Недокофе, очки, Гэт

      Кофе, а точнее та бурда, которую за него выдаёт местный автомат, неторопливо заполняет кружку с пафосным, затёршимся со временем «BIG Boss». В участке экономят электричество, и на весь длиннющий коридор работает от силы два настенных светильника, отчего полумрак в здании царит почти что интимный. Гэт, отпивая горячий кофейный напиток из второй, своей кружки, устало смотрит в приоткрытое окно: на дворе ночь, и с улицы приятно тянет ледяным воздухом — со дня на день выпадет первый снег.       Автомат, наконец, замолкает, позволяя Джонни насладиться абсолютной тишиной пустынных коридоров. Ему лениво. И спать, если честно, до безумия хочется, так что даже кофе не спасает. Атмосфера в здании никак не располагает к ночной работе; до кучи душно — это только здесь чудом окно открытым оставили. Пару часов назад появилась первая зацепка в затянувшемся деле о серийном маньяке. Убойный отдел в лице Гэта и его напарницы остался до выяснения подробностей. Около часа назад команда хакеров, Кинзи Кенсингтон и Мэтт Миллер, наконец закончили проверять все полученные данные и предложили Трою Брэдшоу, шефу полиции, оптимальный план действий. Через полчаса, согласно их плану, опергруппа, в составе которой пойдут Джонни и Мишель, должна покинуть участок.       Забрав второй кофе, Гэт неторопливо направляется в сторону их с напарницей кабинета. За пару лет совместной работы он наловчился таскать по две кружки в одной руке и проклинать круглую ручку двери, которую, при условии занятых рук, никак иначе не открыть. Он чуть ли не как вор, тихо, пробирается в комнату, такую же приятно-тёмную — свет даёт только его настольная лампа.       Воздух в кабинете спёртый, после приятной прохлады у открытого окна такое воспринимается как пытка. Джонни ставит обе кружки на коврик для мышки, невольно зевает. Мишель, завернувшись в его толстовку и накрыв голову капюшоном, беззаботно сопит за своим столом. Гэт по-доброму умиляется — каждый раз. Напарница кажется такой беззащитной и даже маленькой в этой его пожившей, но оттого не менее любимой кофте. Он не обманывается, нет. Джонни знает, на что способна Мишель, и не раз они вместе отстреливались от оборзевших группировок, не раз врукопашную обезвреживали всяких зазнавшихся пареньков с помойки. Напарница для Гэта в первую очередь — надёжный тыл и лучший друг, и уже потом — девушка. Это сложно объяснить. Но с друзьями у Гэта обычно лучше выходит, чем с девушками. Аиша, отношения с которой трещат по швам — лучшее тому подтверждение.       Джонни бросает взгляд на часы: почти половина третьего. Подходит к окну, чуть открывает его, чтобы пустить свежий воздух, и возвращается к стоящим друг напротив друга столам. Забрав кофе Мишель со своего стола, он делает пару шагов в сторону напарницы и присаживается на простой металлический стул, стоящий около её рабочего места. Кружка с тихим стуком опускается на столешницу. Мишель недовольно ведёт бровью, но не просыпается.       Это нормально: они часто прикрывают друг друга, если кому-то необходим отдых или сон. И будят друг друга часто, по-разному. То громкой музыкой, то каким-нибудь свистком или хлопушкой. Мишель иногда брызгает в напарника из пульверизатора, он специально покупает в Веснушчатых сучках ледяную колу, и лёд из неё кидает ей за шиворот. Просто сегодня атмосфера такая, располагающая. И Гэт осторожно, почти невесомо касается виднеющейся из-под ткани капюшона и разметавшихся каштановых волос женской руки. Напарница просыпается медленно и с явной неохотой. Она, так и не отрывая головы от стола, расфокусированно оглядывает тёмный кабинет и замирает, наткнувшись на не скрытый очками взгляд Джонни.       — Привет, — хрипло шепчет Мишель, совершенно машинально улыбаясь ему той самой обезоруживающей улыбкой, видеть которую доводится ещё разве что Трою.       Джонни чувствует, как внутри что-то обрывается. Это просто атмосфера такая, действительно. И он отгоняет ненужные мысли.       — Вставай, соня. Нам через полчаса выезжать, — негромко произносит он, стараясь этой самой атмосферы не нарушить.       Напарница зевает и, с явным трудом разогнув затёкшую спину, откидывается в своём кресле. Быстрый взгляд на часы и приоткрытое окно, ледяная прохлада из которого постепенно заполняет уютно-душный для сна кабинет. Кофе. Мишель довольно протягивает руку к горячей кружке. Напиток, сладкий ровно настолько, насколько она любит, воспринимается как подарок свыше. Гэт всё так же сидит напротив и наблюдает за ней. Мишель не выдерживает.       — Что?       — Я никак очки найти не мог. Пытаюсь понять, не они ли сейчас так беспалевно торчат из-под капюшона, к слову, моей же кофты, — говорит Джонни с лёгкой усмешкой.       Мишель фырчит.       — Тебе кажется.       Он резко поднимается с неудобного стула, огибает её стол, разворачивает к себе офисное кресло и фактически нависает над сползшей чуть вниз напарницей. Мишель завороженно, с каким-то благоговением наблюдает за его действиями. Он откидывает с её головы капюшон. Очки-хамелеоны действительно покоятся на макушке; запутались во взлохмаченных длинных волосах.       — Ладно, возможно ты был прав, — отшучивается Мишель. — Прости, не удержалась — примерила. Мне идёт, кстати.       Джонни аккуратно пытается стянуть очки. Каштановые волосы цепляются за дужки, тянутся следом. Шипя проклятия сквозь зубы, Гэт с трудом освобождает свою вещь. Он не сразу обращает внимание на то, как меняется взгляд напарницы. Но в какой-то момент замечает его, уже осмысленный, серьёзный, особенный.       Это просто атмосфера такая или звёзды, наверное. Или как иначе объяснить, что Мишель поднимается с кресла вслед за очками, и, особо не отдавая себе отчёта, тянется к сухим мужским губам, хотя по факту состоит в довольно продолжительных и прочных отношениях? Как объяснить, что Гэт отвечает ей почти не задумываясь, хотя и у него с личной жизнью всё вроде бы в порядке? И поцелуй нихрена не похож на ту розовую сопливую ересь, о которой пишут в книгах. Тем не менее, он будоражит обоих, хотя со сна целоваться не вот что прямо приятно; изо рта пахнет отнюдь не свежестью, и спасибо, что есть хотя бы этот долбанный недокофе. Даром что времени мало, а то поцелуем бы дело не закончилось — понимают оба. И Мишель отстраняется, стараясь выровнять сбившееся от эмоций дыхание. Если бы было чуть больше времени… Если бы он разбудил раньше.       Сейчас обязательно ей нужно сказать что-нибудь до чёрта неуместное, но Джонни оказывается проворнее. Щёлкнув напарницу по носу, он быстро надевает на неё очки.       — Идёт, — соглашается Гэт хрипло, отступая назад. — И ты иди, собирайся.       Дверь за ним закрывается негромко. Мишель падает обратно в кресло и трясущейся рукой затаскивает несчастные очки на макушку.       — Fuck my life, — с чувством выдаёт она.