Девять разбитых зеркал

Так много мечтаний было разбито и так много мы принесли в жертву Стоило ли это тех, кого мы любили и должны были оставить позади? Прошло много лет, и теперь это благородная земля мудрецов Будут ли все наши грехи оправданы? Within Temptation - Hand of Sorrow

Последние лучи закатного солнца прощально лились в окно, а в их золотисто-красных нитях плясали свой завораживающий танец крошечные пылинки. Наруто что-то напевал себе под нос, последний раз аккуратно проведя кисточкой с лаком по ногтям Рико и опуская ее обратно в бутылочку. Рико не могла спокойно усидеть на месте и то и дело вертелась. Наруто встал, услышав нерешительный стук в дверь, и поставил на столик бутылочку с ярко-синим лаком. - Готово! - Как это выглядит? Красиво? - Спросила Рико, уже потянувшись рукой к лицу, чтобы приподнять повязку на глазах. - Рико, не... - начал было Наруто и дернулся в сторону девушки. - Хорошо, - пробормотала она и бессильно опустила руку. Девушка встала с пола и пошла на кухню, пройдя мимо Югито и Нобору, которые внимательно изучали карты окрестностей Конохи. Шинобу еще не вернулась от Хокаге. - Спасибо, - окликнул ее Наруто, поворачиваясь и открывая дверь. Ирука уставился на парня, его рука так и замерла в воздухе, не успев вновь постучать в нее. Медленно, словно воздух вдруг стал густым, рука мужчины опустилась. Ирука, широко распахнув глаза, смотрел на Наруто. Документы, которые он держал в другой руке, выскользнули из ослабевших пальцев и разлетелись по полу. Наруто выглядел почти таким же ошарашенным, внутри него что-то заворочалось, словно огромный зверь просыпается ото сна. У Ируки были все те же каштановые волосы, завязанные в высокий хвост, почти как у Шикамару. На его лице появились несколько морщин, которые были отнюдь не теми милыми морщинками, которые появляются от частых улыбок и смеха, наоборот, это были напряженные линии у рта, и Наруто безуспешно пытался отмахнуться от мысли, что это именно он виноват в этом. Но шрам на переносице, теплые карие глаза и неизменный жилет были все те же. - Я... - выдавил из себя Наруто и запнулся, не зная, что сказать. Это было так давно. Так давно он покинул Ируку - первого человека в Конохе, который заботился о нем, который увидел в нем больше, чем монстра. И Наруто даже не сказал ему ничего перед уходом, ничего не объяснил, не попрощался или... - Наруто? - Прошептал Ирука, делая маленький шаг вперед. - Я... - Снова запнулся блондин, смаргивая подступающие горячие слезы и чувствуя, как губы дрожат, стремясь расползтись в улыбке. Не зная, что можно еще сделать или сказать, Наруто поднял руки и развел их в стороны в робком желании дружеских объятий. - Я... Простите меня. Ирука словно бы ждал именно этого, поэтому ни секунды больше не колеблясь рывком притянул к себе парня и крепко обнял его. Это уже не было так, как раньше, но это все же был тот же Ирука, и только это имело значение. Наруто крепче стиснул руки вокруг мужчины, упираясь лбом в плечо Ируки, как он делал, когда был маленьким. Жесткая ткань жилета намокла от слез. Над ухом парня раздался хриплый рваный вздох. Наруто медленно повернулся лицом к Ируке и еле пробормотал: - Простите, что я ничего не сказал. Я... - Все в порядке. Наруто вновь уткнулся лбом в плечо учителя и краем глаза заметил, что остальные джинчуурики с напряженными лицами смотрят на Каташи, который с широко распахнутыми глазами и приоткрытым в шоке ртом таращился на него с Ирукой. Первым пришел в себя Нобору. Тяжело встав с кресла, старик настойчиво вывел парня из комнаты. Вскоре и другие джинчуурики покинули гостиную. Ирука отстранился, положив руки на плечи Наруто, словно никак не мог поверить, что это самый настоящий Наруто, что он действительно здесь. Наруто было слишком тяжело