***
Бейлона Грейджоя время не пощадило. Будто морские ветра высушили его - плоть иссохлась, оставив только кости и кожу, острые черты казались выточенными, а глубоко запавшие глаза смотрели не мигая и сверкали едва сдерживаемым бешенством. Брат не ответил на улыбку Эурона, даже не поднялся ему навстречу, продолжал сидеть у окна, исступленно сжимая резные подлокотники кресла. Тонкая пергаментно-смуглая кожа на костяшках Бейлона натянулась, грозя лопнуть, на щеках заходили желваки, когда Вороний Глаз по-хозяйски прошел в горницу и ухватил за талию служанку, стоящую на коленях у очага. На круглом лице чернели мазки сажи, под грубым сарафаном с вышитыми по подолу водорослями у нее была только льняная рубашка без шнуровки, и вырезе виднелись небольшие округлые груди, узкий розоватый шрам и темная родинка размером с оливку. Женщина охнула, покраснев, дернулась, силясь вывернуться, но руки Эурона обвивали крепко, точно щупальца кракена. Лукаво поглядывая на старшего брата, Вороний Глаз погладил служанку по щеке и подтолкнул ее к двери горницы. - Принеси-ка нам с лордом поесть. И вина - нам есть за что выпить, - у Бейлона мелко затряслись щеки, но пока женщина не вышла, он не произнес ни звука. Стоило двери закрыться за служанкой, как лорд Грейджой остервенело ударил кулаком по столу, вскакивая. Болезненно-серое, как грязная морская пена, лицо налилось свекольной краснотой. - Как ты посмел вернуться?! - взревел Бейлон, ринувшись на младшего брата. Он схватил Эурона за кожаный ворот камзола, затянул его, точно удавку, и дернул вверх. - Никак забыл мой приказ? Ну, так я тебе напомню! Лорд-жнец ударил твердым, словно каменным, кулаком в живот Эурона, выбив из мужчины воздух, затем отвесил увесистую оплеуху, продолжая вся тужу и туже затягивать ворот вокруг шеи Вороньего Глаза. Капитан не сопротивлялся, хотя перед глазами уже плясала чернота, а глотку жгло и разрывало изнутри, но синие, как у мертвеца, губы по-прежнему усмехались. Бейлон занес руку, целя в лицо брата, в нахально ухмыляющийся дерзкий рот. Он хотел ударить, Эурон видел это в его глазах, где гнев плескался пополам с обидой и грустью. В детстве Бейлон частенько поколачивал младшего брата, слишком дерзкого, безрассудного, подверженного буйным фантазиям, надеется и сейчас парой тумаков обойтись? А ведь обещал убить, если вернется. Но не убьет - если бы Вороньего Глаза поджидала смерть, он бы умер еще до того, как крабы начали глодать тело жены Виктариона. Лорд-жнец все-таки его ударил, но не по губам, змеящимся ухмылкой, а по щеке, досадливо мазнул кулаком по скуле и оттолкнул Эурона. Сгорбившись, по-птичьи склонив голову, Бейлон вернулся в свое кресло, сел тяжело, по-стариковски, и повернулся к окну. За мутным стеклом летали чайки, берег скалился клыкастым рифом, и вдали чернели летящие по морю корабли, крохотные, кажущиеся кукольными. У сыновей лорда Квеллона был собственный игрушечный флот - и боевая галера, и когги, и китобои, и ладьи Железных островов. Виктарион неизменно выбирал себе галеру, тяжелую и неповоротливую, а вот Эурон предпочитал узкий весельный драккар, юркий и проворный. Вороний Глаз забрал его, когда уходил в изгнание, и кораблик потерялся в одном из штормов. - У тебя с головой, видно, совсем туго, да? - отрывисто бросил Бейлон, не глядя на брата. - Ты еще в детстве был с придурью, но я думал это баловство все, дело юности, пройдет, ан нет, с возрастом ты совсем обезумел. Я сказал тебе не возвращаться! - И все же я здесь, - в глотке саднило и горело, как после первого глотка ночной тени, вокруг шеи вспухла красная полоса, и голос Эурона чуть сел, - прикажешь повесить меня на рее? Или связать и бросить в море? Эйрону это понравится, не сомневаюсь. - Это решать не Эйрону, - Бейлон умолк, когда вернулась служанка с подносом. Она расставила на столе миски с горячим крабовым супом, соленой треской и жареной в сухарях с укропом камбалой. Братья молчали, пока женщина хлопотала подле них, лорд-жнец отпустил ее небрежным кивком и сам наполнил чаши, свою и Эурона, элем, однако, пить не спешил. Сжимая кубок костистыми пальцами, он склонился над ним, едва не окуная в него спутанные волосы, и на лбу и в уголках рта Грейджоя глубокими карьерами залегли морщины. - Зачем ты явился? Никак истосковался? Этими баснями девок корми, но не меня. - И не собирался, - Бейлон продолжает вести себя так, будто они еще дети, пугает, воспитывает, учит, не понимая, что в уроках его Вороний Глаз давно не нуждается. Эурон и сам мог бы научить многому братьев - путешествия и ночная тень открыли ему глаза, но бесполезно уговаривать слепых прозреть. - Разве плохо, если на свадьбе Виктариона вся семья соберется вместе? - Смеешься, да? Ох, выбить бы тебе пару зубов, чтобы скалился не так охотно, - лорд-жнец глотнул эля, несколько мгновений перекатывал его на языке и выплюнул обратно в чашу. - Ежели Виктарион соберется тебе ребра пересчитать, то я вмешиваться не буду, так и знай. Может, дурь из тебя выбьет, хотя Эйрон говорит, что