потерю. — Его убили именно для того, чтобы у тебя был свой живой Кибердемон, — заключает Сайтама, и тут же наблюдает сначала ступор, а после него такой поток слез, что даже водостойкая тушь перестает справляться. Пока рыдает Гомо-Зэк, а Сайтама прикрывается тарелкой из-под торта, раздается телефонный звонок. Так же, всхлипывая, Гомо-Зэк смотрит на номер, скидывает звонок. — Кто это был? — интересуется Сайтама. — Стальной Рыцарь, но я сейчас не в настроении с ним… Зло взрыкнув, Сайтама дает ему пощечину, отбирает телефон. — Он сейчас позвонит снова. Ты должен будешь ответить на вызов, только сопли утри или соври что-нибудь. Назначь встречу. — Зачем? Если ты сам говоришь, что он навредил малышу Геносу, то я не хочу это оплачивать. Как я могу поощрять? — Он Геноса в металлолом пустит, если поймет, что афера не удалась. Сейчас против него ничего нет, но в голове этого киборга мозг Кибердемона, и если это докажут — его обвинят в убийстве и посадят к его дорогим монстрам. Пусть сначала отдаст киборга, он же… — Сайтама задумывается, оседает обратно на стул. — Я с ним несколько дней общался. Он ведь не робот… человек с искусственным телом, но не робот. Стальной Рыцарь попытался убить его… Но если он начнет заметать следы, то уничтожит его окончательно. — Одноударник, ты что, тоже на него запал? И последним ударом по водостойкой туши оказывается торт с той самой розочкой в лицо Гомо-Зэку. Пока тот отряхивается, звонит телефон. *** — Да? Я был не один, но теперь могу говорить. — Заказ готов, — докладывает Стальной Рыцарь механическим голосом, как заправский похититель. — О, как замечательно, — наигранно радуется Гомо-Зэк. — Где и когда я смогу забрать его? Сайтама закрывает лицо ладонью, в трубке тишина, но время разговора идет. — Ты передумал платить? — Нет-нет, я оплачу куколку Геноса полностью! Просто… Ну, знаешь, я уже полгода по нему сох, так что немного отпустило уже. Но я рад. В любом случае это замечательное приобретение, тем более, что малыш Генос покинул нас. Снова тишина, на дисплее набиваются секунды разговора. — Хорошо, — отзывается Стальной Рыцарь, поверив. — Перечисли деньги и я пришлю место встречи. — Договорились, Стальной Малыш! Спасибо за твою работу, — тут же переключается на другую эмоцию Гомо-Зэк и нажимает отбой. — Да ты рехнулся?! — срывается Сайтама. — Ты отправишь ему деньги, и мы больше не увидим… — Успокойся, Одноударник. Ему незачем было похищать робота, он мог просто позвонить и потребовать деньги. — Во-первых, он не робот, а во-вторых, Генос для него — опасная улика. В-третьих, за него заплачу я. Гомо-Зэк смотрит внимательно с полминуты, затем спокойно отвечает: — Он мне очень дорого обошелся, так что давай пополам, а куколка Генос сам выберет себе хозяина. — Они не вкладывали в него любовь к тебе, — скучающе прибавляет Сайтама, это заставляет Гомо-Зэка оживиться: — Погоди! Это мой заказ! Ты должен дать мне шанс! Месяц! Месяц с куколкой Геносом в одном доме! Я не буду к нему приставать, он просто поживет тут! Можно было согласиться, потому что Сайтаме сложно было представить себе того, кто находил бы привлекательным Гомо-Зэка, но он помнил про выходку Геноса в отеле и боялся, что это вбито ему в программу — приставать к тому, кто спит на соседней кровати. А Сайтаме почему-то очень не хотелось, чтобы однажды проснувшись Гомо-Зэк обнаружил на себе такой «сюрприз». — Он человек, понимаешь ты или нет?! Они просто тело ему сменили! Ты не куклу резиновую покупаешь, пусть сам думает, куда пойдет! Энтузиазм Гомо-Зэка тут же пропадает, он смотрит в чашку остывшего чая, пока в нем происходит внутренняя борьба между: «Я так хочу» и «Так делать нельзя». — Хорошо. А у тебя денег-то хватит его оплатить? — Не знаю, сколько он там стоит, но я не так уж много тратил из того, что отчисляла Ассоциация. — Могу предложить свою цену за пару ночей или недельку, проведенную Геносом в моем доме! — тут же оживляется Гомо-Зэк. *** Генос тогда заканчивал с приготовлением обеда, пришлось выключить недоваренный еще суп, вытереть руки о фартук и прислушаться. Приближение опасности он чувствовал раньше, чем услышал исходящий от нее звук. Тот был похож на свист закипевшего чайника, все