Часть 1
30 октября 2015 г. в 17:44
Соленый воздух обжигал легкие, заставляя вдыхать чаще. Палящее солнце нещадно жгло кожу. Тут и там по палубе разносились голоса матросов. Кто-то выполнял приказы, проверял крепления, следил за ходом корабля. Работа кипела повсюду.
- Эй, вы, шевелитесь! — грозный голос помощника разносился на мили вокруг. Многие верили, что приказы До Кёнсу слышно на другом конце света.
Мальчишка юнга, изнывая от жары, драил палубу. Приходилось уворачиваться от широкоплечих матросов, норовивших то и дело задеть. Любой по своему желанию мог толкнуть и сделать вид, что не заметил.
— Чего путаешься под ногами, малявка?! — летело с ухмылкой в спину юнги, но тот пропускал обиду мимо ушей. Для того, чтобы стать настоящим капитаном, как свято верил Лухань, предстояло пройти нелегкий путь.
Под полуденное солнце из каюты вышел капитан. Обернувшись, Хань посмотрел на высокого мужчину с непередаваемым восхищением. В тот момент мальчишка как раз закончил с вверенной ему работой. Капитан производил сильное впечатление. Его правый глаз рассекал грубый шрам, ото лба до щеки. Юнга поразился, когда впервые увидел Чунмёна в порту, но вскоре понял, что устрашающая внешность капитана ничего общего не имеет с его нутром.
Щурясь от ярких водных бликов, Чунмён спустился на палубу. Видевшие капитана матросы мгновенно оживлялись, приветствуя его. Мужчина следовал прямиком к помощнику.
Кёнсу немигающим взглядом смотрел перед собой. Его лицо почти никогда не меняло выражения, а улыбка, если подобное хватит смелости назвать таковой, пробирала до костей. С самого первого дня Лухань уяснил на всю жизнь, что разозлить Кёнсу — все равно, что добровольно скормить себя пираньям. Матросы уважали его, но боялись пуще смерти. Заметив приближение капитана, До чуть смягчился.
— Какие новости?
Подслушивать Лухан не собирался, поэтому быстро ретировался на помощь механику. На корабле всегда было предостаточно дел. Часто что-то имело свойство ломаться, выходить из строя или просто устаревать. Единственный матрос, относившийся к мальчишке по-доброму, обитал в отсеках, пропитанных тяжелыми запахами. Туда Хань и поспешил.
Капли пота стекали по влажному лбу. Погода с самого утра не щадила моряков, и даже окружающие воды не делали воздух свежее. Чунмен вытерся рукавом старой рубахи, наблюдая за своей командой. Он знал каждого матроса в лицо, но никогда не интересовался их прошлым. Все то, что требовалось для принятия в команду — желание упорно работать. Все-таки не каждый мог осиливать длительные путешествия через океан.
— Капитан, взгляните.
Убрав от глаз подзорную трубу, Кёнсу передал ее капитану. Чунмён с интересом взял предмет.
— Вон там, — пальцем указал помощник на узкую полоску суши, разрезающую линию горизонта.
Несколько минут капитан смотрел неподвижно, будто проверяя собственное зрение. После он опустил руки и стал всматриваться в ту же самую точку, но уже без помощи трубы. Но зрение не обманывало Чунмёна. Прямо перед ним, в нескольких часах пути находился остров, которого…
— … нет на картах. Я проверил все, которые успел приобрести в порту, сверил со старыми, еще раз убедился. Могу сказать точно, что остров перед нами ранее не обнаруживался.
Удивительная находка разбудила в капитане жажду новых открытий. Ведь Чунмён прекрасно знал, как измотана его команда несколькими неделями пути в бескрайних водах. Запасы продовольствия в трюмах неумолимо сокращались. Оставаться наедине с тремя десятками голодных матросов посреди океана не было никакого желания.
— Что прикажите, капитан? — До прервал затянувшееся молчание, прекрасно понимая, что разговор слышали за их с Чунмёном спинами.
