Autumn

С пожелтением листьев и понижением температуры, Чондэ заметил, что покупателей становится больше: все заглядывают с переполошенными лицами, словно только сейчас поняли, что больше нечего делать, кроме как читать. Парень вынужден поставить на полки карточки "осенние новинки" и закрыть подпертую дверь (ветер тоже просится внутрь). Он видит, как солнечные очки и пляжные сумки сменяются черными (все, как один), зонтиками, а вместо юмористических легких томиков берут увесистые драмы. Забавно, как погода влияет на предпочтения. Чондэ, в принципе, всё равно - он только начал возвращаться домой чуть потемнее и чаще заваривать чай (а берет читать со склада то, что попадается). Работа в книжном магазине - занятие умиротворенное, не требующее особых усилий и очень атмосферное. Каждый день чувствуешь себя будто в эпицентре великих знаний. Чондэ более, чем привык. Он начал больше наблюдать за людьми, которые к нему приходят. Все разные, но не все интересные – тычутся носами в полки, хмурят брови, смотря на ценник на задней обложке, либо покупают что-то с ворчаньем «всё лучше этих дурацких компьютеров» какой-то родне, либо выходят с таким видом, словно приходили с проверкой, а вовсе не что-то купить. Чондэ нравится смотреть, какие у людей вкусы, ведь это так непредсказуемо: маленькая девочка с помпоном иной раз бежит к книгам с дробовиками на обложках, а панковские отростки жмутся у полок мелодрам. Так сложно угадать человека по одному лишь виду; что ж, Чондэ только учится. Вместо кроссвордов уравнивает окислительные реакции и гадает, всю жизнь ли ему пробыть продавцом, или планета крутанется юлой и он найдет себе работу по специальности. Впрочем, все не так плохо, не считая тотального одиночества (хотя вроде как вышел общительным характером), которое уже можно называть «само-собой-разумеющимся». Слово-то какое. И да, люди – кто бы знал, что Чондэ однажды так повезет (нет, он не стал интуитивным гением, просто один раз увидел. И угадал). Такие люди даже колокольчиком на входе звенят по-другому – не громко, когда дверь буквально распахивают рывком, не протяжно, когда человек целую минуту топчется ногами о коврик, а тихо, едва слышно, словно боятся кому-то помешать. Поэтому Чондэ замечает его не сразу, и даже не сразу чувствует это – странное ощущение, что что-то теплое скользнуло с улицы вместо холода. Он всё это время пролистывал сборник коротких рассказов о детстве, и голову поднял только тогда, когда на стол со стуком опустился томик стихов. Не спеша оформив покупку молодой девушки с забавными очками, Чондэ, окинув магазин взглядом, внезапно наткнулся на молодого человека, осматривавшего все полки. Он выглядел немного сосредоточенным и спешащим – совсем немного не хватало его лицу для хмурости (при том оно все равно оставалось бы привлекательным). Чондэ почувствовал внутри себя какой-то крюк, цепко его схвативший. Незнакомец раньше не появлялся здесь, это точно – парень бы его запомнил – и будет досадно, если он забрел сюда по ошибке или на один раз. Что-то в нем есть такое, что Чондэ хочется, чтобы он искал нужное подольше. Следя за ним глазами, он никак не может попасть сканерам по штрихкоду; покупатель – кто бы там не был – явно раздражается отсутствием внимания к себе и недовольно вздыхает. Чондэ извиняется, кладет книгу в пакет, опускает чек в кассу вместо денег и желает хорошего вечера (3 часа дня). Новый посетитель ходит вдоль стеллажей, и за ним становится тяжело следить – ладно, это всё же его работа – и Чондэ встает, подходит ближе. Изучает лучше: пахнет свежестью улицы, синие рукава свитера выглядывают из-под куртки, в бежевый кожаный рюкзак за спиной едва ли помстится пару учебников (а на вид парень точно не старше Чондэ, может, и младше). Он привлекает к себе внимание: - Кажется, вы ищите что-то определенное? «Боже, что с моим голосом», думает Чондэ и прочищает горло. Ему вдруг стало так взволновано говорить. Парень переводит на него взгляд и отвечает: - Мне нужна книга, с которой можно забыться. Ответ Чондэ приятно удивляет, как и китайский акцент юноши (ему вообще нравится этот язык, но выучить нет воли). Не каждый к нему подходит с такими прямыми направлениями. Чондэ понимает, что под такое описание подходит треть магазина, но для начала ведет парня к разделу неплохого фэнтези, и пока тот пробегается пальцами по корешкам, как по клавишам (пальцами музыканта, весьма и весьма), Чондэ прислоняется плечом к стеллажу и пристально смотрит на юношеское лицо. - Так хотите игнорировать