громче, и пока Генос надевал на запястья генераторы лазерных лучей, стих вдруг у дверей в его квартиру. Он ждал даже чего-то вроде вежливого стука, но в квартиру сначала ворвались шесть металлических суставчатых щупалец, перехватившие руки, ноги, туловище. Уже когда Геноса прижало к полу, раздался звук пилы, ее диск сначала разрезал его стальную дверь пополам, а потом начал приближаться и к самому обездвиженному Геносу. *** Он снова просыпается, как от кошмара, и кажется, что только что увиденное не может быть реальным. Он не умер просто так, он сопротивлялся, но кончилось все равно вгрызающейся в шею циркулярной пилой. А проснувшись, он ощущает себя подопытной жертвой безумного ученого — руки и ноги стальными ремнями крепятся к белому хирургическому столу. У него открыта грудная клетка, и это вдруг кажется ему продолжением кошмара. Уже успокоившись, перестав кричать, Генос понимает, что проснулся, осознавая себя человеком, и испугался тому, что его разбирают живьем, но теперь понимает, что боли нет. Его даже не нужно было связывать — ниже головы тело отключено и не функционирует. Пожилой человек в белом халате, с лицом на половину закрытым лупой, похожей больше на микроскоп, отрывается, бросает спокойно: — Ты очнулся? Скажи, и зачем было сбегать? Только проблем людям принес. Мой робот тебя немного помял, но тут несложно, сейчас поправлю. Генос молчит, глядя в яркие лампы. Есть время подумать. Нынешняя ситуация не кажется ему страшной — убивать его не станут. Все, что нужно — вернуться к Сайтаме. Будто услышав его мысли, Стальной Рыцарь, продолжая паять что-то в грудной клетке Геноса, будто разговаривая сам с собой, объясняет: — Я просил Стенча убрать воспоминания. Оставить только характер, но он настаивал. Мозг — такая интересная штука… Вроде говорят, что все наши привязанности от гормонов, от сердца. Но именно в мозге я нашел кое-что нужное. Ты не представляешь, какие интересные манипуляции можно сделать… Если настоящий ты отказал заказчику, то при сохранении личности не получится, чтобы ты любил его. Но в твоей памяти уже есть человек, вызывающий особые эмоции, особую привязанность. Я просто подменю их местами… Один спас, другой настолько отвратителен, что заказал сделать из тебя секс-игрушку. Один — твой кумир, другой лишь отвратительное препятствие, которое решило, что сможет перекрыть его. Все так просто… А вы говорите эмоции, привязанность, любовь… — Стальной Рыцарь смеется. Тело не движется ниже шеи. Генос стискивает зубы, приказывает ему шевелиться, врезать этому слабому старику, заигравшему в своих роботов и решившего, что и люди — такие же игрушки, которые можно перепрограммировать. Он живой. Даже с механическим телом он еще живой, и именно то, что он чувствует, делает его человеком теперь, когда от него остался только мозг. Перепрограммирование будет таким же машинным: «Если А — заказчик, значит я люблю его. Если А — не заказчик, относиться как к постороннему». Даже то, что он может управлять еще головой, не дает ему свободы. В нем нет возможности плакать, при попытке закричать, не что-то, а просто как-то еще выразить себя, свой протест, тоже ни звука — голосовые связки теперь отключены. Стального Рыцаря не волнует мнение почти законченной идеальной и дорогой игрушки. *** Геноса доставляют в лучших традициях дома Гомо-Зэка — в картонной большой коробке пастельных тонов с алыми ленточками. Внутри похожая ванная, заполненная до краев, и погруженный в нее Генос. Сайтама улыбается, будто до последнего не верил, что это возможно, что им удастся его спасти, просто заплатив Стальному Рыцарю. Гомо-Зэк смотрит за ним чуть поодаль, кусает губы от зависти. Знакомо включаются лампочки систем на бортиках наполненной жидкостью ванной, вздрагивает Генос, спустя несколько секунд открывает глаза, будто проснувшись. Сайтама, снова улыбаясь, как в первый раз, протягивает ему руку, чтобы помочь выбраться. Генос смотрит на его руку, кривит губы, выбирается сам, расплескав маслянистую жидкость, только теперь замечает Гомо-Зэка. — Хозяин? — окликает осторожно Генос, словно еще не понимает, отчего тот стоит так далеко. Всем плевать на Сайтаму, который продолжает смотреть в глубину