Дыши

Забавно, что мы не храним то, что имеем, а плачем, лишь когда потеряем. Сегодня Сэм потерял Дина. Постоянное присутствие брата было константой его жизни столь долго, сколь он себя помнил. Дин был единственным человеком, от которого Сэм позволял себе быть зависимым, надежным и верным, как его личная тень. Дин потерял сегодня… возможность дышать. В момент, когда он очнулся и обнаружил себя запертым внутри ящика, до того маленького, что он даже не смог согнуть руки в локтях, а подошвы его ботинок оказались плотно прижаты к основанию, Дин понял, что он каким-то образом вернулся в свой гроб. Это была та часть происходящего, в которой он был уверен. Просто другого такого же ящика не существовало. Это мог быть только гроб. Такой же, внутри которого он вернулся к жизни. Когда он решился открыть глаза, то убедился лишь в том, что единственная вещь, доступная его зрению, – заусеницы на деревянной доске в дюймах от его лица. А над этими деревянными досками – земля. Грязь. Черви. Истлевшая плоть. Дин мог чуять запах влажной земли и разложения, того, что он давно научился ассоциировать с кладбищами. Да, он точно знал, где находился. И не имело значения, как усердно Дин пытался убедить себя, что паникой он только ускорит трату и без того слишком маленького количества кислорода, потому что он просто не мог унять разрастающийся в его груди страх. Мысли вроде «воздуха еще на пару вдохов», конечно же, панику только подкармливали. Как и одышка. В совокупности это все никак не помогало ситуации.

***

Сэм был уверен, что Дин где-то на этом кладбище. Только здесь он и мог быть. В конце концов, именно здесь были найдены все жертвы их призрака. Похороненные заживо. Обнаруженные мертвыми. Проблема заключалась в том, что призрак никогда не хоронил двух людей в одном месте. Всегда разные могилы, всегда разные точки вразброс по всему кладбищу. И теперь, когда призрак сгорел, не оставалось никакого способа получить от него точное местоположение. Также не способствовали ситуации гигантские размеры места и то, что кто-то нашел забавным устроить вечеринку по случаю Хеллоуина прямо посреди этих чертовых могильных плит. Везде, где бы Сэм ни искал, кишело демонами, призраками, вампирами и даже хреновыми феями. Это пускало импульсы страха от основания его шеи вниз по спине, привлекая внимание даже несмотря на то, что он не переставал повторять про себя, что ни один из них нереален.

***

Место оказалось больше, чем вмещало воображение, и где-то в нем обездвиженный Дин не мог сделать вдох. Это имело смысл, потому что десять лет назад они вырезали ему легкие и до сих пор не вернули их на место. Дин понимал, что происходило сейчас. Все случившееся с ним обрело окончательный смысл. Его жизнь… его смерть… все шло в обратном направлении. Он возвращался к началу. Дин помнил свое пребывание в гробу. В своем собственном гробу. Он и сейчас пытался пробить себе путь наружу, как делал это прежде, но вместо дневного света его объяло пекло ада. Он не мог дышать. Аластор привязал его к решетке, и голодные языки из огня мгновенно обвились вокруг его запястий, лодыжек и груди, везде слишком туго, стягивая слишком сильно. Дин догадывался, в чем весь смысл.

***

Сэму пришлось позвонить Касу и попросить помощи. Время текло как вода сквозь пальцы, и в одиночку он бы не успел добраться до Дина вовремя. Он снова глянул на часы, пытаясь убедить себя, что стрелки ошибаются. Быть не могло, чтобы прошло уже целых двадцать минут. - Кас… мы должны поторопиться, - сказал он, даже не заботясь о том, чтобы скрыть отчаяние в голосе. Ангел чувствовал его, в любом случае. Но его поведение играло на нервах. Сильно играло, потому что единственная вещь, которую делал Кастиил с тех пор, как ответил на звонок взволнованного Сэма, – это стоял неподвижно в центре поросшего травой кладбища с закрытыми глазами и свободно опущенными по бокам от тела руками. Такая поза делала его куда больше похожим на странное пугало, чем на ангела. Когда же он, наконец, открыл глаза, они были яркими, люминесцентно голубыми, что заставило Сэма отпрянуть назад. Так близко истинную форму ангела он еще не видел, и на фоне прозвучавших слов она напугала его особенно сильно: - Я нашел его.

