Тысяча и одна чашка кофе

Свое важное интервью с потенциальным работодателем Шори чуть не проспал. Хорошо, что у Гвендаля с утра была макроэкономика, и Шори проснулся, разбуженный божественным ароматом кофе и легкими шагами. – Доброе утро, – поприветствовал его Гвендаль, салютуя чашкой. – Ты же помнишь, где тебе сегодня нужно быть ровно в десять ноль-ноль? Шори провел ладонью по лицу, хорошенько протер глаза. – Да, – глухо откликнулся он. – Ты мне кофе оставил? – На полторы кружки хватит. Удачи на интервью. Гвендаль кивнул ему и, попрощавшись, отправился на утренние занятия. Шори слегка завистливо вздохнул: сам он никогда не был ранней пташкой, и вставать для него раньше восьми уже был подвиг. Он еще раз сладко потянулся, спрыгнул с кровати и поплелся в душ. Когда Шори уже почти оделся, аккуратно расчесал волосы и собрал необходимые бумаги, дверь в их комнату слегка приоткрылась, и в дверной щели показалась лохматая голова Джениуса. – Ты на интервью? – не здороваясь, полюбопытствовал он. – Ага. На интервью, – рассеянно подтвердил Шори, хватая со спинки дивана синий галстук. – Ну как? – Сюда лучше подойдет серый, – посоветовал Джениус и тут же направился к небольшому кухонному уголку. На правах лучшего друга и соседа по этажу он имел неограниченный доступ к холодильнику Шори, а также к его запасам великолепнейшего, но ужасно дорогого кофе. Который, к слову, его стараниями очень быстро заканчивался. – Оставь и мне глоток! – крикнул Шори. В ответ раздалось неразборчивое, довольное мычание. Шори фыркнул, вздохнул и послушно полез в шкаф за серым галстуком. У Джениуса, при всех его странностях, был довольно неплохой вкус в одежде, и очень часто его редкие, но меткие советы приходились весьма кстати. Как, например, сейчас. Он вернулся с чашкой горячего кофе и устроился на диване, аккуратно сложив ноги на столике. Придирчиво осмотрел крутившегося у зеркала Шори, одобрительно кивнул. – Очень неплохо. Однако если ты так хочешь произвести впечатление на своего будущего начальника, могу дать еще один совет. – Другая рубашка? – нахмурился Шори. – Пятьдесят оттенков серого, – ехидно ответил друг, за что и получил подушкой по морде. *** Познакомились они, кстати, тоже из-за кофе. Вернее, из-за Джениуса, который пролил на Шори кофе. Он тогда сидел на ступеньках в холле Кёркленда и взахлеб читал «Гарри Поттера и Тайную комнату», попутно ожидая своего соседа с факультета экономики, с которым они договорились встретиться и осмотреть их комнату, предоставленную университетом. Шори уже добрался до захватывающего спуска Гарри и Рона в подвалы замка и, затаив дыхание, перелистнул страницу, как вдруг о его сумку кто-то споткнулся. А мгновение спустя этот же кто-то с коротким чертыханием пролил на Шори горячий кофе. Сам Шори, к счастью, не пострадал, а вот обложка у книги, купленной сразу же по прибытию в Кембридж, явно была испорчена. – Я извиняюсь, – сказал незнакомец с легкой улыбкой, пока Шори, бросая на него мрачные взгляды, старательно оттирал кофейные брызги со страниц. – Позвольте, я куплю вам чашечку… кофе? И расскажу, чем все закончилось. В его голосе, слегка окутанном иностранным акцентом, прозвучали неуверенные нотки, однако сожаления в нем не было ни грамма. Почти. И это разозлило Шори больше всего. В век высоких технологий он предпочитал электронной версии книги бумажную и искренне считал, что ничто не заменит шелеста страниц. А теперь какой-то неуклюжий, насквозь лживый незнакомец со всеми его улыбочками, манерами и самоуверенностью надеялся с помощью своего обаяния и чашки кофе уладить конфликт. Если бы извинение было искренним, Шори бы еще подумал о согласии. Потому что незнакомец был чертовски хорош собой (и, судя по всему, прекрасно знал об этом), а еще он предлагал кофе, который в столь хмурый сентябрьский день пришелся бы весьма кстати. Но искренности в словах не прозвучало, и Шори ужасно хотелось отчитать этого самоуверенного нахала, но вместо этого он стиснул зубы и вежливо ответил, стараясь, чтобы его улыбка не выглядела как акулий оскал. – Нет, благодарю вас. Бросив попытки спасти страницы от кофейных пятен, Шори вздохнул и снова уткнулся в свою книгу. Которую тут же вырвали у него из рук. – Эй! – возмутился Шори. Незнакомец захлопнул книгу и, спрятав ее за спину, сказал уже без улыбки, с легким раздражением. – Да боже мой, Том Реддл – это Волан-де-Морт в юности, что вы уже и так знаете. Обратите уже внимание на