жизнь? «Забыться» - желание под стать несчастным, и Чондэ не хочется, чтобы этот парень был таковым – он выглядит так, словно рожден проводить душевные концерты с множеством огоньков, помогать детям разукрашивать подделки и дарить улыбки прохожим («или, например, продавцам книжного магазина»). Незнакомец пролистывает страницу за страницей вытащенной книги и отвечает, не поднимая глаз: -Некоторое из нее. – А затем поднимает голову и рассеяно оглядывается, словно только что понял, где находится. – Здесь уютно. - Только когда мало посетителей, - усмехается Чондэ, про себя вспоминая, как сказал тоже самое директору при приеме на работу, - В выходные к концу дня голова начинает болеть от шелеста страниц. Парень медленно закрывает книгу и смотрит уже только на Чондэ (тот невольно ежится). - Вы здесь один? - Не только здесь, - юноша пожимает плечами и разворачивается, чтобы вернуться к кассе, - я один во всех смыслах. Он чувствует, что на него смотрят – заинтересованно, пристально или любопытно не ясно, но точно смотрят; это почему-то приятно. Когда Чондэ разворачивается, то видит, что парень подходит к нему и не сводит глаз. - Вам, кажется, это нравится. - Мне это не мешает, - поправляет его Чондэ, вздергивая бровь и поднимая глаза на юношу, - но я не против что-то изменить. - Как удачно я выскочил не на своей остановке, - говорит незнакомец и являет свою прирожденно теплую улыбку; Чондэ кажется, что планета всё же решила бросить вызов крутящейся игрушке. Он узнает имя – Исин – и, полазив в книжке значений имен, сообщает, что это значит «искусство». - Могу поспорить, ты играешь на музыкальном инструменте, - говорит он Исину, постукивая пальцами по обложке, - этот справочник никогда не врет. (В голове проносится тот момент, когда Чондэ увидел напротив своего имени слова «колокола» и «большой»). Парень признается, что раньше был болен гитарой. - Вот только нашлось лекарство – нехватка времени. Они разговаривают неизвестно сколько минут, во время которых Чондэ дважды хочется схватиться за ключи, перевернуть табличку на «закрыто» и спросить: «какая, там, говоришь, у тебя остановка?». Исин оказывается легок в общении и хорош в обаянии; любит смотреть в сторону, улыбаясь, и, ответив на вопрос, всегда спрашивает «а ты?» Чондэ знает, что это банальная вежливость, но его подкупает не это. Вскоре Исину действительно нужно идти и он кладет перед парнем выбранную книгу. - Вообще-то, это трилогия. – Сообщает Чондэ, пробивая «Ходячий замок». Исин вновь улыбается, поправляя капюшон куртки. - Значит, я еще вернусь. Чондэ от чего-то пишет карандашом на первой странице: «До скорой встречи» и провожает парня взглядом даже через стекло. Земля постепенно превращается из пятнисто-коричневой в полностью желтую; деревья щедро стараются для будущих лет, стряхивая с себя напитавшиеся солнцем листья, как назойливые пылинки. Небо скалится угрозами скорых дождей, и для полной картины на асфальте не хватает лишь сгусток луж. Окружающие уже присматривают новые календари, а Чондэ еще даже не сменил легкие футболки на свитера; на работе у него есть любимая толстовка, ему в ней хорошо, а дома можно погреться о свою большую кружку. Он всё ждет той самой следующей встречи – рассматривает каждого посетителя, смотрит на часы в каждом четвертом часу и ждет следующей пятницы (может, Исин свободен только тогда?), а иногда даже думает, что те слова были просто шуткой. Он воспроизводит в мыслях его лицо в разных выражениях – в сосредоточенности, задумчивости и радости; последнее нравится больше всего, там есть одноямчатая улыбка и искринки в глазах. Чондэ на всяких случай составляет список хороших книг, с которыми точно можно легко отвлечься от суеты или проблем – с другой стороны составляет список иной борьбы и с тем и с другим, но тут как назло напрашивается только один пункт «хорошие отношения» и свои данные, так, на заметку. И хотя парень буквально не сводил глаз с двери каждый последующий день, когда вторая встреча всё же состоялась (меньше, чем через неделю, в среду), он повел себя, как обычно ведут себя в таких ситуациях: сделал вид, что совершенно ни на что не надеялся и не ожидал. - Снова изоляция? – будничным тоном вместо привета спрашивает он подошедшего к нему Исина, стараясь не осматривать его с ног до головы и не выражать на лице так и просящееся «я-почему-то-по-тебе-скучал». Парень качает головой, обматывая наушники вокруг телефона. - Нет, что-нибудь легкое, для метро. Чондэ показывает ему сборники Кинга и спрашивает, как