***

Дин ошибся. Его жизнь не шла в обратном направлении. Она вообще не двигалась. Застыла на одном воспоминании, которое он мечтал навечно оставить позади, на одном месте, в котором нет путей к отступлению, кроме все более глубокой агонии, в которой от него не осталось ничего, кроме отчаяния и вины. Он не мог дышать. А это была больше чем просто потребность – почувствовать легкие, которые все еще не вернули ему, заполненные воздухом легкие, которые вообще не нужны в аду. Они отсутствовали, и без них Дин задыхался. Чувство скованности, беспомощности, бессилия… они украли у него дыхание. - Наслаждайся вечностью, Дин, - голос Аластора нашептывал ему на ухо. – Ты проведешь ее под моим клинком. И хоть до этого Дин не дышал, ему показалось, что дыхание перехватило где-то в груди. Этого просто не могло быть. Он же выбрался, он снова увидел брата, попробовал на вкус свежий воздух жизни, снова стал личностью. Не мог он снова стать проектом Аластора по созданию из него зверюшки. Нависая над ним, ласково глядя вниз, Аластор ответил ему понимающей улыбкой. С обеими руками в груди Дина, он непременно чувствовал эффект от своих слов. - Да, Дин… Выпусти наболевшее. Здесь секретов нет. - Нет… - сопротивлялся Дин, мотая головой из стороны в сторону, ударяясь о твердую плиту, на которой лежал, обнаженный, открытый любой угрозе. - Ты не реален! Аластор ухмыльнулся и красными от крови Дина руками поскреб костяные выросты на подбородке, бывшие у демонов чем-то вроде бороды. - А что же реально? – спросил он словно у самого себя. – Жизнь, смерть… - демон продолжил, опустившись так низко, что его лицо оказалось в дюйме от носа Дина. – Или это? Дин мог чувствовать собственную кровь у Аластора на губах, потому что демон прильнул к нему и накрыл его губы своими. Это ощущалось как лижущий огонь, как чистейшая кислота, текущая вниз по его горлу, по следу шота виски с солью. Он чувствовал, как эта смесь разъедает его изнутри. И он не мог сделать вдох. Дин чувствовал, как ускользают из него те жалкие остатки воздуха, что все еще сохранялись в его теле. Словно он проколотый воздушный шарик. Он сам ускользал. И Аластор, как безжалостный пылесос, ненасытно всасывал каждую пылинку, оставшуюся от его бытия.

***

- Мы опоздали, - озвучил Кастиил, когда последняя лопата земли сделала видимым гроб, в котором призрак запер Дина. - Нет… - прошептал Сэм, не уверенный, отрицает ли он только слова ангела или ситуацию в целом. – Нет! Последняя вещь , которой научил его Дин, как раз и крылась в том, что ангелы не всегда бывают правы. Их возможности и всеприсутствие чаще всего надуманно. - Нет. Ты ошибаешься, - сообщил Сэм и себе, и Кастиилу. Начистоту, едва он вскрыл гроб и встретился с бледным лицом Дина, с дорожками слез, скользящих вниз от уголков его глаз, очищая себе путь на сплошь покрытых грязью знакомых чертах, он понял, что грудь Дина неподвижна, словно у трупа. И подумал, что на этот раз ангел, возможно, оказался прав. Но это не остановило Сэма от того, чтобы вытащить мертвый вес брата из ямы в земле, рывком запрокинуть ему голову и накрыть рот Дина своим. У Сэма совершенно не было идей, как давно брат перестал дышать. Не было идей, как долго Дин пролежал настоящим трупом в этом проклятом гробу. Его тело было холодным, но что-то подсказывало Сэму, что это куда вероятнее было результатом его пребывания во влажной земле, нежели трупным холодом. Он также был уверен, что говорил в нем сейчас точно не голос разума. Разум как раз был последним, что Сэм хотел сейчас слушать. В любом случае, это не имело значения. Действительно важно было то, что каждым вдохом, который Сэм вдувал в грудь брату, он приближался на шаг к тому, чтобы вернуться. И Сэм намерен был дать брату столько шансов, сколько будет ему нужно. Кругом себя Сэм не замечал ничего: ни сконфуженное лицо Кастиила от того, как человек пытается обернуть вспять состояние, находящееся только в руках Господних, ведь только Бог мог давать и забирать; ни свет от других людей, которые бродили по кладбищу, разодетые в костюмы, бодрые и распивающие пиво так, словно наступал конец времен; ни отдаленный грохот музыки от вечеринки в разгаре, празднующей ночь, значение которой, Сэм был уверен, большинство людей вообще не понимали. Единственный звук, который воспринимал Сэм, был связан с Дином, содрогающимся в попытке выкашлять из легких тонны набившейся в них грязи, чтобы начать дышать самостоятельно. Для Сэма это был лучший на свете звук. Дин моргнул, свежие слезы склеили его ресницы. Оглянувшись кругом, он поймал удивление на лице Каса, счастливую улыбку на лице Сэма… и "БУМ-БУМ-БУМ" от музыки где-то вдалеке. - Я… - кашель прервал его попытку. – Я... выбрался? – прохрипел он. Только Кас понял смысл его вопроса, хоть и предпочел смолчать в ответ. В конце концов, в словах ангела-хранителя сейчас не было нужды. Если в чем и была необходимость, то это в руках Сэма и его шепоте: «Я тебя держу», - прямо Дину в ухо, от которого он расслабился и снова начать дышать.