крепко она в тебе засела. - А разве брат не должен быть паинькой, чтобы понравиться своей северяночке? Она красивая? Едва ли... какой зеленый лорд захочет отсылать любимую дочь на острова. Скорее всего, какая нибудь кривозубая старая дева с горбом и щелью на животе, которую уже отчаялись выдать замуж. - Нет, такую я для тебя, братец, приберегу, - Бейлон скрипуче рассеялся, качая седеющей головой, и его скупая кривоватая улыбка сменилась вдруг гадливым оскалом. - Девчонка эта - дочка Старков. Соплива еще для замужества, даже лунные крови еще не пришли, но хороша зато, как куколка. - Вот как? - Вороний Глаз изумленно вскинул брови. - И за что такая честь Виктариону и нашему дому? Волки угробили Теона и шлют в утешение свою дочку? - Да лучше бы угробили... испортили мне сына, сейчас он ничем не лучше этой девчонки. Они хотят оставить его там, - Бейлон неопределенно махнул рукой, - невесту, говорят, уже ему подыскали. Пусть, теперь он больше их, чем мой. Только вот как Алланис об этом сказать... - Ланни быстро утешится, нянча маленькую северянку, а после - и ее детей, - заметил Эурон с мягкой улыбкой, но его глаз переливался издевкой. - Ты же не хочешь, чтобы дети Виктариона выросли изнеженными маменькими сынками? - Только если она родит ему сыновей. У этих северян вместо крови талый снег. - Так откажи им, брат, - лукаво предложил Вороний Глаз. Он уже доел суп и принялся за камбалу. - Скажи, что предпочтешь увидеть невестой брата медузу, а не любимую нежную дочурку лорда Старка. Они ведь разбили тебя тогда, верно? Убили двоих твоих сыновей, отобрали третьего... разве не из-за этого помешалась Алланис? - мужчина наблюдал, как хмурое выражение лорда Грейджоя тает, уступая место ярости. - А теперь ты и девку их должен в свой дом ввести. Случится с тобой что, и ее щенята унаследуют Пайк? - После моей смерти Пайк достанется Аше! Старки его не получат! - выкрикнул Бейлон, вскакивая. - Думаешь, я так просто дал согласие на брак? Когда-нибудь Север будет нашим. Рано или поздно я верну свободу Железным островам! - лорд Грейджой заметался по комнате, задыхаясь собственной горячностью. - Старки несколько раз подумают, прежде чем поднимать мечи - ведь их драгоценная доченька будет у нас! Волки плодятся быстро. Глядишь, у Страков их будет уже дюжина дочерей к тому времени, и жертвовать Севером ради одной не будет резона, но Эурон промолчал, спрятав улыбку в чаше с элем. Бейлон видит в девушке только заложника, хотя она может оказать и шпионом, доносящим лорду Старку о семье мужа. Самые опасные - самые незаметные, от кого не ждешь удара. Хотя свадьба может и не состояться. Нэд Старк может найти для дочери женихов и позавиднее, чем младший брат лорда Грейджоя, однако Вороний Глаз не стал высказывать это вслух, позволив Бейлону и дальше упиваться своими планами и замыслами, призрачными видениями власти и великих завоеваний. Брат жаждал войны, а не победы, хотел величия, но Эурон видел, что Бейлон не способен его удержать.***
Братья настаивали на отплытии Эурона сегодня, этим же вечером - "Молчаливая" должна была поднять якорь еще до заката и покинуть Пайк. Вернее, настаивал один Бейлон, Эйрон только хмуро поддакивал лорду-жнецу, глядя на Вороньего Глаза неприязненно сквозь спутанные волосы, свисающими на лицо точно грязная пакля. Родрик-Чтец, ради волков оставивший Десять Башен и свою библиотеку, увещевал капитана мягче Грейджоев, но так же решительно и нудно. От их угрюмой болтовни мучительно сводило челюсти, в мертвой глазнице поселился отвратительный зуд, а эль прокис прямо в чаше Эурона, однако мужчина слушал братьев не перебивая и лениво чесал мизинцем в ухе. - Будь ситуация иная, - под глазами Харло залегли черные тени, ввалились щеки, покрытые пепельной щетиной, и слезились покрасневшие глаза. Чтение ему явно не на пользу, того и гляди скоро совсем ослепнет от своих книг. - Твое присутствие еще было бы терпимым. Но то, из-за чего вы с Виктарионом повздорили... - Да любой, у кого в голове не крабье дерьмо, знает, что Эурон здесь, - Мокроголовый рвал руками соленую треску. Трещали рыбьи кости, шкурка сходила с просоленной мякоти неровными пластами. Эйрон сочно обсасывал тонкие позвонки и швырял прямо на пол. - Знаешь, что он в доках вытворил? Уже болтают, что Эурон за невестой Виктариона явился. - Пусть болтают, - Бейлон поджал губы, - слова - это ветер. Потреплют языками да перестанут, а когда брюхо девчонки набухнет кракеном, первенцем Виктариона, так и вовсе умолкнут. - Нэд Старк еще не дал согласия на брак, Бейлон, - тихо заметил лорд Харло, и Грейджой недовольно дернул кадыком, отворачиваясь от шурина. - Но если ты действительно хочешь видеть эту девушку своей невесткой, то нельзя, чтобы северяне в нас разочаровались. Ты должен уехать, Эурон, - Родрик удрученно вздохнул, словно и вправду сожалел. Только вот о чем? О свадьбе с волчицей? О союзе с Севером? Или о возвращении Вороньего Глаза? - Боюсь, Виктарион не смирится. - Неужели та девка ему была дороже родного