он может читать во время дороги – как вообще такое возможно? - Вокруг же люди, шум, множество голосов, - сам парень может читать только при минимальных звуках и в статическом положении. - Если хорошо вчитываться, всё это исчезает. Книга словно делает вот так, - Исин шагает к Чондэ и закрывает его уши ладонями; cпокойно смотрит в глаза взглядом «понимаешь?» и медленно опускает их, почти нехотя (Чондэ уж точно не хотел). Младший – кстати Исин оказался его хёном, но разница едва ли в год – какое-то время молчит, рассматривая его лицо; чувство теплоты расплывается в нем все больше, с каждой увиденной клеточкой чистой кожи – и с каждым словом. Они почти одного роста, но совершенно на разных высотах – Исин работает графическим дизайнером, где, по его словам, важнее даже иметь знания психологии, чем воображение. - Например, люди подсознательно думают, что продукты с черной упаковкой или логотипом – самые дорогие и качественные, - рассказывает он Чондэ, выводя на листке его имя на английском выпуклым шрифтом. Чондэ рассказывает ему о своем увлечении химии и решении сдуру стать химиком. - Только не все мы становимся учеными и пытается создать эликсир молодости. Исин загорается и расспрашивает Чондэ про составы обычных веществ, а в конце, перебрав все пришедшие в голову, спрашивает, из чего сделана обычная стерка. «А правда, из чего?». Гугл утверждает, что это такая форма каучука. (Оба посмеялись). Вместо Кинга парень берет известное произведение Агаты Кристи и вслух повторяет детский, устрашающий стишок. Перед тем, как уйти, в нем щелкает выключателем его творческая натура и парень предлагает составить стеллажи под времена года. Например, этот "для песочных пляжей с солнцезащитными очками"; этот "для осенней хандры теплых тонов с дождевым аккомпанементом"; этот "для зимних вечеров в кресле под свет от рождественских украшений", а этот... - А весной можно отложить книги и обратить внимание на людей, - перебивает Чондэ, вставая перед Исином, сопровождающим свой монолог жестами. Они встречаются взглядами – многозначительными - и Исин кротко улыбается уголками рта. - Можно, - он протягивает руку мимо шеи Чондэ и забирает с полки свою книжку, - но люди имеют свойство внезапно исчезать. Не возникает никакого чувства спешки – их связывают только формальности «продавец-покупатель», более-менее равный возраст и взаимный интерес, но Чондэ уже спрашивает про личные отношения. Он не видит в глазах Исина какую-то тоску или боль, но тот слишком ровным тоном произнес последние слова. Пробивая выбранную книгу, он спрашивает, не случилось ли с парнем какой-нибудь дряни, типа болезненного расставания. - Если бы меня бросили, я бы пришел сюда с намерением пострадать под Брэдбери, а не найти что-то новое, - отвечает Исин, добавляя уже себе под нос «и кого-то», а Чондэ только делает вид, что не услышал. - Значит, с отношениями у тебя всё хорошо? - Если хорошо и ничего – это синонимы, то да, - усмехается Исин, добавляя к покупке продолговатый белый ластик, - и каучук, пожалуйста. Здорово, когда разговор перед прощанием заканчивается шуткой, а Чондэ пишет карандашом на первой странице «Десяти негритят»: «Как жаль, что сейчас не весна». И уверен, что его надежда на следующий визит Исина видна без слов. Слова Исина теперь априори не кажутся шуткой; Чондэ точно знает, что успей он подумать про то, что парень давно не заходил, тот появится – с новыми рукавами под курткой, приветливым взглядом и желанием что-то купить. Рабочий день давно перестал быть непрерывным ровным течением, и парень заглох на середине химического задачника: в основном, они разговаривают, то и дело глядя друг на друга слишком открыто; Чондэ стесняется спросить, перестал ли Исин ориентироваться окончательно, или он правда хочет его увидеть – потому что лично Чондэ хочет. На то даже нет определенных причин – просто Исин приятный, понимающий и теплый (и не только в переносном смысле – он теплый на самом деле, да, Чондэ как-то случайно тронул его за шею). Они сходятся во мнениях, взглядах и, кажется, в чувствах. Чондэ продолжает писать Исину в книгах небольшие послания как бонус к повседневному «до скорого», а старший продолжает что-то покупать по его малейшему совету. - Мне кажется, или ты перед походом ко мне, грабишь по дороге банки? – спрашивает как-то Чондэ, беря в руки очередную книгу, которую выбрал Исин. - Нужно же как-то использовать накопившиеся деньги с отцовской карточки, - отвечает юноша, пожимая плечами и рассматривая букет маркеров в