Ведомый

и вроде не то чтобы я дебил, не то чтобы он дебил, а просто "любить" рифмовалось с "бить", поэтому я и бил. (Мкб-10 «Стадия отрицания»)

- Он всегда был такой… себе на уме. Доставлял мне одни неприятности, - глаза сидящей на продавленном диване смуглой пожилой женщины сухие и отстраненные. Девушка рядом с ней отвела взгляд. Райан Скотти посмотрел в окно. Окно в этой квартире было расположено под самым потолком, первый этаж – считай подвал. Здесь все дома такие. В комнате полумрак, с подоконников свисают чахлые растения. А Скотти казалось, что здесь, на солнечной Севилье, всегда праздник. - Джон был не от мира сего, - снова заговорила мать Стикера, - ему не нравилось жить в нашем, как он называл, гетто. Хотел другой жизни, даже взял фамилию своего проходимца-отца, - она усмехнулась, - а в итоге попал за решетку. На низком столике три медали за храбрость и героизм. Еще одну – посмертную – ей должно было выслать министерство обороны, а эти Райан не доверил чужим, привез сам. Медали, нашивки, несколько редких монет из тех миров, куда их заносила служба. Себе оставил только записную книжку Стикера и дешевый брелок для ключей в виде самолета-бомбардировщика. - Так зачем вы приехали, сеньор? – спросила мать Джона. Скотти сглотнул. - Я приехал рассказать, как погиб ваш сын. - Мне сказали, Джон погиб геройски. Это не так? – подняла безобразно густые черные брови женщина. - Так, - в груди снова стоял ком. - Тогда что же вы еще хотите мне рассказать, сеньор? – с непостижимой надменностью спросила она. – Я думала, вы принесли деньги моего сына. - Деньги? – вздрогнул Скотти. - Джон служил по контракту, разве нет? Орима должна выплатить ему гонорар за все годы службы. А мне прислали только чек на компенсацию за его смерть. Разве это честно, сеньор? Где остальные деньги? - Простите, я… я не знаю. Я просто хотел рассказать… - Не нужны нам никакие рассказы. Вы приехали травить душу старой матери, у которой Орима отняла сына. Ступайте прочь, сеньор, чтобы духу вашего здесь не было! Мать Стикера бестрепетно сгребла награды Джона смуглой широкой ладонью и сунула в карман. Скотти ушел, не прощаясь. Открой он рот, и наговорил бы глупой бабе много такого, о чем пришлось бы жалеть. В Калиозе, городке в Новой Севилье, все улочки были узкими и извилистыми. И на каждой улочке обязательно был бордель. Так Стикер рассказывал еще на Z:17, перед той самой вылазкой, в которой их всех едва не сожрали морфоиды. Теперь Райан сам в этом убедился. Он пришел в первый попавшийся, тот, что по соседству с домом Джона. Похожий на ласку сутенер, различив в нем военного, радостно осклабился и назвал расценки. - Сеньор любит блондинок или темненьких? Какую вам телочку? Пышечку, худышку? - А… - Скотти прокашлялся, - парни есть? - Сеньор любит сверху или снизу? – ничуть не удивившись, спросил хозяин заведения. - Пока не знаю. - Хорошо, идите туда и ждите. Скотти вошел в маленький закуток с небрежно застеленной высокой кроватью. Кроме кровати тут зачем-то стояла ширма, и больше ничего не было. Через пару минут в комнатку нырнул высокий широкоплечий парень. Темноволосый и темноглазый, как все тут, в Калиозе, в туго обтягивающей торс белой футболке и узких черных брюках. - Hola, - сказал он, одновременно стягивая через голову футболку. По закутку разлился густой запах пота. У Скотти было сухо во рту. Он смотрел на парня и чувствовал, что комната кружится вокруг него. - Como quieres? - Я не понимаю, - мотнул он головой. Парень улыбнулся, подошел и поцеловал. Мокрыми губами, напористо и с таким же гребанным профессионализмом, с каким сам Райан поправлял оптический прицел снайперской винтовки. - Нет, - Скотти отвернулся, липкий рот