брата? - мужчина не улыбался, но в глубине его взгляда остро играла насмешка, издевка, едкая, что уксус. Она была беременна, когда Эурон взял ее, живот уже начал мягко округляться, соблазнительно выступать из-под шерстяной ткани платья, пополнели груди, спелым персиком налился зад. Поначалу капитан зажимал ей рот, удерживал за тонкую шею, пока женщина била его похолодевшими ладонями по лицу и груди, но потом сама начала поддаваться и подкидывать бедра, насаживалась на член Эурона жадно, закатив от удовольствия глаза, и жалобное поскуливание перемежалось с довольным сопением и похабными стонами. Но когда Вороний Глаз вставил ей в зад, женщина завизжала раненой сиреной. Все они потаскухи, чего уж говорить. - Он с каждого набега может приводить по жене, даже тогда не гнушался ходить к портовым красоткам тоску развеять. Где он себе нового брата найдет? Между ног у шлюхи? Там только хвори и бастарды водятся. - Избавь меня от своей похабщины, - поморщился Эйрон, а Бейлон поднялся со скрипучего кресла и шагнул к младшему брату, нависая над ним утесом, неумолимым и суровым. Смешинка в глазу Эурона померкла, потухла задутой свечой, под кожаной нашлепкой начало жечь, будто туда плеснули щелока. Вороний Глаз не боялся Бейлона Грейджоя, но считаться с ним все же приходилось. Мужчина хотел встать, чтобы их с братом глаза были на одном уровне, но вместо этого вжался спиной в кресло, чуть втянув голову в плечи, сглотнул, но не отвел взгляда. От напряжения точечная боль кольнула зрачок, заныли зубы и тонко-тонко зазвенело в ушах. Бейлон, самый старший и сильный из братьев, привык главенствовать, и Эурон видел в его взгляде отражение долговязого черноволосого паренька, каким он был до того, как стал Вороньим Глазом. Лорд-жнец Пайка до сих пор относится к нему как к ребенку, считает, что жизнь Эурона - это сплошные шалости и блажь. Даже его выходка с женой Виктариона... Бейлон отнесся к ней как к очередной проказе младшего брата. Капитан медленно растянул синюшные губы в ленивой улыбке и чуть подался вперед, навстречу лорду Грейджою. Что же, пускай, ему даже на руку, что братья не воспринимают его всерьез. - Твое счастье, что Виктарион слишком занят со Старком и его выводком, - выплюнул Бейлон в лицо Вороньего Глаза, - иначе давно бы спалил твою ладью и тебя вместе с ней. Убирайся с Пайка, Эурон! Забирай, что хочешь, но уплывай. В Асшай, в Йи Ти, Волантис, да хоть морскому черту в пасть, но чтобы я больше тебя здесь не видел, иначе... - Что же, меня даже с будущей невесткой не познакомят? - печально покачал Эурон, тяжело вздыхая, и поднялся на ноги. Братья смотрели на него акулами, Родрик-Чтец устало потирал переносицу, беспокойно теребя бахрому, вьющуюся по краю льняной скатерти. Ставни в горнице были распахнуты, и летнее солнце мягко припекало, прогоняя застоявшуюся сырость покоев Бейлона. Внизу роптало море, воздух в комнате пропитался его солью, запахом несвежей постели и травяных настоев. Родичи стояли перед Эуроном, три старика, почти слабоумные в своей слепоте и ограниченности: Бейлон со своими мечтами о "старом законе", Эйрон и его вера, Харло с нездоровой тягой к книгам. Союз с Севером - неплохой замысел, но брат несомненно испортит его своими бреднями о восстании. - Нет, - пробасил Бейлон, - я не позволю тебе все разрушить. Чем меньше Старки будут знать о тебе, тем лучше. Боятся, что паршивая овца дома Грейджой все испортит? Оскорбит чувства благородного лорда Мерзлый Зад и его женушки, попытается совратить малютку-северянку, почти невесту брата. Эурон ведь безбожник, вор, убийца, безумец, от него всего можно ожидать. Улыбка покинула лицо капитана, лукавый голубой глаз скрылся за упавшими на лоб угольно-черными волосами. - Раз мне не рады в собственном доме, то лучше и впрямь покинуть его как можно скорее. Благодарю за радушный прием, брат. Как и за то, что не отсек мне голову сразу же, как я ступил на берег. - Хотя ему следовало это сделать, - раздраженно проскрипел Эйрон, - явился, точно никто ему не указ, словно мы грязь у него под сапогами, - жрец сжал узловатыми пальцами горло пузатого меха, наполненного морской водой. - Недолго будут терпеть твои выходки, Эурон, так и знай!.. - Довольно! - Бейлон устало махнул рукой, и Мокроголовый послушно захлопнул рот, так резко, что клацнули зубы. - Уходи, Эурон, уходи и не возвращайся. Родрик проводит тебя. - Я и сам способен найти дорогу. - Родрик. Проводит. Тебя, - с нажимом, чеканя каждое слово, повторил лорд Грейджой, усаживаясь в широкое кресло спиной к Эурону. Вороньего Глаза покоробила высокомерная упертость старшего брата, отдающая кисловатым старческим душком. Ему было, что сказать брату, но слова - ветер, Бейлон не услышит их, потому что не желает их слышать. Дело - вот что он всегда ценил. С коротким насмешливым поклоном Вороний Глаз покинул покои брата, в которых некогда они могли засиживаться за разговорами до поздней ночи в компании пары мехов вина. Чтец семенил за ним преданной собакой, а пара копейщиков с