подставке на столе. – Это же не пустая трата. - Отец тебя так сильно любит? – спрашивает Чондэ совсем несерьезно, между делом и вообще случайно, на что получает равнодушный и простой ответ: - Эти деньги – и есть вся его любовь. Чондэ больше не трогает тему семьи, хотя Исин как-то ему сказал: - У меня нет больных тем. Можешь спрашивать меня о чем хочешь, честное слово, я не отвернусь. – При этом легко улыбнулся, как делал всегда, когда говорит о чем-то серьезно. - Ну-у-у, наверное, стоит еще взять пару тетрадок внучке и-и… - свалившаяся на голову Чондэ женщина уже десятую минуту топталась у кассы, рассматривая все имевшиеся канцтовары. Ей было жалко просто так уходить с тремя книжками, она, видимо, собиралась скупить четверть магазина («потому что ехать далеко, потому что рядом с домом негде и листочка найти, потому что дети только в школу пошли, а у младшенькой еще рисование…»). Чондэ про себя уже скрипел зубами и улыбался только из-за Исина, стоящего за ее спиной и пародирующего насупленный взгляд женщины. Почему-то в этот момент в голове пронеслась мысль: «Побольше бы таких людей». – И, пожалуй, еще во-о-н ту точилку. - Хотите в подарок ручку? – тонким голосом спрашивает Чондэ, похлопав ресницами – Исин беззвучно засмеялся, прижав ладони ко рту. Женщина кивнула, оплатила все товары и, сгребши всё в кучу, наконец-то отошла от кассы. Старший подошел ближе, всё еще посмеиваясь, и Чондэ не прекратил улыбаться. - Вот именно поэтому в положительных сторонах в моем резюме есть слово «терпеливый», - говорит он парню, задвигая денежный отсек. - А слово «притягательный» там есть? – спрашивает Исин, заставая парня врасплох, и пока тот думает, что ответить, с ухмылкой тянется к стопке с блокнотами. – Мне тоже нужно что-нибудь для записей. Он так же своевольно берет одну из черных ручек и на первой странице что-то быстро записывает, потом вырывает лист и отдает Чондэ – там оказывается номер телефона и имя (как будто Чондэ может его забыть). - Это на тот случай, если я вдруг по какой-то причине не приду, и ты запаникуешь, - говорит Исин, отдавая деньги за блокнот, и разворачивается лицом к стеллажам, а к Чондэ спиной, - а ты запаникуешь. Младший готов был поспорить, что парень сейчас, отходя, довольно улыбается. Сам он смотрит на красивую, ровную спину и пытается прочитать слово из белых букв на красном свитере – так и не прочитывает. Исин не сдается и проталкивает идею сделать стеллажи "для трепителей нервов", "для избалованной фантазии", "для застрявших в детстве" и "для тех, кого можно еще спасти". Чондэ смеется, отмечает ее уникальность и «кто там говорил про отсутствие воображения». - Чувствую, я лягу под последним стеллажом. – усмехается он и ловит ответно-положительную реакцию от Исина. - Тогда мне придется подвинуться , - тот отрывисто (от смеха) выдыхает вкусным запахом арбузной жвачки. Чондэ подавляет желание поддаться ближе (опять что-то странное). Когда Исин кладет перед ним единственное произведение Ли Харпер, младший по традиции пишет на первой странице карандашом: «А некоторых людей нужно спасать не книгами. Знаешь поговорку про клин?» Где-то в последних числах, когда художникам можно уже срисовывать пейзажи с темными разветвлениями оголившихся ветвей и полностью серым небом, Исин заходит в магазин с солнцем в руке – так сначала показалось Чондэ, что он даже потянулся к футляру своих черных очков, пока не понял, что это веер кленовых листьев. Старший коротко потряс ими в знак приветствия, подходя: - Мне было совершенно нечего делать во внезапно освободившийся час перед сдачей эскиза. Чондэ снова греется об его присутствие, как о лампу, и тихо отвечает почти довольным мурчаньем: - Я думал, в нашем возрасте люди делают гербарии только из денег. - Моя соседка потом составляет из них картины, - признается Исин, обводя пальцами тонкие «жилки» у листка, - а у нее очень вкусные пирожные для тех, кто ей в этом помогает. После фразы «смотри, как приятно», Исин берет ладонь Чондэ и ведет его пальцем вдоль листа; младший смотрит не на руки, а на ямочку на щеке и пушистые ресницы (те очень и очень близко) и, кажется, становится в тон совсем «подпаленным» листьям. Они просматривают зарубежную классику, когда разговор заходит о первой влюбленности– просто как еще одна тема. Эстафета начинается с Исина, и тот отвечает вопросом: - У тебя бывало такое – наблюдаешь за человеком и понимаешь, что узнай его получше – разочаруешься? Чондэ качает головой. - Нет, - и пробегается взглядом по шее парня и выше – по