Территория боли: шаг первый

Тихий отзвук шагов, приглушенное и сбившееся дыхание, скрип двери отцовского кабинета и, вторящий ему, скрип отцовского пера. Еще совсем юная девушка испуганно выглядывает из-за двери и смотрит на то, как ее суровый отец увлеченно что-то записывает в свои бумаги. Горло пересыхает, слова застревают в горле. Ей кажется, что она никогда не перестанет бояться отца, даже несмотря на то, что в последнее время он практически не отпускает ее от себя. Иногда ей кажется, что ему очень одиноко, и ей становится его жалко, но словами и поступками он по-прежнему суров, и это пугает ее как в детстве. - Риза, ты так и будешь смотреть на меня из-за двери или все-таки пройдешь в кабинет? – Голос отца звучит совсем глухо, он даже не отрывает взгляда от бумаг. Риза напрягается. Слишком часто в последнее время слова отца заканчиваются ужасными приступами кашля. Риза старается не думать о том, что отец может умереть, но эта мысль все чаще и чаще посещает ее. Особенно по ночам, когда стены ее комнаты будто расходятся в разные стороны и увеличиваются, а она уменьшается, чувствуя всю свою слабость перед окружающим миром. Но Риза не из тех, кто сдается, и она смело отодвигает свои мрачные мысли в глубь своего сознания. - Прости, папа, – Риза входит в комнату и закрывает за собой дверь. Привычка, оставшаяся с детских пор, хотя закрываться в принципе не от кого. Во всем огромном доме, кроме нее и отца никого нет. Раньше, еще совсем недавно, меньше года назад, тут жил мальчик, который оживлял этот старый особняк, но теперь его нет. С одной стороны, это сблизило Ризу с отцом, но с другой – отец стал еще более недоверчивым, да и сердце его дочери было разбито. Риза с элегантностью, которая была присуща ей не по годам, все-таки подростки в четырнадцать лет еще довольно угловаты, присела на старый табурет у двери. - Ты никогда не перестанешь быть дикаркой… - раньше отец отчитывал Ризу суровым громким голосом, но теперь он звучал глухо и печально. - Папа, - Риза постаралась сменить тему как можно скорее, - ты хотел видеть меня? Я пришла из магазина и увидела записку на кухне... - Да, Риза, - голос Бертольда стал еще печальнее, в нем появилась мягкость. - Я хотел тебя кое о чем попросить. Я пойму, если ты откажешься, но хочу, чтобы ты понимала, кроме тебя мне обратиться не к кому… Риза вся собралась, сердце в ее маленькой груди екнуло и пропустило один удар. За столько лет отец ни разу не говорил, что есть что-то, что он может поручить только ей. - Папа, чтобы ты не попросил, я согласна, - не дослушав, перебила его Риза. Бертольд удивленно приподнял брови, глубоко вздохнул, его губы слегка дрогнули, и их кончики приподнялись вверх в некоем подобии улыбки. Он устало откинулся на спинку кресла, в котором сидел. - В любом случае, когда ты узнаешь, чего я от тебя хочу, я разрешу тебе подумать. Риза уставилась на отца во все глаза, она сложила ладошки вместе и, зажав их между коленок, всем телом подалась вперед. - Я слушаю тебя, папа, – твердым голосом сказала она. Порой боль была настолько сильной, что Ризе приходилось зубами впиваться в подушку, чтобы не проронить ни звука, не то что вскрика, но даже стона. Один раз Риза потеряла сознание, но отец не останавливался. Когда Риза согласилась на то, чтобы стать хранителем отцовских исследований, она даже не подозревала, на что подписалась. Даже когда отец сказал, что хочет передать ей зашифрованные исследования в виде татуировки на ее спине, она не понимала, как больно это будет. Все, что ее смутило, так это то, что от татуировки никак потом не избавишься, да и показывать ее никому нельзя: отец сделал на этом акцент. Он говорил, что его исследования имеют итогом настолько мощную алхимию, что они должны попасть только в надежные руки, если, конечно, сам Бертольд или Риза решат их кому-нибудь доверить. Отец наносил татуировку сам, но не в один заход. Причудливый рисунок, который он показал Ризе, был очень объемным и должен был занимать почти всю спину, начинаясь у основания шеи и заканчиваясь почти на пояснице. Риза просто бы не пережила болевой шок, если бы татуаж наносился сразу и полностью. К тому же он имел множество элементов, а ошибки были недопустимы, ведь исправить их было бы невозможно. Сам Бертольд уставал, нанося его. Риза решила для себя, что раз отцу это важно, то это важно и для нее. Поэтому она сразу сказала себе, что даже если ей будет очень больно, она не проронит ни звука, из ее глаз не упадет ни одной слезинки. На деле все оказалось не так просто. Даже, несмотря на выдержку Ризы, которой удивился не только ее отец, но и она сама, последствия истязаний юного тела давали о себе знать. Иногда приходилось делать