той жидкости, в которой только что прибыл Генос. Гомо-Зэк подхватывает невесть откуда взявшийся махровый халат, кутает в него Геноса, как в полотенце, воркует, не веря своему счастью: — Малыш Генос! Боже, я столько времени мечтал об этом! Малыш, давай подберем для тебя что-то более подходящее. У тебя всегда были джинсы и футболки с драными рукавами! Я прикупил кое-что на глаз для своей куколки, если размер не изменился, то должно подойти. Сайтама не оборачивается. Он не понимает, почему не он. Почему этот бугай с прыгающим настроением, накрашенными губами и странной моралью? Почему Генос пошел к человеку, заказавшему его для себя как игрушку, погубившего его этим и не знавшего о том? Почему так проигнорировал Сайтаму?.. — Да пошли вы, — выдыхает Сайтама, поднимаясь рывком. — Все вы… По сравнению с мускулистой скалой по имени Гомо-Зэк, Генос и правда как ребенок. Новый хозяин кутает его в свой халат, вытирает лицо им же, и в то же время не может сдержать слез. Он не сразу вспоминает, что еще не все дела закончены, отрывается от созерцания своего личного Геноса, чтобы сказать: — Не волнуйся, Одноударник, я верну тебе деньги… Генос тоже оборачивается туда. Сайтамы в комнате уже нет, хлопает массивная входная дверь в особняк и тут же слетает с петель, падает на пол. — И еще что-нибудь ему подарю… — прибавляет негромко Гомо-Зэк. — Собаку, например. Говорят, Стальной убил какого-то его щеночка. Генос все еще смотрит в коридор, в котором темно и уже никого нет. К вечеру вся прислуга выставлена из особняка на недельный отпуск. Гомо-Зэк сам бегает по спальне, расстилая алые шелковые простыни, раскидывая лепестки роз по полу и зажигая свечи. Генос ждет в дверях, механически-безразлично наблюдая за приготовлениями. — Может, я могу чем-то помочь? — предлагает он. — Нет-нет, я сам все сделаю! —быстро отзывается Гомо-Зэк, расставляя ароматические свечи по углам комнаты. — Я так давно этого ждал, что хочу все сделать идеально. Он расправляет прохладное скользящее белье, скидывает на пол свой халат. Как можно элегантнее, насколько это возможно при его габаритах, голый укладывается в центр кровати, позвав: — А теперь иди ко мне, куколка малыша Геноса. Киборг только что стоял в дверном проеме, но теперь там пусто. Комната ярко освещена свечами, но в коридоре темно, да и шагов не слышно. Пока Гомо-Зэк осматривается растерянно по сторонам, думая, что Геноса заинтересовала какая-то из деталей подготовки, снова скрипит внизу несмазанными петлями недавно починенная входная дверь. *** Сайтама пялится в потолок, хотя спать лег уже часа три назад. Что-то еще мешает махнуть рукой на всю эту историю. Возможно, собственные обманутые надежды. Наверное, став героем, он отвык от такого, потому что всеобщая любовь, быстрое продвижение в высший класс, не стоили ему особых усилий. Он ничего в жизни не хотел, разве что быть героем, но и тут особых проблем не возникло. Генос был чем-то, чего он не мог получить. Хуже — Генос был у него в руках, и прошел сквозь них как песок, оставив только приятное чувство шелковистости и теплоты на пальцах. Сайтаме не хотелось это признавать, но он оказался воплощением пословицы, что мы не ценим то, что у нас есть, пока не потеряем это. Генос мог остаться с ним еще после того пожара, но тогда он не знал, кого спас, да и узнать не хотел. Но будь Сайтама с ним, он не дал бы ему умереть в первый раз, связал бы узлом щупальца этого чудища Стального Рыцаря и прислал бы ему пилу зубами перекушенной, чтобы знал, к чему готовиться. И Стальной не стал бы связываться с заказом на кого-то, кого оберегает Одноударник. Мог бы… Когда вообще это началось? Когда он захотел Геноса себе? Когда тот обещал, что останется с ним? Когда вышвырнул из номера роботов Стального? Когда Сайтама проснулся от тяжести его искусственного тела? Или в тот уже упущенный момент, когда не нашел Геноса там, где приказал ему ждать? Когда бы это ни произошло, момент Сайтама упустил, и теперь пытался отмотать все назад, только чтобы избавиться от этого желания: иметь что-то свое, привязаться к чему-то. Собаку-монстра он подобрал из жалости, потому что она была одна, а никто не решился бы взять ее домой. Генос стоил кучу