World of Darkness: TVD / TO

       Элайджа Майклсон не любит лгунов — ведь им нельзя верить. А ещё он ненавидит предателей, особенно тех, что предают родных. Кэтрин Пирс он считает лгуньей и предательницей. Она врала всем. Она предала своих родных. Именно поэтому, когда приходит сообщение от Катерины, он не может удержаться от скептической усмешки, но на встречу с двойником всё-таки приходит.        Элайджа Майклсон знает, как следует вести себя с такими как она. С ними нужно быть всё время настороже, ожидая лжи и удара в спину. Именно поэтому, стоя в беседке, он прислушивается к шагам прохожих и, когда слышит уверенное цоканье каблуков по асфальту, натягивает на лицо фальшивую улыбку, ведь обманывать лгунов — это не грех.        Кэтрин самоуверенна до ужаса. И зайдя в беседку, она ни капельки не сомневается в искренней радости первородного от встречи с ней. Она елейно улыбается ему и предлагает пройтись и поговорить.        Элайджа соглашается. Взяв Кэтрин под руку, он идёт с ней вдоль аллеи. Та с огромным удовольствием рассказывает, как скучала без него, как рада его видеть. Первородный покорно слушает, хотя с большим бы удовольствием воспользовался бы внушением и выпытал бы у вампирши, зачем он ей понадобился, но так лучше. Пусть доверяет, пусть думает, что между ними всё как прежде, всё как пятьсот лет назад, когда он любил её.        В конечном итоге Пирс рассказывает Майклсону, зачем связалась с ним, и вампир понимает — его опять хотят использовать в своих целях. Как оказалось Кэтрин нужна его, Элайджи, помощь, чтобы уговорить Никлауса оставить её в покое. На этих словах она поворачивается к нему лицом, мило улыбается, глядя в глаза, и хлопает ладошкой по пиджаку в районе сердца. Первородный улыбается самой теплой из своих улыбок, берёт её за руку и, наклонившись, целует.        На лице маска влюблённого мальчишки, и Петрова покупается. Она с удовольствием рассказывает свой, как ей кажется, гениальный план по изъятию у детишек из Мистик-Фоллс лекарства от вампиризма, за которым гоняется так же и Никлаус. Кэтрин сообщает, что благодаря этому лекарству, которое Элайджа потом отдаст своему младшему брату, она рассчитывает получить свободу.        Вампирша так счастлива, так уверенна в своей привлекательности двойника для всех, что не замечает того блеска в глазах вампира, который появляется, как только Майклсон понимает — лекарство может пригодиться ему. Но в начале его нужно заполучить, и Кэтрин Пирс, пожалуй, лучший способ сделать это, не сообщая родственникам о своём участии в погоне за лекарством.        Пока Кэтрин щебечет, рассказывая, как им будет хорошо вместе, когда они отдадут лекарство Никлаусу, он обдумывает что лучше сделать с ним: отдать брату или вручить сестре? Если отдаст Никлаусу, то ради чего? Судьба Кэтрин его не интересует. Забота о Клаусе? Но учитывая прошлое, ему совсем не хочется помогать вероломному и эгоистичному брату. Отдать Ребекке, ведь сестрёнка давно мечтает о нормальной жизни? Но это тоже тот ещё вариант. Человеческая жизнь слишком коротка и опасна. Решив, что разберётся с этим вопросом позже, вампир, практически не следивший за тем, куда они, собственно говоря, идут, только сейчас обращает внимание на то, что они проходят по дорожке, идущей вдоль жилых домов. Кэтрин сворачивает к просторному, хоть и не очень большому дому.        Как только они оказываются внутри дома, Пирс разворачивается к первородному. Дом пуст, в нём стоит тишина. Смотря в блестящие глаза Катерины, Элайджа понимает, что вампирша рассчитывает на что-то большее, чем поцелуй. Впрочем, он с самого начала предполагал, что всё может зайти так далеко. Майклсон мягко подтягивает Катерину к себе. В конце концов, почему бы и не доставить себе маленькое удовольствие. Ведь Кэтрин хоть и шлюха, но красивая шлюха.        