***
Все еще тьма за его веками. Затем он увидел Эбигейл Хоббс, озаренную светом, обращавшуюся к девушке, выглядевшей в точности как она. Они невнятно говорили друг с другом; Эбигейл улыбалась и смеялась. Однако в тенях что-то было. Уилл мог его распознать. Сон угас. На запястьях Уилла все еще был металл. Наручники, все те же проклятые наручники. Его тело полностью онемело, все ощущения притупились: он не мог ощупать то, на чем лежал (может быть, больничная койка?); он не мог расслышать, что мужчина в хирургическом халате говорил ему; он не вздрогнул, когда игла пробила кожу.***
Раньше он тонул. Сейчас он сочился, тек и тек и тек, а олень топтался. Оставлял следы по всему его разуму.***
Он спал и видел трупы, и не знал, какие из них были его. Те, которые он сделал — те, с которыми он в действительности разобрался. Гарет Джейкоб Хоббс. Абель Гидеон. А что насчет всех остальных? Они ощущались как принадлежавшие ему. Он наполнял свой рот их плотью и кровью и ел и пил…***
Время отступило, отхлынуло. Уилл открыл глаза, увидел трубку, скармливавшую препараты его руке, его затошнило, он напрягся в рвотном спазме, но за этим ничего не последовало. Что с ним было не так? Психическое расстройство, говорил Ганнибал. Деменция. Уилл Грэм был помешанным, конченым психом, и Джек Кроуфорд приковал его наручниками к больничной койке. Он мог слышать, по крайней мере, сейчас. Вокруг него гудели машины. Он старался не представлять медсестру, убитую Абелем Гидеоном; видение колебалось практически в зоне его восприятия. К счастью, оно так и не донеслось до него. Уилл ускользнул обратно во мрак. Его тело болело, будто охваченное огнем.***
Джек Кроуфорд у его постели. Ох, подумал он, и встретился взглядом с Джеком. Уилл заставил себя заговорить, и задать уже вопрос, один гребаный вопрос: — Что со мной не так? Это был почти всхлип. — Энцефалит, — сказал Джек, наконец. Одно слово. — Что? — Уилл моргнул. — Мне делали томографию, Джек, неврологически я был исправен. Доктор Лектер отвозил меня… Он закрыл рот. Доктор Лектер. Господи Иисусе. — Он солгал, — произнес Уилл. Это предложение было острым обвинением, впавшим во вздох, безнадежный и слабый и жалостный. — Он подставил меня. Но ведь. В этом нет смысла. Он помнил, как стоял у стола. Шагал. Обходя стол; доктор Лектер по ту сторону, поддерживающий ритм. Они двигались по кругу, не соприкасаясь. Противоположности, но не совершенные. Зеркала. Он впитывал Ганнибала Лектера в свои кости и кровь, а потом кусочки паззла обвалились и выстроились в линию. Уилл выдохнул: — Он Потрошитель. Он был тем, кто убивал. Все эти смерти вокруг меня. Медленно, Джек сказал: — Ты осознаешь, что говоришь, Уилл? Его голос был мрачен; линии вокруг лба напряжены. — Да, — сказал Уилл. — Я осознаю. Он прикрыл глаза на мгновение. Его удивляло, насколько лучше он себя чувствовал; было ли дело в лекарствах, которыми его накачали? Или в охватившем его извращенном откровении, тянувшем вниз, во что-то похожее на пустоту, о которой он не хотел думать. Но вынудил себя произнести: — Лектер — это подражатель Хоббса. И он убил доктора Сатклиффа и Джорджию Мэдхен. Он играл со мной все это время. И… и Эбигейл, он знал… О, Боже, где была Эбигейл? Он… он должен был защищать ее, разве нет? Его приемную дочь, как говорил Лектер. Но Лектер говорил многое. И все же помог ей спрятать тело Николаса Бойла. Уилл хотел защитить ее — он держал ее за руки, темные на фоне оконного света — все еще. Все еще. Джек был прав насчет Эбигейл с самого начала. — Доктор Лектер знал, что Эбигейл Хоббс была сообщницей своего отца, — сказал Джек. — Наживкой, — тихо поправил Уилл. — Она была наживкой Хоббса, заманивавшей его жертв. Где она, Джек? Все не так. Это не ее ошибка. Она должна была делать это, чтобы выжить. Где Эбигейл, Джек? Она у тебя под стражей? — Нет. Она пропала. Джек не смотрел на него, он смотрел в пол. Когда он поднял глаза, те были покрыты тонким слоем влаги. Они выдержали пристальные взгляды друг друга. Уилл затрепетал от этого контакта, но снес его. — Ты прав, верно? Это он. Это он. Не ты. Потому что… я знаю тебя. Тобиас Бадж и Франклин Пирс – все это был он. Ты правда, веришь, что он Потрошитель? — Пища, — прошептал Уилл. — Органы это его — наша — пища. Он каннибал. Голос Джека возрос до рыка: — Мириам Ласс. Он был в моем доме. Он сказал, что сожалеет о ее смерти. И Белла, я, мы… — Где он? — Исчез, — сказал Джек. — Мы пытались отыскать его. После того, как я арестовал тебя. Старались выяснить, знал ли он о тебе что-нибудь нам неизвестное; он что-то утаивал в нашем последнем разговоре. — Конечно! — рявкнул Уилл. — Конечно, он бежал. Он осел на кровати; он знал, что доктор Лектер сможет сбежать от властей, тот, мать его, был при деньгах и достаточно умен, чтобы отделаться от заключения. Вероятно, он убил Эбигейл, прежде чем сорваться с места. Может быть, она даже была с ним. Джек достал сотовый, вышел из комнаты, чтобы сделать звонок. Его голос усыпил Уилла, торопливый и почти обнадёживающий.***