— У нас нет выбора, — вздохнув, мужчина вновь приложил трубу к глазу. — Придется причалить.
Скалистые волнорезы уходили далеко от побережья. Их вершины, поросшие густым лесом, задерживали прохладу. Даже с близкого расстояния казалось, что остров, на который собиралась высадиться команда моряков, необитаем.
— Смотрите, огонь! — крикнул кто-то, указывая на серую полоску дыма за деревьями.
— Значит, люди здесь все-таки живут.
— Капитан, а вдруг это дикари?
— Тупица! Разве дикари способны развести огонь?
— Но ведь…
— Не нравится мне здесь. Больно тихо, — подозрительно протянул Кёнсу, то и дело поглядывая на капитана. Тот, в свою очередь, казался абсолютно беззаботным, если не обращать внимания на шрам.
— Мы всего лишь проведем здесь пару дней. Осмотримся. Что мешает уплыть, если что-то пойдет не так?
Разговоры взрослых Лухань не воспринимал всерьез. Он с восторгом озирался по сторонам, ловя взглядом непривычную природу. Ближе к берегу вода становилась прозрачнее, обнажалось обитаемое дно. Впервые юнга мог уследить за шустрыми мальками, играющими друг с другом в салки.
— Шевелитесь!
Дно лодки соприкоснулось с песком, матросы тут же высыпали на берег. Лухань, вместе с несколькими взрослыми остался на пляже, в то время как капитан вместе с помощником отправился на дымовой след.
— Я думаю, что все пройдет гладко.
— Мне бы вашу уверенность, капитан.
В сопроводительную экспедицию Кёнсу войти отказался. Он принялся командовать действиями подчиненных. Поручения одно за другим посыпались на юнгу. Почему-то именно Лухана помощник больше всего ненавидел. Так считал сам мальчишка, таща за спиной полную сетку найденных съедобных плодов. Ему, как самому юному, всегда доставалась одна из сложных работ, которую смело можно было разделить между двумя взрослыми членами команды.
Вечерние сумерки медленно наползали на остров. Закатное солнце купалось в теплом океане, посылая по воде рябь розоватых лучей. На небе ни единого облачка. Прислушиваясь к мягкому шороху волн о песок, Лухань дремал у ствола сосны. Силы вот-вот должны были покинуть мальчика, но что-то отвлекло его от желанной неги сновидений.
— Эй, смотрите!
— Кажется, капитан вернулся, — раздалось где-то поблизости.
Хань поднял голову на голос и тут же подскочил с места. Из-за густого леса на песочный берег вышла группа людей, облаченных во вполне привычные одежды. Капитан, с присущей ему любезностью, беседовал со стариком, чье лицо казалось полностью состоящим из морщин. Обвисшая кожа была темнее, чем привычный для глаз Лухана оттенок, но все же он с интересом приблизился к Чунмёну.
— Нам нужно пополнить запасы. Путь долгий, мои люди устали.
Старик понимающе качал головой. Рядом с ним находились несколько женщин, чьи лица отличались спокойствием и непонятным смирением. Они шли за старейшиной своей деревни, чтобы поприветствовать чужаков. Никогда раньше юнга ничего подобного не встречал. Среди собравшихся витала атмосфера чего-то совершенно незнакомого, пугающего и одновременно успокающего. После нескольких минут тишины старик с интересом посмотрел на Ханя в упор, чем заставил мальчика смутиться.
— Будь осторожнее. Не броди в одиночестве, — мутный взгляд серых глаз произвел на юнгу неоднозначное впечатление. Стало очень неприятно, будто этот человек способен заглянуть в потаенные уголки души.
Хань вежливо поклонился, выражая понимание. Некоторые матросы покосились на младшего и тут же оживленно загалдели.
— Местные жители готовы принять нас. Ребята, ведите себя достойно. Иначе скормлю акулам.
В рядах прошелся язвительный шепоток.
— Лучше уж акулам, чем До.
