У нас были имена...

      Мы с Алекс стояли на кладбище под проливным дождем. Небо, воздух, могильные кресты – да, весь сегодняшний день! – всё было серым. Тускло, скучно, банально настолько, что становилось противно. Прямо как в глупых книжках глупых смертных.       Противно, говорю же.       - Надо идти, - тихонько трясу подругу за плечо, пытаясь привести в чувство, правда, без особого энтузиазма, но оставаться здесь всё же опасно.       - Хочешь – вали, - пустым голосом отвечает Алекс, и от её тона хочется кричать, ругаться, колотить всё, что попадется под руку. Но нельзя - это же кладбище. – Я никуда не уйду.       - Сдохнешь на их могиле? Как героини тех дурацких романчиков, которые мы читали в Швеции? Не будь банальной, – хочется курить, несмотря на то, что меня тошнит от дыма сигарет. Интересно, рвота поможет избавиться от привкуса крови во рту?       Больше я к подруге не пристаю, только иду к ближайшей лавке, на которую плюхаюсь с размаху. Она вся мокрая, от чего пятой точке становится холодно. Противно. Также молча, я начинаю рыться в рюкзаке Алекс, ища сигареты и спички - она перестала пользоваться зажигалками, потому что он их не любил.       Глупо и противно настолько, что хочется выть в голос. Но мы же на кладбище…       Едкий дым щиплет нос, горло, глаза. Интересно, как он их курил? А Алекс как курит? Живот крутит, к горлу подкатывает тошнота, но я знаю: не вырвет. Желудок-то пустой.       С тех пор как мы ушли из Лагеря Полукровок прошло почти семь месяцев. Таюя погибла. Алекс скинула десять кило и, кажется, совсем перестала спать, а я начала курить и почти ничего не ем. Всё некогда, знаете ли. Но кое-что сохранилось: наша обида на весь мир. За что? За то, что теперь мы остались вдвоем, за то, что нас с рождения выбросили на помойку жизни, потом вспомнили, когда прижало совсем, а затем снова кинули. Весь мир разом. Хотя, это я преувеличиваю. Не весь мир, а только те, кто о нас знает. А таких немного. Наши божественные родители и пара ребят из Лагеря, которые может ещё помнят неразлучную семёрку друзей, из которых в живых осталось всего двое.       Тускло и противно настолько, что охота рыдать, с силой сжав волосы, в нелепой надежде заглушить пустоту души болью тела. Но! Нельзя. Мы же в месте последнего приюта живых…       Как давно, кажется, нам всем казалось, что это всё весёлая игра. Как на компьютере или в «крутом» голливудском фильме, где главный герой мочит плохих ребят направо и налево. Однако всё это было не игрой, а жизнью. Реальность, в которой не месту чудесному спасению, решающему удару на краю гибели, вовремя подоспевшей помощи и красивому хеппи энду на фоне заката. Всё это сказка, в которую верили только глупые дети, оставшиеся одни на целом свете и цеплявшиеся за последнюю соломинку, волшебную историю, где все были живы и счастливы, где справедливость ещё существовала. А потом эти ребята повзрослели, встретились, подружились и не дали друг другу сойти с ума, когда на их глазах осыпались осколками розовые очки, когда они поняли, что нет в мире высшей справедливости, а есть только монстры, боги, думающие лишь о себе, и они – пытающиеся выжить полубоги, этакие шахматные фигурки своих бессмертных родителей.       Через три месяца после нашей встречи в схватке с адскими гончими погиб Сем, сводный брат Таюи и сын Афины. Явившаяся через месяц богиня мудрости ни слова не сказала про него, просто велела отправиться в Нью-Йорк, где находилось безопасное место для всех полукровок. Правда, сделала она это для того, что бы мы помогли защитить Лагерь и весь город, стали пробивной силой и щитом для некого Перси Джексона, которому отводилась роль победителя Кроноса. Нам вновь отвели роль пешек. Тогда, на празднике, о нас никто и не вспомнил, нас никто не увидел. Безымянные герои. Мы те, кто защищали воздух и землю, ведь доблестный герой, сын Посейдона, совершенно позабыл про возможность нападения с воздуха и перемещение по канализации. Эту проблему Афина предоставила нам. И каждый из нас честно отыграл в этом театре абсурда, пусть даже Карл отдал при этом свою жизнь. Его отец Гермес, кажется, даже не заметил этого. Мысли бога воров занимала только выдуманная скорбь по Луке. Отец Карла выбрал себе любимчиков, и наш друг явно не входил в число тех, кто интересует посланника богов. А тем временем Персей искренне считал, что это он сам, своей силой и волей, со своими друзьями спас Олимп.       Противно.       Мальчишка даже не понял, насколько точно он плясал под дудку богов. Но я не стала ничего рассказывать. Мы все семеро – Тени, которая одно за другой уходят в безвестность. Для них у нас нет имен и лиц, мы - безымянные герои, пушечное мясо для защиты того, кому великодушные бессмертные родители отвели роль спасителя мира. Но знаете, из Тени намного лучше видны подробности этой весёлой постановки богов под названием "Жизнь". Тогда нас уже оставалось всего пятеро, но порой мы ещё могли радоваться.       