Dreams are Dead

      Было не так много вещей, которые Каз ненавидел больше, чем лестницы. Но лестницы, они будто насмехались над ним, напоминая о тех вещах, которые так легко ему давались раньше и которые он никогда не сможет в состоянии сделать снова. Он помнил, как это, пробегать за считанные секунды два или три лестничных пролета, затем перепрыгивать пять последних ступенек вниз. Теперь же, он радовался, если за это время он успевал сделать хотя-бы полшага. Каз точно не знал, что именно его побудило обосноваться на верхнем этаже командной платформы. Несмотря на гнев, вскипающий в нем каждый раз, когда он предпочитал самостоятельный подъем по лестнице, вместо вертолета, все же было в этом месте что-то такое, что цепляло Каза. Конечно же, это потрясающий вид, открывающийся на Главную Базу. Плюс ко всему, большинство сотрудников терпеть не могли взбираться по лестницам по пустякам, поэтому Каз часто сидел погруженный в тишину, которую он научился ценить после всего того, что случилось. Он ненавидел лестницы, но были вещи и похуже.       Например, Биг Босс.       Когда Оцелот сказал ему правду, Каз почувствовал растущее чувство негодования при виде Венома. За то, что все это время, он скрывался под маской Биг Босса, тем самым помогая ему увековечить эту ложь. Но Каз едва ли понимал, что на самом деле, все эти дни он скорее сочувствовал этому фантому, потерявшему все то, что он имел раньше, нежели ненавидел его. Его жизнь была украдена с помощью промывки мозгов и человека, который и подарил ему свое подобие. Однако, при виде Оцелота, Каз чувствовал только неприязнь и отвращение. Адамска знал все с самого начала, он был ключевой фигурой во всем этом, но не сказал не единого слова. Вероятно, что Оцелот теперь гордился тем, что Биг Босс доверил эту информацию именно ему. Вот, что задело Каза больше всего.       Была и другая причина почему Миллер ненавидел все эти бесконечные пешие подъемы по лестницам. В эти моменты, он очень много думал, размышляя о том, что было и чего больше никогда не произойдет. Он утопал в воспоминаниях, в воспоминаниях, которым было свыше 9 лет. Воспоминаниях, связывавшие его и Снейка, кем они были друг другу. Воспоминаниях обо всем том, что им удалось построить, и о чем они оба мечтали. О любви, которая когда-то была между ними.       Это случилось совсем недавно, примерно неделю назад. Новость Оцелота была для Каза как гром среди ясного неба. В этот момент все то, что имел Каз, все его воспоминания были запятнаны грязью, предательством, ложью. Биг Босс был единственным человеком, которому Миллер беспрекословно доверял после атаки на Главную Базу, падения MSF и предательства одного из их бывших товарищей. Каз больше не мог доверять людям так, как раньше. Теперь, он подозревал всех, даже персонал Diamond Dogs, хотя, те никогда не давали ему повода для сомнений в их преданности. Но всегда был ОН, тот человек, который независимо ото всех обстоятельств, никогда бы не ввел его в заблуждение, никогда бы не стал ему врать.       Этот человек был Биг Босс.       Когда Каз наконец-то одолел эту лестницу, он почувствовал облегчение, как физическое, так и душевное. Он хотел только одного, как можно быстрей добраться до своего офиса и обложиться всяческой бумажной работой. Миллер надеялся, что это поможет ему заглушить все те мысли, которые так его изводили. Когда он открыл дверь офиса, то был весьма удивлен тому, что кто-то занял его кресло. Кажется, это был Веном. Каз не хотел признавать этого, но с тех пор, как он выяснил то, что Веном был всего лишь фантомом Снейка, блондин сознательно избегал его всеми любыми способами. Было ли это сопротивлением? Он не хотел выяснять отношения прямо сейчас, по крайней мере, не с этим грузом мыслей в его голове, которые все больше и больше сводили его с ума.       — Каз, рад тебя видеть, — произнес Веном, встав с кресла и немного приблизившись к Миллеру, когда тот закрыл за собой дверь. Теперь, когда блондин смог получше рассмотреть лицо лже-Снейка, ему показалось, что что-то не так. Лицо Венома было слишком чистым, на нем отсутствовали, какие-либо шрамы и не было торчащего из его головы куска шрапнели. Внезапное осознание ошеломило его. Развернувшись, Миллер с силой дернул дверь, но в тот же момент, Снейк захлопнул ее снова.       — Каз, взгляни на меня. Ведь прошло так много времени, — произнес Снейк, но Каз отказался повернуться к нему лицом. Он снова решил попытаться уйти, но почувствовал руку, резко опустившуюся на дверь лишь в нескольких сантиметрах от его головы.       — Не достаточно много, — с трудом произнес Каз, ударив своей тростью по полу, — Мне нечего тебе сказать. Он не был готов к этому. Миллер ненавидел выставлять свои эмоции напоказ, к тому же, Снейк был последним человеком, которому бы Каз хотел признаться в своей слабости. Он просто не знал, что сказать. Между тем, сильные руки Снейка оказались на плечах Каза, заставляя его развернуться. Блондин попытался отстраниться, но теперь, он уже не был таким сильным, каким привык быть, не мог бороться на равных, как это было раньше. Наконец-то, Миллер решил повернуться к Снейку, не желая смотреть ему в лицо.       Лицо Биг Босса.       То, которое когда-то было желанным в его снах, теперь преследовало его в кошмарах.       — Ну же, Каз. Поговори со мной, — прошептал Снейк, искушая Каза посмотреть на него, но тот по-прежнему отказывался.       — О чем? Тебе не кажется, что уже слишком поздно для разговоров? — голос Каза был все также суров, он схватил трость еще сильнее, и почти срываясь продолжал, — Ты действительно думаешь, что можешь просто так взять и прийти сюда, как ни в чем не бывало? , — он резко ударил тростью по лодыжке Биг Босса, намекая, что он тут не слишком желанный гость.       — После всего, что случилось, ты ожидал, что я буду рад тебя видеть? Уже ничего не вернуть, ты все разрушил…мы все разрушили.       Снейку все же удалось схватить Каза за подбородок, и наклоняясь все ближе и ближе, он смог лишь только разочарованно вздохнуть. Не в силах долго сопротивляться, Миллер, наконец-таки решился взглянуть на Снейка.       Лицо мужчины немного постарело, но это без сомнения был он. Снейк выглядел точь-в-точь как Веном, они были настолько похожи, что даже Каз не смог бы их отличить. Мысли об этом вызвали у метиса лишь разочарование и отвращение к самому себе. Отдернув подбородок, блондин, прихрамывая, отошел на несколько шагов назад, но Снейк не давал ему далеко уйти.       — Я знаю, прошло много времени и многое, что изменилось, — продолжил Каз, проклиная себя за то, что снова повернулся лицом к Снейку, —, но есть то, чего больше не изменить. Я точно знаю, что с тобой все покончено. Я чувствовал это раньше, и чувствую по-прежнему, — зло фыркнул Миллер, насупившись. — Все же кое в чем ты действительно прав, Босс…прошло слишком много времени, и больше нет того «Снейка», — продолжал шипеть блондин, — Всё изменилось. Я наконец-то увидел, какой ты человек на самом деле, так что повторюсь, у меня больше нет на тебя времени.       — Каз, я все еще переживаю за тебя, почему ты никак этого не поймешь? , — все также шептал Снейк. Он поднес ладони к лицу Миллера, прикасаясь к его щекам. Это было невыносимо знакомые ощущения, но в тоже время, нестерпимо чужие. Две руки из плоти и крови больше не были чем-то привычным для него. Теперь холодный металлический протез Венома был более комфортным, чем теплые прикосновения Биг Босса. Снейк нежно провел пальцем по оправе авиаторов Каза, что вызвало у последнего новую волну отвращения. Он резко отдернул голову и снова повернулся спиной к Биг Боссу.       — Почему я не вижу этого? — Каз хрипло рассмеялся, надвигая очки на лоб. — Я теперь больше ничего не смогу увидеть, не говоря уже о чувствах человека, который бросил меня, — он повернулся к лицу Снейка, язвительно кривя рот. Взглянув на когда-то голубые, но теперь затуманенные, покрытые молочно-белой пеленой глаза Каза, Биг Босс несколько удивился.       — Ты что, меня за идиота держишь? , — Миллер старался говорить как можно спокойней, проклиная себя за излишнюю эмоциональность. — Разве ты не понимаешь, Снейк? Я ждал тебя! Я ждал чертовых девять лет! Никто не знал, выйдешь ли ты когда-нибудь из комы, понимаешь? Черт, да я даже не знал, куда этот ублюдок Зеро увез тебя! Он снова засмеялся, мотая головой. — Ты хотя бы представляешь, что я чувствовал? Проснувшись в больнице после всего, что произошло, и узнав, что тебя нет рядом? Я везде тебя искал! Даже, если бы я не имел ни малейшего представления, куда они тебя забрали, я бы все равно ждал. Я ждал бы тебя до конца своих дней, даже если бы ты так не очнулся. Я бы осуществил все то, что мы планировали, я бы защищал тебя!       Лицо Босса все также не выражало никаких эмоций, что еще больше бесило Каза. Трясущейся рукой, он сжимал трость, подходя чуть ближе к Снейку. Его голос задрожал, Миллер держался, из последних сил, чтобы не сорваться, но теперь, это точно было невозможно. — Я сделал все, чтобы наша мечта могла осуществиться. Я основал Diamond Dogs лишь с надеждой, что ты когда-нибудь очнешься, и мы бы снова продолжили наше дело… вместе, как когда-то давно. Восстановили бы все то, что потеряли, но намного больше, лучше, чем имели раньше. Каз шагнул еще ближе, голос дрожал все сильнее, — Я был готов пожертвовать для тебя всем. Я лишился руки, ноги, глаз, и многих других вещей, которые они отняли у меня. Все это только ради того, чтобы защитить тебя, вытащить тебя из больницы». Я даже лишился своего сердца, с горечью подумал про себя Каз.       Биг Босс по-прежнему молча слушал Миллера, нисколько не изменившись в лице. На мгновение, блондин опустил голову, его очки медленно скользили вниз пока снова не оказались на переносице. Не смотря на то, что они, некоторым образом, помогали скрыть нахлынувшие эмоции Каза, дрожь в голосе все же выдавала его.       — Я бы смирился со своей судьбой, я был готов умереть там, в Афганистане, лишь бы ты смог выбраться живым. Если бы ты не пришел за мной, я бы не винил тебя. И все же, я доверился Оцелоту, попросил вытащить тебя оттуда. Даже если бы я так и не выбрался из этого ада, я лишь хотел еще раз увидеть тебя, перед своей смертью. Почувствовать твои прикосновения… услышать твой голос. Когда, находясь в плену, сквозь мешок на моей голове, я услышал его, то у меня были некоторые сомнения. Я подумал, что я все-таки сошел с ума или что это были злые проделки моего сознания», — горько засмеялся Каз.       — Когда я наконец-то смог снова увидеть…или точнее, когда я впервые увидел его лицо…,— голос Каза дрожал из последних сил, а рука, все также со злобой сжимающая трость, уже начинала болеть. — Он был так близко, я помню прикосновения его рук на моем лице, чувство теплоты и спокойствия, даже не смотря на этот холодный и непривычный протез. Да он даже пах тобой! В моем сердце не было сомнения — Да! Это ты! Пришел за мной, после всех этих долгих лет мучительного ожидания. Но ты…воспользовавшись тем, что прошло столько времени, смог полностью обдурить меня, — сквозь зубы выдавил Каз. — Мои поздравления! Он снова посмотрел на Босса, боясь того, что он сейчас увидит. И не зря, Снейк практически не изменился в лице, в его глазах не было даже намека на грусть или печаль.       — Мне жаль, Каз, — это все, что он мог сказать. Каз, стиснув зубы, двинулся в сторону Снейка с такой высокой скоростью, с которой только мог бы позволить его протез, стремительно сокращая расстояние между ними. Миллер схватил его за воротник, трость громко упала на пол, когда их лица оказались всего лишь в паре сантиметров друг от друга.       — Тебе жаль? И это все? — он снова истерично засмеялся, не веря в то, что сейчас происходит. Каз продолжал трясти его за шиворот, притягивая Снейка все ближе. — Я лишился всего в своей жизни…ради тебя. Ради тебя, Снейк. Я не хотел это делать для твоего фантома. Не хотел отдавать все ради него. Не хотел доверяться ему. Я никогда не хотел любить его. Выступающие слезы кололи и щипали уголки его глаз, Каз снова был благодарен своим авиаторам за то, что Снейк не видит этого. - Все, что я хотел, чтобы ты пришел за мной, но ты даже этого не смог сделать.       — Каз... — произнес Биг Босс, но Миллер схватил его еще сильнее, приближаясь ближе, практически сталкиваясь лбами.       — Почему ты не мог сказать это мне?! — перебил его Каз, по-прежнему, с силой сжимая его куртку. — Меня бы это не волновало, если бы ты просто рассказал мне, что происходит! — он чувствовал, как слезы стекают по его щекам, лицо горело от чувства обиды смешанного со смущением. — Можешь ли ты представить, что я сейчас чувствую? Зная все то, что рассказал мне Оцелот? Ты даже не потрудился, чтобы сказать всё это самому, да? , — он говорил все тише и тише, пока это не стало похоже слабое бормотание, он пытался смотреть куда угодно, лишь бы не на Снейка. — Для тебя я бесполезен в таком состоянии, я это понял. Сейчас, я даже передвигаюсь с трудом, не говоря уже о том, чтобы бороться. Какая теперь от меня польза?       Лицо Биг Босса вдруг посерьезнело, его руки опустились на плечи блондина, — Я не знал, Каз, — прошептал он, обжигая горячим дыханием лицо Миллера. — Даже если бы я знал, мои чувства к тебе остались бы неизменны и это по-прежнему так. Я никогда не забуду те дни в MSF, не забуду время проведенное вместе. Мечты, которые мы разделяли. Потери, которые мы пережили. То, что мы уже никогда не вернем. Я никогда бы это не забыл.        Каз больше не мог держать себя в руках. Его горячие слезы текли ручьем, и обрушившись на грудь Биг Босса, он кричал — Тогда почему?! Каз пытался как можно сильнее его ударить. — Если я так много для тебя значу, то почему ты мне ничего не сказал? Почему ты позволил мне быть с ним, в то время как я думал, что он это настоящий ты?!       Снейк поднес руку к лицу Миллера, заботливо вытирая намокшие от слез щеки. Каз в нерешительности снова попытался толкнуть его грудь, проклиная себя за то, что не может сделать это сильнее. Он просто не хотел этого. — Я целовал его, Снейк! Я прикасался к нему и позволял делать это со мной! , — его разбитый голос уже переходил на шепот. — Если ты не забыл о нашей мечте, если ты не забыл про нас, тогда почему отвернулся от меня, почему бросил?       Каз чувствовал, что его гнев и злоба рассеивались. Постепенно эти чувства выдыхались и сразу же сгорали, но вместо этого, в его душе разверзлась всеобъемлющая пропасть скорби и отвращения к самому себе. Его хватка ослабла, но Биг Босс продолжать прижимать Миллера к себе своими сильными, некогда знакомыми руками.       Без единого слова, Снейк прижался губами к Казу. Босс нежно целовал его, и Миллер чувствовал его грубоватые и потрескавшиеся губы, что придавали поцелую некоторую грубость и жесткость. Не искаженные шрамами губы, Каз помнил их. Он потерял счет времени, полностью отдаваясь своим чувствам. Их поцелуй был медленным, но Казу хотелось большего. Он грубо целовал его, кусая до крови нижнюю губу Босса. Снейк недовольно хмыкнул, но все же решил смягчиться и позволить Миллеру задавать свой собственный темп. Каз нежно зализывал рану на губе Босса в то же время, грубо сжимая в кулаке его волосы. В ответ, Снейк прижимался все сильнее и сильнее, обнимая его за талию. Когда Каз почувствовал, что руки Босса спускаются все ниже и уже оказались на его задних карманах, ему наконец-то удалось прийти в себя, и резко отстранившись, прошипел, — Не трогай меня, — изо всех сил пытаясь высвободиться из сильных рук Снейка. Когда ему наконец-то удалось это сделать, Каз потеряв равновесие, упал на землю, неудачно подвернув протез ноги. Биг Босс нагнулся, чтобы помочь ему, но Миллер оттолкнул его, пытаясь подняться самостоятельно, — Ты мне так и не ответил.       На этот раз, уже Снейк потупив свой взгляд, начал говорить, — Мне пришлось действовать в одиночку, Каз. Шифр прекрасно знает насколько мы с тобой близки, если бы ты попался со мной, то весь план был бы напрасен. В конце концов, где тебе быть, если не на моей стороне?       — Чушь, — бормотал Каз, царапая тростью пол вокруг себя. — Ты мог бы мне все рассказать! А я бы мог помочь Веному, если бы ты только попросил меня. Тебе ничего не мешало сделать это.       — Если бы я сказал тебе, кого бы они начали подозревать первым, чтобы узнать мое реальное местоположение, в случае раскрытия моего замысла? Каз, они знали о нас. Каждый, кто ищет меня, сначала ищет тебя. И ты знаешь на что способен Шифр. Попавшись им, они бы ни за что тебя не отпустили, пока не выпытали бы все ответы. Я просто не мог поставить тебя в такое положение. Я все еще не могу забыть, что они сделали с Чико и Паз. А если бы они сделали с тобой тоже самое…       В какой-то момент, Каз даже поверил ему. На мгновение, он почти простил Биг Босса за все, что он сделал. Но тупая боль, пульсирующая в его ампутированной руке, вернула его в реальность. Насмехаясь над всем этим, он снова попытался встать, помогая себе тростью. На этот раз, Снейк держался от него на расстоянии.       — Это всё, чем ты можешь себя оправдать? То, что ты не мог мне сказать правду, для моего собственного блага? , — зло спросил Каз, указывая вниз, на то место, где раньше была нога, затем на пустой рукав от пальто, — Как видишь, блестяще сработано.       Снейк, только собирался открыть рот, чтобы что-то сказать, но быстро закрыл его, получив сильный удар тростью по ноге.       — Единственный, о ком ты думал, так это о себе, Снейк. Если бы я играл свою роль, а Веном свою, Шифр бы ни о чем не догадался. Он был всего лишь живой приманкой, не так ли? Точно так же, как и я. Мы были здесь, чтобы просто отвести подальше любопытный взор Шифра от тебя. И это великолепно сработало, да? Ты всех обвел вокруг пальца, даже себя! , — Каз наградил его холодным взглядом, будучи уверенным, что Снейк смог почувствовать его на себе даже через очки. — Ты жалок, как этот кусок дерьма, Хьюи. Все, что было сделано, ты сделал для себя, чтобы защитить себя, чтобы увековечить себя и собственное величие. Ты подстроил реальность под себя так, как это было удобно только тебе. И тебе было плевать, что творится с нами здесь!       Биг Босс снова намеревался что-то сказать, но Каз, не задумываясь, ударил его по другой ноге.       — Я больше не хочу ничего слышать от тебя! Просто уходи, оставь меня! Ты хочешь построить свое собственное государство? Прекрасно! Я достаточно долго поддерживал тебя, а сейчас, с меня хватит. Теперь, я такой же, как твой собственный фантом.       — Каз, прошу, прекрати…       — УБИРАЙСЯ!       Биг Босс протянул к нему руку, но Каз ударил его в грудь прикладом своей трости, настолько сильно, насколько он только мог, чтобы не потерять при этом равновесие. Снейк отступил, потирая грудь в тех местах, где, скорее всего, появятся синяки от трости Миллера. Он шагнул к двери, тихо повернув ручку. Повернувшись к Казу в последний раз, Снейк произнес, — Мне жаль.       Дверь беззвучно закрылась за ним.       Каз, дождавшись, когда шаги Босса стихнут, бросив свою трость, медленно сполз спиной по стене, чувствуя невыносимую боль. Теперь, не сдерживаясь, он рыдал навзрыд, выпуская наружу все те мучительные страдания, которые так долго выворачивали его душу.       Тогда я понял, что поле боя не просто делит людей на союзников и противников.       Оно говорит о человеке больше, чем друг он или враг.       Иногда, в бою можно обрести самых верных товарищей.       Как мы с тобой, да?       Эти слова были словно из другого мира, другой жизни. Когда-то они были настоящими товарищами. Он думал, что нет на свете ничего такого, что могло бы встать между ними, но теперь, он понимал, что это были всего лишь глупые мысли, когда-то молодого и такого же глупого парня. Сейчас, они стали друг другу врагами, какими они были тогда, когда встретились в первый раз. Не бывает вечных врагов или вечных товарищей, время меняет все и всех. Когда-то давно Биг Босс сказал ему эту фразу.       Они снова стали врагами и уже ничего не изменит это.