перерывы на несколько дней, так как у Ризы поднималась температура, и она слегала в постель. На второй раз после того, как это произошло, Бертольд подумал о том, что решился на невозможное. Он хотел отказаться от своей идеи, но Риза настояла на продолжении. Начатое нельзя было бросать. Телеграмма. От кого: курсант Мустанг, Военная академия, Ист Сити Кому: Риза Хоукай, абонентский ящик № 3456 на имя доктора Гривза «РИЗА ЗПТ ЧТО С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ УВОЛЬНИТЕЛЬНАЯ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕ ДНЯ ТЧК ДЕРЖИСЬ ЗПТ СКОРО ПРИЕДУ ТЧК» Риза сидела на кровати, кутаясь в плед и мяла в руках какую-то бумажку. Мыслями она ушла в себя, но то, что ее руки делали с клочком бумаги, отражало ее внутреннее смятение. Она то сминала его так, будто это несчастное послание было виновато во всех грехах мира, то расправляла и прижимала к сердцу. Эта чертова телеграмма пришла как нельзя не вовремя. Столько времени ни весточки, ни ответа, ни привета и вот теперь это. Только Роя Мустанга Ризе сейчас не хватало. Риза знала, что, уезжая, Рой попросил доктора Гривза, единственного человека из города, в котором жила Риза с отцом, к которому Бертольд относился хоть и не с приязнью, но спокойно, присмотреть за семьей Хоукаев и в случае чего сообщить ему. Доктор Гривз говорил Ризе, что, уезжая, Рой волновался за Хоукаев. Говорил, что Бертольд, на его личный взгляд, сдает, стареет, а Риза еще совсем дитя. Тогда Ризе эта забота Роя была как бальзам на душу, но не теперь. Ей было досадно оттого, что ученик отца узнал о том, о чем ему знать было не положено. Доктор Гривз был в курсе того, что Риза заболела. Она виделась с ним как минимум раз в неделю, и он всегда лечил их семью. Но на этот раз, Риза не разрешила ему ее осмотреть. Сказала, что просто немного простудилась. Она не учла, что «немного» не длится месяц. В любом случае, у нее не было другого выбора. Никто не должен был знать, что отец передает ей свои исследования, впечатывая их на ее теле. Если господин Мустанг приедет, она не сможет ему солгать о происходящем, как доктору Гривзу. Он всегда видел, когда она врала, с самого раннего детства. Одному небу известно, как ему это удавалось. Только теперь, когда она получила эту телеграмму, Риза полностью осознала, что с ней происходит. Она не испытывала ни гордости, ни страха. Ею владели другие чувства: стыд и смущение. Отец оставляет свои исследования у нее для того, чтобы она их показала тому, кому он укажет или она сама решит, но ведь это не только передача информации... Она откроет не только тайну отцовской алхимии, но и тайну своего тела. От этого у нее пылали щеки... Именно поэтому господин Мустанг в первую очередь не должен был знать, что теперь она хранит. Надо было что-то решать. В этот день отец должен был завершить татуировку, после чего все закончится. Риза вздохнула, скинула с плеч плед, разгладила телеграмму и вложила в тетрадь, спрятанную под матрас. Телеграмма От кого: Риза Хоукай, почтовая станция, Богтаун, Восточный округ Кому: курсант Мустанг, Военная академия, Ист Сити Я УЖЕ ЗДОРОВА ЗПТ ПРОСТО ПРОСТУДА ТЧК НЕ ВЗДУМАЙТЕ ПРИЕЗЖАТЬ НИКОГДА ТЧК БОЛЬШЕ НЕ ПИШИТЕ И НЕ ДУМАЙТЕ О НАС ТЧК ИДИТЕ ВПЕРЕД ТЧК Риза понимала, она приняла верное решение. Превозмогая жар и боль, она добрела до почтового отделения. Она не спала полночи не только из-за боли, на этот раз, но и из-за тяжелых мыслей. Увидев телеграмму от Роя, которую ей передал доктор Гривз, она понадеялась на возможность переписки. Но это было невозможно не только из-за нее, но из-за него. Она понимала, как тяжело Рою далось порвать с ней и отцом и уйти в академию, но это была его мечта. Если он по-прежнему будет думать о них, он не сможет идти вперед. Она не имела права тянуть его назад. Если их пути пересекутся, то только тогда, когда она тоже поймет, куда ей идти, и ради чего жить. Она диктовала телеграмму твердым голосом, но в горле стоял комок слез. Она понимала, что на этом действительно все. И, может, так даже будет лучше. По крайней мере, пока все не изменится. Риза еле дошла до дома, закрыла за собой дверь и потеряла сознание. Она очнулась только через два дня и сразу пошла на поправку. Ей даже показалось, что она и ее татуировка будто бы, наконец, приняли друг друга и теперь стали одним целым. Риза ничего не понимала в алхимии, но теперь она стала ее неотъемлемой частью. А было это ее благословением или проклятием? Время узнать еще не пришло. Телеграмма От кого: курсант Мустанг, Военная академия, Ист Сити Кому: Риза Хоукай, абонентский ящик № 3456 на имя доктора Гривза СПАСИБО ЗПТ ПОНЯЛ ТЕБЯ ТЧК НО Я ВСЕ РАВНО ВЕРНУСЬ ЗПТ КАК ОБЕЩАЛ ЗПТ КОГДА ДОСТИГНУ СВОЕЙ ЦЕЛИ ТЧК