щеке, - У меня наоборот – я смотрю, и всё больше хочу быть ближе. Он почему-то отдается в воспоминания и неосознанно рассыпается в признании, что всегда гнался за чем-то бОльшим, чем у него есть; непрерывно думал, что ему чего-то не достает и он слишком малого добился, слишком бессмысленно проводит время и вокруг постоянно что-то не то. Исин, полностью выслушав его, перед тем, как ответить, положил руку на запястье юноши и плавно заводил круги большим пальцем по коже. - Человек – всего лишь человек. – Просто ответил он, и затвердевший камень внутри Чондэ расплавился. - И часто ты цитируешь книги? - спрашивает он, узнавая фразу из «Трех товарищей» Ремарка. Исин улыбается. - Твоя очередь. Чондэ опускает глаза. - «Я сегодня устал от себя и рад превратиться в кого-то другого», - и он кладет вторую руку поверх пальцев Исина, думая о том, что вряд ли человек готов заглянуть в себя перед кем-то, совершенно ничего для него не значащим. Под красивой красной обложкой трагедии Гете Чондэ пишет на прощание: «Мне кажется, сама твоя краска называется «поздний октябрь»». С перелетными птицами улетают и все сомнения; на вопросы молоденьких покупательниц о семейном положении Чондэ не отмалчивается и не расплывается в неопределенности: когда одна из таких нарочно указывает на отсутствие обручального кольца на пальце, парень отвечает: - Поверьте, оно бы там уже было, позволяй это закон, - лицо, с которым ушла та особа, того стоило. Исин тоже терпелив и согласен прерывать разговор, когда Чондэ окликает какой-то другой посетитель – спокойно ждет у стеллажа, скрестив руки и наблюдая за младшим. Тот старается быть вежливым и учтивым, и игнорировать зудящее желание вернуться к парню или повернуться таким образом, чтобы видеть его лицо (но тогда он окончательно потеряет нить разговора). По возвращению Исин улыбается его измученному виду. - Спрашивала у меня, интересная ли "Кафка на пляже", - вздыхает Чондэ, пропуская ладонь сквозь непослушные волосы, - Если я здесь работаю, то необязательно перечитываю всю имеющуюся литературу. - По-моему, она просто хотела с тобой познакомиться, - говорит Исин, провожая девушку взглядом с оценкой "только дурак упустил бы шанс". - И что же ты ответил? - Рассказал, что такое аннотация и мило улыбнулся, - хмыкнул Чондэ, не смотря на Исина, который внезапно аккуратно и ласково поправил его взъерошенную челку. У Исина оказывается зонтик не черный, а нежно-голубой с изображением облаков – он раскрывает его в магазине и быстро вертит в руке, показывая Чондэ, который слушает удары капель по асфальту с улицы и голос парня (как очень красивую песню). Он только думает рассказать Исину о химических особенностях дождевой воды, как его отвлекает другой покупатель, и он вынужден отвернуться. А когда парень возвращается обратно, Исин уже стоит у двери и смотрит через стекло куда-то наружу, вверх. - Чондэ, - зовет он младшего к себе, не отводя взгляда. Тот подходит ближе и видит, что того привлекла изогнутая, яркая радуга над крышами высоток по ту сторону дороги, а дождь уже кончился. - Красивая, - произносит Исин с ностальгической ноткой в голосе и признается, что там, где он жил в детстве, с радуги начиналось каждое утро. Он переводит глаза на Чондэ и внимательно того разглядывает – он не отклоняется, и поддается, просто смотрит в ответ и дышит чужим приятным запахом, - почему я всё чаще ощущаю себя рядом с тобой как дома? Чондэ от магазина до дома три улицы, а Исину две остановки и, взяв в расчет это и наличие пары свободных часов, младший предлагает немного прогуляться, подышать озоном после дождя. У Исина на запястье оказываются еще и черные часы с прямоугольным циферблатом – он бегло смотрит на время, улыбается и говорит: «ладно, проведешь мне экскурсию по этому району». Он забавно ежится и морщит нос, когда они выглядывают наружу; Чондэ ловит затылком капли с навесной крыши и ощущает прохладный ветер на щеках. На переходе Исин провожает взглядом каждую машину, сжимая в руках книгу Хемингуэя с выглядывающими кончиками собранных листьев ; Чондэ вслух размышляет о теплопередаче, стараясь так явно не уточнять, что цельсий на улице давно ушел в минус, а их вместе взятой температуры как раз хватит для полноценного согрева (он и так почти проезжается плечом о его плечо, но почти – не считается). Чондэ почти уже и забыл, какого это – с кем-то идти и разговаривать; поглядывать друг на друга во время разговора, оглядываться, чтобы собеседник не отстал, быстрее обходить прохожих и наклоняться