человека, который пытается искренне извиниться. Шори мрачно подумал, что ему надо бы освежить в памяти Уголовный Кодекс США: сколько там дают за убийство в состояние аффекта? Должно быть, эти мысли отразились на его лице, поскольку незнакомец слегка нахмурился. – О, – глубокомысленно сказал он. И тут же сделал столь же глубокомысленный вывод. – Вы впервые читали эту книгу. – Спасибо, кэп, – огрызнулся Шори, с тайным и недостойным злорадством отмечая, как его собеседник слегка краснеет. – Я прошу прощения. Спойлеры – это зло, и мне не следовало… – он вздохнул, пригладил свои волосы. – Это все равно, что заняться сексом и не довести до оргазма. – Безумно рад, что вы осознали степень нанесенной мне травмы. Незнакомец неожиданно мягко рассмеялся, и Шори на миг замер, завороженный приятным и низким звуком. – Я постараюсь загладить свою вину… Я куплю вам такую же книгу и даже выслушаю все ваши мысли – а у вас их будет много – о Тайной комнате. Идет? Шори умел ценить в людях и чувство юмора, и умение признавать свои ошибки, поэтому он хмыкнул и крепко пожал протянутую руку. – Зови меня Джениусом, – представился новый знакомый. – Никаких сокращений, и мы с тобой поладим. – Шибуя Шори. – Шори? – заинтересовался Джениус, пробуя новое имя на язык. – Шибуя, пожалуйста, – аккуратно поправил его Шори. Джениус хмыкнул, но не стал настаивать. Уточнил номер комнаты, как-то нехорошо усмехнулся, и, попрощавшись, исчез на лестнице. *** На вожделенную работу его так и не взяли. Специалист по кадрам просмотрел его резюме, задал парочку уточняющих вопросов, похвалил галстук и вежливо пообещал, что «мы вам перезвоним». Шори знал, что ему не перезвонят. Крупной и известной компании не нужен второкурсник-юрист с небольшим опытом работы, даже на полставки. Шори осознавал все это еще до того, как вошел в огромный кабинет начальника отдела кадров, но все равно очень расстроился. И дело было не в стараниях, которые он приложил, чтобы попасть сюда, и даже не в деньгах и несколько съехавшей самооценке. Это чувство можно было сравнить с провалом экзамена по любимому предмету: ты знаешь, что ты его сдаешь в следующий раз, просто нужно еще чуть-чуть набраться знаний и опыта, еще лучше подготовиться, однако неудача все равно бьет под дых и отзывается некоторой болью в груди. А Шори всегда мечтал об адвокатской практике. Поэтому вместо того, чтобы идти на занятия, он бесцельно слонялся по улицам, думая о самых разных вещах, пообедал в каком-то дешевом кафе, игнорируя звонки и смс-ки от друзей, а ближе к пяти вечера завалился в бар и скинул Джениусу адрес. Естественно, его лучший друг появился через час. Скептически осмотрел Шори с ног до головы, отметил пять пустых бокалов пива и тарелки с наполовину съеденными закусками, вздохнул и устроился напротив. Он не спросил о причинах попойки и никак не прокомментировал столь глупое поведение, за что Шори был ему ужасно благодарен. – Пить ты все-таки не умеешь, – сказал Джениус. И добавил задумчиво. – Но это мы исправим. Сегодня, кстати, вечер четверга. Шори только пожал плечами и сделал большой глоток пива. Из бара они выбрались часа через три и оба пьяные. Шори еле-еле держался на ногах, опираясь на плечо Джениуса, видимо, более устойчивого к алкоголю. Его рациональная часть неодобрительно молчала, но Шори сейчас было очень хорошо, поэтому он игнорировал ее, сдавленно хихикая над какой-то шуткой Джениуса, вдыхая вечерний, морозно-осенний воздух. От идеи взять такси они отказались – до общежития Кёркленд было рукой подать, кроме того, им обоим было необходимо хорошенько проветриться и прийти в себя. Так что Шори шел, опираясь на своего друга, чувствовал исходящее от него тепло и мечтал поскорее добраться до постели. (Можно, конечно, было позвонить Алазону и попроситься переночевать у него, но Шори помнил, что у Алазона приближается очень важная проверочная по одному из профильных предметов). С грехом пополам они кое-как поднялись на третий этаж. – А вот еще задача. Оптимист выпал с двадцать четвертого этажа. Вопрос, пролетая какой этаж у него сменится жизненная позиция? – вещал Джениус радостным голосом. Шори застонал. – Я и забыл, каким ты бываешь, когда напиваешься. – Но-но, – назидательно сказал Джениус с привычным пафосом. – Я, между прочим, помогаю своему лучшему другу справиться с горем. И не беру ни цента за свои профессиональные услуги психолога… О, привет, Гвендаль! Гвендаль только головой покачал, впуская