денег, и на него уже был заказчик. Кучу денег и одну жизнь. Ну не мог же он, в самом деле, взвалить Геноса на плечо и унести. Только не после того взгляда. На часах первый час ночи, но в дверь стучат, и хотя отель не из самых приличных и ночью стучаться могут наркоманы в поисках новой дозы, Сайтама поднимается и бесстрашно распахивает дверь. Тут же получает оплеуху по лысине. Кое о чем он в этой суматохе забыл. — Здорово, Стенч, — приветствует Сайтама, почесывая лысину. — Ты довольно бодрый для поздней ночи. — Зачем ты его отдал? Мне казалось, мы договорились, Сайтама. Я думал, что тебе можно довериться. — Ну да… — хотя уже давно не чешется, Сайтама делает вид, что очень занят и лысине его крайне больно и ругать его теперь не надо, по крайней мере пока не пройдет голова. — Но я забрал его у Стального. И… знаешь, док, это его выбор. Надо принимать выбор своего сына, даже если он гей… Даже если его… — продолжить он не может, это слишком цинично даже для Сайтамы. — Я не знал, что делать. — Должен был отвести его ко мне. Я бы исправил… Это ведь Стальной ему мозги перекрутил. И вместо того, чтобы чувствовать облегчение или надежду, все становится хуже. — Я… — выдыхает Сайтама. — Я позвоню… Может не поздно еще. Может, он его чаем с тортом будет поить для начала… Я его верну, проф. — Кому позвонишь? Кого вернешь? — Гомо-Зэку. Даже если он не согласится его отдать… даже если Генос откажется идти… Стенч, пока он растерянно произносит это, возвращается, открывает фанерную дверь номера. — Как ты меня вообще нашел? — опоминается Сайтама. — У тебя дом сгорел, и денег у тебя не так уж много, а в округе это единственный… Короче, я по базе данных отелей пробил. Сайтама и так знает, кто к нему еще мог пожаловать. Генос открывает дверь шире, чтобы войти. — Он пришел ко мне. Сказал, что с ним что-то не так. Что он должен с этим разобраться. Там стояла простая программа, Стальной поменял в его сознании тебя и Гомо-Зэка. Сайтаму передергивает, но с этим все становится понятнее. Остается надеяться, что Генос отправился к профессору вовремя и не случилось ничего… неприятного. — Это кое-что объясняет, — Сайтама выдает себя только улыбкой, в общем-то, вежливой и ничего не значащей. — Что думаешь делать дальше, проф? Спрячешь его от Стального Рыцаря? Оставишь в своей лаборатории? — О чем ты, Сайтама? При чем тут я, он же человек, мы оба знаем, почему. И он остается там, где хочет остаться. Разве не поэтому ты бросил его у заказчика? Глупо теперь спрашивать: «Так он все еще хочет остаться у меня?». Стенч вряд ли пришел бы к Сайтаме просто врезать. Может быть, но не сейчас, не среди ночи. — Странный ты, проф, — Сайтама уже по-другому улыбается, глядя на Стенча, ни в коем случае не на Геноса. — Гомо-Зэку, значит, свое изобретение не доверишь… А мне доверяешь? — Разница в том, что это его выбор, — вздыхает Стенч, со смирением родителя, чья дочь притащила домой немытого байкера в качестве жениха. *** Когда Стенч наконец оставляет их одних, за окном уже светает. Кровать в номере только одна, и не сказать, что широкая. На одного или тесно спящую парочку. Пока Сайтама размышляет над тем, насколько омерзительным будет казаться, если предложит Геносу спать в одной, он замечает, что Генос словно и не собирается спать, стоит у кресла, осуждающе глядя на не первой свежести постельное белье. — Снять тебе соседний номер? — предлагает Сайтама, потому что так проще, чем объяснять, почему они должны устраиваться тут вдвоем. — Это не обязательно, просто… Вы ведь говорили, что в вашей кровати можете спать только вы. — Ну, ты же не Фубуки, — пожимает плечами Сайтама, откинув одеяло. — Свет гаси и забирайся. Утром разберемся. На раздумья уходит еще немного времени, прежде чем свет гаснет, оставив неясный предрассветный полумрак. Сайтама ждет с таким напряжением, будто вот-вот негромко стукнет дверь и Генос снова уйдет, но осторожно приподнимается одеяло, киборг устраивается рядом. Он — не железная банка, вроде тех, что использует Стальной Рыцарь. Он — живой человек с искусственным телом, и даже теперь прислоняется ближе, греется. Сайтама чувствует себя мамой, которой нужно объяснить ребенку, откуда берутся дети, потому