ниже, чтобы тебя услышали. А Исин вызывал желание не только идти и смеяться по дороге над ворошившимися котятами в листве или неуклюжим мальчишкой с собакой как он сам в квадрате, но и взять за руку (не только, чтобы не потерять), но Чондэ не уверен, что так уже можно – он эти стадии отношений давно забыл. Из-за неопределенного направления они, решив пойти в разные стороны, пару раз сталкиваются – кладут друг другу руки на предплечья и смеются (и совсем не неловко), тогда Исин отступает на шаг и произносит: - Веди ты меня. Чондэ не упускает момент и говорит, что это почти что доверие жизни, ведь он может увести его куда угодно – старший вновь улыбается, смаргивает упавшие на глаза капли и отвечает, что: - Я и так уже с тобой пропал. Тот вместо ответа, подразумевавшего слово «аналогично», бережным движением стирает воду с его правой скулы. - Пойдем. Исин вспоминает книгу «Век чудес», в которой Земля медленно останавливается, всё человечество постепенно погибает, и в конце, когда планета окончательно опустела, описывается надпись двух детей на цементной подъездной дорожке: «Мы здесь были». Парни вырезают такую же надпись квартирными ключами на стене одного дома. - Может, спустя много лет, это тоже кто-нибудь обнаружит и подумает: «Наверное, эти люди были счастливы», - говорит Чондэ, проводя пальцами по написанному. - А ты счастлив? – интересуется Исин. - Сейчас – да, - отвечает младший, смотря на себя самого в карих глазах («интересно, а в моих тоже отражается его проекция?») Оба какое-то время молчат, наверняка думая об одном и том же, и тишину разрывает Чондэ: - А давай сюда еще подписи поставим? - Ты издеваешься? – восклицает Исин, поднимая вверх свой ключ весь в крошках бетона; они звонко смеются. Чондэ окончательно промерз и заводит юношу в ближайшее кафе; так происходит еще одно познание его во вкусах парня – тот, оказывается, предпочитает латте без сахара с узорами на пенке; младший оставляет выбор на этом же. Ему попадается листок папоротника, Исину – цветок, они сидят друг напротив друга и одновременно стягивают с плеч куртки: жарко. Старший ненадолго отвлекается на висящий на стене телевизор, по которому шла какая-то старая драма. Он вздыхает и опускает глаза: - Отвратительность экранизации в том, что она полностью ломает твое восприятие, - произносит парень, разводя кончиком ложки пенистые «листочки». - Поэтому я пропускаю обложки с фразой "скоро в кино" и строчку в титрах "по роману". - Никто не увидит какую-то вещь так, как видишь ее ты. – Кивает Чондэ и тянется попробовать свою порцию кофе. - Я рад, если никто из твоих покупателей не видит, как я, что твоя улыбка - одна из стимулов возвращаться сюда снова и снова, - у Исина на порозовевших губах вновь улыбка играет в прятки (только что ее не было, и исчезнуть может в любую секунду), а кружка Чондэ на некоторое время так и остается висеть в воздухе. Пока они не успели уйти, младший внезапно замечает прислоненную в углу около барной стойки гитару и просит Исина сыграть – тот отмахивается сначала, говоря, что распугает заведению всех клиентов, но через несколько минут уже сидит на высоком стуле с инструментом на коленях. Исин не помнит названия песни, но мелодия точно посвящена осени (до невозможного трепетная и приятная), и хотя другие посетители тоже сгрудились полукругом вокруг юноши, постоянные взгляды исполнителя украдкой в сторону ловил только сидевший неподалеку Чондэ (и он это заметил). Возвращаясь к фразе Исина про стимул, на сегодня его книжное послание на первой странице: «А я уже почти был уверен, что ты просто сумасшедший книгоман». (Прочитав это позже, старшему уж очень хочется написать Чондэ в смс: «и то, и другое», а потом прибавить: «но твоя улыбка - больше»). К следующей встрече, похоже, холодные ветры с опавшей листвой сметают и всю неуверенность – Чондэ откровенно улыбается Исину как никому другому заходящему в его двери и в укоризненном тоне спрашивает, почему тот поздно пришел (как какой-то родный человек). Тот достает свой арт-бук и показывает перечеркнутые наброски. - Мне еще и двойку как в школе поставили, смотри, - он указывает на красного жирного лебедя в углу страницы. – И теперь мне нужно что-то с этим сделать к завтрашнему утру. Чондэ смотрит на настенные часы и хмурится. - Так уже почти восемь, а тебе еще домой добираться. - Ну не мог же я не прийти, - произносит старший с полу усмешкой, стягивая с плеч рюкзак, - мне кажется, твой гнев пострашнее гнева моего директора. Чондэ умалчивает о том, что Исину