Наша надежда

Герман , отчим Элли и названный отец для меня и Хорхе, положил мою руку себе на локоть и погладил, успокаивая меня. От этого жеста я резко взглянула в его доброе лицо. - Что? Я выгляжу нервной? Герман мягко мне улыбнулся: - Немного. - Я не хочу казаться нервной, - прошептала я. Вслух он не произнес ни звука, но было видно как смеются его глаза. Просто сделай глубокий вдох. Мы стояли недалеко от дверей, ведущих к ковровой дорожке, по которой мои подружки невесты уже начали свой поход до алтаря. Очень скоро и до меня дойдет очередь. Не могу поверить, что день нашей свадьбы уже настал. Помню, как совсем недавно, на следующий день после помолвки, Элли постучала в мою дверь с охапкой свадебных журналов в руках. И хотя бывало, что сомнения начинали одолевать меня, я тут же отчаянно начинала с этим бороться. То, что я стою здесь, уже в проходе, пусть в начале, и все еще волнуюсь, было своего рода шоком. «Вот блять, блять, блять». «Глубокий вдох». Не может быть, что у меня начинается паническая атака. Ведь я хочу провести остаток жизни с Хорхе. Проблема в том, что мне было страшно. Вдруг я каким-то образом все испорчу. Я столько месяцев внушала себе, что способна быть в серьезных, любящих отношениях, и все равно боялась. Боялась, что однажды причиню ему боль. - Что если я все испорчу? - пробормотала я. Герман сжал мою руку. - Идеальных браков не бывает. Вы будете бороться, ссориться, говорить вещи, которые не имели ввиду... Когда ты кого-то любишь, все это случается. Но, Тин... - Генман повернулся посмотреть мне в глаза. - Все хорошее, что было у вас, всегда должно перевешивать плохое. Он улыбнулся: - И думаю, Хорхе уже доказал, что ты вряд ли сможешь убежать от него. - Это правда. Я сжала в ответ его руку и, содрогнувшись, глубоко вдохнула: - Спасибо. - Всегда пожалуйста. А теперь, давай сделаем это. Как только двери распахнулись, гитарист и виолончелист начали играть громче, и от прекрасной инструментальной версии песни Пола Уэллера «Ты что-то творишь со мной» моя шея покрылась мурашками (Если вы хотите ее прослушать: Paul Weller «You Do Something to Me»). Мы подошли к ковровому проходу, и первое, что я смогла увидеть, это цветы, затем гостей, которые повернулись к нам с подбадривающими улыбками и любопытством. Герман снова сжал мою руку, которой я яростно вцепилась в свой букет с белыми лилиями, украшенный тонкими золотистыми тростинками. Наконец, я смогла поднять взгляд. Я увидела своих подружек невесты, Элли, Ханну, Людмилу, Райан и Лодовика - все одеты в длинные платья цвета шампанского и выглядели элегантными и счастливыми. Приблизившись к ним, я заметила, что Элли расплакалась. В первом ряду я увидела Элоди. Рядом Моли, Коул, Мик, приходившийся дядей Людмилы, со своей подругой Ди, лучшие друзья Кэма - Нейт с Пити, и девушка Пити, Лин. Здесь не было моей семьи, поэтому я решила не делить посадочные места на сторону жениха и невесты. Также, здесь присутствовали мои коллеги с «Клуба 39». Все остальные были либо коллеги, либо друзья Хорхе и семьи Бланко. Ну и, конечно же, мать Хорхе, безразличная ко всему светская львица, так и не объявилась. Она плохо себя чувствовала. Наверно так же, как и в прошлое Рождество, когда мы познакомились, и у нас возникла взаимная неприязнь друг к другу. Мой взгляд скользнул по Алексу и Руджу, стоявших на другой стороне алтаря. Они были в таких же костюмах, что и Хорхе с Германом - в серых пиджаках на трех пуговицах, называемых «Принц Уэльский». Воротники серых рубашек украшали замысловатые узлы шелковых галстуков цвета шампанского, и поскольку семья Бланко состояла в клане Стюартов, они были в темно-серых клетчатых шотландских юбках, килтах. Добрая и дерзкая улыбка Алекса заставила меня наконец перевести взгляд на Хорхе. Я чуть не споткнулась. От взгляда Хорхе я почувствовала знакомое давление в груди, а от льющейся из его глаз любви, мое горло сжалось, и я чуть отклонилась от Германа, пытаясь скорее доплыть до Хорхе на своем платье. У меня было простое платье. Без бретелек с сердцевидным декольте; верхняя часть лифа цвета слоновой кости, украшенная белым бисером и кружевом. Прекрасный шелковый шифон драпировкой обвивал мою талию. От талии слой шифона, украшенный серебром, спадал вниз элегантными волнами. Когда мы подошли с Германом ближе, по выражению лица Хорхн, я поняла, что платье ему понравилось. Все еще дрожа, я поцеловала Германа в щеку, выражая огромную признательность за то, что он повел меня по проходу вместо моего отца. Я искренне поблагодарила его и практически задохнулась от скопившихся в его глазах слез, пока он передавал мою руку Хорхе. Вместо того, чтобы повернуть нас к священнику, Хорхе потянул меня за руку и, притянув к себе, посмотрел на меня горящим взглядом. Он склонил голову, и я почувствовала его теплое дыхание у уха: - Ты выглядишь потрясающе, любимая. Давай дыши. Это только ты и я. - Скажи это сотне людей позади нас, - возразила я слегка дрожащим голосом. Хорхе усмехнулся и нежно поцеловал меня. Отстранившись, с полным любви и надежды лицом, Хорхе пробормотал мне в губы: - Я люблю тебя, ты любишь меня, наша семья любит нас и, прямо здесь, она рядом с нами. Больше ничего не имеет значения. Так что никаких страхов за будущее, никаких страхов за то, что ты можешь что-то испортить, что нельзя будет исправить. Жизнь не идеальная, мы не идеальные, но я говорю тебе сейчас, Мартина, мы неразрушимы. Прекрати дрожать и просто выйди за меня. Я потянулась и прижалась к его губам: - Ты прав. Священник откашлялся, привлекая мое и моего улыбающегося жениха внимание к церемонии, чем разрушил наш маленький пузырь. Я услышала, как позади нас захихикали гости и музыка затихла. Так мы и поженились.