что папа только что свалил из дома, так ничего ему и не открыв. — Вспомнил что-нибудь? — начинает Сайтама, все еще лежа спиной к нему. Генос лежит так же, спиной, смотрит в противоположную стену. — А вы? — Прекрати, это важно. Просто… я был в твоей квартире и… — …и никого там не нашли, — подтверждает Генос. — Нет никакого другого меня. Я и есть другой я. — И? Что думаешь? — Что, если бы Стальному не понадобился мой мозг, мы бы никогда не встретились больше. — Довольно спокойная реакция. — Я должен был впасть в истерику? Не вылезать из той жидкости, в которой меня перевозили? Сайтаме не к месту представляется, как Генос закрывает крышку пастельных тонов с алыми бантиками, и оттуда слышится звук запаивания коробки изнутри. — На самом деле то, что мы смогли лучше познакомиться, поддерживает меня в этой ситуации… Немного, — добавляет Генос. — Знаете, я был вашим фанатом. Однажды вы спасли меня, но не запомнили. А я что мог? Думал написать письмо, но что бы я ни сочинял, оно было так похоже на то, что писали мне эти оголтелые фанатки. Я не знал, как можно выделиться из толпы ваших фанатов. — Так много вспомнил? — спрашивает Сайтама, улыбаясь. Раз Генос не переживает, то и ему незачем. Раз Генос с ним, то плевать, что там было раньше и через что обоим пришлось пройти, чтобы оказаться этой ночью в одной кровати, пусть и спина к спине. — Разве это странно? — не понимает Генос. — Не знаю. Я плохо разбираюсь в киборгах, — отзывается Сайтама. Генос возится, разворачиваясь к нему, приподнимается на локте. — И не то, чтобы я правда помнил всех своих фанатов, но письма я оставляю. Фанат, знаешь, вообще слово не самое приятное. — Поклонник? — предполагает Генос. — Так недалеко до того, чтобы ты начал дарить мне розы и духи, — отшучивается Сайтама. Он чувствует, что не должен просто лежать, надо повернуться к Геносу, как-то оправдать его ожидания, и в то же время не по себе. Будто сделав это Сайтама вдруг превратится в такое же несуразное существо, как Гомо-Зэк в розовом свитере с сердцем и алыми накрашенными губами над щетинистым подбородком. Обернуться заставляет такая мелочь, как теплое дыхание в затылок. Нет, Сайтама не превращается в Гомо-Зэка, когда в полутемном номере видит нависшего над ним Геноса. Не превращается и когда сам поднимается на локте, и тогда, когда перехватывает Геноса за затылок, притягивает к себе и целует. Губы у Геноса мягкие и теплые, такой же теплый влажный язык, Сайтаму неприятно колет мысль о том, что именно для секса его и пересоздавали. — Ты ведь понимаешь, к чему все идет? — выдыхает в теплые губы Сайтама. Генос смаргивает, прежде чем ответить: — Мы же выяснили, что я родился не месяц назад, — и, видимо, чтобы точно доказать, что он не ребенок и что на все согласен, Генос перебирается на бедра Сайтамы, отпихивает одеяло к краю кровати. Сайтама перестает хаотично думать о том, что ему не хватает опыта, что они не просто оба парни, а к тому же у одного из них искусственное тело, в конце концов, о том, что он, черт возьми, старше, да еще и лысый, и снова тянется целоваться, запустив руки под майку Геноса. Кожа тоже горячая, будто у него температура, приятно-бархатистая на ощупь, и к Сайтаме возвращается жутковатая мысль, не пришлось ли снять кожу с живого человека, чтобы создать этого киборга. Глаза Геноса снова шальные, но уже более осмысленные, и понятно, что он знает, на что идет, хочет этого, ждал. В конце концов, Сайтама решает, что слишком много значения придает сексу и окончательно подчиняется инстинктам. Первое, что они ему диктуют — перевернуться так, чтобы Генос оказался снизу и расслабился, наконец, перестав доказывать, что он тут взрослый. Все те же простыни не первой свежести, они в дешевом отеле у дороги, и Сайтаме впервые приходит в голову мысль, сколько на этих простынях трахались до них и сколько будут делать это и после них. Мысль эта снова сбивает, хочется как-то укутать Геноса, уберечь от соприкосновения с этой грязью. Но тот, не желая лежать смирно, упрямо лезет — губами к шее, к плечам, руками цепляется за пижамные штаны Сайтамы, тянет вниз. Конечно, он может и чувствует, что что-то еще сбивает, но меньше всего хочет сейчас об этом