видеть все те теплые чувства, которые он предал, в этих карих глазах напротив, поэтому парень отвернулся, закусив губу. Ирука вздохнул. - Все в порядке, - повторил мужчина, смущенно потерев нос тыльной стороной ладони и неуверенно улыбаясь. - Извини, что я не пришел раньше, не попытался удержать тебя... - Я знаю. Ирука замолчал на мгновение. - Я... Скучал по тебе. Мы все скучали, - продолжил Ирука и тихонько засмеялся, но смех этот был жестче, чем Наруто помнил. - Эти шесть лет... Долгих шесть лет без тебя. - Простите, что не сказал Вам, почему ушел. Выражение лица мужчины изменилось, губы сложились в разочарованную улыбку. И это было хуже всего, что мог представить себе блондин. Он мог вы вынести гнев и ненависть, он имел с ними дело очень долгое время. Но разочарование? Это было острее любого лезвия. - Надеюсь... - пробормотал Ирука скорее всего самому себе, чем Наруто. Но затем он выпрямился и натянул на лицо уже другую улыбку. Наруто честно пытался придумать, о чем же еще поговорить, что сказать, и, наконец, сказал: - Хм... Хотите сходить в Ичираку-рамен? В улыбке Ируки проскользнуло облегчение, когда он взглянул на свои часы. - Конечно хочу. Думаю, я могу позже встретиться с Нобору. - Приходите когда хотите, - сказал Наруто, закрыв за собой дверь. - Он очень мало спит. Не теперь, когда осколки костей причиняют ему боль, а наспех срощенные кости таза невыносимо ноют по ночам. Не сейчас, когда за окном бушует война. - Итак, - произнес Ирука, сглотнув. - Как ты жил после... Ну... Это было неловко. Это не должно было быть так неловко. Наруто вновь чуть не разревелся на плече у бывшего учителя, но все же взял себя в руки и выпрямился. - Я узнал много новых техник, даже некоторые медицинские, так что можете больше не переживать, что я покалечусь. Ирука безмолвно смотрел на улыбку Наруто, и парень невольно запнулся. Казалось, что Ирука и не слушал его вовсе, а пребывал в мире воспоминаний об их прежних отношениях, о беззаботной болтовне и счастливом смехе. Шесть лет были слишком долгими, чтобы так просто забыть прошлое и стереть всю ту неловкость, что есть в настоящем. И хотя что-то из прошлого еще осталось между ними, но это уже было не то. ____________________________________ - Хокаге-сама! - раздался обеспокоенный женский голос из коридора, прерывающийся торопливыми легкими шагами. Через пару секунд в кабинет Хокаге влетела растрепанная и явно чем-то встревоженная Шизуне. Цунаде даже не подняла взгляд на свою помощницу, ее взгляд был устремлен в никуда. Шинобу по-прежнему сидела, сгорбившись на жестком стуле, ее лицо было скрыто за волосами, а дышала она часто и хрипло. - Госпожа, - выдохнула Шизуне. - Патруль только что вернулся. Они в операционной С. Все очень плохо. Смысл слов не сразу дошел до Цунаде, но все же она взяла себя в руки, встала из-за стола и подошла к двери. - Шинобу, - позвала она. - Иди со мной, пожалуйста. Девушка чуть не споткнулась, пока встала со стула и схватила свой меч, а затем торопливо подошла к женщине. Пальцы Цунаде на мгновение обхватили запястье джинчуурики, и вот они уже стоят в операционной. Повсюду была кровь, в воздухе повис удушливый запах гноя и смерти. Цунаде с ходу оценила ситуацию: двое из трех патрульных были мертвы, их тела, разбитые и разорванные, лежали на каталках в углу, в то время как медики сновали вокруг третьего патрульного. - Мы его теряем, - пробормотал медик своим товарищам. И эти слова стали своего рода спусковым механизмом для Шинобу. Девушка устремилась в пациенту, на ходу натягивая на руки медицинские перчатки. Цунаде последовала за ней. Человека на каталке с трудом можно было опознать. Все его туловище было чуть ли не разорвано в клочки, лицо испещрено шрамами и ожогами. Левая нога было сломана, осколки