Асфиксия

Для злодея Джим казался необычайно ласковым и хрупким. У него не было никаких шрамов, только следы от пальцев и зубов Шерлока россыпью украшали его бледную кожу. Слишком чистую для такого, как он. На руках Джеймса Мориарти была кровь сотен невинных людей, но его ногти всегда оставались безупречно опрятными, а движения, неизменно легкие и плавные, никак не могли принадлежать кому-то со столь острым, аналитическим умом. Джим — само противоречие. Словно бриллиант с тысячей граней, которые всякий раз отражали свет по-новому; неповторимая комбинация генов и молекул. Джим был особенным, редким, настолько удивительным, что Шерлок ни на миг не мог выпустить его из виду. Шерлок хотел изучить его под микроскопом, как какой-нибудь образец, хотел познать все стороны его личности и разгадать-таки загадку по имени Мориарти. Шерлок хотел бы вскрыть его: разрезать его ткани слой за слоем, только чтобы познать саму суть его существования. Руки Шерлока заботливо и нарочито скользили по телу Джима, не пропуская ни единой родинки или веснушки — все в этом человеке было одинаково важно и достойно интереса. Наверняка Джим знал, что Шерлок так считает, как знал и все прочие его мысли. Шерлок еще не до конца разобрался в их ментальной связи; был слишком занят поиском различий, не замечая, насколько они с Джимом на самом деле похожи. В глазах Джима плескалась жажда. Он смотрел на Шерлока снизу вверх, без стеснения потягиваясь и открываясь. На черных шелковых простынях его обнаженное тело казалось совершенно белым. — Мистер Холмс… — он развел ноги шире, пока слова, почему-то звучавшие так пошло, так грубо, срывались с его губ. — Не желаете ли знать, как много людей я прикончил сегодня? Скольких политиков запугал? Сколько бомб установил и сколько террористических актов спланировал? — Джим говорил, прервавшись, лишь чтобы бегло облизать губы. — Или вы желаете выяснить все самостоятельно? Вы ведь любите вставать на моем пути и решать эти маленькие головоломки почти так же сильно, как трахать меня. — Он ухмыльнулся так, что Шерлоку захотелось не то ударить его, не то немедленно впечатать в матрас. — Почти, — договорил Джим, коротко усмехнувшись. Шерлок смотрел ему в глаза и, вопреки собственной наготе и давно вставшему члену, пытался оставаться спокойным и отстраненным. — Тебе никто не говорил, что ты слишком много болтаешь? Руки Шерлока, до сих пор стискивающие бедра Джима, неторопливо двинулись вверх. Длинные чуткие пальцы невесомыми порхающими касаниями прошлись по животу, груди, ключицам и замерли у основания шеи. — Вообще-то нет. Только тебе это позволено. Ответ подействовал на Шерлока, как если бы Джим сказал что-нибудь непристойное. От мысли, что он был единственным человеком в мире, которому разрешено видеть Джеймса Мориарти — величайшего из криминальных умов — таким, как сейчас, Шерлок почувствовал, как нарастает жар в паху, и улыбнулся. Незаметно, лишь уголком рта: он улыбался так всякий раз, когда удавалось найти зацепку в каком-нибудь интересном деле. Шерлок перехватил горло Джима, скользнул пальцами выше и, огладив кадык, пережал сонную артерию. Давление было несильным, потому Джим лишь слегка приоткрыл губы, запрокинул голову, чтобы Шерлоку было удобнее, и простонал, умоляя о большем. Джиму нравилось, когда его душат. Шерлок смутно догадывался еще со встречи в бассейне: тот выглядел уж слишком невозмутимо, когда Джон схватил его за шею в попытке задержать. Однако тогда Шерлок отмахнулся от этой мысли, пускай и сохранил глубоко в чертогах разума. Он думал, что это неважно, но ошибся. Они не впервые практиковали эротическое удушение. Шерлок был прекрасно осведомлен о рисках и знал, что неосторожность может привести к смерти, но оно того стоило. Возможность видеть, как Джим выгибается, стонет и, задыхаясь, просит сдавить крепче, была слишком заманчива. Следы от пальцев, не сходившие с его шеи по несколько дней, тоже будоражили воображение. Шерлок смотрел на Джима, не в силах отвести взгляд. В его темных глазах всегда таилось нечто, неотвратимо манящее Шерлока, как черные дыры, притягивающие и поглощающие все на своем пути. Порой Шерлоку чудилось, что он стоит на краю обрыва, а иногда он ощущал себя летящим на огонь мотыльком, которому грозит лишь погибель. Наверное, поэтому Джим так привлекал его. — Еще, — коротко велел тот, и Шерлок подчинился. Хватка правой руки усилилась, и давления оказалось достаточно, чтобы Джим задушено прохрипел. Другой рукой Шерлок попытался нашарить флакон со смазкой, уже валявшийся где-то на кровати. Затем Шерлок полностью отстранился — отпустил горло Джима и отвел взгляд, чтобы смазать свои пальцы. Джим разочаровано хмыкнул, но Шерлок не обратил внимания. Когда гель немного согрелся, он вновь взял Джима за шею, а средним пальцем свободной руки подобрался к анусу. Шерлок все делал медленно, вероятно, даже чересчур медленно, по мнению Джима, потому что тот слишком уж показательно всхлипывал и выгибался, намекая, что ему нужно больше. — Шевелись, я не малолетний девственник, — выдохнул он, и Шерлок усмехнулся, а затем подался вперед и глубоко поцеловал Джима, добавляя еще палец. Он старался поторопиться, позабыв об осторожности и аккуратности. Несмотря на то, что Шерлок любил дразнить