их в комнату. Шори доплелся до своей кровати и тут же рухнул на нее, уткнувшись лицом в подушку. Несколько блаженных секунд спустя кто-то нагло, но аккуратно подвинул его к стене. – Твоя комната в двух шагах от нашей, – пробурчал Шори, устраиваясь поудобнее и освобождая половину кровати для друга. – Я тебя тащил всю дорогу, – ответил Джениус, укрывая их обоих откуда-то взявшимся уютным и теплым пледом. – И сейчас очень устал. Отстань и спи. Шори фыркнул, но совету последовал. Через минуту он уже спал, окутанный теплой дремой. *** Кроме Гвендаля и Шори в их комнате жил еще один человек – Гюнтер, изучавший классическую английскую литературу. Очень чувствительная и нежная натура, со своими тараканами, но в целом мирный и неплохой парень, если не приставать к нему с вопросами о фехтовании или английской и французской поэзии. Это случайно выяснилось на одной из первых вечерних посиделок с пивом и пиццей. В какой-то момент разговор почему-то зашел о любовной лирике: Шори процитировал несколько любимых хокку и перевел их на английский, попутно объяснив некоторые реалии и образы. Гвендаль и Гюнтер, выросшие в Германии, слушали с интересом, сравнивая разные языковые картины мира. Несмотря на отличия в мировоззрениях немцев и японцев, им удалось найти и что-то общее. А потом Шори заикнулся о Великобритании, и Гвендаль тихо застонал, спрятав лицо в ладонях. И тогда Гюнтер, выпивший с десяток банок пива, с блеском в глазах начал декламировать Шекспира. Выразительно, громко, пафосно. И ничто не могло его заткнуть, а они с Гвендалем перепробовали множество способов, правда, до вырубания подушкой по голове дело не дошло. Зато дошло до второго акта «Ромео и Джульетты», пока, наконец, не пришел Джениус и, с ходу оценив ситуацию, аккуратно свернул выступление «гуманитария со стажем» и завел разговор о личности Шекспира и элементах психологии в его пьесах, да так интересно рассказывал, что все заслушались. Шори тогда подумал, что хорошо иметь приятеля-психолога, живущего по соседству. Правда, взгляд, которым наградил его Джениус, ясно говорил, что с них причитается. Как минимум – вкусные, домашние обеды. Месяц. – Что же ты сразу не сказал, что приятель у тебя такой чудной? – ехидно поинтересовался Джениус, когда Гюнтер, рассеянно пожелал всем спокойной ночи и отправился спать, по дороге чуть не вписавшись лбом в арку. Гвендаль раздраженно дернул бровью. – У каждого свои причуды. Гюнтер с детства увлекался поэзией, кто же знал, что напившись… – он вздохнул и еще раз покосился в сторону, где его друг мирно сопел на кровати. Шори слегка нахмурился. – А я думал, вы здесь познакомились. – Мы дружим со школы, – коротко ответил Гвендаль. – Но у тебя уже есть степень магистра по праву, и тебе двадцать два, – заметил Джениус. – А твоему другу девятнадцать, и он только-только начинает свое обучение в Гарварде. – У тебя есть диплом по праву?! Гвендаль посмотрел на них очень недовольно и, ничего не ответив, отправился спать. Джениус потом сказал, что ходили слухи, мол, Гвендаль принц какой-то небольшой европейской страны, вот и получает лучшее образование в мире – право и экономика обязательно пригодятся будущему монарху. А Гюнтер нечто вроде его советника и друга – тоже из благородного рода, должность, передающаяся из поколения в поколение, все дела. Больше Шори узнать не успел, так как Джениус вытащил из сумки с месяц обещанного «Гарри Поттера» и, картинно поигрывая бровями, пригласил его выпить чашечку кофе в ближайшем «Старбаксе». – Твои соседи уже легли спать, – добавил Джениус. Шори оглядел их пустую гостиную, вспомнил, как первые недели вынужденно терпел почти ежедневное присутствие Джениуса, который каким-то образом умудрился очаровать его соседей. Вспомнил, как разрывался между желаниями навсегда выставить Джениуса из их комнаты (и жизни) и узнать этого странного человека поближе. Вспомнил их первую встречу, случившуюся месяц назад, и подумал, что это немного странно – привязаться к человеку за столь короткий срок и при этом периодически мечтать треснуть его же по голове чем-то тяжелым. – Только, пожалуйста, давай в этот раз без спойлеров, – попросил Шори, надевая куртку. *** Со своим нынешним парнем – Алазоном – Шори познакомился на одной из лекций по истории Древнего Рима. Алазон, можно сказать, был воплощением одного из богов древности: высокий, подтянутый, с бронзовыми литыми мышцами и копной золотистых волос. Они обменялись парочкой