костей торчали из ран. Медики стояли над ним с посеревшими лицами, из последних сил пытаясь спасти пациента. - Бедренная артерия разорвана. Мы не можем остановить кровотечение, - произнес тот медик, чьи руки по запястья были покрыты кровью, а на кончиках пальцев искрилась зеленая чакра, которой он пытался вытащить осколок, засевший в опасной близости от сердца. Цунаде присоединилась к медикам, добавляя свою мощную чакру. Мужчина на каталке закатил глаза. Такие же темные, как у Джирайи. Шинобу бесцеремонно отпихнула одного врача локтем и принялась работать над ногой мужчины. С ее рук словно сорвался вихрь чакры, которая тут же впитывалась в покалеченное тело. Чакры было так много, что если бы Цунаде попыталась выпустить столько разом, она бы просто погибла. Кто-то сдавленно выдохнул. Лицо Шинобу было безмятежно, словно у античной статуи. Девушка выпускала все больше и больше чакры в тело мужчины, создавала тромбоциты, заставляя их очищать организм от инфекции и вливаться в вены, связать их вместе. Горячий поток крови, бьющий из бедра мужчины, замедлился до минимума, а затем и вовсе остановился. Шинобу, казалось, словно вовсе не понимала, что сотворила сейчас невозможное, и просто переместила руки дальше, направляя практически бесконечную чакру в костный мозг. Цунаде вдруг почувствовала под своими ладонями повышение артериального давления пациента. Шинобу делала за несколько секунд то, что у обычного врача заняло бы несколько дней, а то и недель. - Цунаде, - позвала Шинобу. Ее голос звучал спокойно и тихо, будто она не оперировала вовсе, а читала детям сказку на ночь. - Вы можете поддержать процесс наращивания костного мозга? - Я не знаю, хватит ли мне... - Все в порядке, - отрезала девушка, и это спокойствие в ее голосе было настолько пугающим. - Я запустила процесс. Мне просто нужно будет подпитывать Вас немного каждый раз, когда Вы начнете ослабевать, а остальные сами о себе позаботятся. Мне надо обработать ногу. Цунаде переместила поток своей чакры в костный мозг мужчины. Это было даже больно, поэтому женщина сразу зашипела сквозь зубы от боли. Эта боль отражалась жжением в ладонях, и Цунаде могла только пытаться представить, какие бы муки испытывал мужчина, если бы был в сознании. Руки Шинобу заискрились зеленым свечением, чакра уплотнилась, преобразившись в своего рода скальпель. Девушка принялась разрезать кожу и мышцы, обнажая то, что было скрыто от глаз. Нога мужчины внутри выглядела ужаснее, чем снаружи: от бедренной кости осталось одно лишь название и сотни маленьких осколков. Цунаде окинула взглядом остальных медиков: главный врач по-прежнему работал над поддержанием работы сердца, Румико только что закончил обрабатывать рваные раны и теперь пытался одновременно удержать кишечник мужчины внутри и вытащить из него осколки. Шинобу потянулась за своим мечом, который от одного ее прикосновения вспыхнул ярче солнца и засветился белым светом, и лишь небольшие языки бледно-зеленого пламени по краям лезвия говорили о том, какого на самом деле цвета огонь. Цунаде чувствовала дрожь по всему телу, пот стекал со лба. Шинобу подняла меч, и по ее глазам Цунаде поняла, что имеет дело с человеком, который полностью оказался в своей стихии. - Отойдите, - тихо сказала девушка, прежде чем острое лезвие с тихим свистом опустилось. Запах паленой плоти присоединился ко многим другим запахам операционной. Раздался громкий скрежет разрезаемой кости. Было невероятно, что меч смог разрезать крупную кость, на разрезание которой обычным инструментом потребовалось бы несколько минут. Пламя меча утихло и словно бы втянулось в клинок, оставив после себя лишь мрачное изумрудное мерцание. - Можете правильно соединить кость и сшить мышцы? Я позабочусь о перитоните. - Сказала джинчуурики