скользнул по его небритой щеке, - я ошибся, чувак. Парень насмешливо скривился, выдал что-то оскорбительное на своем языке. Райан двинул его плечом, распахнул дверь и выбежал на жаркую улочку. «Что, Скотти, кишка тонка?» - прозвучал голос Стикера в голове. Будто вживую, ёпт! Это тупо, имея за плечами диплом экономического колледжа, чистить креветок в кембалийском ресторане восточной кухни. Скотти отряхнул руки от розовой шелухи, отер о фартук и закурил, тут же вызвав возглас негодования от владельца и по совместительству шеф-повара забегаловки. Кто там что говорил про языковой барьер? Райану нравился этот самый барьер. Узкоглазый мужик поливал его отборнейшей китайской бранью, а выглядело это смешно и ничуть не оскорбительно. - Зачем ты раздражаешь хозяина? – спросила девчонка по имени Дикси, которая чистила рыбу рядом со Скотти. - С какой стати он мне хозяин? У нас не рабовладельческий строй. - Вот уволит тебя, тогда узнаешь, - пригрозила Дикси, - живо убери сигарету! Райан послушно выкинул окурок в мусорный бак. Зачем он это сделал? Потому что она сказала? «Потому что ты – тряпка, Скотти. Ты ведомый. Что скажут тебе, то и сделаешь». «Нихуя подобного!» «Тогда докажи! Ну! Не можешь? Ты тряааапка, Скотти, тряп…» Скотти сунул в рот зубочистку, пожевал кончик, заставляя себя думать о креветках. Они с Дикси выбрали пивнушку на северо-западе Централи. Точнее, выбрала она, сказала, что там классно: и цены невысокие, и пиво не похоже на помои, и даже есть живая музыка. Это был день окончания контракта Стикера. Не то чтобы Райан придавал этому какое-то особенное значение, просто помнил дату. У него с детства была хорошая память, и он запоминал кучу разной ерунды. Джону присудили десять лет, контракт с министерством обороны сокращал этот срок вдвое. За каждую боевую награду вычитали еще месяц, поэтому таким, как они, «отбросам», почти никогда не присваивали медалей. Но Тайлер, с его нечеловеческим упрямством и принципиальностью, раз за разом подавал представление и добивался для своих наград и повышений. У Стикера медалей было три. Значит, минус три месяца. Дикси предложила прогуляться. Скотти согласился, и они прогулялись по тому кварталу, где оримская вертушка поливала свинцовым градом батальон полковника Брауна. Теперь сложно было точно сказать, где стоял дом, в котором Джейсон нашел сейф с золотом, а где улица, по которой на них с Сандерсом надвигался танк оппозиции. Домов не стало, улицы расширились, под землей и по воздуху проложили большие трубы. - Что они тут качают, нефть? - Газ, - ответила Дикси, - вроде газ. Чувствуешь, как пахнет? Скотти чувствовал запах пороха и солярки, раскаленных снарядов, пота и крови. - Ага. - Ты ничего не рассказываешь о себе, Райан. - А надо? В пивнушке подавали пережженные ребрышки, темное пиво и музыку кантри. В подобный кабак они с ребятами забрели, когда оказались в междумирье, аккурат перед всей этой заварушкой в Ориме. Вместе, даже Кортни не побрезговал составить им компанию. Все-таки командир у них был что надо. Хоть им, «отбросам» миров, не ровня: коренной оримец из хорошей семьи, голубая кровь, белая кость. Но нос никогда не задирал, к парням, как родным, относился со всей душой. И если куда-то весь отряд, то и капитан с ними… Как он сейчас, интересно? Дикси трепалась о чем-то, грызла ребрышки и облизывала пальцы. Думала, наверно, что это соблазнительно. - И все-таки расскажи о себе. Ты же солдат? Значит, много интересного можешь рассказать. Скотти не мастак был рассказывать истории. То есть с ребятами мог трепаться, не затыкаясь, но стоило пригласить на свидание девчонку, сразу будто немел и тупел. Вот и сейчас сболтнул невпопад: - Тут на соседней улице