серпами Харло на черных шерстяных туниках, ожидающих своего лорда у дверей горницы Бейлона, последовали за Родриком. Ни дать, ни взять, почетный эскорт! Никак думают, что Эурон сбежит, отыщет Старков, промарширует перед ними голый и тут же овладеет их девчонкой. Невеселые думы искривили синие губы горькой усмешкой, в груди едва заметно щемило от тоски. Эурон по-своему был привязан к братьям, не оспаривал старшинство Бейлона, не пытался убить их, чтобы расчистить себе путь к лордству, хотя мог - это право каждого младшего сына, добиваться в жизни всего самому. - Не держи на них зла, - произнес Родрик Харло, не разжимая губ, - но ты сам виноват. Тебе еще повезло. Несказанно повезло. Эурон не ответил, лишь скупо улыбаясь уголками рта, но его улыбка стала шире, верхняя губа хищно приподнялась, и нос голодно дернулся, словно у зверя, почуявшего дичь. Чтец за его спиной глухо выругался, запнувшись, копейщики двинулись к Вороньему Глазу, взяв его в тиски с двух сторон, на что капитан только надменно вскинул голову, не сбавляя шага. Родрик, однако, прав - сегодня Эурону действительно везет. Потому что навстречу им шли женщины, назвать которых островитянками можно было только в насмешку. Потому что на Эурона пахнуло морозцем и сладковатым ароматом первого снега и зимних роз, когда он увидел будущую нареченную Виктариона. Она была очень юна, совсем еще дитя, но прелестна. В девушке все было очаровательно - от золотисто-рыжих мягких локонов до тонких белых ладоней, зябко прячущихся в отороченных мехом рукавах. Чистое открытое личико с нежными чертами, наивно распахнутые сапфирово-синие глаза, фарфорово-гладкая кожа, сквозь которую просвечивали синие нити венок. Голубовато-серый, как море в преддверии зимы, бархат платья был расшит по корсажу серебром и мелким жемчугом, красивый наряд, но явно не подходит для Пайка. Северянка, едва заметно дрожа, куталась в теплую шаль на пару с другой девочкой, одетой куда проще и не столь смазливой, и старуха с чопорно сведенными бровями взглянула на островитян коршуном, однако, зашагала помедленнее и удостоила лорда Родрика учтивым кивком. Девушки тоже остановились, рыжая опустила глаза и застенчиво улыбнулась. - Добрый день, лорд Родрик, - пролепетала она, приседая. Ее подружка исподлобья поглядывала на Эурона, покусывая ноготь большого пальца, и отвернулась, опомнившись, только после щипка септы. Девушка запоздало поклонилась, бросив быстрый взгляд на Вороньего Глаза, и зарделась, когда мужчина встретился с ней глазами и одарил улыбкой, опасной и острой, как нагой клинок. - Миледи, - Харло стремительно шел вперед, едва не наступая на пятки Эурону, его копейщики вели мужчину практически под руки, но капитан не сопротивлялся, позволяя себя увести прочь от северянок. Позади вспыхнул взволнованный девичий шепот, который хлестнуло ворчливым бормотанием септы. - Так это и есть малышка Старк? Будущая жена Виктариона? - первая супружница брата была постарше, попроще и в шелка и бархат не рядилась. Смугловатая, веснушчатая, с щербинкой между передних зубов, с косами светлыми почти до белизны и глазами голубыми, что дорнийская бирюза. Симпатичная девчушка, по-своему милая, но не больше. До юной леди Старк ей далеко. - Братец явно не заслуживает такого подарка. - Это решать не тебе, Эурон, - отрезал Родрик Харло, - на все воля Утонувшего Бога. - Утонувший Бог далеко, на дне морском - куда ему наши мирские дела и заботы? - тонко усмехнулся Вороний Глаз, кончиком языка облизнув губы. Уложить в постель жену брата было славно, но вот соблазнить его невесту, девицу чистую, непорочную, будет куда слаще. Только вот незадача - Эурону Грейджою ведь придется отчалить еще до заката и оставить северянку в щупальцах Бейлона и Эйрона. Бедная девочка... мужчина печально опустил голову, покорно покидая родные башни. Под смоляными ресницами хрустально-голубой глаз капитана ядовито сверкал и искрился.***
Его не узнали. Без кожаной нашлепки, прикрывающей черное мертвое веко и розовый стежок шрама, в грубом стеганом кафтане и залатанных бриджах не по размеру, в потертых стоптанных сапогах и грязной, засаленной повязке, покрывающей голову, никто не узнал Вороньего Глаза, Эурона Грейджоя. Сажей пришлось замазать нижнюю половину лица, чтобы скрыть посиневшие губы, при ходьбе мужчина подволакивал ногу, сутулился, беспрестанно шмыгал носом и шумно сплевывал. Полдень минул, когда капитана сопроводили на его ладью, и солнце уже неспешно клонилось к закату, когда Хромой Урри начал помогать замковой поварихе таскать воду на кухню. Нынче вечером будет большой пир, гостей соберется много, сплетничала тучная краснощекая служанка, споро нарезая лук, ведь должны уже объявить о помолвке Виктариона и леди Сансы Старк. Санса... имя девушки, теплое, мелодичное, золотой монеткой звонко звенело на языке. Эурон услужливо вываливал кухонные помои в большой медный чан, чистил и разделывал рыбу, помогал начищать котлы, прислушиваясь к веселой болтовне кухарок. - Как бы припасов