Его ожидания в отношении вампирши оправдываются полностью: Пирс тут же, не теряя времени, льнёт к губам первородного. Только вот в планы Элайджи совсем не входит плясать под дудку Петровой и потому, отвечая на её поцелуи, вампир в конечном итоге берёт всё в свои руки. Кэтрин не против. Даже наоборот, она только за. Она податливо идёт в его руки. С готовностью подчиняется его власти. С радостью подставляет своё тело под его ласки. Доверчиво и бесстыдно близко подпускает первородного к себе. Майклсона это устраивает. Пока устраивает. От поцелуя губ он переходит к поцелуям на шее. Кэтрин запрокидывает голову назад и, как шлюха, стонет от удовольствия, когда Элайджа начинает покусывать кожу. Пирс обхватывает его шею руками, когда Майклсон переходит от шеи к груди. Кэтрин ластится, жмётся ближе, виляет бёдрами под его руками и протяжно стонет от удовольствия.        Элайджа же не торопится. Катерина полностью в его власти, хоть и не осознаёт этого до конца. Она даже не догадывается, что игра, которую она затеяла ради свободы от Клауса, сейчас идёт по другим правилам. По его правилам. И отступать он не намерен. И плохо будет тому, кто встанет у него на пути.        Он медленно проводит языком по заострённым от возбуждения соскам прямо сквозь ткань платья, заставляя Кэтрин вновь стонать. Майклсон проводит по бедру Пирс, проникая рукой ей под платье. Он проводит пальцами по внутренней стороне бедра, прежде чем проникнуть под ткань кружевных трусиков вампирши.        Кэтрин стонет от точных, размеренных движений пальцев Элайджи у себя между ног и пытается стащить с него костюм. Или же хотя бы галстук. Но он не позволяет ей сделать этого. Кэтрин и оглянуться не успевает, как оказывается небрежно отброшенной на кровать. Она несколько секунд растерянно смотрит на мужчину, но увидев, что тот начинает раздеваться, Пирс улыбается.        На раздевание у Элайджи уходит несколько секунд. Когда он оказывается на Кэтрин, прижимая её к кровати своим весом, и смотрит ей в глаза вновь обманчиво влюблённым взглядом наполненным похотью, Кэтрин раздвигает ноги шире.        Элайджа без колебаний разрывает на Пирс одежду и нижнее бельё. Кэтрин стонет от боли смешанной с удовольствием, когда он резко и быстро входит в неё. Она стонет и царапает ему спину, когда грубыми толчками Элайджа вколачивается в жаждущее тело. От силы, с которой он трахает её, кровать под ними ходит ходуном и периодически ударяется о стену так, что осыпается штукатурка.        Кэтрин уезжает через несколько дней, полностью уверенная, что всё в её руках, и что до долгожданной свободы от преследований Никлауса рукой подать. И Элайджа наконец-то может вздохнуть свободно. Ему не надо больше притворяться, не надо больше смотреть на неё взглядом «влюблённого идиота». За эти дни она ему несколько поднадоела. Секс с ней был хорош, но даже хорошее надоедает, если нет чувств.        Первородный знает вампиршу лучше, чем она думает: он точно знает — она пойдёт на всё ради достижения своей цели, а ему остаётся только ждать. Катерина сама принесёт лекарство ему в руки и с готовностью, даже с радостью, отдаст ему.        Он проводит время в городке, в котором все находятся под гипнозом Кэтрин, в ожидании её возвращения. «Любовь всей его жизни» — как когда-то назвал её Никлаус, и как ошибочно считает себя Катерина. Элайджа только усмехается, вспоминая об этом. Наивно, смешно? О, да. За тысячу лет у него было множество вот таких вот девиц — бабочки на одну ночь не более того. Даже Кэтрин он относит к всего лишь мимолётному развлечению. По крайней мере, сейчас. Ведь Элайджа Майклсон не прощает предателей и никогда ничего не забывает.        Она объявляется через несколько дней. Сообщает, что всё прошло, как планировалось и лекарство теперь у неё. Кэтрин просит его поговорить с Клаусом, как только будет время. Они договариваются о месте встречи.        Но придя на неё, Элайджа застаёт там совсем другую девушку. Он только улыбается, поражаясь наивностью Елены. Медленно, не торопясь он подходит к девушке. Решив, что игру можно продолжить, первородный называет её другим именем. Гилберт, как и Пирс с лёгкостью покупается. Наивность и в тоже время уверенность в своих способностях к обману второго двойника его только забавляет. Он медленно, смотря ей в глаза, проводит по её распущенным волосам, делая замечание относительно её прически. Елена улыбается и благодарит за комплимент, только вот закончить благодарность ей не удаётся. Элайджа наклоняется и, притянув девушку к себе, целует.        