девушке одной гранатой ноги оторвало. Давно, в 73-м. Дикси подавилась пивом, закашлялась, коричневая жидкость закапала у нее из носа. - Ужас! Как же она? Без ног? - Да никак. За ней вертолет прилетел, а его взорвали, а потом Джейсон, наш снайпер… - Господи, Райан! Не говори мне об этом! Я думала, ты что-нибудь веселое расскажешь. - Веселое – о войне? – искренне удивился Скотти. - Ну, парни-ополченцы вечно всякие байки травят, - сказала Дикси, - про то, что «надо с вечера чистить сапоги, чтобы с утра надевать на свежую голову», или про то, как «рыли окопы от забора и до обеда» или как комбату подсунули учебную гранату, а она… - Нашему комбату подсунешь, он потом в очко не учебную, а боевую тебе засунет и чеку выдернет. - Что, такой зверь? – ужаснулась Дикси. - Нет, такой Упырь. - Ладно, - вздохнула она, - тогда расскажи, чем занимался до армии. - Травкой торговал. Иногда колесами, но реже. Вот теперь Дикси расхохоталась, словно Скотти выдал искрометную шутку. У них опустели кружки. Райан встал и пошел в бар, купить еще выпивки. У стойки цедили пиво два чувака. Бармен даже не взглянул на Скотти, пересчитывая выручку. Сзади подошел изрядно пьяный мужик с рожей профессионального дебошира. Бармен оживился и принял у пьянчуги заказ. Скотти покосился на оставшуюся за столиком Дикси. К ней уже подсел какой-то парень и положил руку на голую коленку, но было не похоже, что девушке это неприятно. Она весело смеялась. Видимо, новый знакомый умел шутить, как надо. - Эй, бармен, - окликнул Райан, - я первый вообще-то подошел. Бармен снова никак не отреагировал. - Похоже, он не понимает по-оримски, - осклабился один из стоящих у стойки чуваков, - мы с Тэдом можем дать тебе урок заккарийского, ори. Правда, Тэд? Второй обернулся, оглядел Скотти с головы до ног. У него была тупая рожа качка, тягающего железо в спортзале. - Да? Ну скажи, как будет правильно: «иди нАхуй» или «иди на хУй»? Бармен наконец обратил внимание на Скотти. В руке блеснул нож. Пьянчуга за спиной вооружился табуретом. Скотти понял, что нарвался на банальный гоп-стоп. Оримских военных на Заккаре ненавидят еще с войны 62-го, и после победы над лефтхэндом ничего не изменилось. Скотти оглянулся: столик, где они сидели с Дикси, был пуст. Девчонка правильно сделала – еще вспомнят, с кем пришла, могут и ее зацепить. Пьянчуга сзади замахнулся на Скотти своим табуретом. Райан уклонился, сделал шаг в сторону, пропустив удар по руке. В следующее мгновение он уложил одного из заккарийцев серией из трех коротких ударов. Пьянчуга сзади получил ёко-гери в нижнюю челюсть и сразу ушел в глубокий нокаут. Второй качок полез в рукопашную, за что и поплатился. Наверно, в зале он не только тягал штангу, по крайней мере, атаковал быстро и грамотно, и Скотти с некоторым трудом ушел с линии атаки. «А нефиг сопли жевать на тренировках, Забияка! Я, что ли, буду тебе спину прикрывать?» «Да пошел ты, Стикер, что это за захват? Это хуйня, а не захват». Скотти провел захват, уже не церемонясь, подхватил табурет и обрушил на спину качка, в последний момент передумав ломать дурную башку. Снаружи уже выла сирена, и пора было драпать. Но бармен полез с ножом. Нет, ну он бы еще пилочку для ногтей, блядь, наставил! Идиоты! Когда Сандерс утверждал, что в мире одни идиоты, Скотти не верил. Надеялся, что через одного. Но Упырь был прав. Упырь всегда прав. За его правоту бармен поплатился открытым переломом. Теперь еще долго не сможет наливать свое пиво. - Всем лежать! Полиция! Руки! Руки на голову! Ты, сука оримская, руки на голову! Срок контракта Стикера закончился вчера. Контракт Скотти завершился почти сразу после Z:17. С тех пор он дважды продлевал его и, получается, уже