Улыбнувшись и едва не прыснув со смеху, Лухань поспешил следом за командой. Чунмён продолжал беседу, видимо, считая себя человеком достаточно образованным, чтобы при любом удобном случае поделиться с местными жителями изобретениями своего времени. Легкая тоска охватила сердце мальчишки. Остановившись, он окинул взглядом лодки, оставшиеся на берегу, и тут же побежал за командой.
Быт жителей острова не отличался чем-то особенным, если не считать относительной изолированности от других частей суши. Люди здесь выглядели такими же, как и в любой другой деревне, и делали то, чем обычно занимаются деревенские жители: пасли скот, ловили рыбу, питались тем, что выращивали на земле. Погода большую часть времени стояла благоприятная, но изредка морские бури задевали этот райский, по словам многих матросов, уголок.
Чунмён был приглашен в дом старейшины, остальных членов команды приютили местные жители. В целом, на острове проживало около сотни человек — много женщин и детей, меньше стариков и мужчин. В основном, мужчины занимались ремесленничеством, и, что стало для капитана неожиданным, рыбной ловлей занимались женщины.
— Поразительно! — воскликнул он, увлеченный разговором. — Но как же так? Неужели к вам до сих пор не причаливали другие суда?
Старшая дочь старика с опаской посмотрела на отца, с бесстрастным видом занятого приемом пищи, и ответила уклончиво.
— Я понимаю. Чужакам непривычно доверять.
В целом же, к полуночи деревня погрузилась в тишину. Уставшие матросы дремали на бамбуковых подстилках, видя десятый сон. За долгое время нахождения в море такой отдых представлялся чем-то нереальным и особенно желанным.
Не спалось только мальчику юнге. Он долго мучился, пытаясь улечься. То подушка казалась ему жутко неудобной, то организм, привыкший к постоянной качке, отказывался воспринимать царившее на суше спокойствие. В конце концов, Лухан откинул легкое покрывало и сел на полу. Комната, как и весь дом, не имели освещения. Через небольшое окошко проникали нити лунного света. То ли окружающая обстановка была для юнги непривычной, то ли уставшая голова придумывала новые и новые страшные образы, вспоминая слова старика, но Хань с ужасом уставился перед собой. По холке пробежали мурашки. Казалось, будто рядом, через стену дома, кто-то бродит и тяжело дышит. Может быть, это всего лишь игры воображения. Может быть, дикое животное случайно забрело в деревню.
Стараясь дышать как можно тише, Лухань улегся обратно. Его сердце бешено стучало в висках, заглушая звуки вокруг. Повернувшись на бок, юноша зажмурился и постарался уснуть. Получилось не сразу.
Ранним утром местные жители принялись за повседневную работу. Маленькие девочки, облаченные в легкие одежды, гнали скот на пастбища. Те же, кто постарше, собирали рыболовные снасти и уходили в море за рыбой. Кёнсу, проснувшийся от царившей вокруг суеты, немало удивился. Всю работу, лежащую за пределами деревни, выполняли преимущественно девушки, которых оказалось намного больше, чем мужчин. Женщины постарше оставались дома и занимались домашними делами и маленькими детьми. Откуда пошло такое разделение — До не знал, но предположил, что в основе подобного уклада обособленность острова от внешнего мира.
До обеда жизнь в деревне шла полным ходом. Отовсюду доносился запах готовящейся еды, голоса людей и стук молотков. Кёнсу направлялся к дому старейшины с целью найти там Чунмёна. Но едва помощник показался на пороге, как его встретила молодая женщина, держащая на руках младенца.
— Ваш друг недавно ушел, — приветливо ответила она, укачивая малыша.
Откланявшись, До продолжил путь в недоумении. Куда же мог запропаститься капитан так рано? Предчувствие чего-то нехорошего неприятно точило изнутри, но поддаться ему мужчина не хотел. По крайней мере, до тех пор, пока сам не выяснит причину столь странных ощущений.
К полудню многие матросы занимались провизией. Работа шла шумно, под руководством помощника, так как сам капитан до сих пор отсутствовал.
— Живо! Живо! — слышалось отовсюду.
