Заигрался

Как обычно после школы ему нечего было делать. Его друзья отправлялись в разные кружки и секции, а ему приходилось занимать себя самому. Чаще всего он помогал матери искать разные вкусные корешки или простукивал практически незаметные щели в земле, благо пальцы у него были тонкие и длинные. Сотни фаланг легко гнулись в любую сторону, не то, что у взрослых. Нельзя сказать, что ему не нравилась эта работа — вполне занимательно и время убивает. Но иногда Поскребышу хотелось каких-нибудь развлечений. С недавнего времени он нашел их в человеческом водопроводе. Он знал, что родители не одобрили бы подобных игр. Мать наверняка бы начала причитать, что он может засунуть свои уникально длинные пальцы в трубу с кипятком и обварить их. В таком случае ни о какой карьере речь идти уже не будет, а родители на него рассчитывают. Поэтому Поскребыш подходил к выбору труб для изучения весьма разборчиво. Он долго ощупывал их и проверял, чтобы быть абсолютно убежденным, что его не ждет неожиданный поток кипятка. Он предпочитал канализационные трубы. Несколько раз он попал под смыв. Потом вся их пещера с неделю благоухала запахом фекалий. Его чуть не раскрыли. Отец пришел к выводу, что мама купила новый освежитель для воздуха, который давно рекламировали и на который у них не было денег, а мать подумала, что папа завел любовницу — это из-за нее он весь пропитан дорогим запахом экскрементов (свежее человеческое дерьмо было семье Поскребыша не по карману). Назревал скандал, поэтому Поскребыш быстро соврал, что это Царапина, его одноклассница, принесла в школу духи бабушки и всех измазала. Однажды его родители уехали отдохнуть. Мама уже давно пилила отца, что ей необходимо принять омолаживающие ванны из опарышей и протухшей крови. Поскребыш остался один. Ему никто не мешал, поэтому он смог забраться настолько высоко по человеческому водопроводу, насколько хотел. Он проделывал это уже не раз. По прошлым своим путешествиям он знал, что там, далеко наверху, живут люди — странные существа, которые забавно орут, когда он выставляет свой палец из сливного отверстия ванны или раковины. Несколько раз он умудрился высунуться из унитаза, вызвав дичайшую панику, а однажды он даже смог пощекотать сидящего человека и легонько дернуть его за висящий член. Его тогда обдало не просто свежесмытыми фекалиями, а свежеисторгнутыми из человеческого кишечника. Пришлось потом искать трубу с холодной водой, чтобы смыть с себя этот изысканный аромат. С каждым разом заигрывания Поскребыша с людьми становились все более замысловатыми. Простого крика ему было уже мало. Он хотел общения и приключений. Девочка из третьей слева трубы ждала его каждый вечер у раковины, из которой он появлялся. Она приносила ему мух и червей, потому что впервые увидела его, когда Поскребыш пальцем пытался поймать слепня, летавшего в ванной. Он утаскивал все в свою пещеру. Однажды девочка его погладила. Поскребышу понравилось это прикосновение. Кожа у людей была гладкая, мягкая и теплая. Жаль, что люди не делали таких толстых труб, через которые можно было бы затащить под землю хотя бы ребенка. Поскребыш с радостью бы забрал девочку к себе и сначала бы грелся об нее и слизывал ее слезы (под землей так мало соленого), а потом бы съел ее, когда она остыла. А так приходилось довольствоваться поглаживаниями. Но на будущее Поскребыш сделал себе заметку: попробовать найти большую трубу, через которую можно попытаться затащить к себе теплую и вкусную живую игрушку. Все было прекрасно до тех пор, пока Поскребыш не наткнулся на Говарда Милту. Поскребыш уже заранее все спланировал. Со взрослыми нельзя было подружиться. Да и смысл дружиться? Кожа у них обычно была грубая, мозолистая, плакали они редко и на вкус, скорее всего, были не очень. Поскребыш решил свести Милту с ума. Только недавно в школе он узнал, насколько нестабильна психика людей. Страх выбивал у них почву из-под ног. Страх перед неизвестным (а такие, как Поскребыш, были для людей неведомым) был идеальным способом довести до сумасшествия. Своим безупречным ногтем Поскребыш царапал фаянс раковины, и ничего больше. Этого хватит, он знал. Все шло отлично, пока человек не перешел в агрессивную стадию. Сначала на палец Поскребыша вылили жидкий очиститель для канализационных труб. Едкий натр и оксид калия сожгли кожу пальца практически по всей длине. Вязкая жидкость стекала вниз. Поскребыш чувствовал, как кожа идет волдырями и сползает. Он заорал. Ему надо было бы сразу вытащить палец из трубы, но он решил отомстить. Ну и что, что сливное отверстие маленькое! Он протащит этого урода, даже если ему придется втягивать его по частям, даже если ему придется сдирать с него сначала кожу, а потом мышцы и сухожилия слой за слоем. Надо было уползать, надо… Поскребыш понял это, когда лишился десяти дюймов пальца. Он еще попытался выбить агрессору глаз, но не попал. Говард успел отрезать ему два фута. Поскребыш, подвывавший от боли в пещере своих родителей, наконец решил спрятаться, но Милта вцепился в него и отрезал еще несколько футов фаланг. Поскребыш был растоптан, растерзан, уничтожен. Его прекрасный длинный палец, который должен был обеспечить ему отличную карьеру, облез и почернел. Запах, правда, от него шел превосходный — как от резинового сапога, брошенного в костер, но это не утешало Поскребыша. Как назло, именно в это время вернулись родители. Мать принялась с причитаниями оказывать ему первую помощь. Отец пришел в такой гнев, которого Поскребыш никогда не видел за свою жизнь. Мгновенно поняв, что произошло, он ломанулся вверх по канализации. Не полез туда пальцем, как обычно делал Поскребыш, а попер весь, целиком. Поскребыш знал, что тот выбрал трубу, ведущую к унитазу. Толстое тело отца просто разрывало ее. Сын чувствовал восхищение своим родителем. Мать пыталась утешить Поскребыша, говоря, что отец никогда не прощает обид, нанесенных его детям. Поскребыш улыбнулся. Он, конечно, знал, что потом ему тоже достанется от отца, но сейчас ему было тепло и приятно, а Говарду Милте можно было только посочувствовать.