три раза искупил перед Оримой гибель тех двух несчастных девчонок, умерших от таблеток, которые он не попробовал. Лучше бы, блин, протестировал и сдох сам, чем вот так… И что теперь? Снова в тюрьму? За этих заккарийских ублюдков? Девочек было жаль, этих – нисколько. «Башкой надо было думать, прежде чем ввязываться в драку». Надо было, кто же спорит. А теперь одиночка изолятора, квадраты света от уличного прожектора на потолке и жесткая койка без подушки и одеяла. Скотти валялся, закинув руки за голову. Сон не шел. Пиво то и дело требовало выхода, и на душе было хреново. И чего он забыл на Заккаре? Поехал бы в Буцалло или остался в Ориме. Какая разница, где чистить креветок и вспоминать? Они вчетвером попали сюда из одной камеры изолятора. Всего через месяц после учебки, со свеженькими контрактами – даже заключали их в один день. Скотти тогда здорово перетрухнул, сидя у вербовщика рядом с Дженкинсом. По другую сторону от здоровяка трясся Уолли. Стикера привели позже. Тревис и Джейсон остались тут. Обидно, даже гонорар за первый месяц контракта не успели получить. Из всех «отбросов» тогда выжили только они с Джоном. Ну и Тайлер, само собой. А потом закрутилось. Буцалло, проект «Фараон», учебная база мира Z:17, снова Буцалло, потом заварушка в родном Ходхольме, разгон восстания в Аргонне и бескровная операция в Талле. Точнее, почти бескровная. Как раз там Скотти подстрелили. Миротворческий контингент накрыл несколько баз местных сторонников лефтхэнда, они стояли в прикрытии и откровенно гоняли балду. Райан играл в тетрис на коммуникаторе, Стикер в соседней комнате флиртовал с симпатичной хозяйкой квартиры, и, похоже, дело шло к горизонтальным танцам. Но тут Тайлер велел перебазироваться, и они, с неохотой подхватив снайперки, помчались по указанным координатам. Ну и попали в перестрелку. Пуля предназначалась не для Скотти – попала рикошетом. Пролезла, сука, под щиток на ноге и разворотила всю голень. - Только не ори! – услышал Райан шипение Стикера сквозь волны боли. Жесткая ладонь заткнула ему рот, Джон подхватил под руку, потащил в укрытие. С самообладанием у Скотти в тот момент случился прокол. Слишком неожиданно все произошло. - Тихо! Тихо, Забияка! – Стикер сгрузил его на груду битого кирпича. Минивзрывы боли совпадали с грохотом выстрелов за окном, яркими вспышками мелькали под закрытыми веками. Стикер метнулся к оконному проему, оставив его в покое. Скотти вцепился в винтовку, скуля сквозь зубы. Ногу он не чувствовал, только жуткую боль, и казалось, ниже колена у него вообще ничего нет. - Да что ж ты скулишь, дурак? - Стикер снова оказался рядом с ним и зашипел, как большой кот. – Тихо ты. Они уходят. Помолчи чуток, и я перевяжу тебя. Скотти трясло, он мотал головой, мало что соображая. И даже не понял, почему на него навалилось тело товарища, прижимая его к острым кирпичам. В губы ткнулся чужой рот, затыкая волчий вой, который сама собой исторгала его глотка. Губу обожгло укусом. Скотти заткнулся, попытался стряхнуть с себя тяжеленного – груда мышц плюс полная броня – Стикера. Отвернул голову, тяжело дыша. - Чт… Стикер наклонил голову, чуть не ударив лбом ему в нос. Над ними полыхнуло, кто-то решил зарядить в разбитое окно струей из огнемета. Так близко, что куртка Джона чуть не вспыхнула. Они оба замерли. Скотти больше не орал и не выл – боль притихла. Нет, она все так же грызла ногу, как собака кость, но мозг сумел как-то перестроиться и начать воспринимать параллельно и другую информацию. А началось все с поцелуя. Стикер быстро и часто моргал, волосы на виске и левая бровь у него оказались опалены, хотя Райан мог поклясться, что пламя прошло верхом. Кирпичи рядом дымились. - Ты