Грузили все, что могло уместиться в лодку, оставив еще место для пары человек. Уплывшие ранее ожидали на корабле, помогали с разгрузкой. Тяжелые ящики, набитые доверху, опускались в трюма. В обмен на это местные просили совсем немного.
Кёнсу внимательно всматривался в толпу людей, пока не понял, что кого-то не хватает. Плотно сжав губы, мужчина еще раз мысленно пересчитал количество людей, назвал каждого по имени, пока не понял, кто до сих пор не появился.
— Минсок! — крикнул матросам До. — Где мальчишка?
— Я не видел его со вчерашнего вечера.
Свирепея на глазах, помощник сжал кулаки. С минуту он колебался, не зная, как может оставить команду без присмотра. То Чунмён куда-то запропастился с самого утра, теперь этот юнга, скорее всего, до сих пор спит, отлынивая от работы. Несносный мальчишка! До представлял, какую трепку устроит ему, когда доберется. Неделю будет жить в трюме, пока не одумается.
— Последи здесь за всем, — обратился Кёнсу к тому же матросу, на что получил одобрительный кивок. Сам же мужчина направился обратно в поселение.
— Поразительно! — искренне восторгался Чунмён, блуждая по извилистым тропам леса. В сопровождении все того же старца капитан исследовал остров, чтобы после поделиться своими наблюдениями с большим светом.
Изобилие запахов кружило голову. Влажная от дождя земля смешивалась с ароматом сладких фруктов и цветов, большую часть которых Чунмён в жизни не встречал. Они шли уже несколько часов, но старик не подавал признаков усталости. Он отвечал на поставленные вопросы, был вежлив и краток в высказываниях. Ему нравилось общество Чунмёна, его взгляды и ясность мысли. Миновав лесную чащу, мужчины вышли на широкую поляну, освещенную ярким солнцем.
— Как давно вы здесь живете?
— Здесь земля наших предков. Когда-то давно этот остров был куда более богат, нежели сейчас.
Старик на вид был намного старше своих лет, но являлся, по нынешним меркам, долгожителем. Но странным для Чунмёна оказался не столько возраст человека, сколько количество мужчин в деревне в общем счете. Женщины встречались намного чаще. Даже в семье старейшины их было три.
Возникший вопрос так и повис в воздухе, стоило мужчинам приблизиться к середине широкого пастбища.
— Извините, но мы должны вернуться в деревню. Вам ведь нужно проверить работу.
— Да, хорошо, — неожиданно легко для себя согласился Чунмён. Вид взволнованного старика не показался ему странным. К тому же, вероятно, усталость все же имеет власть над ним.
…Протяжный вой пронесся над обрывом. Ему вторили десятки волчьих голосов. Стоило деревне погрузиться во мрак, как вокруг плотным облаком расстелился ужас. Двери домов плотно заперты, ни единого звука не доносится по жилой округе. Маленькие дети спят в колыбелях, укутанные заботливыми родителями.
Паника быстро окутала жителей. Они просили чужеземцев не покидать дома. Большинство матросов восприняло их, как очередной слишком суеверный народ, и махнули рукой, а кто-то открыто насмехался над рассказами местных.
— Да быть такого не может! Я не верю! — громогласно заявлял один из рослых мужчин, растягиваясь на полу. — Подумаешь, волки. Где их нет на земле?
— Может, ты и прав, но… Куда же тогда делся мальчишка?
— Черт его знает. Шатается где-нибудь в лесу. Может, решил сбежать? В конце концов, кто бы в его возрасте не сбежал от «опеки» Кёнсу? — басистый смех заполнил комнату. – Спи. Ты слишком много думаешь.
Чунмёну не спалось также, как и До. На этот раз старейшина позвал их двоих себе и со слезами на глазах рассказал, что Лухана забрал к себе колдун.
— О чем Вы? Какой колдун? — Кёнсу распирала злоба. — Небось, специально мальчишку покрываете, чтобы он остался.
— Уверяю вас, что это не так. Мальчика действительно забрали. Я так боялся, что это вновь случится. Должно быть, он слишком похож на…
— На кого похож?