достаточно было бы объяснить ему все в смс и написать в окончании «спокойной ночи», чтобы он перестал волноваться; хотя, кстати, они еще ни разу друг другу не звонили по телефону, а значит, у старшего его номера нет – надо исправить. Чондэ вынимает из кармана мобильный и набирает уже забитый в контактах номер. У Исина на звонке Take Me To Church, а на лице вопросительный взгляд – Чондэ невозмутимо ждет ответа – и он отвечает на звонок. - Привет. – Произносит младший, глядя прямо на Исина. - Привет. – Забавно слышать его голос и в трубке, и так, перед собой. - Так у тебя останется мой номер, чтобы ты мог его сохранить, - Чондэ лукаво улыбнулся, - а ты сохранишь. - У тебя сегодня красивый беспорядок на голове, - продолжает двойную беседу Исин, так же глядя юноше в глаза. - Можешь сам организовывать его, когда захочешь, - умудряется ляпнуть Чондэ, после чего отключает связь и кладет телефон на стол. Исин опускает руку и просит парня помочь с поисками Фицджеральда (хотя они оба знают, что Исин уже выучил содержимое магазина наизусть). Младший вспоминает про верхние полки, ведет юношу к нужному стеллажу и, пробормотав: «полгода страдаю от нехватки стремянки, кто бы мне заштукатурил память», тянется вверх, а Исин в это время легко целует его в щеку (продолжительность – одна секунда, эмоций – полноценный всплеск). Чондэ едва не роняет книгу из рук и переводит взгляд на Исина – тот бессовестный, улыбается. - Теперь ты как раз под цвет своего свитера, - усмехается он, кивая на красный свитер Чондэ и как ни в чем не бывало забирает у него из рук книгу («спасибо», по идее, уже сказано, но старший все равно парня благодарит – тот стоит, как застыл, еще добрую минуту). Ливень не застает их врасплох, а, скорей, оказывает любезную услугу, заточив еще на два часа в магазине после закрытия. Чондэ вертит в руках висящую на двери табличку и спрашивает, поедет ли Исин домой в такое время – тот сегодня без зонта, шапки, капюшона (и желания уходить, если честно). - А ты здесь останешься? – спрашивает старший, пытаясь разглядеть сквозь ручьи воды на стекле подобие городской улицы. - Да, - отвечает Чондэ, - такое уже случалось. - От компании не откажешься? – Исин поднимает голову, и так красиво одна сторона лица – в свете от настольной лампы, другая – в вечерней тени, - меня все равно некому ждать. Места на небольшой скамье, что стоит у колонны в центре хватает на двоих; у Чондэ на складе обнаруживаются залежи ягодного чая и пачка печенья, а у Исина – полсотни аудиозаписей в телефоне. Он вручает его Чондэ, и того невольно захлестывает радость: человек показывает тебе свое сокровенное, близкое и родно сердцу, это уже что-то значит. Парень натыкается на Iko и кнопка повтора включается на песне «Look what you`ve done to me», во время которой голова Исина и оказывается на плече Чондэ – кажется, он даже на какое-то время задремал, потому что его дыхание стало размеренным: этого не расслышать из-за дождя и музыки, Чондэ просто почувствовал – почувствовал, как парень непроизвольно съехал и коснулся носом его шеи (от выдохов было щекотно). Когда последняя капля опустилась где-то на бордюр, они как раз смотрели один из ежедневников и считали, сколько дней до Нового Года. То, что дождь кончился, парни поняли одновременно, и одновременно ощутили некоторое опустошение из-за окончания этого внепланового заточения. - Надеюсь, мне хватит фантазии хотя бы для нормальной отговорки, - улыбается Исин, набрасывая рюкзак на плечо и смотря на время (одиннадцатый час). А вместо привычного послания в книге Чондэ просто подчеркивает одну строчку в тексте: «Никогда ведь не можешь сказать с уверенностью, какое место занимаешь в чужой жизни». Исин вообще, оказывается, закадычный лжец. Он говорил, что страдает нехваткой времени, а сам в один день показывает Чондэ на планшете нарисованную самим картинку. В мультяшном стиле, на нем Чондэ в белом халате у стола с колбами для химии, на нем кривые очки, а над головой висящая в воздухе лампочка. Парень рассмеялся: - Я больше, чем в шоке. Но почему я не в виде высокого холмика из книг? - Хотел закинуть тебя в другую обстановку, - и Чондэ эта даже нравится, потому что, несмотря на то, что они встречаются у него на работе, Исин не приравнивает его только к этому месту. - Ты это еще и на заставку поставил? – удивляется парень и быстро пытается найти настройку обоев. - Но она мне так нравится! – старший спешит на защиту своего имущества, и здесь обнаруживается, что Чондэ боится щекотки (очень). Исин