разговаривать, и даже пытаясь как-то его урезонить, Сайтама натыкается рукой то на теплую коленку, то на ребра под бархатной кожей. Геноса не остановить, потому что он чувствует бедром, как стоит у Сайтамы, а остальное можно будет обсудить уже после. Сайтама же опоминается только когда Генос сам стаскивает с себя футболку, оказываясь более инициативным, чем он. Сайтаме не то, чтобы кажется глупым попытка идеализировать их первый секс, просто снова становится все равно, где именно и как это происходит, ведь главное, с кем именно. Возможно, будь Генос просто человеком, а не делавшейся для секса игрушкой, у Сайтамы, знающего о сексе даже не по порно, а по наитию и похабным картинкам в общественных туалетах, а тем более о гей-порно только что: «И так тоже можно», возникли бы проблемы. Пришлось бы отвлекаться на гей-порно или вопросы к поисковым системам: «Окей, гугл, почему моему парню-партнеру больно, когда я пытаюсь ему вставить?». В заминке Генос перехватывает инициативу, пытается оказаться сверху, но снова и снова опоминается лежащим спиной вниз на матрасе, но все-таки ловит шанс и практически нанизывается на Сайтаму, стиснув зубы и пальцы на его плечах. Тот поддерживает Геноса под лопатки, сам подается вперед осторожно, без спешки, будто боясь навредить своей силой. Генос зализывает место укуса. Когда движение внутрь, в него, прекращается, он тоже замирает, прислушивается к своим ощущениям. Собираясь спросить, что не так, он чуть отстраняется, и Сайтама, до этого державший его на весу над несвежими простынями, прижимает его голову к подушке, целуя. От прежней осторожности не осталось ничего, он старается теперь, чтобы Генос почувствовал его как можно лучше, запомнил, движения получаются резкими, сильными, агрессивными немного. Теперь он поддерживает Геноса не под лопатки, чтобы не уронить в эту грязь, а под бедра, чтобы удобнее было двигаться. Генос цепляется за его руки, но пальцы соскальзывают с потных запястий. Он не стонет, только дышит сипло, со свистом втягивая воздух, от Сайтамы и то звуков больше. Сайтама же и кончает первым, вцепившись в бедро так, как если бы боялся, что Генос попытается отстраниться, чтобы не дать кончить в себя. В эту небольшую передышку Генос, закрыв лицо руками так, что локти остаются над глазами, дышит глубоко, но отдышаться никак не может. И почти теряется, когда его, еще возбужденного, Сайтама рывком переворачивает на живот, приподнимает над кроватью за бедра и снова входит, на этот раз одним сильным движением, заставив его глухо вскрикнуть и вцепиться руками в бока кровати. Простыни пахнут прелым бельем. Генос помнит этот запах, такой бывает, если в ванной оставить влажное полотенце. Странно, но раньше он этого запаха не чувствовал, даже когда ложился в эту кровать, размышляя, будут они спать или этой ночью что-то случится. Сайтама сидит рядом, обняв колени, в одних пижамных штанах, смотрит в одну точку на двери в комнату. Обеспокоенный, Генос приподнимается, и движение это отдается легкой болью. Чтобы искусственное тело могло испытывать удовольствие — к мозгу были проведены нервы этих ощущений. Но и боль шла по тем же проводам. — Все в порядке? — интересуется Генос, взглядом поискав в комнате свои джинсы. — Ну… Да. Просто я человек меньше всего созданный для отношений. И теперь представить не могу, как это дальше будет. Не к Стенчу же тебя в самом деле отправлять. — Зачем что-то представлять или быть к чему-то готовым? — спрашивает Генос, найдя джинсы на тумбочке и потянувшись. — Это же не правила. — Между прочим, это важный поворот в моей жизни, мог бы и посочувствовать, — оборачивается Сайтама почти одновременно с потянувшимся к тумбочке Геносом, и в этот момент и так уже старая кровать не выдерживает, издает последний жалобный скрип и у нее подламываются ножки и отваливается та сторона, что у ног. — Нам нужна квартира в каком-нибудь глухом районе… Чтобы все соседи между собой только на пальцах общались. И чугунная кровать, — стыдясь своей же несдержанности, прибавляет Сайтама так, будто обсуждает заранее неудачный план захвата мира. — Я думаю, Адской Метели повезло, что вы ее выставили тогда, — как бы невзначай прибавляет Генос, рассматривая