хватило, - Микел, совершенно седая и тощая, с крючковатым носом, с черной мясистой бородавкой над уголком рта, неодобрительно прищелкнула языком. - Эти северяне жрут, что их волки! - Наши местные тоже горазды брюхо набивать, - толстая Найда пожала плечами и булькающе рассмеялась. - Лорд Виктарион, небось, ест за троих - у мужиков перед свадьбой всегда аппетит разыгрывается. - А тебе-то почем знать? Ты же своих сынков в подоле принесла, всех троих! - Скоро и у Виктариона сынки появятся, - мечтательно вздохнула служанка, чистящая картошку. - Хватит ему уже бобылем сидеть. А ежели с лордом что случится? На кого Пайк-то останется? - Какие сыновья?! Ты невесту-то видела? Дите совсем, верно, и не расцвела еще даже. Но хороша, любо-дорого посмотреть! Словно сам Утонувший Бог в усладу Виктариону отпустил одну из своих дочерей. - Она ж из "зеленых"! Где это видано, чтобы Грейджои свою железную кровь разводили? Нашли бы лучше девицу какую на Островах, вон, у кого-то из Харло как раз дочка подрастает. Хромой Урри хмуро рубил головы лососям, а Эурон слушал, тихо посмеиваясь про себя. Если у леди Сансы лунные крови не пришли, то Бейлону и Виктариону придется со свадьбой повременить. И все же невинность так... соблазнительна, недозрелая, но манящая, особенно, если знать, что право на обладание ею отнято у другого. - Дамам надо бы воды нагреть да натаскать для ванны. Экие чистюли эти северянки, что ни неделя, то плещутся! Эй, Урри! Урри! Чтоб ему крабы яйца прищемили! - Микел стукнула деревянной ложкой по котлу, басовито загудевшему от удара. - Откуда он вообще такой взялся, а? Я его раньше не видела... - Да толпа такая явилась с Севера со Старками, разве их всех упомнишь? - добродушно хохотнула Найда, поправляя рубашку на груди. Пропитанная жаром тонкая ткань льнула к телу, сминалась и задиралась на животе. - Давай, хромоногий, не ленись, нашу невесту следует выкупать, чтоб Виктариону чистой и свежей досталась. Пока воду нагревали и таскали в выделенные Старкам покои, завечерело. Закатный румянец окрасил небо на горизонте, сонно клонящееся солнце позолотило облака и макушки волн, а море заалело пролитым вином. Эурону следовало поторопиться, но здесь особо не поспешишь. Это не одно и то же, что завалить соленую девку, подкараулив ее одну в темном коридоре, или залезать под юбки служанкам, охочим и на все готовым. Прекрасную деву стережет дракон в облике суки-септы, рядом мотыльком вьется глупенькая подружка, а Вороньего Глаза на Пайке знают в лицо, значит, в Кровавую башню придется идти как Урри. Мужчина специально выбрал имя покойного брата. Родное, привычное, знакомое, хотя и далекое, полузабытое. Будь Урригон жив, возможно, Сансу Старк предназначали бы ему, а так бедняжка досталась Виктариону. Но ничего - Эурон спасет северянку от сей незавидной участи. В горнице девушки было жарко натоплено, но сквозняки все равно сновали по полу, а от каменных стен веяло сыростью. Гобелен, изображающий смерть Нагги и победу Серого Короля, раскинулся на всю стену - над ним работала еще добрая матушка Эурона, пол устилали ковры, старые, местами потертые, но вполне добротные. Невесте выделили одни из самых лучших покоев Пайка, однако, девушка наверняка привыкла к большей роскоши и удобствам. Железные острова слишком уж суровы для такого нежного создания. Старая септа хлопотала возле очага - развешивала на стульях простыни и сорочки, чтобы облачить воспитанниц в согретое, не позволить девочкам простудиться. Услышав тяжелые шаркающие шаги Урри, женщина обернулась. - Что? Еще вода? Куда же столько? - септа сердито всплеснула руками. - Будто утопить кого хотят, помилуйте меня Семеро. Ладно, ставь здесь и иди, - Урри тяжело поставил ведра возде бадьи, вода, качнувшись, плеснула на пол и ему на сапоги. - Да осторожнее же, не залей здесь все! Ах, все, ступай уже, ступай, я скажу, когда можно будет... Эурон схватил септу за платье прежде, чем она договорила. Сминая ткань в кулаке, он круто рванул старуху к себе. Она успела только охнуть, испуганно округлить глаза, когда мужчина сжал ее подбородок и дернул резко, до тонкого хруста позвонков. Последний вздох булькнул в груди септы, и она мешком повалилась под ноги Вороньего Глаза, нелепо раскинув руки. Старого дракона оказалось так легко победить. Эурон утер лицо рукавом, стирая грязь и сажу. Нельзя появляться перед Сансой в таком виде, это неучтиво и оскорбительно для леди. Благородный рыцарь должен предстать перед дамой во всем своем блеске, на сколько это возможно. Но сначала стоит запереть дверь. Эурон не хотел, что бы им помешали. Но на этом его везение иссякло - прежде чем Вороний Глаз успел задвинуть засов, дверь ворчливо скрипнула, отворяясь, и впустила в горницу невысокого мужчину в северно-сером колете. В темных глазах промелькнуло недоумение, через миг покрывшее взгляд изморозью, лоб избороздило хмурыми складками и брови стекли к переносице. Хромой Урри улыбнулся северянину синими губами Эурона, и узкое лезвие стилета, прячущегося в обтрепанном