Переводя дыхание, старик опустился на пол. Видимо, дело все-таки серьезное, раз все так взволнованы. Хотя Кёнсу не покидало плохое предчувствие, он не мог полностью удостовериться, что происходящее не является тщательно разыгранным спектаклем.
— В чем дело?
— Наш остров хранит множество тайн, о которых не знают чужеземцы. Не удивительно, что за столько лет из всех моряков, когда-либо побывавших здесь, выживают единицы. Некоторые предпочитают оставаться на острове, чтобы не подвергать себя смертельной опасности. Эти земли принадлежат древнему колдуну. Никто не знал до сегодняшнего дня, жив ли он еще, но, как оказалось…
— И ты поверишь, Чунмён?
— Подожди, — резко оборвав поток возражений, капитан также опустился на пол, показывая свое внимание. — Продолжайте, старейшина.
— Оглянитесь вокруг. Разве вам не кажется странным, что в столь крупной деревне очень мало мужчин? — речь прервал сухой кашель.
Из соседней комнаты послышались шаги, и через несколько мгновений младшая дочь принесла отцу стакан воды. Откланявшись, мужчина продолжил:
— Существует легенда, что на этом острове живет колдун. Имя ему Ифань. Обращаясь женщиной, он пел на берегу острова, заманивая своим пением моряков. Очарованные дивным голосом, они ничего не понимали, а потом колдун превращал их в животных с помощью заклинаний.
— Что-то не припомню, чтобы ушел кто-то еще, — скептицизм помощника рос с каждым словом. Он смотрел на старика, как на человека, выжившего из ума. Скрестив руки на груди, Кёнсу сел, но слушать дальше не желал.
— Моряки были не единственными, кто страдал от колдуна, — переводя дыхание, старейшина опустил голову, боясь того, что должен был рассказать. — Некогда на этом острове жил нимф. Не припомню имени, к сожалению.
— Отец!
— Все в порядке, дочка. Иди.
Девушка с укоризной посмотрела на гостей и удалилась из комнаты. Повисло неловкое молчание, но ненадолго.
— Она еще молода, простите ее. Были времена, когда наш народ жил в мире с существами, населявшими остров. Мы уважительно относились к их владениям, стараясь не нарушать границ. Они защищали эту землю, помогали местным жителям в быту, отводили беды и болезни. Но однажды один из юношей нашей деревни — молодой пастух Сехун, — нарушил соглашение. Он пас стада достаточно близко к пляжу, где однажды и встретился с нимфом.
— Колдуны, нимфы. Вы серьезно? — всплеснув руками, До поднялся. — Извините, но терпеть не могу сказки. Если Чунмёну нравится слушать рыбацкие бредни, то пусть остается. Я же не намерен.
Лицо помощника изменилось, как только чаша терпения переполнилась. Не удостоив оставшихся ни взглядом, ни словом, он удалился туда, где должен быть остаться на ночь. Капитан посмотрел ему вслед, понимая, что подобные тонкие вещи для восприятия Кёнсу просто не доступны. Слишком практичный ум со временем вытеснил все остальное.
— Продолжайте.
— Мне и самому не очень хочется верить в правдивость легенды, но я живу много лет, видел достаточно, чтобы отвергать то, что имеет место быть.
— Так что же случилось после?
— Сехун был очарован нимфом. Они стали любовниками. Подобный союз сам по себе вопиющий — человек и существо из другого мира. Только, к сожалению, не это послужило поводом для гнева Ифаня. Тот, по преданию, захотел получить от нимфа взаимность собственным чувствам, но узнав о случившемся, страшно разозлился на нашу деревню. Настали смутные времена.
Стоило рассказчику замолчать на несколько минут, как по всей деревне пронесся оглушительный вой, совсем не похожий на вой волка. Так могло реветь что-то страшное и огромное. Чунмён едва не поседел. Волосы на его голове шевелились от того, чего нельзя было увидеть, но можно вообразить. Самые разные картины рисовались в его голове. Хотелось убежать. Кто-то в деревне кричал. Капитану казалось, что это все — лишь сон, что он устал и зря себя накручивает.