Джима и часто это делал — его безмерно возбуждали эти отчаянные мольбы, — терпение его было отнюдь не таким безграничным, как ему нравилось думать. — Ты же в курсе, что я могу убить тебя? – прошептал он, жестко стискивая горло. Джим посмотрел на Шерлока так, словно не мог решить, застонать или рассмеяться, отчего у него получилось нечто среднее. — Ты никогда не сделаешь этого. На долю секунды выражение его лица вдруг изменилось: похолодело и стало серьезным, так что Шерлок прикусил язык. Джим знал, что прав. Пускай Шерлок и поклялся остановить Мориарти и уничтожить преступную сеть, он не думал, что сможет убить самого Джима. Вовсе не потому, будто считал, что убийства неправильны и непростительны — будь он такого мнения, никогда не пошел бы на подобную связь. Он просто не мог представить жизни без Мориарти. Шерлок нуждался в человеке, способном и понимать его, и бросать ему вызов. Тихая обыденная жизнь никогда не подходила и никогда не подойдет Шерлоку. Ему нужен был Джим. Шерлок решил отбросить праздные мысли, потому что они неумолимо подталкивали его к очевидному выводу: чем дольше продолжались эти отношения, тем сложнее будет их прекратить. Шерлок сжал челюсти и добавил третий палец; Джим гортанно вскрикнул и заглушил все размышления. Он был готов принять его. — Мне снова придется покинуть тебя, — прошептал Шерлок, двинув пальцами напоследок. Потом он провел ладонью по своему члену, только чтобы смазать, не стремясь получить удовольствия. Джим наблюдал за ним, облизывая губы, но не стал ничего говорить. Вскоре Шерлок снова коснулся его ягодиц, затем скользнул внутрь одним движением. Джим сжался вокруг его члена, и впервые с начала прелюдии и до сего момента Шерлок прикрыл веки. Никакими бесчисленными логическими сентенциями нельзя было описать его ощущения. Никакими научными терминами или сухими замечаниями, лишь бессвязными оборванными фразами, которые, если сложить их вместе, не имели вовсе никакого смысла. Был только Джим, его тепло, его жаркое нутро; и он нетерпеливо ждал, когда Шерлок начнет двигаться. Рука Шерлока вновь прошлась по его груди, только теперь в этих прикосновениях не было трепета и нежности. Он сдавил горло Джима. Нажим пришелся аккурат на сонную артерию, и кислород полностью перестал поступать. Джим старался ловить ртом воздух, разомкнув губы и закрыв глаза, и иногда ему удавалось прохрипеть нечто похожее на «о да, еще», «пожалуйста, Шерлок» и «наконец-то». Шерлок мысленно досчитал до пяти и отпустил его. Он дал Джиму только пару секунд, чтобы отдышаться, и начал двигаться внутри него. Толчки были размеренными, а член точно попадал в место совсем рядом с простатой, отчего Джим вскидывал бедра навстречу в надежде на большее. Шерлок снова начал душить его, пока не сильнее, чем в прошлый раз, однако теперь досчитал до семи. Джим стал задыхаться всерьез, но не попросил Шерлока остановиться. Наоборот, притянул его к себе, поглаживая и царапая плечи, руки, спину — все, до чего удавалось дотянуться. Ослабив хватку вновь, Шерлок поцеловал Джима и замедлил движения бедер, чтобы тот восстановил дыхание. — Ше-е-ерлок… — протянул Джим, и Шерлок сразу понял, что ему нужно. Теперь Шерлок сжимал его горло десять секунд; он осознавал, что если замешкается хоть на мгновение, Джим может потерять сознание. Наверное, это и называлось доверием. Джим был полностью во власти Шерлока, но знал, что тот не причинит ему вреда. Ни при таких обстоятельствах. Это чувство казалось странным, ведь они враги и не должны так зависеть друг от друга. Но главное, это было неправильно. Не по каким-то моральным соображениям. Нет, просто это было губительно в первую очередь для них самих. Но сейчас, когда Шерлок двигался все быстрее, он не хотел думать о последствиях. И пока не истекли десять секунд, Шерлок склонился, чтобы прошептать Джиму на ухо: «Кончи для меня». Они достигли предела почти одновременно. Когда Джим кончил, хватка тут же исчезла с его шеи, и Шерлок упал рядом на матрас. Джим неровно дышал, а его глаза все еще были закрыты; ему всегда требовалось время, чтобы прийти в себя, и Шерлок мог любоваться отметинами от пальцев на бледном горле, которые скоро потемнеют. Шерлок едва заметно улыбнулся от мысли, что Джим вряд ли станет скрывать их. Джим повернулся к нему, и Шерлок вновь потерялся в глубине его взгляда. Джим тоже довольно улыбнулся. Шерлок ничего не сказал, лишь прильнул к нему, чтобы украсть короткий поцелуй, а затем потянулся к выключателю. Они всегда занимались сексом при свете, но после оргазма предпочитали окружить себя тьмой. Тусклое сияние уличных фонарей и электронных часов ничем не тревожило их — окна были закрыты и плотно зашторены. Именно так все и кончалось. Раз за разом они без лишних разговоров забирались под одеяло, даже не утруждая себя принять душ. Джим отворачивался от Шерлока, притворяясь, будто спит, но тот знал, что это не правда и что они не смогут заснуть, поглощенные одной мыслью на двоих: как долго продлятся их отношения? И стоило ли вообще продолжать нечто, чему суждено закончиться наихудшим из возможных вариантов. А еще Шерлок знал, что они все равно проснутся под покровом ночи и в объятьях друг друга, не ощущая ни пространства, ни времени. Это повторялось снова и снова.