рукаве, выскользнуло бесшумно, прохладная гладкая рукоять легла в ладонь железнорожденного. Северянин брезгливо толкнул его локтем в грудь, отпихивая Урри с дороги, стремительно шагнул вперед, но замер, увидев распростертое на полу тело септы. Голова в сбившемся платке, с выбившимися из-под него редкими прядями седых волос, была вывернута круто и неестественно, глаза старухи заволокло мутной пленкой, рот приоткрылся, вывалив бледный язык, и сочился белесой слюной. Поверженный дракон больше напоминал дохлую рыбу. Грязная рука островитянина зажала рот мужчины за удар сердца до того, как тот успел что-то сказать, сдавила сильно, впечатывая губы в твердую преграду зубов. Северянин вырывался сигом, угодившим в сети, силился оттолкнуть Эурона и дотянуться до кинжала, висящего в поясных ножнах, дернулся и сипло захрипел, когда Вороний Глаз вогнал лезвие стилета ему в ухо. Тонкий клинок вошел легко и точно, темная впадинка тот час же наполнилась кровью, которая брызнула мелким алым бисером, стоило Эурону рывком вытащить стилет из головы северянина. Мужчина в крепкой хватке кракена обмяк безвольно медузой, засучил ногами, выбивая предсмертную дробь по полу, но Вороний Глаз собирался действовать наверняка. Темно-серый, как галька, глаз, лопнул гнилой виноградиной, которую капитан большим пальцем вдавливал глубоко в глазницу с мерзким чавкающим звуком, пока стилет полосовал белое северное горло. Кровь его была горячей, она заливала руку Эурона и дублет мужчины, багровым водопадом лилась из ран. Вороний Глаз аккуратно уложил северянина, еще сотрясаемого агонией, на пол и кинулся к двери, спешно задвинул засов. Больше незваных гостей ему не надо, нехорошо получится, если он прежде чем похитить невесту, убьет добрую половину ее знакомых и родичей! Тихий скрип половиц и легкие шаги вязким холодом растеклись меж лопаток Эурона, ледяной иглой кольнули в затылок. За окном уже смеркалось, сумерки воровато заползали в горницу сквозь щели между ставнями, и если леди Санса при виде него, окровавленного и окруженного трупами, поднимет крик, то Вороньего Глаза не спасет даже пришествие Утонувшего Бога и воскресшая Нагга. Но у девушки, взирающей на мертвого северянина, волосы не горели медью, а вились мелкими каштановыми локонами, карие, а не темно-лазурные, глаза расширились испуганно, северянка мертвенно побледнела, встретившись взглядом с Эуроном. Она хотела закричать, позвать на помощь, но вместо этого безмолвно открывала и закрывала рот, пятилась, прижимая ладони к груди, и прозрачные жемчуга слез катились по ее бескровным щекам. Девушка была в одной сорочке, едва доходящей ей до середины бедра, хрупкое девичье тело зовуще мерцало перламутром сквозь дымку ткани, украшенной вышивкой. Взгляд Вороньего Глаза скользнул по тонким стройным ножкам, чуть подрагивающим в коленях, поднялся выше, к соблазнительно темнеющему мыску между бедер, а оттуда - к нежным бутончикам грудей. Хорошенькая... но любопытство и не таких губит. Лучше бы ей было сидеть тихо и не высовываться. Девушка только по-мышиному тонко пискнула, когда Эурон стремительно подскочил к ней и прижал красную от северной крови ладонь к посеревшим губам. Мужчина оттащил ее, безвольную, точно куклу, от дверей опочивальни, тесно прижимая к себе. От северянки пахло цветами, фиалками и вереском, молоком и медом, и Вороний Глаз прижался носом к ее волосам, алчно вдыхая теплые сладкие ароматы. Девушка дрогнула, приглушенно жалобно захныкав, хлюпнула носом и судорожно свела ноги вместе, когда мужчина ласково огладил ее по животу. - Тише, маленькая леди, тише, - горячо шептал Эурон, касаясь губами девичьего ушка. Близость юного тела, ее беззащитность и страх, кровь, разгоряченная чужой смертью, тугим жаром сосредоточились в паху, иссушили рот и губы, вынудив капитана облизнуться. Он не мог позволить юной северянке жить, она слишком много видела, слишком не вовремя вышла, но, право же, даже жалко, что такая прелесть достанется земле и червям. Грустно умирать, не отведав в полной мере мирских радостей. Вороний Глаз ласково поцеловал девушку в висок, пробираясь пальцами ей под сорочку. Она едва не задохнулась от собственного крика, забившись в стальной хватке кракена, когда Эурон языком, горячим и шершавым, как у зверя, собрал ее слезы, в которых практически не было соли. Северянка извивалась, прижимаясь упругим маленьким задом к паху мужчины, тут же испугано отстранялась, подаваясь бедрами вперед, навстречу его руке, поглаживающей узкие нежные складки у нее между ног. Девушка скулила, со свистом втягивая носом воздух, тщетно пыталась оторвать руку капитана от своего рта и оттолкнуть его ладонь, шарящую у нее по грудям. Эурон брал их в ладони, сминал, гладил, пощипывал и выкручивал соски. Время утекало стремительно, темнота в покоях густела, но мужчине было сложно устоять. Девочка умрет, ослепнет, замолчит - но хотя бы ее девственность не достанется червям, в отличие от той засушенной воблы-септы, чье девичество было бы впору железным