свои джинсы. — А мне, что мое тело искусственное, созданное выдержать напор героя S-класса. — Ты хоть помолчи, — мрачно отзывается Сайтама. *** — Генос, — зовет Сайтама от порога квартиры. — Твой отец приехал. — Он не мой отец, я же просил, — раздается из ванной. — На самом деле я к тебе, — Стенч ставит в небольшом коридоре деревянный ящик с прутьями в лучших традициях фильмов ужасов. — Проф, ну правда, хватит таскать ко мне свои изобретения. Я с предыдущим-то еще не до конца разобрался… — Ты снова бросил носки с полотенцами! — снова раздается из ванной. — Проф, а нельзя в нем что-нибудь подкрутить, чтобы он не заморачивался так сильно над порядком? — шепотом спрашивает Сайтама. — Я в него это не вкладывал, оно врожденное. Тут довольно тесно, — осматривается Стенч. Это однокомнатная квартирка, похожая на ту, в которой Сайтама жил до А-класса. — Ну, на что хватило… Так что забирай свое чудовище, тут и без него повернуться негде. — Но это не мое чудовище, — Стенч улыбается с видом доброго волшебника. Сайтама думает секунду-другую, прежде чем догадаться, а потом резко наклоняется к прутьям. На шум выходит из ванной Генос с резиновыми перчатками до локтя и тазом выстиранного белья. Сайтама гладит по брюху лежащее на полу странное существо, напоминающее собаку с шестью глазами и шерстью, больше похожей на дым. — Бродяга, — приговаривает Сайтама, — Проф, да вы чудотворец! — Я сказал только, что ничего не обещаю. Он сам поправился, я только помог ему. — Кто это? — спрашивает Генос, не отпуская таза. — Бродяга, — гордо отвечает Сайтама. — Мой песик. Он теперь будет жить с нами. Только не спорь. Генос возвращается в ванную, оставляет там таз с бельем, снимает перчатки и возвращается погладить собаку. Сайтама выдыхает с облегчением, видя, как осторожно, но с доверием отнесся к нему Бродяга. — Тот самый пес, которого убил Стальной Рыцарь? — уточняет Генос. Стенч тоже наблюдает за ним с интересом, кажется едва удерживается, чтобы не записать новые данные в свой журнал эксперимента. — Ну… Как видишь, не убил, а только ранил. Мы со Стенчем были уверены, что он не выкарабкается. А видишь… Бродяга, лапу! Лапу!.. Блин, этому я его еще не доучил. Зато лежать он знает! Лежать! Пес послушно ложится на спину, подставив доверчиво живот. Если бы не странная шерсть и куча глаз, можно было бы сказать, что это самый обычный щенок. — Когда он вырастет, ему может быть здесь тесно, — напоминает Стенч. — Ну, во-первых, тут весь район пустой, можно ему будку у самого дома сообразить. А во-вторых, надо будет купить на него ошейник, чтобы его снова за монстра не приняли. Второе, что делает с собакой Генос после знакомства — уносит в ванную мыть и некоторое время оттуда раздается то плеск воды, то задорный лай, то поскуливание и рычание. Сайтама прислушивается встревоженно, и не понять, за кого он переживает — за Геноса или за свою собаку. — Я хотел еще узнать твои планы по поводу Стального Рыцаря. Ты будешь мстить? Доводить дело до суда? — Стенч сам наливает себе чай, сам безошибочно определяет заначку мармелада. Сайтама не возражает, хотя и смотрит на это все приподняв бровь. — Что с ним делать… Ну, Генос, кажется, смирился. Не сказать, чтобы новое тело доставляло ему дискомфорт. К тому же теперь ему пророчат тоже место в S-классе. Может, он и затаил еще обиду на Стального, но мне о том не говорил. Я… Собака цела, с Геносом тоже вроде как не сказать, что все плохо… Не могу заставить себя воспринимать случившееся как его убийство. Он же вот… Живой. А деньги… Будем считать, что я оплатил ему тело, которое сможет меня выдержать. Да и деньги не проблема. «Наверное, — думает Стенч, — все потому, что они оба счастливы и не хочется отвлекаться ни на ненависть, ни на месть. Вот и решили все оставить на совести Стального, даже точно зная, что совести у того нет.» Что-то вроде третьего шанса все исправить. К тому же все знают, что есть некоторые вещи, с которыми не справятся ни Сайтама, ни Стенч, зато они под силу роботам Стального Рыцаря. Генос возвращается все так же, в резиновых перчатках, с тазом, только на этот раз в нем сидит присмиревший мокрый пес. — Профессор, если вы подождете, то я приготовлю ужин. Не