Дьявольский десерт

      Я кое-как привыкла к хвосту, передвигаясь на четырех лапах, но привыкнуть управлять им, когда ты передвигаешься на двух человеческих конечностях, мне кажется непостижимым. Пройдя всего несколько метров, я уже три раза умудрилась наступить на него, отчего засвербило даже в кончиках пальцев, про спотыкание через шаг вообще промолчу. Хотя тут дело не только в назойливом шерстяном придатке, пусть демон и подобрал мне сапоги на размер больше, ступням с толстыми когтями свободнее не стало. Ко всему прочему прибавляется принятие вертикального положения тела в пространстве, и вуаля — меня качает из стороны в сторону, словно я моряк, переступающий по палубе корабля в шторм. Себастьян крепко держал меня за талию, не давая завалиться на спину и помогая огибать препятствия. Не скажу, что испытываю ненависть, но и благодарности к нему тоже не ощущаю. Чувствую только, как преют под шляпой уши, да как шею саднит под тугим ошейником, но чесаться без вспарывания кожи я еще не умею. Наше совместное путешествие к лестнице показалось мне ужасно долгим и непреодолимым, но подойдя к первой ступени и взглянув наверх, у меня заныли зубы — подъем осилить окажется в два раза труднее. Поставив ногу на ровную поверхность и перенеся на нее вес своего тела, чтобы оттолкнуться второй, я почувствовала невыносимую распирающую боль в пальцах ног — это когти в тесном пространстве стали впиваться в ступню. Непрошеные слезы брызнули из глаз, и я закусила губу, чтобы сдержать натиск истерики. — Не переживай, моя дорогая, — слуга подхватил меня на руки, — ты скоро привыкнешь, — с этими словами он буквально взлетел вверх по лестнице. Почву под ногами я почувствовала уже только у кабинета маленького Графа. Постучавшись, Себастьян вошел в комнату, оставив меня переминаться с ноги на ногу и нервно поправлять оборки на низе платья. Посмотрев через плечо, отмечаю про себя, что в выборе одежды демон не прогадал — пышный подъюбник прекрасно справляется с маскировкой длинного хвоста. Вздрагиваю от внезапно открывшейся передо мной двери и, стараясь не спешить и аккуратно расставлять ноги, вхожу в кабинет, минуя демона, застывшего в приглашающей внутрь позе. — Здравствуйте, Граф, — я склонила голову, но в попытке сделать реверанс оступилась и, придавив собственный хвост, споткнулась об него. Упасть и окончательно опозориться мне не дала рука слуги. Яркий румянец, заливший мои щеки, красноречиво дал понять мальчику, как я неуклюжа. — Как Ваше имя? — спросил Граф, прокашлявшись от еле сдерживаемого смеха. Тяжело вздохнув, я ответила: — Лорен Прейстхилл, Господин. — Скажите, Лорен, Вы и вправду — кошка? — вопрос был задан уже серьезным тоном. — Всё не совсем так. На самом деле, я — обычная девушка, но после…кхм…той ночи, я приобрела облик черной…кхм…кошки. — От волнения не могла подобрать правильных слов и начала нервно разглаживать складки на пышной юбке. Но одно неосторожное движение и податливая ткань перчаток тут же разъехалась в стороны, обнажая уродливые кончики пальцев. Замерев от стыда на секунду, я быстро спрятала руки с испорченной деталью туалета за спину и замолчала. От пытливого взора маленького господина не ускользнуло это небольшое происшествие. — Не волнуйтесь, присядьте и расскажите Вашу историю полностью, — кивком головы он указал на кресло подле своего стола, на котором, недалече как утром, я так беззаботно грела бока, купаясь в лучах восходящего солнца. После того как Себастьян опустил пред нами чашки со свежезаваренным ароматным чаем, я, сделав глоток, попыталась как можно подробнее описать свое состояние, вспоминая события той злополучной ночи, изменившей мою судьбу навсегда. — Все произошло двадцать девятого апреля одна тысяча восемьсот восемьдесят шестого года. В этот раз репетиция нашего детского церковного хора проходила ближе к вечеру из-за предстоящих празднований. Закончилась она довольно поздно, и я, провозившись дольше положенного, так как кто-то по шалости или из-за корыстных побуждений спрятал мой плащ, не заметила, как осталась совсем одна. Найдя накидку под одной из скамеек, собралась было уходить, но вдруг меня окликнули. Этим некто оказался наш руководитель и духовный наставник — отец Александр. Тяжело вздохнув и, отпив еще чая, продолжила: — Вспоминая это сейчас, понимаю, что надо было извиниться и бежать оттуда домой со всех ног, но откуда я могла знать, что добрый и ведущий праведный образ жизни проповедник окажется любителем незрелых детских тел. Как только эти слова слетели с моих губ, я заметила, что Граф сильно напрягся и сцепил пальцы в замок. Видимость спокойствия выдавала небольшая бороздка, прорезавшая мальчишеский лоб. Не удивившись перемене в его поведении, стала рассказывать дальше: — Под предлогом слабого зрения и отсутствия при себе очков он попросил прочитать пару строк из псалтыря. Здесь я запнулась, и с громким стуком опустила на блюдечко дрожащую чашку. — Пожалуйста, продолжайте, — произнес мальчик тихим голосом. Утвердительно кивнув, я возобновила свое повествование: — В его просьбе не было ничего необычного — отец Александр часто просил ребят прочитать какой-либо отрывок из писания. Мне нравился наш наставник, поэтому