Последний белый ирис сгорел давно.

      Max Richter — On the Nature of Daylight.       Maya Beiser – Lang - World To Come II       Maya Beiser – World to Came IV       Yuki Kajiura – A Shadow       Howard Shore – Twilight and Shadow       Черное с алым, капли крови, пролитые в потемках черной улицы, обгорелая кожа и ткань. Размазанные по лицу слезы вперемешку с сажей. Алое пламя, крики, и закат, слепящий глаза, и тени, тени, тени — бегущие по улицам, прячущиеся в домах, кричащие и горящие, умирающие от стрел и мечей, тени, у которых из ран течет алая кровь. Тени, о которых забыли, о которых нет и слова, о которых есть только завядший цветок в коротко обрезанных вихрах. Последний белый ирис сгорел давно. ***       Отряд наемников сидит у костра, и их измазанные кровью и дорожной пылью лица освещает алый отблеск огня.       Их шестеро: два гнома, человек и три эльфа.       Гномы с именами Карас и Оген непривычно суровы и молчаливы для своих собратьев, они смотрят на своих товарищей из-за темных, густых, витых бород, и в их зрачках иногда вспыхивают смутные, темные искры.       Глаза человека поддернуты белой пленкой, а губы сухие и словно сросшиеся между собой — он слеп и нем, и на его изуродованном шрамами лице застыла мертвая улыбка: он хочет улыбаться жестокому миру, он не видит лиц своих спутников, но чувствует их души. Никто не знает его имени, но все догадываются о том, что оно неизвестно и ему самому.       Два эльфа-брата — Мирэин и Элеларн — сидят рядом, в их ухмылках читается хитрость и упрямство, а в глазах плещется озорство, такое непривычное для облика светлых существ. Они все время загадочно переглядываются, шепча о чем-то между собой, время от времени хмыкая или коротко усмехаясь. У них в светлых волосах вечно застревают мелкие листья и один из гномов все время предлагает хотя бы на два пальца подрезать длинные, жемчужно-молочные пряди.       Третий эльф, точнее, эльфийка, — самая необычная среди них. У неё совсем короткие вишневые волосы и неестественно-яркие глаза, в которых по вечерам вспыхивают зеленые и черные всполохи. Убийца по прозвищу «Тень» всегда носит капюшон, закрывающий её необычные глаза от окружающего мира, у неё за спиной два острых кинжала и что-то давно треснувшее и увядшее внутри души — первым это чувствует человек, впервые заслышав её мелодичный, но грубый и жестокий голос. ***       Тень путешествует с ними уже целых шесть месяцев, и, как говорит один из гномов, что-то или кого-то ищет. Эльфийка хмыкает и неожиданно смеется, пуская в напарника горсть горячего пепла из костра.       «Возможно», — с неподдельным весельем в голосе отвечает наемница. ***       У Тени нет имени, нет дома и нет души. Она не брезгует убивать девушек и даже иногда детей — только обтирает лезвия о траву и хмурится. Один из светловолосых братьев, Элеларн, однажды спрашивает её, почему она все-таки присоединилась к ним.       «Месть, — бросает Тень. А затем запрокидывает голову и улыбается, щуря невыносимо-зеленые глаза. — Всему миру, представляешь?» ***       Она кружит черным вихрем, и её кинжалы только и успевают резать глотки врагам — повсюду брызжет рубиновым фонтаном кровь. Эльфийка танцует и вокруг струится, перетекая, черный плащ. Тень исчезает в воздухе, растворяясь, и враги падают замертво. Её глазами на мир смотрит Темное, оно поглощает радужку и белок, не оставляя там ни намека на какой-либо цвет, кроме чернильных пятен.       В руках у Тени — блеск кинжалов, сама она — шорох за углом. Черное с алым — капли крови, пролитые в потемках узкой улицы, обгорелая кожа и ткань. Размазанные по лицу слезы вперемешку с сажей. Алые языки пламени, крики, и закат, слепящий глаза. И тени, тени, тени — бегущие по улицам, прячущиеся в домах, кричащие и горящие, умирающие от стрел и мечей, тени, у которых из ран течет алая кровь. Тени, о которых забыли, о которых нет и слова, о которых есть только завядший цветок в коротко обрезанных вихрах. Последний белый ирис сгорел давно.       Наемница смотрит на небо и холодно улыбается восставшим трупам, безропотно выполняющим любой её приказ. ***       Она идет с напарниками по площади, и маленький мальчик испуганно дергает молодую девушку у прилавка за длинный рукав:       «Мамочка, посмотри, у тетеньки нету тени!»       Та оборачивает к ребенку и его матери свое красивое, кукольное лицо, похожее на застывшую маску, и пожимает плечами.       Эльфийка покупает в городе целую корзину алых маков и дарит по цветку проходящим мимо неё детям — на удивленные взгляды товарищей она беззвучно смеется, подбрасывая в воздух опавшие лепестки. Смех, застывший в горле, напоминает бульканье в старом колодце.       Те медленно опускаются на черную землю красными пятнами, и она неотрывно провожает их полет взглядом. Напарники ничего не говорят, только угрюмо смотрят на серые тучи вдалеке. ***       Тень перебирает звонкие струны и что-то мурлычет себе под нос на незнакомом эльфу языке.       «А еще я ищу кое-кого. Двух идиотов, которые умудрились - нет, ты только представь себе, — подружиться»       Элеларн конечно же интересуется, кто же эти идиоты, и Тень немного медлит, перед тем как ответить:       «Мои друг и жених».       Наемник удивленно хлопает выцветшими ресницами, уставившись на смотрящую в лесную даль напарницу. Та словно слышит не произнесенный вслух вопрос эльфа, и дергает громко струну, прерывая музыку:       «Амариэ. Но для друзей — Йолли». ***       Отряд наемников все еще сидит у костра, и их измазанные кровью и дорожной пылью лица все еще освещает алый отблеск огня.       В их ногах клубятся тени, и их почему-то только пять.