Когда он открыл глаза, наручники уже исчезли с его запястий. Джек снова был подле него. Уилл помнил взгляд в глазах Джека, когда тот осознал правду. Все болело. Он услышал скорбный, страдальческий звук, похожий на крик животного. Уилл осознал, что издавал его он сам. Раньше все было льдом, водой, но это сейчас было газом. Чем-то невидимым, держащимся в воздухе. Гонимым в его легкие, удушающим его. Он думал, что шел на поправку… Нет, это не было галлюцинацией. Это была паническая атака. Гипервентиляция, нараставшая до тесноты и темноты; он не мог себя контролировать, он не мог контролировать ничего. Чертова проклятая задержанная реакция; у него ум заходил за разум, Лектер был прав, пусть даже с энцефалитом. Лектер был прав. Джек крикнул медсестер. Затем уже более тихим тоном: — Дыши, Уилл. Дыши. Знаешь, как выполняются эти упражнения? Я буду отсчитывать; вдыхай, потом выдыхай. Раз, два, три, четыре, пять. Раз, два. Раз, два, три, четыре, пять. Уилл заставил себя следовать счету Джека. Он мог чувствовать как его собственное сердцебиение — в единицах ударов складным ножом, взрезающих его грудь — смягчалось. Соскальзывая в регулярность. Джек дотронулся до его рук; в этот момент бензодиазепин пронесся по венам Уилла.***
Ему снилось, что Эбигейл была вороной, сбрасывавшей собственные крылья и отращивавшей белые лебединые взамен. Она взлетала. Ее перья снижались по спирали, и Уилл ловил их, а Эбигейл падала.***
Ему снилось, как доктор Лектер рассказывал ему сказку. Вы злодей? — спросил его Уилл. Вы волк, Вы дракон, Вы злой король? Доктор Лектер спросил: «Кто Вы?». И обернулся оленем и распотрошил Уилла своими рогами.***
Ему снилась Алана, смотревшая на него так, будто отвечала ему взаимностью. Она выглядела такой печальной; она знала, она знала, она знала, чему он мог поддаться. Алана оттиснула поцелуй на его лбу. Она ушла прочь в поле ярких цветов, навстречу солнцу.***
Ему снилось, как он зарывался лицом в плечи Джека Кроуфорда, беззвучно крича, и это был самый близкий к реальности сон; он чувствовал, это ощущалось по-настоящему. Он выбрал это, это не было ни Эбигейл, ни доктором Лектером, ни Аланой, но эти концовки ему не подходили, не ему.***
— Все еще здесь, — сказал Уилл с кривой улыбкой. — Они, должно быть, нуждаются в тебе, Джек. Иди искать Лектера, поищи Эбигейл. Джек покачал головой. — Я доверяю своей команде, Уилл. Пока не было никаких продвижений. Я пойду, когда понадоблюсь им. Прямо сейчас, Грэм, я думаю, мне будет лучше остаться. — Чтобы я мог обсудить с тобой Лектера? — спросил Уилл, подняв бровь. — Я переживаю панические атаки и кошмары почти каждый час. Просто оставь меня медсестрам или вызвони Алану. — Алана помогает расследованию, — сказал Джек. — Она была одной из самых близких к Ганнибалу людей. Она… решительно настроена, Уилл. Уилл кивнул. — Да. Значит, ты будешь здесь. Ладно, хорошо. Он закрыл глаза. Он чувствовал себя окрыленным.***
Уилл прижал палец к своему левому запястью. Немного красному от наручников. На миг Джек Кроуфорд улыбнулся ему грустной улыбкой, но тут же сгладил это выражение, сама серьезность. Он сказал: — Ты хотел быть полезным, Грэм? У нас есть пара мест, в которых отметилась кредитка Лектера. Он осторожно разложил карту у Уилла на груди, поддерживая ее. Автозаправки, вечерние магазины, отели… все маркированные красными иксами. Уилл отслеживал оставленный ими путь. — Хорошо, гуру, — пробормотал он с усмешкой, и маятник качнулся за его веками. Когда он открыл глаза, Джек сказал: «с возвращением», и вкрадчиво вытянул из него слова. Их руки снова соприкасались — его: сухие и дрожащие; Джека: жесткие и надежные руки копа. Скала, подумал Уилл. Он немного боялся, но не сильно.***
— Ох, Джек. — Что «Джек»? — спросил Кроуфорд. — Ты меня убиваешь, нет, правда. Красный Дракон, Томас Харрис.