мужчине, возящемуся с кишечником. Медик в ответ широко распахнул глаза и приоткрыл рот в шоке, но сделал так, как сказала девушка. Шинобу сунула руку внутрь тела пациента и выпустила из пальцев усики чакры настолько мощные, что они даже побелели от напряжение. Нити чакры обвили сломанные ребра, обволокли склизкие внутренние органы, впились в мелкие осколки костей. Перед изумленным взглядом Цунаде разорванный желудок пациента буквально на глазах срастался и принимал свой изначальный вид. Хокаге чувствовала под своими ладонями чакру Шинобу, одновременно такую спокойную и мощную, как дремлющий зверь. Не могли сдержать удивления и остальные при виде того, как рваные раны начали зарастать прямо на глазах, образовывались новые мышцы, затягивались кожей, на которой оставались лишь едва заметные розоватые шрамы. Шинобу напевала что-то под нос, возвращая свою чакру обратно в тело и вытаскивая руки из тела пациента. В руках девушки оказались десятки осколков костей, которые она тут же беззаботно выкинула в контейнер. - Нога в порядке, - пораженно прошептал медик, отходя в сторону. Шинобу кивнула, направилась к верхней части туловища мужчины и, дождавшись пока главный врач отойдет, положила ладони прямо над сердцем пациента, которое буквально 15 минут назад готово было остановиться навсегда. Один выброс чакры, еще один, и под пальцами девушки почувствовалось биение сердца. Шинобу усмехнулась, чуть отошла в сторону и распростерла руки над телом пациента, выпуская чакру для последней зачистки. - Зашивайте его, - произнесла девушка женщине, которая оказалась слишком потрясенной, чтобы противиться. Шинобу взглянула на руки пациента и решила про себя, что с этим вполне справятся другие, а сама она прямо по лужам крови подошла к голове мужчины и положила руки с обоих сторон его головы. Сколько же чакры она может еще использовать? Она уже использовала столько, сколько Цунаде использует за месяц. Шинобу закрыла глаза. - О, это не хорошо... - пробормотала она про себя, будто в операционной была лишь она. - А теперь лучше. Почерневшая кожа на висках мужчины начала отшелушиваться, а под ней начала нарастать новая чистая кожа. Цунаде почувствовала, как ток крови под ее ладонями замедлился и пришел в норму. Кровеносная система была полностью восстановлена. Хокаге тяжело отступила назад, наблюдая, как Шинобу работает. На голове мужчины навсегда останутся шрамы, но... Провалившийся нос сейчас вырос заново, разорванные веки вновь покрыли глаза, темные волосы росли, как трава на поле. Прошли долгие минуты, прежде чем Шинобу глубоко вздохнула и открыла глаза. Она облокотилась на каталку, ее улыбка подрагивала от радости и усталости. - У него были кое-какие черепно-мозговые травмы... Но ничего настолько серьезного, с чем я была бы не в состоянии справиться. Разве что он не сможет вспомнить событие последних нескольких дней, но это не так важно. Хотя его зрение и слух несколько ухудшатся... - Нахмурилась Шинобу. - Я пыталась восстановить их, но это сложновато даже для меня, - вздохнула она, ласково запустив пальцы в волосы мужчины и глядя в его лицо извиняющимся взглядом. - Мне очень жаль. Горло Цунаде сжалось. Шинобу извиняется? Она извиняется перед человеком, которого только что вытащила с того света? Цунаде вдруг захотелось закричать, схватить Шинобу за плечи и как следует встряхнуть ее и буквально прокричать ей в лицо: "Как, как ты это сделала, как ты вырвала этого человека из лап смерти, когда я была уверена, что он обречен? Откуда у тебя такая сила?" Но она знала. Это был дар Хачиби. Сила, за которую Шинобу заплатила огромную цену. Эта власть была дарована джинчуурики для войн, сражений и разрушения. Для сражений за лицемерное человечество, прикрывающееся проповедями о любви, вере и единстве. Но