колом долбить. Когда палец Вороньего Глаза, липкий от крови, начал неспешно проникать в лоно северянки, она глухо взвизгнула, заплясав на цыпочках, вся внутри сжалась, сопротивляясь, не пуская. Эурон легонько погладил девушку между складок, с сожалением выдыхая ей в волосы. - Миледи, а вы трусишка, - капитан укусил ее за шею, не сильно, до белого оттиска зубов, через мгновение заалевшего. Будь у него больше времени, он бы с удовольствием потешился с этой маленькой северянкой, но Эурона ждет леди Санса... дразня прикосновениями чувствительный бугорок, проникая в теплое девичье тело неглубоко, только кончиками пальцев, Вороний Глаз подтащил девушку к бадье. Вода еще не успела остыть, курилась едва заметным паром. В этой воде нет соли, но она все же полнится эхом зова Утонувшего Бога, чей глас здесь силен. Отняв ладонь ото рта девушки, он приник синими губами к ее, бурым от чужой крови. Эурон целовал ее жадно, томительно-неспешно, слизывая северную кровь, отдающую ржавчиной, щекоча языком уголки рта и мягко пробираясь меж холодных губ, ловя ее удивленный всхлип и спутанное дыхание. На короткий миг девушка будто бы поддалась, потянулась к капитану, но мужчина отстранился, улыбаясь в ее потрясенно-напуганное лицо. Эурон нежно коснулся мокрой от слез девичьей щеки, зарылся пальцами в шелк волос, чтобы грубо сжать их в кулаке и хлестко дернуть вниз, окуная девушку под воду почти по пояс. Вода в бадье забурлила, закачалась, когда северянка отчаянно замолотила руками. Она лягалась и пиналась, билась лаской в силках, но Эурон был сильнее. Мужчина придавил ее своим весом, впечатывая животом в край дубовой ванны, развел в стороны ее дрыгающиеся ноги, устраиваясь между ними. У его стилета была деревянная рукоять, гладкая, прямая, чуть утолщающаяся на конце и обмотанная кожей у самого лезвия. Он осторожно сжал в пальцах тонкое опасное лезвие, почти с наслаждением ощущая, как острие впивается в кожу, режет, сечет ладонь, и вогнал рукоять стилета в нежно розовеющую промежность девушки, сопротивляющуюся все слабее и слабее. Эурон Грейджой топил ее, как котенка, и одновременно брал, как продажную девку. Тонкие кровавые нити вились по рукояти и пальцам Вороньего Глаза, каплями разбивались об пол, пока мужчина вонзал в северянку кинжал все глубже и глубже, тяжело дыша. Пузырьки ее криков иссякли, девушка затихла, замерла, уронив ноги, и вода подняла северянку, покачивая ласково, будто баюкая, с тихим плеском разбиваясь от стенки бадьи. Эурон мягко погладил девушку по белой спине, вытаскивая из нее стилет. Тонкая кровавая нить натянулась и лопнула, когда капитан убрал клинок в рукав. Теперь им с леди Сансой никто не помешает. Девушка и вправду спала - зарывшись в груду мехов и подушек, она, свернувшись комочком, забилась в угол огромной кровати под балдахином, который поддерживали столбики-русалки, и даже не пошевелилась, когда Вороний Глаз присел на край ее постели. Никак миледи волновалась и не могла уснуть, и заботливая септа дала ей какой-нибудь успокоительный отвар. Эурон бережно отвел золотисто-рыжие волосы с лица девушки. Во сне Санса казалась такой безмятежной, трогательно-хрупкой и нежной, как первые цветы подснежника, ее личико лучилось слабой улыбкой, и Вороний Глаз, не удержавшись, провел пальцем по ее мягким губам. Ей впору быть королевой, а не женой младшего брата лорда-жнеца Пайка. Что может дать ей Виктарион? Прекрасная леди, снежная леди... Эурон притянул Сансу ближе к себе, устроив девушку у себя на коленях. Солнце, покрасневшее, будто раскаленная монета, висело над самой кромкой моря, уже готовое нырнуть. Когда Вороний Глаз достал из складок одежды пузырек, внутри которого плескалось нечто маслянистое, черно-синее, девушка сладко потянулась на руках капитана, сонно приоткрыв глаза. Густая синева ее взгляда еще полнилась дремотным туманом, и Санса совершенно не испугалась незнакомого мужчины, держащего ее в объятиях. Следовало спешить, но Эурон не мог отказать себе в удовольствии и не поцеловать невесту, пусть и чужую. Доверчивая девочка прильнула к нему, когда капитан прижался губами к ее мягкому ласковому рту, разделяя с северянкой привкус кровавой соли. Любопытно, а целовал ли ее Виктарион? В братце нежности было на грош, а умений и того меньше, он бы только напугал маленькую северную леди. Ногтем сковырнув пробку с флакончика, Эурон игриво чмокнул Сансу Старк в нос, который тут же зажал двумя пальцами, и втиснул ей между губ узкое горлышко пузырька. Густая "ночная тень" полилась в рот девушки, пугливо распахнувшей глаза. Санса поперхнулась, закашлялась, но была вынуждена открыть рот и проглотить черное вино. Вкус у него резкий, едкий, однако можно и немного потерпеть. Тело девушки свело судорогой, голова запрокинулась, и тонкая шея напряглась, проступив синими венами, леди Старк изломанно выгнула спину - она отторгала "ночную тень", не желала принимать, но снадобье уже въелось в кровь. Содрогаясь в конвульсиях, девушка силилась вздохнуть и не могла, глаза