портите аппетит. Распродажа собачьего корма только в субботу. Ты будешь морить его голодом или сходишь купить что-нибудь? — обращается Генос уже к Сайтаме, тот вздыхает, начинает собираться: — Иду-иду… — Еще у нас заканчивается сахар и соевый соус. Тебе записать или запомнишь? Сайтама отмахивается, уже надевая обувь. — Профессор, а если я что-то в нем сломаю, вы чинить будете бесплатно или за деньги? — уже открыв входную дверь, спрашивает Сайтама. — Зависит от того, специально ты сломаешь или по случайности, — отвечает Стенч, который в это время не отдает Геносу остатки мармелада. — Значит, бесплатно, — кивает Сайтама. Он задерживается на газоне у самого дома. Здесь тихо, пустынно, только на их балконе сушится белье. Мусор, кажется, отсюда не вывозят, потому что у мусорного бака по-прежнему свалены в кучу обломки трех кроватей. Понятно, что Геносу нужно еще что-то обсудить с профессором по поводу его тела, а может быть и подкрутить внутри что-нибудь. Конечно, он не жалуется, но не зря же он выпроводил Сайтаму в магазин, до которого — тем более пешком — полчаса в одну сторону. *** Когда Сайтама возвращается, Стенча в их квартире уже нет, но на столе горячий ужин, Генос сторожит его от Бродяги. — Я смотрю, вы подружились. — У нас временное перемирие, — кивает Генос. — За это он не лезет спать в кровать и вытирает лапы перед тем, как войти в дом. — Было бы куда лезть, — вздыхает Сайтама, убирая в холодильник продукты, забирает с него пульт от телевизора, включает новости. — Проф не остался? — Он пообедал и ушел… Под бубнеж и смех какого-то юмористического шоу Сайтама насыпает псу корм, вместо довольно чавкания тот хрустит и рычит так, будто ему человечины в миску отсыпали. — Не ревнуешь? — спрашивает Сайтама, выпрямившись. — Я тут первым поселился, — отвечает Генос, все еще ожидающий его за обеденным столом. — Зачем телевизор? — Шестичасовые новости скоро. Если так рассуждать, то я с ним первым познакомился. — Тут я бы поспорил. К тому же, мы оба признательны Стенчу и оба не выносим Стального Рыцаря. И оба очень любим тебя. Думаю, у нас достаточно общего, чтобы подружиться. Бродяга отрыгивает, закончив с кормом, и снова идет выпрашивать что-нибудь со стола. Сайтама, более лояльный, чем Генос, незаметно кидает ему под стол кусочек курицы в панировке, но пес тут же сдает его своим дьявольским чавканьем, будто жрет эту курицу живьем и пытается запугать. Генос смотрит с осуждением. Когда они наконец садятся за стол, предварительно выгнав собаку в коридор побегать, начинается выпуск новостей. Сайтама не отрывается от еды, потому что ничего интересного там нет, никаких особых катаклизмов или апокалипсисов, в которых нужна была бы его помощь. Мир полон героев, не каждое событие требует присутствия Одноударника, к тому же из Ассоциации тогда позвонили бы раньше новостей. «…Монстр-птеродактиль украл с магистрали, ведущей в мертвый город Z, грузовик фирмы по производству и доставки мебели. К счастью, водитель успел покинуть фургон, но мы призываем население быть по возможности предельно осторожными и избегать город Z, известный частыми…» Сайтама понимает, что упускает что-то только по заинтересованному Геносу, переключившему внимание с рыбы на телевизор. — Что? — Кажется, они не смогут доставить усиленную кровать сегодня. — Почему? — Сайтама оборачивается, чтобы увидеть, как Птеродактиль уносит в закат фургон с эмблемой той мебельной компании, где он заказал кровать. Палочки в его пальцах ломаются пополам. — Как вариант, можно подождать еще неделю, пока они сделают новую. Или поискать логово того… Сайтама уже быстро одевается в свой комбинезон и плащ. — Пошли. Я знаю, где живет эта тварь! Если она тут будет машины таскать, нам совсем ничего привозить не будут! Они и так еле согласились! Когда Сайтама поворачивается к двери, Генос уже стоит около нее, будто полчаса его ждал, переодевшийся в джинсы и майку, уже обувшийся. Уже в коридоре Сайтама задумчиво спрашивает: — Как думаешь, птеродактили вкусные? Я никогда не пробовал, но может есть способы приготовить его как-нибудь… Дождавшись, когда они уйдут, Бродяга забирается на стол и доедает остатки обеда вместе с тарелками и палочками.