лишь для себя. Джинчуурики были символами жестокости человека, способности человека жертвовать всем ради ничтожно малого мига мира. Джинчуурики были символами истинной сущности человечества. И их страдания были страданиями для всего человечества. _____________________________ Наруто с удвоенной энергией накинулся на десятую порцию рамена, в то время как Ирука, Аяме и Масахиро с весельем в глазах смотрели на него. Аяме, едва завидев на горизонте Наруто, кинулась к нему и с радостными криками повисла у него на шее. В деревне так многое изменилось: разрушилось кирпичное здание, которое он в свое время изрисовал граффити, а вместо него теперь было построено новое здание с идеально чистыми и ровными стенами. Фонтан, в который студенты Академии бросали монетки на счастье, был убран. Но зато ему с Ирукой, наконец, удалось завязать разговор о прошлых шалостях Наруто, и это было забавно, вновь видеть озорные искорки в глазах Ируки. Учитель не смог сдержать смеха, когда Наруто рассказал ему о том, как Каташи однажды спрятал взрывной свиток в учебнике Шинобу о биопсии. Ирука то и дело задавал вопросы об остальных джинчуурики, и это было даже забавно в том смысле, что выглядел Ирука при этом как старший брат, стремящийся защитить своего младшего братишку от опасных знакомств. Масахиро и Аяме тоже активно участвовали в разговоре, и это дало Наруто надежду... Надежду на то, что, возможно, люди из Конохи смогут научиться принимать джинчуурики как обычных людей, считаться с ними и с их присутствием. У него так долго не было надежды хоть на что-то. И как же здорово было снова на что-то надеяться. - Многое изменилось с начала войны, старик? - Спросил Наруто с набитым ртом. Ирука застонал с досады за плохие манеры парня, но Масахиро лишь пожал плечами. - Цены выросли, потому что пути торговли были отрезаны. Но шиноби удается пока удерживать три из них открытыми, так что мы еще получаем необходимые товары. - Бьюсь об заклад, гражданские благодарны им за это, - сказал Наруто, с шумом втягивая в себя остатки рамена. Повисло долгое молчание. Наруто вновь почувствовал то гадкое чувство, будто он сказал что-то не то, потому что Масахиро вдруг замер с ложкой в руке, которой помешивал суп, и обернулся. Ирука поморщился. - Маса... - начал было Ирука, но старик жестом руки заставил его замолчать. Его глаза странно мерцали. - Ты хочешь знать, каково на самом деле живется гражданским? Что происходит с ними на самом деле? Наруто почувствовал, как что-то невидимое, какой-то давно похороненный древний конфликт поднимается ему навстречу. - Да, конечно. Масахиро кивнул, в то время как Ирука откинулся на спинку стула и плотно сжал губы. - Этот мир, - начал Масахиро, облокотившись на прилавок, - не для гражданских. Мы лишь пешки в игре, которая предназначена исключительно для шиноби. Это было решено задолго до рождения каждого из нас. Когда ты поступаешь в Академию, тебя проверяют на наличие достаточного количества чакры, чтобы ты смог стать шиноби. Наруто нахмурился. У него остались очень смутные воспоминания о тесте. Все дети толпились в зале, а ниндзя-медики ходили там и клали руки на плечи детей. Тогда они говорили "да" или "нет". Наруто понял только сейчас, что он даже не задумывался никогда, каково тем детям, которые услышали короткое и безнадежное "нет". Масахиро попытался улыбнуться и заглушить этой улыбкой старые раны. - Ты не знаешь этого... Но как только ты слышишь в ответ "нет", это конец всем твоим надеждам стать одним из избранных, стать шиноби. Потому что, если ты не шиноби... то что ты можешь делать? Ирука открыл рот, чтобы что-то ответить, но Масахиро вновь прервал его. - Конечно, есть Рок Ли, но он выскочка. Это всем известно, даже ему. Если бы не Гай не взялся за него, он был бы таким