колких фраз и остались весьма довольны друг другом как собеседниками. Второй раз они пересеклись на криминальной психологии, которые Алазон посещал ради интереса – как позже выяснилось, он учился на факультете археологии. Они охотно общались во время и после лекций, иногда ходили выпить по чашечке кофе (ванильный каппучино с корицей и латте), и Шори с каждой встречей все больше осознавал, что под холодной и надменной маской Алазона, которую тот таскал днями напролет, скрывается живой ум и очень страстная натура. Не то чтобы Шори стыдился своей ориентации, скорее, он никогда не скрывал ее, но и не афишировал. И был свято уверен, что его нынешние друзья – Гвендаль, Гюнтер, Аниссина и Джениус – не были в курсе. То есть они, конечно, подозревали, что у него кто-то есть, Джениус даже шутил, мол, когда ты нас познакомишь со своей девушкой, Шори отмахивался или отшучивался, и разговор плавно перетекал на другую тему. Шори и сам не знал, почему он так и не представил своего парня друзьям. Его отношения с Алазоном были немного странными, хотя в чем эта странность состоит, Шори так и не мог понять. Они нравились друг другу, их интересы и мировоззрение были схожи, секс был отличным, даже характеры были немного похожи – отчего с Алазоном было достаточно легко общаться, и Шори мог во многом понять его, хотя для того, чтобы пробиться под скорлупу и добиться настоящего доверия Алазона, Шори пришлось потратить немало сил и времени. Джениус мог бы посоветовать что-нибудь дельное, но он не (был?) в курсе и после их вчерашней пьянки уже ушел на лекцию, заботливо оставив на тумбочке стакан с водой и пачку аспирина. Шори вздохнул и еще раз посмотрел на экран своего телефона. Куча пропущенных звонков и непрочитанных смс от друзей и Алазона. « Прости. Встретимся сегодня в семь, у тебя?» – набрал он и решительно нажал на кнопку «отправить». Телефон звякнул через полчаса, когда Шори уже успел принять душ, почистить зубы и переодеться. «Ок.» – Там еще остались блинчики и кофе, – сказал Гюнтер, поднимая взгляд от сборника поэзии. – Что? – непонимающе переспросил Шори, буравя взглядом смс. – Завтрак, говорю, остался. Угощайся. Шори кивнул, убирая телефон в сторону. Что-то ему подсказывало, что неприятности на вчерашнем не закончились. – Прости, что заставил вас поволноваться. Гюнтер слегка хмыкнул. – Извинения приняты. Хотя после того, как ты сорвал Джениуса прямо с его лекции, мы уже не так сильно волновались. Видимо, у Шори все было написано на лице, поскольку Гюнтер усмехнулся еще шире и отложил в сторону Бодлера. – Джениус написал только, что вы скоро вернетесь, и убежал ловить такси. Когда дело касается тебя, он всегда становится серьезным, ты же знаешь. – Я хотел вам рассказать, только… – Тебе хотелось побыть одному, а потом ты позвонил Джениусу. И правильно сделал, – теперь Гюнтер говорил на редкость серьезно, не спуская с Шори внимательно взгляда. – Во что бы ты ни вляпался, он тебя вытащит. У меня тоже есть лучший друг, ради которого я и в огонь и в воду, я понимаю тебя. Поэтому не смей извиняться за то, что позвонил ему, а не нам. Шори открыл рот, но Гюнтер не дал ему и слова сказать: – Равно как и за то, что в тот момент тебе захотелось побыть именно с ним, – он сделал паузу и добавил уже более мягким голосом. – Теперь у тебя все в порядке? Шори пожал плечами. – Психанул вчера из-за работы. В целом все хорошо, но есть у меня нехорошее предчувствие, что с личной жизнью будет не все в порядке. Гюнтер сочувственно кивнул. – Удачи тебе в этом деле. Кстати, есть одно прекрасное стихотворение в тему нашего разговора… – Спасибо, не стоит, – засмеялся Шори. – Позавтракаешь со мной? – С удовольствием. ***Иногда Шори задавался вопросом, каких же темных дел он натворил в прошлом?.. Потому что – серьезно! – он попал в компанию людей со вторым высшим образованием, высоким айкью, и странностями, в которых сам Фрейд ногу сломит. Ладно Гвендаль, он был старше всех в комнате, к тому же, был принцем какой-то страны – иметь высокий интеллект и странности ему полагалось по статусу. У Гюнтера были те же отмазки, равно как и у Аниссины, которая как-то заглянула к ним на обед и была наконец официально представлена Джениусу и Шори как подруга детства Гвендаля и Гюнтера. Шори смутно помнил эту веселую и рыжую француженку с факультета химии: пару раз он видел ее в столовой сидящей вместе с Гюнтером, а один раз столкнулся у лаборатории, где она обсуждала со