Секундное замешательство выдаёт её ещё больше, и он улыбается. Но как только Елена пытается уйти, Элайджа жестко хватает её за локоть и разворачивает к себе — игра окончена, и шутить он больше не намерен. Он забирает девушку с собой и уводит подальше от места встречи.        Звонок от Стефана не заставляет себя долго ждать. Мальчишка, как всегда, пытается договориться, сообщая о том, что они разберутся с Кэтрин, если с Еленой что-нибудь случиться. Элайджу это только забавляет. Ведь, по сути, ему нужно только лекарство, но на случай, если Кэтрин рядом и слушает разговор, он продолжает делать вид, что заинтересован в том, чтобы сохранить ей жизнь.        Елена же, когда разговор со Стефаном был закончен, называет их обоих идиотами. Наивно полагая, что знает его и Кэтрин, она высказывается по поводу их отношений. Первородного же эта речь только веселит. Знала бы она, как дела обстоят на самом деле, не говорила бы так. Впрочем, его сейчас вполне устраивает и то, что Пирс в компании его сестры. Хотя он не уверен, что младшей удастся присмотреть за Петровой.        Изменение в поведении Елены отчётливо бросается в глаза, и он отмечает для себя, что в кои-то веки Кэтрин не солгала. Элайджа интересуется у девушки, чем это вызвано. Новость о смерти Джереми его злит. Катерина и словом не обмолвилась о том, что убила младшего Гилберта.        Слушая рассуждения Елены о Кэтрин, Элайджа мысленно кивает, полностью соглашаясь с её словами. Он давно знает: той девушки, которую он встретил пятьсот лет назад – нет. Её не вернуть. Да и в его намерения это не входит. Но, в принципе, почему бы не дать девчонке возможность выговориться, может так ей станет легче. Он слушает внимательно, вставляя свои замечания, понимая, что сейчас ему даже немного жаль Елену. Вампир с отключёнными чувствами плюёт на всё. Ему всё безразлично, кроме удовлетворения своих нужд и потребностей. Именно по этому, за тысячу лет, Элайджа ни разу не отключал чувства. Ему всегда хотелось сохранить в себе хоть каплю своей человечности.        Разговор Элайджи с Еленой оказывается прерван самым неожиданным образом — появляется Кэтрин и сворачивает двойнику шею. Всего лишь секундная неожиданность не боле того. Кэтрин предлагает уйти, оставив Елену здесь. Но Элайджа против. Майклсон решает, что пришло время поговорить по душам, хоть и не собирается раскрывать ей свои планы относительно её и лекарства.        Первородный довольно грубо высказывается относительно убийства младшего Гилберта. Кэтрин начинает оправдываться. Да ей не жаль того, что она сделала, она называет смерть брата Елены сопутствующим ущербом. Впрочем, Элайджа в какой-то мере даже рад, что так вышло — смерть Джереми за убийство Кола, брат за брата. Катерина не понимает — его злит не сам факт убийства, его злит то, что узнал он об этом не от неё. Желая хоть как-то защитить себя, Пирс отдаёт лекарство первородному.        Элайджа Майклсон не любит лгунов и предателей. А ещё он не любит тех, кто скрывает от него правду. Именно поэтому, как только лекарство было убрано в безопасное место, в карман его пиджака, сердце Кэтрин Пирс оказывается у него в руке. Замешательство и удивление отражается в глазах Петровой всего лишь на несколько секунд, а затем уже посеревшее тело падает к ногам первородного.        Он слышит удивлённый вздох — Елена пришла в себя очень вовремя. В глазах Гилберт Элайджа видит страх, даже скорее ужас. Майклсон аккуратно, под напуганным взглядом двойника, достаёт из внутреннего кармана платок и стирает с пальцев кровь Кэтрин.        — Вижу, ты включила чувства, — холодность и надменность, прозвучавшие в голосе первородного, заставляют Елену нервно сглотнуть. Убрав уже ненужный платок в карман, он подходит к девушке и, протянув руку, помогает подняться. Отпускать Елену Элайджа не намерен. Сейчас у него все козыри на руках — лекарство и двойник, и теперь его очередь делать ход.