наполнились слезами, и губы, недавно нежно розовые, посинели, как у покойника. Эурон удерживал Сансу, трепетно прижимая к груди, шепча ласковое и утешающее: - Еще немного, миледи, еще совсем немного... Для него все длилось не больше пары вздохов, для нее первый глоток "ночной тени" мог тянуться веками. Вредно пить сразу так много, но им следует поторопиться. Провалившуюся в дурманное забытье Сансу Вороний Глаз закутал в простыни и пару шерстяных покрывал, найденных в одном из сундуков - никого ведь не удивит, что Хромому Урри поручили снести прачкам грязные вещи из комнаты миледи. В башнях Пайка заблудиться легко, особенно не местному. Ходы, лестницы и коридоры здесь перепутаны, что водоросли в русалочьих волосах, хромоногий северянин может свернуть не туда, перейти не тот мост, спуститься вниз, вместо того, чтобы подняться, но Эурон Грейджой здесь родился и вырос и хорошо знает родные башни. Знает, как можно покинуть Пайк незамеченным даже с такой драгоценной ношей.***
"Молчаливая" отчалила, когда солнце коснулось поцелуем кровоточащей линии горизонта. Гребцы с силой налегали на весла, ладья летела вперед, точно стрела, навстречу заката по окропленным солнечным золотом волнам. Если море будет спокойным, то к утру "Молчаливая" вполне может достигнуть Сиграда, а оттуда взять курс на Вольные города. Эурону случалось бывать в каждом из них, и на сей раз планировал посетить Пентос или Лис - он не сомневался, что леди Сансе там понравится. Сбросивший личину Урри, Вороний Глаз в черном кожаном колете с заклепками из черненого серебра, умытый и причесанный, прогуливался по палубе, провожая родной остров взглядом. Будто прощаясь с Эуроном, трепетали на ветру флаги и стяги, лодки дремали в доках, и несколько человек зорко следили за удаляющейся "Молчаливой" - верно, чтобы потом доложить лорду Бейлону, что его беспутный младший брат соизволил убраться. Остановить ладью не пытались, значит, пропажу дочери лорда Старка еще не заметили. Когда ее опочивальню найдут пустой, то и не подумают, что девушки уже нет на Пайке. Трупы ее септы, не в меру резвого северянина и миленькой подружки Эурон спрятал под кровать, а на пестром узоре ковров в сумерках кровавые пятна будут не столь заметны. Когда спохватятся, "Молчаливая" будет уже далеко. Плутовато усмехаясь, мужчина подставил лицо ветру. Любопытно, сразу ли дойдет до Бейлона, кто умыкнул невесту у Виктариона из-под носа и расстроил все его планы? Эйрон, наверняка, призовет гнев Утонувшего Бога на вора, Виктарион поднимет паруса и бросится в погоню, а Старки разорвут союз с Грейджоями и вернутся к себе на Север, зализывать раненое самолюбие и плодить новых волчат. Или вовсе обнажат мечи против них. Война с Севером надолго собьет с Бейлона спесь, и старый кракен опять забьется в свою нору, ненавидя весь свет. У старшего брата есть амбиции и тщеславия немало, недаром же вознамерился стать Королем Соли и Камня, но мыслит он узко и примитивно - за таким правителем не потянется народ. Что он может предложить своим людям? Море? Скалы? Небо? Отнюдь не этим нужно покупать их любовь. Своим спектаклем с девчонкой Старк Бейлон добился бы только нового восстания - и ничего больше. Эурон глотнул из рога "ночной тени", и маслянистый напиток мягко обжег ему горло. Снадобье позволяло его сознанию проясниться, расширяло взгляд, обостряло слух, казалось Вороний Глаз мог видеть весь мир и слышать, что в нем творится. Его ушей касалось пение левиафанов в морской глубине, волчий вой в далеких лесах Севера, шепот листвы в хайгарденских садах, жаркий бой барабанов в тавернах Дорна и тихие плаксивые стоны, доносящиеся из его каюты. Санса металась в бреду, охваченная лихорадкой. Хорошо, что кровью не харкала, как Эурон после своей первой чаши "ночной тени". Мужчина собирался приучать северянку к ней постепенно, но пока решил повременить, возможно, в этом не будет нужды. Молоденькие девушки все равно, что дети - балуй ее почаще, и она всегда будет весела и счастлива. Украшения, наряды, сладости, можно даже котенка ей достать, тогда на "Молчаливой" крыс поубавится. Брать Сансу с собой в плавание не безопасно, однако Вороний Глаз не собирался отпускать ее от себя. Теперь леди Старк его законная добыча, и Эурон имеет право делать с ней все, что пожелает. И капитан желал сделать ее своей. Своей женщиной, шлюхой, ручной волчицей, снежной женкой, как угодно, и дело было не только в ее красоте или в притязаниях Виктариона на руку северянки. Просто Вороний Глаз смотрел в будущее. Рано или поздно, Бейлон умрет, и Пайк достанется его брату. От сына Грейджой отказался, железнорожденные не захотят, чтобы ими вертела девка, даже такая горячая, как Аша, а Виктариону капитан не намерен был уступать. Эурон получит Железные острова, а вместе с ними и Север - не откажут же Старки в помощи зятю и отцу их внуков? Вороний Глаз смеялся, и вместе с ним смеялось и море. "Молчаливая" уносилась все дальше и дальше от Пайка, увозя чужую невесту от родных и брошенного жениха.