же, как мы. Знаешь ли ты, сколько еще есть детей с такими же амбициями, не прошедших испытание и не нашедших таких учителей, вроде Гая? - Нет, - пробормотал в ответ Узумаки, ошеломленный той страстью, с которой говорил этот всегда спокойный и миролюбивый старик. - Я тебе отвечу: много. В итоге они обречены стать полезным, но низшим классом общества. Важным, но не настолько, насколько важны шиноби. Шиноби сражаются, приносят доход своим деревням, они создают великие кланы, шиноби становятся Хокаге и советниками. - Старик фыркнул. - Конечно, дайме все из гражданских, но они всего лишь марионетки. Просто глупые старики, сидящие в замках, думающие, что они получили власть. Они даже не понимают, что вся их власть держится на Каге. И знаешь... Когда Аяме не прошла испытания, нас выпроводили из Академии, всучили какую-то брошюрку и что-то бубнили о том, какой неотъемлемой частью общества Конохи являются гражданские, как мы поддерживаем инфраструктуру, как много делаем работы ради деревни, и так далее, и так далее. Но это не изменит положение вещей. Это не заставит шиноби не смотреть на нас свысока. Наруто тряхнул головой, пытаясь упорядочить мысли. Как он не замечал этого? Разве их общество действительно изначально было создано для шиноби, разве правильно, что гражданские чувствуют себя недооцененными? - А теперь идет война, и мы ничем не можем помочь. Все, что мы можем делать, так это сидеть, сложа руки, и смотреть, как шиноби сражаются за нас. Мы можем быть врачами, но мы никогда не будем так хороши, как ниндзя-медики. Мы можем сражаться оружием, но мы никогда не будем так сильны, как кто-то, у кого есть чакра. Аяме не оборачивалась, не отвлекалась от своего занятия за прилавком. Когда она заговорила, ее голос был спокоен, ясен и лишенный ненависти или осуждения. - Шиноби не знают, насколько мы все напуганы. У них есть много чакры. Они могут одним движением потушить пожар, призвать зверей, заставить кого-то поверить в то, чего нет. Они могут пойти и сражаться, они могут повлиять на исход боя. Мы же должны сидеть тихо, заниматься ежедневной рутиной и молиться, чтобы никто не погиб. Шиноби... Как бы я ни любила их и ни уважала, я просто не понимаю этого. Наруто едва сдержался, чтобы не извиниться. Вдруг по всей деревне разнесся громкие гудок, после которого неестественная и пугающая тишина накрыла селение. Люди останавливались и испуганно смотрели в небо. Страх, паника и боль выступили на уставших лицах людей, спешащих по своим домам с тяжелыми сумками. Двери с громкими хлопками закрывались и запирались изнутри. Улицы опустели, и Масахиро, Аяме, Наруто и Ирука остались совсем одни. - Что... - начал Наруто. Ирука кивнул в сторону башни Хокаге. Наруто взглянул в сторону резиденции и глубоко вдохнул при виде огромной стаи черных воронов, взмывших в небо. Белые пятна свитков, привязанных к лапкам птиц, маячили в темноте. Вороны спиралью взлетали ввысь, а затем, приметив свою цель, пикировали вниз размытой черной тенью смерти. Наруто резко стало плохо при мысли о том, скольким же людям эти птицы принесут дурные вести. Ворон на втором этаже постучал клювом в окно раз-другой. Наруто отвернулся от этого зрелища. Грязное окно распахнулось, явив взору молодую женщину, чьи каштановые волосы были собраны в небрежный пучок, а в уголках губ виднелась зубная паста. Женщина стояла, замерев, словно статуя, и неотрывно глядя на птицу. - Кар! - прохрипел ворон, протягивая темную когтистую лапку с посланием женщине. Женщина шагнула назад, выронив из ослабевших пальцев зубную щетку. Нижняя губа женщины задрожала, слезы ручейками хлынули из ее глаз по побледневшим щекам. Она судорожно хватала ртов воздух, глядя на клочок бумаги, на котором были написаны самые страшные слова. - Уходи... Уходи