Мухи и пчелы

Мухи и пчелы. Тед в ужасе смотрел на тянущиеся к нему полураскрытые губы мальчика. Их детская пухловатость налилась алым цветом поднимающегося желания и не оставляла сомнений в серьезности намерений их обладателя… А так хорошо все начиналось! Тед зашел к Ежику с очередной порцией продуктов и денег, приправленных неутешительными вестями из Крестов, где в камере предварительного заключения содержалась Полина. И вдруг такое! А ведь Тед всего лишь, видя напряжение подростка, решил погладить его по спине. Теперь же, прижимаясь к парню всем телом и изгибаясь в спине, Ежик шептал ему на ухо: - Давай разок,а? я извелся уже весь. Не могу больше. Тед недоуменно промямлил: - Чего не можешь? – ему действительно было странно и непонятно поведение мальчика, который мало того, что был его опекаемым, так до этого момента вообще никогда в принципе к нему внимания не проявлял. А кроме того, являлся гетеросексуальным и по уши влюбленным в Полину. Мальчик терся щекой о его шею: - Терпеть не могу. Трахни меня, а? Яйца гудят нестерпимо. Тед, не привыкший к регулярной половой жизни, все еще не понимал: - Подрочи тогда. Причем здесь я? Мальчик заалевшими от прилившей крови губами нетерпеливо прошептал ему на ухо: - Не поможет. - Почему? - Это не так, - помолчал, тяжело дыша, и добавил, - с человеком по-другому. Жалостливо на него посмотрел: - Трахни меня. Ты же актив. Я ни о чем больше думать не могу… Вне всяких сомнений в свои двадцать пять Тед понимал, что границы родственно-дружеских отношений между мужчинами весьма расплывчаты и относительны и подвержены вариативности, но тем не менее через свое представление о Ежике как о младшем брате переступить не мог. Строго на него посмотрел: - Ты понимаешь, о чем говоришь? Я твой опекун! Это раз. Во-вторых, тебе семнадцать лет, ты несовершеннолетний! Ежик раздраженно бросил: - Бумику шестнадцать! Тед вспылил: - И что? Ежик встал и с грохотом задвинул стул: - А то, что в двенадцать ты с ним в странные игры играл! А сейчас откровенно трахаешь и ничего! Чем я от него отличаюсь? Бумажкой, которую ты подписал в моем отношении? Забудь про нее на час! Тед хотел было отчитать подростка, но опомнился и сник. Смысла пререкаться на тему Бумика он не видел никакого. Тот был от него так далеко, что даже имя его давно не вызывало в сердце парня никаких эмоции. Решив не ссориться, Тед миролюбиво сказал: - Я понимаю, что ты нервничаешь. А секс хорошо снимает стресс. Но все не безнадежно. В деле Полины по-прежнему нет прямых улик. И возможно, все обойдется. В то, что Полину смогут оправдать, он, конечно, не верил. Женщину нашли без сознания в собственной квартире рядом с трупом мужчины, горло которого было разгрызено до хряща, а в тот всажен столовый нож. Вся одежда Полины оказалась в крови, но ни на руках, ни на слизистой ее глотки не нашлось ни капли. Словно бы некто, совершивший злодейство, просто надел на женщину одежду, снятую с себя. Дело возбудили два месяца назад. Однако никаких сдвигов в нем в какую-либо сторону не происходило. Полиция даже не могла установить личность убитого. Создавалось такое ощущение, что труп принадлежит несуществующему человеку. Но поскольку тот не растворялся в пространстве, а тихо-мирно лежал и разлагался в морге, Полину держали в КПЗ. Выслушав последнюю фразу, Ежик махнул рукой: - Наши уроды найдут. Глухарь-то им не с руки. Так что сделать из подозреваемого обвиняемого они придумают как. Нужно только время, - и горько вздохнул. Тед решил рану не бередить и переменил тему: - Ну а почему бы тебе, раз так нестерпимо хочется, не найти кого-нибудь на один раз? Мальчик вздохнул: - Тогда это будет измена. Тед удивился: - А со мной не измена? - Нет, ты свой, - и снова с надеждой на него взглянул, - давай, а? всего лишь разок! – горько вздохнул, - я не виноват, что она трахала меня каждый день. Вот яйца и привыкли сперму в таком количестве вырабатывать! Поразившись будничности тона, Тед взглянул на мальчика. Тот действительно был очень напряжен. Туго скрученная пружина в глубине его взгляда, казалось, скрипела и тихо плавилась дымком от неимоверного давления. И была готова взорваться. Увидев этот ничего хорошего не предвещающий взгляд, Тед вспомнил, как будучи не в силах решиться и позвонить, пошел прямиком в государственную психиатрическую больницу, указанную на визитке как место работы Теодоры. Записавшись на вахте, долго бродил по тем коридорам, куда был доступ посетителям, пока не оказался возле двери с надписью «ординаторская» И тут же услышал голос, который узнал мгновенно. Тео, видимо, беседовала с кем-то, сидевшим в той же комнате, потому что слышался звон кружек и неясное бормотание в те моменты, когда оппоненту, видимо, хотелось вставить слово. Теодора насмешливо говорила: - Вот поражаюсь я каждый раз, когда