своим друзьями одну из тем по молекулярной химии, в которой-то и образованный человек рискует сломать себе шею. У Джениуса, к большому удивлению Шори, была степень магистра по инженерии и физике, о которой он случайно обмолвился во время их спора о сериале «Доктор Кто». Также оказалось, что Джениус чуть старше, чем Шори думал. Все присутствующие, судя по всему, об этом знали. Едва Джениус, мимоходом введя Шори в ступор коротким комментарием о своем образовании, снова принялся доказывать Аниссине отсутствие логики в законах физики этого сериала, как остальные позорно сбежали. Гвендаль отговорился завтрашним докладом, а Гюнтер внезапно вспомнил о театральном кружке. Так Шори остался досматривать сериал в гордом одиночестве, пока парочка препиралась на понятную лишь им обоим тему, сыпля незнакомыми терминами и некоторыми ругательствами. – У тебя вообще есть личная жизнь? – сухо поинтересовался он, едва Аниссина покинула комнату, гордо хлопнув дверью напоследок. Про совесть Шори уже давно перестал спрашивать. – Ты так яростно споришь и идешь по головам других… У меня создается впечатление, что это всего-навсего сублимация. Джениус рассмеялся, ничуть, впрочем, не обидевшись. – Ты действительно хочешь узнать все подробности моей личной жизни? Шори на миг замер, рассеянно вертя в руках горсть поп-корна, а потом до него дошло. – Нет-нет, – с ужасом сказал он, представив в красках, о чем ему может сообщить Джениус. – Я не желаю ничего знать. И буду рад и дальше ничего не знать, кроме того, что у тебя с ней все в порядке. Или не в порядке. – Уверен? – Джениус ухмыльнулся.– Я могу поделиться опытом, мне не трудно. Шори страдальчески закатил глаза, и он добавил: – Приятно знать, что ты обо мне беспокоишься. Джениус потянулся, чтобы взять еще один кусок пиццы, а Шори вдруг ощутил странную, щемящую нежность к своему другу: благодарность, что он всегда рядом, радость от того, что Джениус такой, какой он есть, – эти ощущения приятно окутали, и Шори тихонько вздохнул, сам не зная отчего. Вместе со вздохом в голову пришла и странная мысль. Они знакомы почти полгода, а Джениус уже знал о нем почти все, читая Шори как открытую книгу. Тогда как Шори не знал о Джениусе почти ничего, хотя и успел довольно неплохо изучить его как человека. И дело было даже не в том, что Джениус по своей натуре был скрытным. Шори знал, что рядом со своими друзьями Джениус сбрасывал все свои маски, и если Шори вдруг приспичит задать какой-либо вопрос, Джениус на него ответит, не таясь. Дело в том, что Шори никогда не спрашивал, считая, что если Джениус захочет о чем-нибудь рассказать, он расскажет. А то, о чем не расскажет, Шори сможет увидеть и сам. Возможно, это было ошибочной позицией. Возможно, Джениусу нужно было, чтобы его спрашивали. Не о серьезных вещах и не об обычных мелочах, вроде «как прошел день» или «как тебе та серия Менталиста». А вопросы другого рода. – С кем ты сейчас встречаешься? Джениус чуть не поперхнулся куском пиццы. – Что это ты вдруг? – Расскажи, – попросил Шори. – Кто она? – А с чего ты взял, что это она? – ехидно поинтересовался его друг. – Университет, время экспериментов, все дела. – И кто же он? Джениус посерьезнел, рассеяно убрал длинные темные пряди с лица. – Ее зовут Эми. Она с моего факультета. Очень мила, умна, умеет держать себя. Видел бы ты ее ножки!.. – Не видел, – усмехнулся Шори. – Ты лучше скажи, как ты дошел до жизни такой? Джениус пожал плечами. – Как и все. Встретился, познакомился, мы стали все чаще общаться, потом я предложил встречаться, – он улыбнулся, и Шори понял, что Эми очень нравится Джениусу. – Я очень рад за тебя, – искренне сказал он. – Спасибо, дружище. И коль уж мы об этом заговорили, ответь мне на один вопрос. Когда же я буду радоваться за тебя? Уж явно не в ближайшем будущем, верно?.. Шори, только недавно познакомившийся с Алазоном, покраснел до кончиков ушей. – Иногда я в самом деле тебя ненавижу. – Неправда, – самодовольно откликнулся Джениус. И широко ухмыльнулся. *** От Алазона Шори вернулся ближе к девяти вечера, поймал на себе сочувственно-понимающий взгляд Гюнтера и только пожал плечами. – У нас мороженое осталось? – поинтересовался он, заглядывая в холодильник. – Шоколадное и клубничное, – ответил Гвендаль, внимательно разглядывая его с ног до головы, но, к счастью, не задавая лишних вопросов. Шори кивнул, захватил большую ложку и два ведерка с мороженым и заперся в своей комнате. Ему нужно