Настоящая полицейская будка

      – Блядь... твою мать… нет… – прохрипел Пол Вудроу, из последних сил пытаясь ползти к вылетевшему из руки пистолету. Он знал, что убийца, подлый предатель, продажный лейтенант полиции Кевин Буррис, подстерегший его за дверью подземки, спокойно идет за ним, выбирая, куда лучше и надежней выстрелить еще раз. Он знал, что не успеет, не доберется, но он не собирался сдаваться…       Наверное, пуля попала в голову – ни звука выстрела, ни ощущения удара, просто скрежет, жуткий, зубодробительный скрежет, накрывший волной, всепроникающей вибрацией.       – Мать твою!.. – сдавленно выкрикнул кто-то, подозрительно похожий на Бурриса, затем послышался звук, как если бы он стукнулся лбом о нечто твердое и гулкое. Например, деревянное. И серия ударов, будто колотили в невидимую дверь руками и рукоятью пистолета.       Странный загробный мир. До зеленых чертей странный.       Лейтенант Кевин Буррис сосредоточенно и одновременно расслабленно следовал за тщетно пытающейся ползти к вылетевшему оружию подстреленной жертвой, прицеливаясь. Парень приперся без бронежилета, можно выстрелить и просто под лопатку. Можно в затылок. Выбирай не хочу. И кто сказал, что можно выстрелить еще только один раз?..       Внезапно глаза заволокло дымкой, голова закружилась, в ушах раздался адский визг и скрежет… Какого хера?! Это что, инсульт?.. Уже не мальчик, конечно, но в не настолько же плохой форме, чтобы схватить такой скачок давления от легкого азарта…       Затем все немного прояснилось. Если это можно было так назвать. Лейтенант ощутил впереди какую-то твердую преграду. Откуда она тут взялась? Когда он дошел до стены во время своего странного приступа? И тут он понял, что вовсе не дошел… Сигнал пришел от пальцев ног. Стена стояла прямо на них, вдавливая в цементный пол, взявшись ниоткуда. Едва прояснившуюся картину засыпало искрами из глаз.       – Мать твою!.. – выдавил он, пытаясь оттолкнуть стену, лупя ее руками и головой.       Стена вдруг поддалась – только не та ее часть, что стояла на его ногах. В ней отворилась дверь, и в проеме нарисовался какой-то тощий вихрастый член в темном костюме в тонкую полосочку. Лейтенант заметил полосочки, потому что буквально упирался в них носом.       – Ой, простите, вы кто? – жизнерадостно вопросил нарисовавшийся сукин сын. – О, а вот это нехорошо, знаете ли! – Голос стал суровым, когда тощий хрен вцепился в его вооруженную и ослабевшую от боли руку неожиданно сильными костистыми пальцами и выдернул из нее пистолет, отбросив его подальше в сторону.       – Что там, Доктор? – из двери выглянула какая-то черномазая девица, довольно смазливая и аппетитная на взгляд лейтенанта – если бы все эти уебища не стояли по-прежнему у него на ногах!..       – Ноги! – прохрипел он. – Какого хуя, членоголовые уроды?..       Оба незнакомца слегка отпрянули в изумлении от такой экспрессии.       – Что-то мне подсказывает, Марта, что это не Флоренция, – пробормотал длинный урод. – Извини, кажется, встреча с Леонардо да Винчи откладывается…       – Это Америка! – с проницательностью дебилки воскликнула черномазая девица. – Примерно наши дни.       – Твои, – поправил тощий.       – Винчи!.. – просипел лейтенант.       – Винчи? – оживился тощий. – Вы знаете, о ком мы говорим?..       – Городок, блядь, суки!.. Винчи – город! Хрен ли притворяться! Уберите с моих ног эту хуйню!       – О… – проговорила девица, переводя взгляд вниз. – Доктор, кажется, я понимаю, почему он ругается. ТАРДИС стоит на его ногах.       – Быть не может! – изумился тощий, выхватил из нагрудного кармана очки, нацепил на нос и присел на корточки, чтобы разглядеть получше. Вот мудила!..       – И правда! ТАРДИС так никогда не делает… почти.       – Но она же промахивается. Иногда. Чуть-чуть, – заметила черная девка.       – Засажу нахер, мудаки, – пригрозил лейтенант, шипя как змея. – Вас еще в обезьяннике выебут и по стенкам размажут…       Девка нахмурилась и повернулась к напарнику, словно бы говоря: «Доктор, он мне не нравится».       Напарник презрительно хмыкнул, достал из того же кармана, откуда доставал очки, какую-то корочку, и открыл перед глазами Бурриса.       – Бля… – пробормотал тот придушенно, трезвея на глазах, хоть не был пьян, и даже пытаясь выпрямиться. – Здесь, в таком виде, ОВР?..       Тощий дернул плечом и кивнул девице.       – Отлично, давай сдвинем ТАРДИС в сторону. Только сперва надо выйти. Посторонись!       Буррис героически попытался посторониться. Оба вышли из двери, чуть не пройдя по нему, и внезапно стало гораздо легче. Но пальцы наверняка были давно раздроблены. И Вудроу… блядь! Если только его не задело другим концом этой хуйни, наверняка уже доебался до своей пушки!..       Минутой раньше Вудроу приоткрыл один глаз. Все, что он мог видеть, это грязный цемент. Да и тот расплывался в кашу. В жидкую овсянку, которой мать пичкала его в детстве, заверяя, что ничего нет в целом свете полезнее гребаной овсянки, и дешевле тоже… Но все-таки он продолжал видеть. И слышать тоже. И даже если он уже сдох, и все это ему мерещится, продолжать валяться выпотрошенным тюфяком было как-то глупо. Он открыл второй глаз, всхлипнул и продолжил свой нелегкий путь к пистолету. Каждое движение отдавалось жгучей болью, электрическими разрядами прокатывавшейся по нервам. Ему казалось, будто он плывет, плюхается в луже из собственных крови и пота. Значит, он был еще жив. Он слышал приглушенные голоса и ругань – они не приближались. Пока. А затем дрожащая рука коснулась рукоятки пистолета. Как раз вовремя – голоса стали громче. С придушенным болезненным воплем-рычанием он перевернулся, увидел, как двое вышли из какой-то большой продолговатой коробки и слегка отодвигают ее от скрючившегося Бурриса. Глюки. Не иначе. Но Буррис – вот он, и все что остается сделать – унять дрожь в руках и выпалить ему в голову. Вот так: раз, раз, раз!..       Марта вскрикнула, когда черепная коробка лейтенанта разлетелась на куски вместе со всем своим содержимым.       – Марта! – крикнул Доктор. – Не смотри. Бежим! Скорее в ТАРДИС!..       Вудроу выдохнул и растянулся на цементе, уже не сдерживая дрожь. Кто бы ни были эти глюки – они не враги, это точно. И вот теперь все кончено. Даже если ему все это только показалось – что все закончилось правильно. Пока что. Здесь и сейчас.       – Постой, – воскликнула Марта. – Он ранен, ему нужна помощь!       – Он только что разнес башку нашему новому знакомому!       – Но он все равно ранен!       – Раньше надо было думать, прежде чем браться за оружие!..       Пол начал смеяться.       – Он смеется? – удивился Доктор. – Послушай только, Марта, он еще и смеется!       – Он может умереть! А я все-таки медик, хоть еще и студент! Клятва Гиппократа для меня не пустой звук.       – Ты ее еще не давала, это делают на выпускном... кажется. – Доктор вцепился пятерней в свои взлохмаченные волосы, раздираемый противоречивыми чувствами. – Блин! – сказал он внезапно, будто заразившись местным воздухом. – Если мы исчезнем отсюда, все просто останется, как было.       – Но мы уже вмешались, – констатировала Марта. – И мы даже не знаем, что тут происходило. – Она тяжело вздохнула и подошла к Вудроу. – Подождите, я вам сейчас помогу. Неважно, кто вы и что натворили, хотя все-таки…       – Офицер полиции Пол Вудроу, – выдохнул Пол, еле ворочая языком.       – Помолчите лучше… – Темнокожая незнакомка уверенно разрывала руками пропитанную кровью одежду и осторожно ощупывала его рану. – Доктор, не стой, тащи сюда аптечку! У тебя точно есть аптечка, я знаю!       Доктор издал звук, будто его сейчас вырвет, и куда-то сгинул. Видно, тот еще доктор… по протекции, а не по образованию. Хотя, может, просто не доктор медицины. Искусствоведения, например. Вот что это за гребаная ретро-модерновая инсталляция? То есть не гребаная, конечно, замечательная и художественная, шедевр – она же его спасла. Только откуда она? Вертолет? Подъемный кран?.. Ах да, глюк…       Пол моргнул, вглядываясь в надпись по верху сооружения. Полицейская будка? Серьезно?.. Ну, если так, то это самая настоящая полицейская будка из всех полицейских будок. Хотя и всего лишь синее предсмертное видение…       – Не теряйте сознания! – всполошилась Марта. – Говорите, вы офицер полиции? А что тут происходит? Кто был этот человек?       – Лейтенант… грязный коп… – с удовольствием попытался выговориться Вудроу, раз уж глюки все еще были тут и с ним разговаривали. – Сколько из-за него людей полегло, не сосчитать…       Марта сочувственно кивала. Меж тем появился «Доктор», нагруженный какими-то упаковками, все еще что-то раздраженно бурчащий.       – Вы же понимаете, что насилие – это тупик? – патетически вопросил он.       – Понимаю, – улыбнулся Вудроу. – Самый тупиковый гребаный тупик…       – Так что ж вы?!       – Я полицейский, – выдохнул Пол. – Должен спасать людей. И так тоже. А вы?       – Никого вы так не спасете! – категорично заявил Доктор.       Пол пожал плечами. Марта возилась, вколов ему что-то, отчего боль стала куда-то уплывать, а с нею и остававшаяся ясность сознания. Но становилось тепло и хорошо.       – Может, и вас спас. Если б тот тип мог, пристрелил бы вас. Зачем ему свидетели? Думаете, у него была только одна пушка?       – У меня все было под контролем, – надулся Доктор.       – Ага, – безразлично кивнул Вудроу. – Все так думают.       – Что могла, я сделала, – сказала Марта. – Только ему надо в больницу.       – Не надо, – оживился Пол. – Там меня быстро найдут. Нельзя мне туда.       – У меня есть пара медицинских аппаратов в ТАРДИС, – сказал наконец что-то умное Доктор. – Дотащим его, сумеем подлатать на первое время.       – О, – хихикнул Пол, – только не забирайте меня в страну Оз. А хотя пофигу. Только Эмили… она должна знать… И Рэй, и Антигона… я должен перезвонить… – его слова перешли в совершенно невнятное бормотание, которое уже не могла перевести даже ТАРДИС.       Марта и Доктор тревожно переглянулись и, подхватив молодого полицейского с двух сторон, целеустремленно потащили его в синюю полицейскую будку.       Несколько дней спустя основательно окрепший Вудроу, не перестававший восхищаться «большей внутри» будкой, нетерпеливо бил копытом, утверждая, что ему нужно вернуться, как его ни уверяли, что в машине времени он никогда никуда не опоздает. Но раз уж он должен был вернуться, а Доктор все равно чертовски не одобрял перестрелок, – оказался-то он все-таки Доктором, и даже немного медицины, среди всего прочего: был «гениальным дилетантом» на манер все того же часто поминаемого Леонардо и инопланетянином вдобавок, вот откуда брались его наивные взгляды на жизнь, – то просьбу его исполнили. Доктор рассчитал координаты и…       Едва Вудроу сунулся за дверь, он понял, что что-то круто пошло не так. Люди вокруг шастали в странных балахонах и ярких нарядах с разрезами. Поначалу он подумал, что они угодили куда-то в центр реконструкторского фестиваля. Потом подумал, что все-таки умер, и это действительно тот самый до зеленых чертей странный загробный мир.       – Флоренция! – воскликнул Доктор, выскакивая за ним на улицу, готовый в восторге чуть не целовать грязную мостовую. – Наконец-то!       – Флоренция?.. – протянул Вудроу. – Проклятье, мне нужно в Винчи!       – Мы успеем! – сказала ему Марта в веселом возбуждении. – Это же машина времени. А пока – разве ты не хочешь увидеть настоящий Ренессанс? Настоящего, живого Леонардо да Винчи?       Вудроу издал неопределенный звук и вывалился из ТАРДИС на узкую улочку. Вдохнул странный, очень странный воздух, плотный, насыщенный, довольно отвратительный на вкус, «экологически чистый»… Голова закружилась. Что ж, ему не помешает пока побольше окрепнуть, прежде чем снова кидаться в бой.       Он выдавил улыбку и кивнул дружелюбной доброй Марте. Доктор уже унесся разглядывать стоящие в стороне лавки. Умеет он рассчитывать координаты. Как же. Дилетант, одно слово, хоть и гениальный. Но его же ошибка случайно спасла Полу жизнь.       Ничего. Пол еще вернется домой. Потому что должен. Хотя бы Бурриса уже нет, все легче. А когда он вернется, то поможет всем выкрутиться, обязательно. А может, и Марта с Доктором помогут. Ведь у них же настоящая полицейская будка. Так что это не конец, это просто открытый, блядь, финал!..       Потом все будет хорошо.       И еще… да ведь из этой чудесной гребаной полицейской будки всегда можно позвонить! Эта мысль наполнила его сердце нежностью.