слышу заявления «хочу, чтобы меня отдодрали, кончили на лицо, в горло, оттрахали-затрахали и проч.» Почему? Да потому, что человек напрямую говорит о том, что у него наличествуют глобальные проблемы в сексуально-психологической сфере. Говорит и не понимает, насколько себя сдает. В ответ послышалось вопрошающее бухтение. Теодора рассмеялась и продолжила: - А тут даже не надо брать глобальное. Психопатические узловые травмы оставим на потом. В данном случае хватит поверхности. А на ней – ущербная дрочка, на которой и сформировались представления о сексуальных взаимоотношениях. Почему? Отвечу. Именно она и порнуха к ней в довесок формируют такой угол сенсорики, при котором ощущения должны оказаться проще и сильней, чем в первичном контенте, чтобы наступило физиологическое возбуждение. Еще понятней? – Теодора рассмеялась, - да куда еще-то? Вот ты как трахаешься? Нагибаешь – и как в порнухе? И испытываешь желание подавить? Не так? А как? Голос что-то пробухтел в ответ. Теодора вздохнула: - Ну это как-то несерьезно. Я, например, люблю правильных мальчиков. С такой, знаешь ли, туго закрученной пружиной во взгляде, - голос что-то пробурчал, - нет! Не с лимонкой с полусдернутым кольцом. Это другое! Нет, я говорю об умных правильных мальчиках с хорошим воспитанием и с ярко выраженной сексуальностью. Их, как правило, глаза выдают. На дне этих глаз бродят длинноногие голые мальчики с коротко выстриженным лобком и всегда эрегированным членом. И вот если тебе удастся их оттуда на пару часов достать, тогда ты получишь то, от чего будет стоять не только член, но и душа, и мозг, и…все, в общем! А я сказала – член? Ну это я так, образно! У меня его нет! И этих мальчиков ведь совершенно ни к чему ставить раком, как-то там нагибать, чтобы получить удовлетворение большее, нежели может дать дрочка под порнуху. Знаешь, в чем отличие? В дрочке участвуют только ты и твоя рука, а значит, исключительно физиология. А в том, другом случае, ТЫ ХОЧЕШЬ ЧЕЛОВЕКА. ТЫ ПОЛУЧАЕШЬ ЧЕЛОВЕКА. И не только физически. Морально. И умственно. Так, как не может ни одно животное, занимающееся спариванием исключительно для размножения. Зачем плебейские засосы, когда могут быть до ссадин на краях стертые губы? К чему растраханный до разрывов зад, когда могут быть растянутые до судорог мышцы бедер, потому что все десять часов он лежал в разных позах с раздвинутыми ногами? Зачем отбитый зад, если тело может гореть сутки ощущениями на нем губ и рук так, словно бы человек все еще с тобой? – Теодора вздохнула, - в наш век психического сдвига и отсутствия воспитания перечисленные мною вещи переходят в разряд атавизмов. Сложно объяснить людям, воспитанным на сиськах-жопах-членах, что порой разговор может стоить неизмеримо больше перепихона на скорую руку, затеянного только для того, чтобы кончить. Почему? Потому что разговор пододвигает к желанию получить не только дырку, но и человека. А того не надо насиловать, кончать ему на лицо, чтобы возбудиться. Он волнует тебя сам по себе. Обладатель тонкого, но далеко не эксклюзивного тельца с темной порослью во всех местах и нервно бьющейся на шее артерией, качающей молодую кровь из вспыльчивого, способного на настоящую любовь сердца. Теодора снова рассмеялась: - Бред я говорю, по-твоему, да? Но в любом случае это правда. Чем дальше от человека и ближе к дрочке и порнухе, тем больше требуется амплитуда зрительно-ментального возбуждения. Мораль – воспитывайте свою сексуальность на красивых глазах, а не ебучих жопах. Вам же проще будет, ибо яма сексуальных девиаций как героин – бесконечна и дна не имеет. Заскрипели половицы, и у двери послышались шаги. Тед отскочил как ошпаренный и рванул вниз, по лестнице. Чего он испугался, понятно ему не было. Однако вернуться в больницу и увидеться с Теодорой желания он не испытывал. Пришел домой и на кухне нашел Ежика. Мальчик по привычке мыл посуду, хотя уже почти полгода у Теда не жил. По общей договоренности, после отъезда Германа, а тот рванул в бессрочный отпуск в Испанию, Ежик переселился к Полине. Веня остался с Тедом. И можно себе представить, в какой щекотливой ситуации оказался парень, когда его воспитанник стал требовать у него секса. А ведь устоять было сложно. У мужчин весьма размытые представления о родственных и дружеских отношениях. Во главе угла всегда стоит трахательный инстинкт… Ежик подошел к нему вплотную. Тед чувствовал набухший горячий член под тонкой тканью джинсов мальчика. Ощущал усиливавшуюся с каждой секундой тяжесть внизу своего живота. Тед, как и Ежик, был мужчиной и прекрасно понимал, что ни для него, ни для мальчика этот секс ничего не будет значить. Это будет просто способ избавиться от невыносимой тяжести отсутствия близости с человеком, раз уж оба они приучены кончать не на лицо, а в того, с кем спишь…