отсюда! Уходи, уходи! Ворон, безразличный к людскому горю, важно прошагал дальше по подоконнику. Женщина сделала еще один шаг назад, крепко закрывая глаза. - Он не... Он... Что-то застряло в горле Наруто. Он взглянул на Ируку и увидел в его глазах ту же беспомощность и печаль. Губы женщины исказились в болезненной, заискивающей улыбке, когда она упала на колени, склонив голову. Приподняв лицо, женщина встретилась взглядом с вороном. - Уйди... Пожалуйста. Ворон склонил голову набок, вновь прыгнул в сторону. Женщина бессильно опустила голову, уткнувшись лбом в подоконник, ее глаза потемнели при взгляде на белеющий в темноте свиток на лапке птицы. И медленно, словно все силы покинули ее, она потянулась рукой к птице, отвязала свиток и разложила его на подоконнике. Ворон отступил назад, взмахнул крыльями и взмыл в небо, а вскоре и вовсе исчез в темноте. Наруто отвернулся от открытого окна, оставив женщину в ее личном аду. Жгучий стыд сковал тело парня. Почему он не отвернулся? Почему не дал несчастной женщине хоть каплю простой вежливости? Лицо Масахиро было напряжено и измученно, спина Аяме была неестественно прямой. И снова неловкое молчание. Наруто вдруг почувствовал острое желание вернуться к джинчуурики, к своей семье, к родным людям. - Хм... Я... Я должен вернуться к остальным. Аяме молча кивнула, а Масахиро покосился на него, пожал плечами и ободряюще похлопал парня по спине, пытаясь улыбнуться. - Хорошо, что ты вернулся, Наруто. Ичираку не хватало тебя. - Вы хотели сказать, что Ичираку не хватало моих денег? Масахиро фыркнул, схватил ложку и попытался шлепнуть ею по руке Наруто, но тот оказался слишком быстр, и ложка лишь стукнулась о деревянную столешницу. Масахиро нахмурился, скрестив руки на груди, обтянутой забрызганной рубашкой. - Хорошо, - признал он. - Твоих денег нам тоже не хватало. Но мы скучали по тебе. Наруто попытался улыбнуться, но это было трудно, и так неловко вернуться к людям, с которыми ты не общался целых шесть лет. - Да, хорошо, что вернулся. Аяме порхнула к Наруто и Ируке и забрала у них опустевшие тарелки. Девушка была как всегда аккуратна и улыбчива, вот только улыбка не достигала ее глаз, замерев на губах неестественной полосой. - Я хочу, чтобы ты вернулся в лучшее время, - сказала она, уткнувшись взглядом в раковину. Вина тугими холодными кольцами свернулась внутри Узумаки. Прибытие джинчуурики говорило о смерти старого мира и рождении нового. Новый мир, при рождении которого многие погибнут и не смогут увидеть его. И как же горько было знать Конохе, что джинчуурики здесь только потому, что шиноби Конохи не могут защитить себя, не могут даже надеяться вступить в бой без посторонней помощи. Каково знать, что их шиноби, их гордость и опора Страны Огня, самой сильной на континенте, слишком слабы, чтобы спасти себя. Уткнувшись потускневшим взглядом в чек, Наруто едва слышно пробормотал: - Я тоже. ____________________________________________ Едва закрыв за собой дверь, он прокричал, чтобы все в квартире услышали: - Я дома! Лишь тишина встретила его, когда он на цыпочках пробрался в комнату. Шинобу лежала на диване, приоткрыв рот. Он слышал, как Рико и Гаара спорили на какие-то религиозные и философские темы, вероятно, в ожидании того, когда за Рико придут, чтобы провести ее по улицам Конохи.. Наруто прошел по коридору, по пути заглянув в комнату Морико. Она свернулась клубочком в кроватке, сжимая в кулачке деревянного коня, сделанного Варгом. В желтоватом свете ночника волосы девочки переливались золотом. Варг был в соседней комнате, спал на животе. Ему все еще было больно спать на спине, шрамы от кнута все еще болели. Ноги мужчины запутались в тонком одеяле, а рубашка серого цвета сбилась на его мощном теле. Югито приоткрыла один глаз, когда Наруто