А потом Тени исчезли. О них так никто и не узнал. Наши отцы и матери даже не подумали подойти к нам, поздравить или поблагодарить. Да и зачем? Использованные игрушки принято выбрасывать, ведь так? Но это было даже лучше. Мы зажили своей обычной жизнью: путешествовали по миру, выживали от битвы к битве, уничтожали монстров и наслаждались свободой. Ни одному из нас не приходило в голову злиться на то, что нас выкинули в помойку. Мы сами вершили свои судьбы, в то время как те герои, чьи имена прозвучали среди бессмертных, продолжали оставаться марионетками в руках искусных кукловодов. Интересно, им не противно?       В какой-то момент я вправду поверила, что могу быть счастливой! Когда хвост Химеры откинул Роджера в серый камень горы, я не верила. Когда Алекс сказала, что осколок ребра проткнул лёгкое сына Борея, я не верила. Когда мне пытались объяснить, что амброзия не поможет, я не верила. Когда мой любимый произносил последнее "люблю", умирая на моих коленях, я не верила. Когда его тело сгорало на жалкой имитации погребального костра, я осознала. Осознала и с глупым криком полезла голыми руками в огонь. Результатом моих ожогов стало его копье. Я до сих пор не научилась им сражаться, но оно все ещё со мной. Может быть, когда-нибудь…       Противно настолько, что хочется свернуться калачиком и тихонько плакать, беззвучно скуля, словно побитый щенок. Но мне нельзя, не перед Алекс…       А затем монстры перестали умирать. И вот тогда стало страшно. Мы не были героями, не хотели спасать мир, не стремились к тому, чтобы наши имена прогремели на весь свет. В нас давно не осталось глупого желания обратить на себя внимание родителей. Однако у нас не получилось пройти мимо, не удалось не помочь, когда начали погибать наши братья и сестры, когда боги бросили своих детей на произвол судьбы. И мы сражались. Сражались за мир, за спокойствие, за жизнь, откидывая смерть всё дальше. Никто из нас не был суперсильным - не наша прерогатива. Мы брали командой, сплоченностью. Дочь Афины – Таюя, сын Ареса – Дерек, дочь Апполона – Алекс и я – дочь Немезиды. Выжившая четвёрка. Обычные полубоги, которые очень любили жизнь. И перед тем, как отправиться на битву, из которой кому-то из нас, возможно, не удалось бы вернуться, мы нашли тихое кладбище в Германии, где поставили простой и незаметный камень на семерых. Пустая могила, островок, где хотя бы в виде надписи на сером граните, но наша команда всегда будет вместе.       Потом была осада римлянами, нелепые обвинения друг друга и армия монстров. После - смерть, крики, кровь, боль и горе. Очень много горя. Я не поняла, когда всё завершилось. Просто в какой-то момент монстры вдруг закончились, а на поле боя повисла оглушительная тишина, которая, впрочем, очень скоро сменилась криками радости от победы и горестным плачем тех, кто потерял кого-то близкого. Вот только своих товарищей я упустила в пылу битвы, а найти сразу не смогла.       Вокруг кружил круговорот людских тел, живых и мертвых. Нужно было собирать трупы, относить раненых. О смерти Дерека Алекс узнала первой. Когда сына Ареса сжигали на костре, подруга не плакала: она просто сидела и смотрела, как пламя пожирает его тело. Следующие три дня её не могла найти даже я. В это время Таюя пришла в себя после почти недельной комы, вот только потерянную руку ей уже никто не вернул. Война ничего не поменяла. Из тени мы прекрасно видели, что изменений не последовало. Выжившие полубоги оставались марионетками, боги продолжали свою партию на шахматной доске под названием "Земля".       Нас никто не запомнил, никто не увидел. Трое из семерки выживших бежали из Лагеря, где они задыхались. Но что-то погасло в нас после той битвы. Может, это очередная потеря, может, осознание того, что все наши достижения, как и наше существование, останутся никем незамеченным. Мы всё так же будем безымянными бойцами без прошлого и будущего. Сухое «полубоги» и «эй, вы» стали нашими именами. Осталось только одно место, где мы ещё существовали. Но по дороге в Германию и Таюя покинула нас.        Пятый костер, пятый серый день, пятая за всю жизнь затяжка. Как же противно! Тогда хотелось просто спать. Во сне ведь не больно, правда?       Пригород Дессау встретил нас проливным дождем спустя семь месяцев после того, как мы трое покинули Лагерь. На сером гранитном камне появились четвёртое и пятое имена. Я молча смотрела, как Алекс дрожащими руками царапала на нём неровные буквы, стараясь держать свой кинжал ровно, а после курила на мокрой лавочке, старательно прикрывая неверный огонек на кончике сигареты от падающих капель. Мне не ведомо, вернёмся ли мы сюда, сколько ещё проживём, увидим ли когда-нибудь тех, с кем больше полугода назад сражались бок о бок, а также, когда мы покинем это кладбище. Но я знаю, что через несколько часов на сером граните появятся последние два имени, выведенные копьем Роджера, пока Алекс будет ходить за венком из живых цветов, сколько бы он ни стоил. А потом отсюда уйдут двое. Не герои, не ангелы, не дьяволы, а просто люди, просто безымянные полубоги, о которых никто не вспомнит.       А пока я жду подругу, курю на мокрой лавочке, думаю, насколько противная и банальная наша история, и не могу признаться самой себе, что по моим щекам уже давно текут далеко не дождевые капли.

***

Но мы не Тени, мы жили и у нас были имена: Сем, Карл, Роджер, Дерек, Таюя, Алекс и Елена…