как? Скотти нервно дернул плечом. Стикер улыбнулся и похлопал его по щеке. - Держись, сейчас помогу… Они никогда не говорили о том поцелуе. Скотти вышел из госпиталя только через два месяца. Им обоим присвоили сержантов: Райану за ранение, Джону за героизм. Порой Скотти порывался спросить, но Стикер как-то угадывал и тут же начинал зубоскалить и цеплять его по всяким пустякам. Однажды даже дошло до драки, Джон так выбесил, что ребята еле разняли, а Тайлер, психанув, отправил Стикера на гауптвахту. Может, этот поцелуй просто нифига не значил? Может, он просто не знал, как по-другому заткнуть истерящего, будто баба, Скотти? В коридоре раздались шаги. Странные шаги – негромкие, словно крадущиеся. Скотти вскочил. В бронированной двери с маленьким окошечком звякнул ключ. Кто-то вошел и закрыл ее за собой. Скотти с изумлением узнал Дана Райта. - У нас минут пятнадцать, - шепотом сказал Дан, - пока не начнется пересменка и не поднимется тревога. Райт был в темной штормовке и джинсах. Он присел на койку Скотти и насмешливо посмотрел на бывшего «фараона»: - Что, снова за старое, Забияка? - Вроде того, - Скотти привалился к стене. – Ты пришел за мной? - Как видишь. Пойдешь? - Смотря что предложишь. Райт протянул ему что-то, и Райан с удивлением покрутил в пальцах упакованную зубочистку, какие обычно лежат в ресторанах в лотках со специями. - Неважно, что я предложу. Ты пойдешь. Скотти развернул зубочистку и сунул в рот. - С чего бы это? - Ты так и не устроился. Не завел дом, девушку, даже собаку. Пять месяцев только и делал, что бесцельно мотался по Перекрестку. - Ну и что? Может, мне нравится так жить? Может, я хотел мир посмотреть? - Посмотрел? Скотти перекатил зубочистку. - Тебе не нравится так жить, Забияка. - Мне и в армии не нравится! Знаешь, как вы все меня заебали? Эти ваши операции-махинации! Эти ваши зачистки! Эти макаки красноглазые! Эти ведьмы с боевым полем! Я больше не хочу! Не хочу… Скотти опустил голову, оскалился и повторил: - Не хочу больше так. - А как хочешь? - Не знаю. Райт покосился на дверь. Только сейчас Райан подумал, что Дан же теперь генерал. Это охренеть какой карьерный рост, но дело не в том. Не может быть, чтобы его, всемогущего генерала ОВС, не впустили в какой-то вшивый полицейский участок на Заккаре. А он опять проникает, как диверсант, взламывает сигнализацию и крадет ключи. Не наигрался, что ли? - Я предлагаю тебе работу, Скотти. Знакомую работу на оримскую разведку, опасную, тяжелую и без послаблений. - А Архангел, когда вербовал, манну небесную обещал. - Ну и что, получил ты манну? – нехорошо усмехнулся Дан. – Я не вербую, а прошу. Ты вправе отказаться и дальше просирать свою жизнь или пойти со мной и делать хоть что-то полезное. - А если мне плевать? Дан посмотрел остро. Скотти никогда не видел, чтобы у коренных оримцев были черные глаза. Не темно-карие, а именно черные, как у аргонцев или испанцев. - Тогда отомсти. - Чего? - Отомсти тварям за своих. Война не закончилась, Скотти. Таких, как мы, она никогда не отпустит. Райан перетер зубочистку между зубами. Он уже почти не колебался, просто в одну реку дважды не входят. - Кто еще с нами? – спросил он. - Албанец, Пуля, Боцман, - охотно ответил Райт, - ну и мы с Веньяром. - А Кортни и Упырь? - Нет, - покачал головой Дан. - Не согласились? - Я не спрашивал. - Почему? Райт неопределенно пожал плечами. Скотти понял, что он хотел сказать. Эти двое – счастливчики, которых война отпустила. - Ну так что, идешь, или я пошел? – спросил Дан, вставая. Райан кивнул: - Иду, конечно. Дан вытащил из-за пояса пистолет, передернул затвор и протянул ему. Глянул на электронные часы: - Уложились. Ты молодец, Скотти. А теперь драпаем!