Сердце Грелля

Уильям, не сдержавшись (конечно не в первый, но в такой редкий, раз), сильно бьет кулаком в стену. От чего на ней остается вмятина, а на костяшках пальцев светлая краска. Ему не нравится. Ему очень не нравится, когда его подчиненный вот так смотрит на этого жалкого демонишку, которому только и есть дело, что до души Сиэля Фантомхайва. Смотрит с обожанием, глазами раздевая и мысленно проделывая с ним такие пошлости, на которые Спирс неспособен даже в мечтах. Он видит это во взгляде Сатклифа. Он кожей чувствует это не иссякающее сексуальное напряжение, которое направлено не на него, а на грёбаного Себастьяна. Греля стало меньше. Он все реже залетал в кабинет начальства без стука, так беспардонно плюхаясь на стол. Он практически перестал канючить у Уильяма новую косу. Теперь все реже можно было уловить свойственный только этому красноволосому дьяволенку запах, витавший в коридорах. Ти Спирсу это не нравилось. А со временем, начало откровенно злить. Он срывался на всех, даже на Греля. За что, после, еле сдерживался, чтобы не завыть в голос оттого, что обидел эту бестию. От того, что в минуты таких редких, теперь, встреч, хотел сказать ему совсем другое, что-то приятное. Естественно, насколько эти приятности вписывались в понимание мистера «все-должно-быть-правильно». - Ты, мальчик мой, слетаешь с катушек. – Гробовщик, даже сидя на подоконнике и подогнув под себя ногу, умудрялся выглядеть по-особенному, аристократично, что ли. Он был единственным (конечно, кроме Греля, тот и разрешения никогда не спрашивал), кому было позволено вольничать в разговоре с главным. Давние знакомые, все-таки. Уильям снял очки и, прикрыв глаза, потер переносицу, тяжело вздыхая. Он сидел за своим столом, спиной к нежданному гостю, и просто молчал. – С этим нужно, что-то делать. Может, похитим его? – Сама серьезность. - Ага, и будем держать у меня в шкафу и пороть периодически, чтобы выбить из головы мысли о Михаэлисе. – Его губы тронуло печальное подобие улыбки. Ти Спирс поднял голову, но так и не обернулся. Этим двоим, не нужно было объясняться, они считывали друг друга на каком-то особом, неведомом уровне. Что, иногда, очень раздражало. - Это тоже вариант, - Гробовщик соскочил с подоконника и плюхнулся на диван перед столом, - но, можно придумать что-нибудь другое. Например, прямо сказать: «Грелюшка, ты такой аппетитный, что у меня язык немеет в предвкушении, стоит только на тебя посмотреть». Ну, как? – Он пропел эту фразу таким слащавым голоском, что самого затошнило. Его лицо исказил привычный хищный оскал. Издевается, падла. - А ты откуда знаешь про язык? – Удивился Уильям, на что ответом ему было не менее удивленное лицо собеседника и дикий заливистый хохот. – Да пошел ты… - Отмахнулся главный и повернулся к окну. Грель, уже в четвертый раз, приходит в кабинет Спирса с бутылкой какой-нибудь дешевой дряни и, вылакав ее до последней капли, вырубается на диване. Себастьян снова его отшил, не особо стесняясь в выражениях. Уильям, уже в четвертый раз, склоняется над пахнущими алкоголем губами и не может. Не в силах перейти черту. Разрушить так тщательно выстроенную стену показного равнодушия. Даже сейчас, когда глаза Сатклифа плотно закрыты. Когда он не сможет сопротивляться, ровно так же, как и ответить взаимностью. Уильям просто не может. Грель, уже в четвертый раз, сквозь пьяную пелену улавливает движения главного и ждет. Ждет, невесть чего. И, только в этот раз, он принес с собой пустую бутылку. Просто смазав губы ее бывшим содержимым. Он должен убедится в том, что это не сон, не пьяный бред. И, что его сердце стучит так сильно вовсе не оттого, что этот заносчивый заучка так близко. Его губы близко. Спирс рвано выдыхает и поднимается на ноги, в очередной раз, не прикоснувшись к любимым устам. - Трус. - Слышит брюнет, уже развернувшись. Все тело вздрагивает от непонятного разряда. Испугался. Чего испугался? Того, что попался? Или того, что услышал именно это слово? Не упрек, не угрозу, не поток брани. А простое «трус». И столько в этом слове скрываемого страха Греля за то, что все неправильно понял. Столько просьбы развернуться и склониться над лежащим парнем так же, как несколько мгновений до этого. Столько осознания своих истинных чувств, пусть и появившихся не так давно. Уильям не дышит. Ошеломленно повернув голову, он только убеждается в том, что ему не послышалось. Что это не сонное бормотание пьяницы. Что Грель, смотрит сейчас на него абсолютно трезвым взглядом. Смотрит прямо в глаза. Секунду. Две. Три. - Какая же ты, все-таки, зануда, Уилли. – Шумно выдохнув, красноволосый поворачивается лицом к стене, положив голову на руку и подтянув колени к животу. Сердце Ти Спирса срывается на невообразимый темп. Всё, как в тумане, как будто не с ним. Вот он подходит к дивану и, не давая себе задуматься о чем бы то ни было, ложиться и почти вдавливает в себя несопротивляющегося парня. Нет, еще крепче. Грель вздрогнул и, кажется, всхлипнул. Сжался сильнее и повернулся. Плачет. Эта ходячая бомба плачет. В объятиях Уильма Ти Спирса.