желая ему угодить и втайне радуясь, что сегодня он выбрал именно меня, кинулась со всех ног к алтарю в поисках священного текста. Не найдя его на привычном месте, я с удивлением повернулась было чтобы спросить о его местонахождении, но не успела. Сидя с опущенной головой, я сильно сжала руками ткань платья. — Проповедник зажал мне рот своей ладонью и силой втащил к себе в келью. От неожиданности и дикости происходящего я даже не думала сопротивляться. Осознание омерзения пришло тогда, когда он с силой толкнул меня на грязную подстилку, служившую ему кроватью. Больно ударившись об стену, я попыталась снова встать, но святой отец не дал мне шанса опомниться. Он навалился на меня сверху всем своим весом и, прижав предплечьем мое горло, затянул веревкой запястья. Отпрянув, воспользовался моментом, когда я зашлась кашлем, и протянул второй её конец через ввинченное в стену железное кольцо. Откашлявшись, я хотела было закричать, но он приставил к моему рту распятье и привязал его тряпкой. Затем отец Александр, не взирая на мои попытки ударить его ногой, разорвал верх платья. Сходя с ума от ожидания предстоящего ужаса, я замычала и расплакалась. Преподобный же, скороговоркой нашептывая «Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили:разрушайте, разрушайте до основания его. Дочь Вавилона, опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!», начал трогать и щипать меня за грудь. От отвращения тошнота подкатывала к горлу, и я просто мечтала захлебнуться своей рвотой, лишь бы не узнать, что мне предстоит дальше. Когда он больно скрутил сосок, я в судороге выгнулась, а грязный старик припал беззубым ртом к саднящему месту и начал обслюнявливать каждый сантиметр моего тела. Довольно причмокивая и ежесекундно крестя раскрасневшуюся от засосов кожу, он наклонился, чтобы приподнять подол платья. В этот момент мне улыбнулась удача, и моя нога выскользнула из его потных пальцев. С размаху я ударила его носком туфли в висок и священник, покачнувшись, упал. На этом моменте горло засаднило, словно вспомнило те мерзкие ощущения, и я отхлебнула ставший уже холодным прекрасно заваренный Эрл Грей. — Несколько минут стирая в кровавое месиво кожу на запястьях, раскачивалась на веревке и рывками пыталась вырвать железное кольцо. По всей видимости, старый извращенец так торопился поиграть со мной, что привязал её абы как. Это то и спасло меня. В очередной раз, когда я дернула изо всех оставшихся сил, она поддалась. Твердо стоя на земле, я бросилась к выходу. Связанными руками очень сложно было отпереть засов прихода, поэтому пришлось искать что-то острое, чтобы освободиться. Безысходность медленно душила меня — перетереть путы оказалось нечем. Ломая ногти и раздирая пальцы до мяса, я скребла железную задвижку. Мало по малу она сдавалась. Когда мне оставалось отодвинуть всего несколько сантиметров, со стороны кельи послышался шум. Закричав от отчаянья, я с силой ударила по двери, и она, наконец, распахнулась. Отец Александр уразумев что добыча уходит, озверел и кинулся вслед за мной. Выбежав на пустынную улицу, я бросилась в сторону ближайшей подворотни, надеясь там спрятаться. Хотя спастись в эту ночь мне не было суждено. Как выяснилось, преподобный владел тайными искусствами, и чтобы я не поведала миру о его злодеяниях, он громко произнес словосочетание на неизвестном мне наречии, но видимо что-то не учел или не досказал, и вместо смертельного удара я получила усы и четыре лапы. Испытав метаморфозу, кубарем скатилась в придорожную канаву, а оттуда перебралась в ближайшие кусты. Блуждать бездомной ободранной кошкой мне пришлось около трех месяцев. Я выклянчивала еду у прохожих ребятишек и рылась в помоях, пока в конец обессилевшую от голода и жажды меня не нашла Хозяйка. Девушка оказалась потомственной ведьмой, и ей как раз было необходимо животное для проведения магических ритуалов. Пожалев, она взяла меня к себе на условиях колдовского договора. Так мы и жили бок о бок, пока при совершении одного из таких таинств её не убили. Должна сказать, что весь мой рассказ юный господин слушал не перебивая и затаив дыхание. Печальной улыбкой дала понять, что повествование окончено. — Что стало со священником? Вы убили его? — спросил он. — Нет, я даже боялась носа показать на ближайших улицах, — пряча глаза в ладонях, ответила я. — А как насчет убийцы ведьмы? Вы разглядели его? — Увы, нет. Хозяйка завязала мне глаза и беду я смогла только слышать. Но думаю, по запаху смогу его опознать - слишком хорошо он запомнился. Молодой глава поместья погрузился в раздумья. Тем временем его слуга, все это время ловя с жадностью каждое мое слово, выступил со своим мнением: — Господин, я полагаю, мне следует устроить нашу юную гостью в свободной комнате, пока мы не найдем преступника? Граф кивнул, отчего демон улыбнулся и поклонился. — Мисс Прейстхилл, позвольте проводить Вас, — взгляд Себастьяна красноречиво показал, что он не приемлет возражений. Я встала и обреченно вздохнув, направилась в сторону выхода. — Леди Лорен, — мальчик окликнул меня уже на выходе. — А кем Вы являетесь сейчас? Вместо ответа я приподняла объемную юбку и позволила лицезреть кончик черного хвоста.