было о многом подумать. Почему-то тянуло пересмотреть Гарри Поттера, но Шори только отмахивался от этой идеи. Их разговор и последующее расставание с Алазоном были странными. Там не было взаимных обвинений или угроз, не было даже ненависти. Шори даже на миг подумал, что никогда не было и каких-либо чувств… Но потом он вспоминал улыбку Алазона, звонкий смех и его сильные, теплые руки на своих плечах – и ему становилось легче. Это не было похоже на угасающие чувства, просто как будто бы они уже дали друг другу все, что могли, научили друг друга всему, чему могли, и теперь было необходимо отдохнуть, привыкнуть к новому себе, чтобы потом вновь отправиться в путь одному. Впрочем, Шори соврал про ненависть. В его сердце были гнев и боль – отголоски ненависти, – потому что никакие сильные связи нельзя разорвать безболезненно, даже при взаимном согласии… Джениус бы сейчас как-нибудь пошутил, вставил серьезный комментарий с вкраплением психологии, а потом утащил бы Шори на прогулку или в какое-нибудь тихое местечко попить кофе. Шори прислонил ко лбу холодное ведерко с мороженым и пожелал, чтобы его лучший друг не появлялся здесь несколько дней. Как оказалось – напрасно. Несколько часов спустя дверь распахнулась, и в комнату с бутылкой вина под мышкой ввалился Джениус. – Ты что здесь делаешь? – простонал Шори, благодаря небеса, что успел спрятать остатки мороженного под кровать. – Услышал весть и пришел к тебе, – ответил он, аккуратно прикрывая за собой дверь. Уселся рядом с Шори на пол, скрестив ноги, откупорил бутылку вина, принюхался и сделал глоток. – Хм-м, вроде неплохо… Шори вяло прислонился к теплому боку друга, понимая, что все попытки выставить Джениуса отсюда равны нулю. – Это Гюнтер тебе наябедничал? Джениус аккуратно обнял его за плечи и сделал еще один глоток. – Вообще-то, мне написал Гвендаль, а об остальном я и сам догадался. – Я в порядке, – буркнул Шори. – Нормально мы расстались. – Неужели? Ты правда в порядке? Никаких марафонов по Гарри Поттеру под ванильно-ореховое мороженое с коньяком? Никаких завываний в подушку по ночам?.. – А ты у нас специалист по расставаниям что ли? – огрызнулся Шори, которого столь пристальное внимание и несколько гиперболизированная забота лучшего друга немного нервировали. – Все в порядке. Говорю же – мы расстались очень мирно, практически друзьями. Джениус фыркнул. Судя по всему, словам Шори он ни на грамм не поверил. – Друзьями? – передразнил он с легкой и быстрой усмешкой. – То есть где-то там, на чердаке сознания ты не прячешь далеко недружеские чувства к ней? Серьезно? – Ты сам случайно после семестра по психологии свой чердак не повредил? – О, а вот и фаза отрицания пошла, – оживился Джениус, взмахивая бутылкой. – Друг мой, просто признайся, что тебе ее не хватает, и я мужественно буду делать тебе кофе каждое утро в течении месяца, хлопать тебя по плечу и говорить: «И это пройдет»… Хм, нет, месяц – это, пожалуй, многовато. Две недели. – Ты будешь варить мне кофе из моих личных запасов кофе? – возмутился Шори, покоробленный до глубины души. Но Джениус пропустил его шпильку мимо ушей. – Просто признайся хотя бы себе, чего тебе больше всего не хватает. Или кого. Шори подумал с минуту и честно сказал: – Секса. Джениус поперхнулся вином. Фыркнул, отставил бутылку: – Ну, конечно. Секса. Глупый я… решил, что у тебя сердце болит, а оказалось –нечто иное, – он весело рассмеялся. – Пошляк, – беззлобно проворчал Шори. – А ты – жмот, – не остался в долгу его друг. И вдруг добавил с неожиданной серьезностью. – И очень часто доверяешься совсем не тем людям, за что потом и расплачиваешься. Но я очень рад, что в этот раз ошибся не ты, а я. Шори благодарно кивнул ему и попросил: – Обещай мне, если у тебя будут подобные проблемы, ты придешь с ними ко мне, а не будешь прятаться… –… в своей комнате с мороженым наперевес, игнорируя все звонки и смс? – Ты все-таки заметил. – Естественно, я заметил, – Джениус принял оскорбленный вид. – Ты за кого меня принимаешь? Шутка так и напрашивалась, но Шори сказал вместо нее совсем другое: – Я ужасный друг, да? – Особенно когда не делишься своим божественным кофе, – фыркнул Джениус. И со вздохом добавил. – Ты хороший друг, Шибуя. Лучший из всех, что у меня были. Даже несмотря на все твои тараканы, загоны и вполне объяснимое желание проживать часть своей боли в одиночестве. – Кто бы говорил о тараканах… – проворчал Шори, прикрывая глаза. – Посмотрим Гарри