приносит несколько дисков Coldplay для музыкальных колонок под потолком, как он сказал, для повышения атмосферы. Чондэ мгновенно влюбляется в песню Magic, а услышав Clock, схватывает приступ ностальгии, вспомнив "Большое Путешествие". - Давай ты скажешь еще свои любимые фильмы, чтобы я окончательно влюбился, - произносит он с закрытыми глазами и лбом на столе. Исин принимает это за шутку и сдержанно смеется; у Чондэ даже руки зачесались тут же схватить какую-нибудь книгу и написать в ней: «На самом деле, юморист из меня никакой», но вовремя осекается и понимает, что сам был слишком прямолинеен и очевиден. Старший начинает неожиданно перечислять фильмы, начиная «Леоном» и заканчивая «Реквием», а Чондэ так и хочется выдохнуть: «ну вот, я же говорил». Продолжая вечеринку с фотографиями, Чондэ являет Исину свою галерею и показывает недавние фотографии очень красивых мест; через какое-то время его зовет другой покупатель и он отходит, а Исин (б е с с о в е с т н ы й) продолжает листать кадры, и натыкается на фронтальные фотки Чондэ с какой-то лохматой собакой на улице – парень беззвучно смеялся, приложив ладонь к губам, глядя на то, как забавно и мило Чондэ скалится в улыбке, очевидно подражая псу. Исин включает фронтальную камеру и снимает себя: прикрывая половину лица своим открытым блокнотом, на котором маркером рядом с подписью написано: «for большие колокола». Чондэ нравится шарф Исина и он нагло его отбирает под предлогом: «мне тут сидеть еще до самого вечера, я по прежнему в ожидании отопления и немного раздражен из-за переучета, так что буду успокаиваться твоим запахом», а Исин внезапно хватает небольшой сборник «200 способов приготовления кофе» и говорит, что будет разбирать его вместе с ним – в общем, уже всё понятно. С потерянного парень переходит на бит-поколение и хлопает на стол стопкой творений Керуака и Гинзберга. - Старое – надежней, - говорит он, пробегаясь пальцами по твердым обложкам. - Только жаль, что в них не всегда найдешь подсказки, как жить сейчас, - произносит Чондэ, беря в руку сканер. - А так и должно быть, - Исин наклоняется перед самым его лицом и улыбается, - Жизнь – очный курс обучения. Первая страница «На дороге» запечетлевает на себе фразу: «Мне кажется, в тебе метафор больше, чем во всех здешних книгах». У Чондэ по плану разгрузка склада и по совместительству пропащий вечер. Он остается в закрытом магазине и разбирает коробки книг, раз за разом проигрывая неспешную Trouble, под которую, на самом деле, хочется ежедневно засыпать. Пока парень раздумывал, разбавить ли свое занятие звонком Исину по телефону, тот позвонил сам – у него, по словам, накопилось много работы, так что сейчас он должен быть занят (вроде как). - Не спишь там? – интересуется парень, и Чондэ в первую секунду даже удивился, ведь номер был не определен. - Очень стараюсь, - зевает младший и смотрит на полупустую коробку с детскими сказками, - осталось еще два стеллажа. - Угадай, откуда я тебе звоню. Чондэ некоторое время молчит, расхаживая в разные стороны, и уже собирается броситься догадкой о потерянном телефоне и случайном прохожем, как вдруг он замечает сквозь стекло освещенную фонарем телефонную будку. И Исина в ней. Даже очков не нужно, чтобы видеть, как тот улыбается и слабо машет рукой. - Ты же собирался отрабатывать все долги по заказам, - говорит Чондэ, подходя ближе к стеклу. - Собирался. Но желание увидеть тебя пересилило мои планы, - голос Исина стал тише. - Мы же виделись пару часов назад. - Иди ко мне. Чондэ забивает на разбросанные по полу коробки и, стянув со стола ключи, выходит на улицу. Исин ждет его в будке, повесив трубку – парень заходит внутрь и смотрит на парня, ожидая, пока тот что-то скажет(от чего-то кажется, что сейчас нужны не слова). Исин наклоняет голову и произносит: - «Да наплевать на это везенье». Контрольный выстрел; Чондэ узнает строки и знает, что за ним продолжение; он отвечает: - «Я принесу тебе счастье». Они целуются по-сумасшедшему долго, пока Исин не тянет его за руку на улицу, дышащую прохладой и не говорит, что «какая жалость. Сегодня ты домой не попадешь», а завтра на работе наверняка поставят вопрос об его увольнении. Ну и пусть. У Исина теперь есть тот, кто его беспрестанно ждет, а у о Чондэ – кто поможет разобраться с тем, что творится внутри. У Исина по-прежнему сладко-арбузное дыхание и одноямчатая улыбка; вязанный серый шарф остается у Чондэ навсегда, а зонт с облаками постепенно становится родным. Рецепт 1. Американо. (желательно для двоих)