просунул голову в ее комнату. Ее рука уже скользнула к холодной рукояти куная, спрятанного во внутреннем кармане ее рубашки. Когда она поняла, кто нарушил ее сон, она просто кивнула. Это был старый своеобразный ритуал. Каждую ночь он ходил по комнатам джинчуурики, чтобы убедиться, что никакие кошмары не нарушают их сон. Каташи беспокойно метался на кровати, бормоча что-то и пытаясь вывернуться из спутанного одеяла. Наруто вздохнул, подошел к кровати парня и выпутал его ноги и руки из одеяла, а затем натянул его прямо до подбородка. Младший джинчуурики замер, свернувшись в клубок. Затем Узумаки постучал в дверь Нобору, зная, что самый старый джинчуурики никогда не постесняется заполонить свою комнату ядовитым газом, стоит ему лишь заподозрить опасность. Прошла долгая пауза, прежде чем за дверь раздалось сдавленное "Войдите". Голос старика звучал... странно, измученно, сипло. Дверь скрипнула, Наруто вошел внутрь. Лунный свет залил книги, разбросанные по всей комнате. Нобору устроился в мягком кресле с книгой на коленях, его глаза блестели в темноте. Воздух в комнате был тяжелым, с соленым запахом слез. - Ты в порядке? - прошептал Наруто, увидев одинокую слезу на щеке старика. Нобору перевернул страницу тощими пальцами с опухшими суставами, взглянул на текст и замер. Наруто сел в другое кресло, наклонившись вперед. - Я читал... - сдавленно произнес Нобору, словно вот-вот задохнется, - о моей войне. Наруто ничего не ответил, выжидая. - О битве, где я подкрался сзади к парню не старше меня и перебил ему позвоночник. О том, как мы нашли в лагере сына командира нашего отряда, с выдавленными глазами и отрезанными ногами. О совсем еще юнцах, с которыми мы играли, швыряя в них кунаи с взрывными свитками... Как они кричали, как взрывы разносили в клочья их лица... - слеза тихонько упала на бумагу. - А я сижу здесь, вижу Академию за окном, смотрю на этих маленьких детей, смотрю, как они бросают такие же кунаи в цель. Вижу, как они практикуют техники, чтобы защитить себя от яда. Вижу, как они тренируются час за часом, и я знаю... Этого мало, чтобы спасти хоть кого-то из них. Многие из них умрут. Так много матерей потеряют своих детей, а из-за этого многие мужья потеряют жен, и многие сыновья потеряют отцов. Так много будет потеряно, и мне интересно... - большой палец Нобору рассеянно ласкал черно-белое изображение на бумаге, на котором двое искалеченных шиноби прижались друг к другу в попытке поддержать. - Мне интересно... - Нобору улыбнулся сквозь слезы, и Наруто почувствовал, как сердце в его груди замерло. - За что же мы умирали? Что хорошего я сделал, убив шестьсот человек? Почему кому-то придется провести остаток жизни в постели, без глаз, ног или рук? Почему я должен был смотреть, как маленький генин перерезал себе горло, потому что просто больше не мог выносить всего этого? Что нам дала вся эта смерть, боль... Бесцельно прожитые годы? Какая от всего этого была польза, если мы не смогли остановить эту войну? - Вы боролись за... - раздалось в комнате сдавленное рыдание - все, что смог выдавить из себя Наруто. - За более безопасный мир. Лучший мир. Мир без войны. Вдалеке грохотали орудия, раздавались крики. Усы Нобору дрогнули, выдавая дрожащие губы. Книга упала с его колен, когда он уткнулся лицом в свою ладонь, а другой сжал ткань брюк. - И нам не удалось... Его голос звучал так же безнадежно, как звон погребального колокола. - Мне не удалось. Наруто подался вперед, схватил в свои теплые ладони тонкие, холодные и костлявые, как рука смерти, руки старика, отчаянно пытаясь передать ему свое тепло, свою жажду жизни, надежду на лучшее будущее. Их соединенные руки белели в лунном свете, плечи Нобору дрожали в сухих рыданиях. Каждая слеза Нобору вырывала сердце Наруто из груди.