Поттера на ноуте? – услужливо поинтересовался Джениус. – Только если комментарии об обоснуе будут сведены к минимуму. Джениус закатил глаза. – На какие только жертвы не приходится идти ради лучших друзей… Давай сюда пустые ведра, конспиратор фигов, и ставь пятую часть. *** Первый раз они крупно поссорились в конце первого курса из-за какой-то ерунды, которую уже сейчас никто и не вспомнит. Слово за слово– и обычной дружеский спор перерос в нечто разрушительное и ужасающее. Шори тогда впервые увидел (и услышал), как Джениус повышает голос, почти срываясь на крик. И это было еще ужаснее, чем холодное безразличие, приправленное едкой иронией. Обычно прекрасно владеющий собой Джениус вышел, громко хлопнув дверью. Шори постоял некоторое время, тупо глядя ему в след, а потом развернулся и ушел к себе готовить доклад по уголовному праву. Дни шли, стратегический запас кофе оставался прежним, Шори чувствовал себя не самым лучшим образом, но мириться идти не спешил. Гордость взыграла и – в этом признаться было особенно стыдно – Шори банально было страшно. Они и раньше ссорились, но не так, чтобы до крика и взаимных обвинений, и Шори очень не хотелось, чтобы Джениус вновь обрушил на него лавину своего гнева… Ему-то и первого раза хватило с головой. Еще неделю спустя друзья забили тревогу и послали к Шори парламентера. К его большому удивлению, это оказалась Аниссина. – Знаешь, – сказала она, появляясь на пороге его комнаты, – я только единожды ощущала на себе гнев Гвендаля. Удовольствие ниже среднего. – Я бы тоже не хотел видеть это зрелище, – Шори невольно поежился. – Я считала себя правой, но пришла мириться первой. Потому что видела, что он беспокоится обо мне, – Аниссина закрыла за собой дверь, с наслаждением сбросила туфли и устроилась на его кровати. – Несмотря на то, что считала себя правой? – Несмотря на то, что считала себя правой, – легко подтвердила она. – Ты же знаешь, я не очень люблю Джениуса за его… хм-м, многие прекрасные качества, однако, когда он ходит с таким видом, даже мне становится не по себе. Помирились бы вы уже, а? Шори вздохнул. Он понятия не имел, как мириться с Джениусом после такой ссоры. Набить друг другу морды? Вместе выпить? Впрочем, что он, в конце концов, теряет? Ну, кроме гордости, разумеется. – Ладно, – сказал Шори, решив не откладывать дела в долгий ящик. Аниссина пожелала ему удачи, но он только отмахнулся, выходя в гостиную. Тут не удача, тут хитрость, обаяние и искренность понадобятся. Постучать Шори так и не успел – дверь открылась раньше, и теперь они с Джениусом молча стояли и смотрели друг на друга, пытаясь подобрать какие-нибудь нейтральные слова. Шори прочистил горло: – Я кофе закупил. С корицей очень вкусно получается. – Высший сорт, я надеюсь? – Разумеется. Несколько мгновений они еще стояли, а потом Джениус со вздохом сказал: – Иди сюда,– и потянул его за рукав к себе, обнимая. – Знаешь, ты должен мне уйму кофе за потраченные нервы. – Я по тебе тоже скучал, друг мой, – фыркнул Шори, наконец расслабляясь. – Из-за чего мы вообще спорили? Джениус на миг напрягся, а потом медленно ослабил объятия. – Мне жаль, что я причинил тебе боль. И жаль, что я повысил на тебя голос. Прости. В Шори зашевелилось подозрение. – Что-то случилось? – Я не могу извиниться за свою ошибку перед своим лучшим другом? – Джениус, это сейчас было классическое уклонение от ответа на вопрос, ты сам мне рассказывал о некоторых психологических приемах. Забыл? Джениус фыркнул. – Надо же, ученик превзошел учителя, – ехидно сказал он, но Шори не обиделся. Этот тон своего лучшего друга он знал очень хорошо. – Это из-за Эми ты тогда был на взводе? – Мы расстались, – просто ответил Джениус после секундной заминки. – Глупо получилось. – Если тебе было так плохо, почему мне не рассказал? Ты же обещал приходить с такими проблемами. Дал слово скаута. – Ну-у-у, – Джениус невесело усмехнулся, – а я никогда не был скаутом. Шори застонал, зарываясь пальцами в волосы. Надо было вылить остатки кофе на этого придурка еще в первый их встречи!.. – Знаешь, что? – процедил он. – С точки зрения психологии ты просто… – Стоп! Стоп! Черта на песке! – Джениус замахал руками. – Объяснять безумные теории, в том числе и по психологии, – моя территория! – Вот и объясни, что с тобой, черт побери, творится. – Как оказалось, я по уши влюблен в одного человека. Мне на это очень мягко и тактично указали. Ткнули носом, как несмышленого