— Вам нужно немедленно покинуть остров. Чудовище проснулось!
— Но ведь в легенде…
— Разгневанный колдун сварил особое снадобье, напоминающее жидкий изумруд. Рано утром, пока нимф не появился у берегов, Ифань пролил его в воду, после чего скрылся. Ни о чем не подозревающий нимф вернулся на берег, чтобы, как обычно, искупаться в прохладных водах океана. Как только он оказался в воде, та вмиг изменила цвет. Что-то в глубине забурлило, взметнулось и схватило нимфа. Он скрылся под водой. Когда его голова появилась на поверхности, она выглядела ужасной, из клыкастой пасти капала слюна. Голос, выходивший из горла, напоминал звериный рык. И с того дня в деревне стали пропадать мужчины. Ни один моряк после встречи с этим чудовищем не выжил. Несколько лет оно не проявлялось, потому что мужчин в деревне не выпускают за ее пределы, а теперь… — горькие слезы полились из глаз старейшины. Он беззвучно причитал, закрывая уши, чтобы не слышать пронзительного воя. В доме кричал ребенок, которого тут же принялась успокаивать мать.
Опасность обвилась вокруг людей, как змея. Шипение слышалось отовсюду, вызывало сумасшествие. Куда бежать и куда скрываться? Сидевший на полу капитан упал, с силой зажимая уши. Ему хотелось кричать, но вместо этого из глотки вырывался только хрип.
…Сколько времени прошло с того момента, как вновь стало тихо, никто не знает. Первым делом необходимо было удостовериться в том, что происходящее вокруг реально. Очнувшись, Кёнсу поднялся с земли. На голове помощника образовалась шишка — видимо, при падении он задел что-то. Казалось, что в ушах завелся рой пчел, перебивающий любой другой звук извне.
Что произошло? Сначала взвыли волки, а после рев стал невыносимым. Казалось, что земля содрогалась под ногами. До помнит крики ужаса, доносившиеся еще некоторое время после того, как сознание покинуло его. Впервые в жизни До Кёнсу по-настоящему испугался: он брел по деревне, оглядывался, но так никого и не смог встретить.
— Чунмён! — громко крича, помощник кинулся в сторону дома старейшины. С силой распахнув дверь, помощник ворвался внутрь. В углу небольшой комнаты, использовавшейся, как кухня, сидела женщина, убаюкивающая ребенка.
— Где?! — глаза Кёнсу блестели от слез, а подступающий ужас сковывал изнутри.
— Здесь… Все здесь… — бессвязный шепот стал ответом.
Когда До вошел в комнату, где был всего некоторое время назад, то тут же кинулся к капитану.
— Чунмён! Очнись!
Мужчина лежал на полу с закрытыми глазами. Неподалеку от него старейшина. Лицо того стало неподвижным и серым. Кёнсу вздрогнул, принявшись тормошить еще живого Чунмёна.
— Капитан, черт тебя дери! Оживай!
Никогда в своей жизни До не чувствовал себя более слабым, чем в ту ночь. Кинувшись на кухню, помощник зачерпнул воды в чан и после выплеснул ее в лицо Чунмёна. Паника заставляла делать все возможное. Вскоре капитан открыл глаза, не понимая, что случилось.
— Ты жив? Ох, чёрт, я…
— Кёнсу? — мужчина провел рукой по пространству вокруг себя, проверяя, прочно ли оно. Затем попытался подняться, но без помощи не обошлось. Помощник рядом с ним выглядел бледным, руки его тряслись.
— Слава богу.
Облегчение от того, что жизнь Чунмёна вне опасности, волной прокатилось по телу. Кёнсу готов был залиться слезами, но сдержался.
— Где остальные? — бросив взгляд на старейшину, капитан вмиг побледнел. — Что с ним?
