14. Команда ВЕДьМ. Правильный выбор

РOV Торонна: Когда Эрик раздевается, у меня отшибает все мысли, связные и не очень. Но почему-то не сегодня. А лучше б отшибло, чтоб я не вспоминал, что через месяц — этот чертов праздник, на котором я в первый раз попробую лунную воду и обернусь. Нет, не буду об этом. Я смотрю на моего командира, возлюбленного, на мое счастье клыкастое. Счастье смотрит на меня, улыбается и склоняет голову к плечу. Черные, как шелк покрывала Ночной Матери, волосы стекают волнами по молочной коже плеча, скрывают некрасивый, рваный росчерк шрама от левой подмышки до соска. Очень хочется подойти и накрыть его ладонью. И чтоб исчез, оставив гладкую кожу. Но я не маг Жизни, да и вообще не маг. Все, что я могу — целовать его, проводить языком по гладкой, безволосой коже, вдыхать ее аромат — чистой воды и горечи кровь-травы. Эрик плавным жестом отбрасывает волосы за спину. Как быстро они отросли! Четыре года назад доставали только до лопаток, а сейчас — коса ниже поясного ремня. Это коса. Распущенные покрывают его спину и задницу, как короткий плащ. Только он очень редко распускает их. Вот в такие моменты, как этот, или по моей просьбе. Знает, зараза, что мне это нравится. Он делает шаг к кровати, пламя свечи освещает лицо, делает видимым тонкий шрам от виска до челюсти. Пять лет назад тот, кто нанес его, умер. Жаль, не от моей руки. Впрочем, его убил его собственный сын, что уж тут говорить. По делам воздастся. Шрамов у Эрика немного — эти два, да две звездочки от вырезанных стрел — одна между пятым и шестым ребром справа, вторая — чуть ниже. «Привет» от наемных убийц, посланных по душу барона Аят. Матушка моего командира тогда очень хотела стать единственной хозяйкой баронства. Теперь-то все изменилось, а шрамы остались. Протягиваю руки, он ступает ближе, легким шагом танцора или воина. В вишневых глазах тает поволока желания. Тонкие, длинные пальцы отщелкивают драгоценную пряжку ремня, плотные штаны соскальзывают вниз, открывая взгляду подтверждение того, что я Эрику желанен ничуть не меньше, чем он мне. Нам не нужно слов в эту ночь. Нам и свет не нужен, и свеча гаснет под моими пальцами. Луны, заглядывающей в окно, достаточно, чтобы я видел, как матово светится его кожа, как разлетаются по простыням черные кудри, как мерцают рдеющими углями его глаза и сахарно поблескивают клыки в приоткрытом для стона рту. Открытое, жаждущее, ждущее ласки тело. Каждый раз — такое чудо, видеть, с какой жадной радостью оно принимает меня, поглощая без остатка. Как выгибается, вцепляясь пальцами в простыни, Эрик, силясь вздохнуть. И как напрягаются его ноги, притягивая меня ближе, без слов требуя движения. По крепким мускулам, четко прорисованным под кожей, скользит капелька пота, шлепает яркий от предоргазменного напряжения член, оставляя мокрые следы. Эрик скулит и задыхается, впивается в плечи ногтями. Да-а, любимый, давай… Сегодня я тебя не отпущу, не дам тебе передышки ни на час, выжму досуха. Ты мой, Эрик. А я — твой. Это нельзя забывать, никогда. Никогда. Я не забуду.