котенка. – О, – глубокомысленно сказал Шори, не зная, как реагировать. – Мне жаль?.. Джениус хмыкнул. Потом рассмеялся. – Не стоит. Одолжу томик любовной поэзии у Гюнтера, буду любоваться на луну, пить вино и вздыхать о своем предмете страсти. Шори нахмурился. Выходило, что Джениуса больше злило, что кто-то оказался гораздо умнее и внимательнее его самого?.. Что кто-то догадался о его чувствах раньше, чем он сам?.. В этом весь Джениус. – Пойдем к нам. Будем лечить твои нервы моими запасами кофе. *** Шутки Джениуса иногда выводили Шори из себя. С тех пор, как они оба расстались со своим партнерами, Джениус не переставая сыпал дурацкими каламбурами и отпускал двусмысленные намеки – он был еще хуже, чем когда они только-только познакомились. Вот и сейчас, когда они сидели в библиотеке и пытались (Шори пытался) делать доклады, Джениус, откинувшись на спинку стула, пребывал в очень хорошем настроении и шепотом комментировал появление красивых девушек, предлагал Шори позвать их на свидание и расслабиться. – Ты в последнее время какой-то нервный… И вот в этот момент Шори понял, что с него достаточно. Он поднялся, гордо расправил плечи и рявкнул: – Я – гей и, знаешь ли, предпочитаю мальчиков! Уймись уже! На них заозирались, Джениус потянул его за рукав, заставляя сесть. – Я, знаешь ли, в курсе, – спокойно сказал он. – А теперь говори тише, пожалуйста, иначе нас выгонят из библиотеки. – Но как? Откуда? – растерянно спросил он. – Ты же не специально сейчас вынудил меня… Джениус вздохнул. Посмотрел ему в глаза, аккуратно притянул к себе и поцеловал – очень естественным и мягким поцелуем. Это не было чем-то страстным или романтичным. Это было скорее проявлением дружеского тепла, вроде – если такие вещи можно сравнивать – приветственных объятий мамы или улыбки отца. – Ого! – ошарашено сказал Шори, едва Джениус отодвинулся. – Чем богаты, – усмехнулся его друг. – Я ответил на твой вопрос? Шори сощурил глаза, поднялся и потянул Джениуса за руку. – Пойдем-ка. Они прошли несколько секций с книгами, пока Шори наконец не обнаружил табличку с надписью «Антропология» – сюда редко кто заходил – и толкнул Джениус в вглубь небольшого промежутка между шкафами. – Ты – идиот, – заявил он, прижимая своего друга (а друга ли теперь?) к полкам с книгами. – Только ты мог так оригинально признаться в своей ориентации, заставить меня признаться в моей, ответить на мой вопрос, мимоходом признаться в своих чувствах, при этом дав себе маневр для отступления. Джениус нахмурился. – Мне показалось, что… Я был не прав? – он осторожно сомкнул руки за спиной Шори. Вопросительно вглядывался в его лицо, ища важные для себя ответы. – Ты нравишься мне, очень, – честно сказал Шори. – Но это не любовь и даже не влюбленность. Я не знаю, что будет дальше, но очень хочу узнать, что из этого выйдет. Джениус перестал хмуриться, посмотрев на него с легким любопытством, и Шори посчитал это хорошим знаком и ответом. На этот раз он сам поцеловал его, с нежностью, неторопливо, осторожно касаясь его лица. Шори казалось, будто он ступает по хрупкому льду. – Поймают же, – тихо сказал Джениус, едва Шори слегка отстранился, выравнивая дыхание. Впрочем, сказал беспечно, с легкой улыбкой. – Потом огребем по полной за… – Ох, заткнись,– пробормотал Шори, зарываясь лицом в его шею. И Джениус в кое-то веки мудро заткнулся. *** – А я говорила! – торжествующе сказала Аниссина, наблюдая, как Шори и Джениус о чем-то негромко беседуют, низко склонившись над письменным столом. – Где мои деньги? – Ты ставила на конец второго курса! – возмутился Гюнтер. – А сейчас только половина прошла. Мои деньги остаются при мне. – Жулик и жадина! – Это не твой выигрыш. – Вы двое, перестаньте шуметь в библиотеке, – слегка раздраженно вмешался Гвендаль, поднимая голову от своих записей. – Вы мешаете другим заниматься. Гюнтер и Аниссина притихли, продолжая обмениваться суровыми взглядами. – А ваш банк я все-таки арестую, – сказал вдруг Гвендаль. – Чтоб неповадно было в следующий раз заключать такие пари на чувства ваших друзей. – Это не честно. – Ты не можешь!.. – Почему нет? Я их честно выиграл, наобум поставив на сегодняшнее число, только чтобы вы двое отвязались от меня с этим пари. Гюнтер и Аниссина переглянулись еще раз и полезли в свои телефоны искать заметки о пари. Через пару минут их лица синхронно вытянулись. – Черт побери, Гвендаль, да ты сорвал банк!.. Гвендаль только вздохнул и вновь вернулся к своему докладу.