Помощник посмотрел в ту же сторону. В глубине души ему стало жаль старика, но сейчас его смерть могла сыграть достаточно важную роль для принятия решения. Необходимо покинуть остров, и как можно скорее. Все суеверия, совпадения скатались в один огромный ком и обрушились на До пониманием происходящего. На этом острове действительно твориться какая-то чертовщина.
— Нужно идти, Чунмён. Оставайся здесь, я найду ребят.
В конце концов, у Кёнсу всегда была железная воля. Затолкав поглубже страхи, он покинул дом старейшины, направившись в деревню. Он брел по неосвещенной дороге, вспоминая, кто и где находится. Вскоре, потеряв терпение, стучался в каждый дом, узнавал, собирал людей и отправлял к лодкам на берегу.
— Нужно убираться отсюда.
Матросы выглядели усталыми и разбитыми. Произошедшее ранее оставило на многих неизгладимый след. Некоторые из команды потеряли способность слышать. Впервые До внутри пожалел каждого из них, но вида не подал. Не было сил и надобности. Пока команда собирала пожитки, помощник метался, собирая оставшихся. Как оказалось, некоторые матросы пропали без следа, хотя их постель осталась нетронутой.
Освещая себе дорогу факелами, мужчины пересекали море, покидая проклятый остров. На лицах их не осталось эмоций, словно кто-то очень тщательно умыл каждого, забрал с собой все, что было. В одной из лодок сидел капитан. Опустошенный, он замкнулся внутри себя.
Все молчали, покорно выполняя привычное дело. Как только оказались рядом с кораблем — почувствовали облегчение. Почти как дом, только все время в пути. Матросы первым делом отправили на борт командира. Никто не мог понять, что произошло, но все знали одно — задерживаться больше здесь не стоит.
Скалистый берег круто спускался в морские пучины. Волны ласково набегали на камни, полируя их до острия. Даже в ночной тишине море было прекрасным и спокойным.
Любуясь гладкой темно-синей поверхностью, у воды сидел человек. Его черные одежды промокли, но, казалось, это ничуть не мешало наслаждаться происходящим. Ветерок слегка шевелил длинные темные волосы, струившиеся по широким плечам. Человек смотрел вдаль, где виднелся огромный корабль, любуясь пейзажем, словно живописной картиной.
Вода у ног забурлила, нарушая идиллию ночного покоя. На гладкой некогда поверхности показалась косматая голова, которая с приближением делалась все больше. Но человек вовсе не испугался и не принялся бежать, куда глядят глаза. Он продолжал сидеть, как сидел до нынешнего момента.
— Ты вернулся, — ласковым голосом произнес он, протягивая вперед руку.
Существо, ужаснее которого не было во всем мире, покорно склонило голову к ногам мужчины. И тот с упоением принялся гладить монстра, словно это была кошка. Из чудовищной пасти вырывались звуки, подобные завывающему ветру.
— Соскучился? Я приготовил для тебя кое-что.
Из леса на берег вышло животное. Это был детёныш дикого кабана. Маленькие глазки-бусинки сверкали в темноте. Повизгивая, животное приблизилось к мужчине, с опаской обнюхиваясь.
— Ну же… Ты ведь проголодался.
На лице человека сверкнула улыбка, когда он махнул в сторону. Монстр поднялся, широко распахнув пасть. Через мгновение раздался жалобный визг, а после тишина наполнилась звуками, напоминающими хруст.
— Как давно это было, Бэкхён. Ты помнишь? Этот мальчик слишком похож на того пастуха. Как его звали? Кажется, Сехун…
Чавканье вскоре смолкло. Из пасти на камни капала темная кровь. Насытившись, монстр вернулся в воду, и вскоре вовсе исчез из вида. Вскоре над островом пронесся дикий вой. Выли волки, вторя жалобному плачу чудовища. Оно оплакивало своего возлюбленного, которого само же проглотило, повинуясь чарам колдуна. Все случилось так же, как и много веков назад. Каждого юношу, хоть чем-то напоминающего Сехуна, Ифань обращал и скармливал монстру в наказание за неразделенные чувства.