Право называться разумным

Из отпуска Джаред приехал довольный, отдохнувший, он снова видел мир не таким отстойным, каким начинал казаться после ночной смены в лабораториях Центра. Но сейчас он был бодр и свеж, и даже морда сдающего вахту Майка солидарно сияла довольством. Майк отдал ключи, журнал с записями происшествий, осклабился, почесывая яйца: – Как отдохнул, Джарпад? Поди трахал все, что шевелится. Джаред решил проверить внезапно мелькнувшую догадку: – Ты сам-то не перетрудился? Светишься, как будто выебал королеву майри. – Королеву не королеву… – Майк погладил яйца через штаны, и признался весело: – Босс новую игрушку приволок. Экспериментирует, как всегда. Пока не сдохнет. Но этот покрепче будет, думаю, протянет дольше, чем предыдущий. Джаред вспомнил тонкого бледного мальчика с невероятно голубыми глазами, и спросил живо: – Светлячок помер? – Угу. И то сказать, шесть недель – большой срок для такого хлюпика. Этот поздоровей. – Жаль. А этого как назвали? Джаред привычно глянул журнал, отметил дату – майри находился в лаборатории уже две недели. Значит, можно подходить безбоязненно, рассмотреть хорошенько, не испытывая неловкости от мычания и трепыхания жертвы. К концу второй недели майри уже висели жалким безвольным мешком в коконе поддерживающих шлангов, проводов, веревок, не сопротивляясь наркотическому воздействию лекарств. – Медовый. Джаред хмыкнул, глянул на Майка снизу верх. Он сидел уже на месте Майка, в стеклянной загородке перед стальной дверью вниз, в подземелье лаборатории. – Красивый? – Королева майри! – похабно заржал Майк. Часика через два, когда совсем стемнело, Джаред закрыл входную дверь в предбанник бункера, в котором находилось его рабочее место, и пошел вниз, предусмотрительно пустив на камеру слежения повторяющуюся запись. К слову сказать, в черно-белом цвете экрана Джаред толком не разглядел новую игрушку босса, разве что согласился с Майком – этот майри был покрупнее остальных. Медовый, надо же. Как мило. Джаред не спеша шел по бункеру, проверяя помещения. Прошел лабораторию с крысами, с обезьянами, с морскими тварями в бассейнах. Ненадолго задержался в с камере со спящей в воде сундари – местной разновидности русалок. Полуразумное существо качалось на поверхности воды, раскрыв рот и громко храпя. В последней из череды камер нашел майри – разумного местного. На планете майри нашли бесконечные залежи алмазов, теперь между алмазной корпорацией клана Пелегрино и федерацией шли бесконечные разборки на тему – разумны ли майри, или такие же, как сундари, процедура все затягивалась. Алмазная корпорация откупалась от федерации вот уже третий год, грабя планету, а несчастные жители так и жили в неразумном статусе. Пелегрино время от времени отлавливал туземцев, и якобы проводил различные исследования, долженствующие доказать неразумность майри, хотя каждому долбоебу было ясно, что это люди с одной из первых экспедиций, отправившихся заселять дальний космос. Джаред на вахтовой работе охранником зарабатывал достаточно, чтобы забить на моральные принципы, через год он накопит достаточно, чтобы свалить отсюда, а что здесь будет дальше – его не касалось. Заработает и уедет, а сколько майри замучает в своих лабораториях корпорация – какая разница. Подошел поближе к висящему посреди большой камеры майри, обошел кругом. Медовый… И впрямь, медовый. Золотистый цвет кожи поблек без солнца, но еще можно было представить, какой она была до облепивших тело датчиков, игл, разглядеть под синяками нежный сияющий золотистый оттенок. Распятое тело было мощным, сильным, красивым. Лица не разглядеть, глаза закрыты, нижнюю часть закрывала маска с гибкой трубкой, глубоко засунутой в глотку. В зад тоже был всунута трубка пошире, руки ноги густо опутывали провода и поддерживающие путы. Иногда охрана развлекалась с беспомощными майри, опуская веревки ниже, но старались все-таки не оставлять следов. Впрочем, сразу после босса можно было – никто бы не понял, кто наставил синяков и порвал, но Джареду трахать пустое тело было неинтересно. Сейчас-то пришел просто от скуки – посмотреть. Зевнул, обошел еще раз, понимающе усмехнулся, разглядев черные от синяков бедра, покрасневшую дырку, следы крови. Неизвестно почему решил, что лучше убрать следы, вынул из ануса трубку, протер тряпкой с заживляющим раствором. Тело едва заметно дернулось, и, заинтересованный, Джаред приведя в порядок тыл, зашел к майри с фасада. И замер, удивленный – напоролся на взгляд. Что бы там не талдычили, внушая работникам, что майри – недолюди, взгляд был разумный. И понятно стало, почему Медовый – будто расплавленное золото светилось вместо радужки. И еще – майри был в ярости. Охренеть. Джаред отступил на шаг от излучающего ненависть мужчины, никак не зверька, нет, и пробормотал, не узнавая себя: – Я всего лишь вытер кровь. Не трогал тебя. Не трогал в том особом смысле, как Майк, как другие охранники, рвущие игрушку после босса, или как сам босс. Взгляд не изменился. Все так же излучал ненависть с толикой презрения. Джаред поскорее ушел, чувствуя себя нелепо – извиняться перед кем? Перед шлюхой? Не человеком? Глупо. Джаред редко приближался к майри с этого времени, не желая рисковать. Совсем не хотелось снова напороться на обвиняющий взгляд. В конце концов, он кто? Охранник. Не он впихнул майри в камеру, не он отвечает за все безобразие, что творится на планете. Алмазный клан всегда откупится, а он – он маленький человечек. Он всего лишь бывший космодесантник, повредивший лет пять назад спину, с искусственным позвоночником вернуться к прежней работе нельзя было. Так что охранник – еще на год. А потом, заработав на идеальный имплант, он сможет начать жизнь сначала, перетерпеть всего лишь еще год в этой дыре. Но все хуже удавалось убедить себя – не человек. Майри был слишком… непохож на остальных, побывавших тут до него. А без этого убеждения – что он, Джаред, хороший парень, и все делает правильно – его мир рушился. Джаред раньше спокойно и без интереса смотрел, что делают с недочеловеками, наблюдая через камеру в своей загородке, теперь стало сложнее сохранять спокойствие. Неведение кончилось, обманывать себя больше не получалось. Майри – сопротивлялся отчаянно, невзирая на безнадежность предприятия. Без голоса – этому экземпляру зачем-то вырезали сразу связки, хотя Пелегрино любил слушать, как они кричат. Без движения – кололи что-то, отчего не мог шелохнуться, мягкий, расслабленный, голый, принимал в себя все, что хотел засунуть в него босс, но не покидало при взгляде на него ощущение сопротивления. Даже сквозь наркотический дурман – пробивался этот его убийственный, непрощающий, ненавидящий взгляд. И босс вел себя немного странно, раньше он так не уделывал майри, теперь же от своей игрушки не отходил. Все время связанный, подвешенный, или обездвиженный на столе – несчастный майри не терял в глазах босса интереса, тот находил все новые и новые способы ломать его. Джареду тяжело было смотреть, он отводил глаза от экрана, но и оторваться не мог – снова смотрел, в странной надежде, что в этой войне победит майри. Удавалось выкидывать из головы происходящее в подвалах лаборатории, когда он приходил домой с двенадцатичасовой смены, сбрасывал с себя одежду и долго отмокал под душем, а потом изучал рекламные проспекты лучших клиник федерации. Его стальной хребет, как объяснял местный врач – прослужит долго, но никогда не будет таким невероятно гибким, практически вечным, как поделки доктора Льюиса с шестой планеты в созвездии Феллиопы. Он смотрел на улыбающегося парня, своего ровесника, показывающего на картинке невероятные номера гибкости с новым позвоночником, и старательно искал дефект в изделии, какую-нибудь спрятанную фигню, из-за которой можно отказаться от мечты. Дефект не находился – позвоночник был прекрасен. Идеален! Джаред, вздыхая, шел в бар внизу на углу, и мрачно размышлял о превратностях судьбы, пока пил свое пиво. Через пару дней он все-таки спустился вниз, к майри, которого босс в тот день особенно мучил, насилуя гигантской шипастой насадкой на свой член. Джаред впервые снял висевшего тряпкой майри с цепей, аккуратно отцепил от него все датчики и шланги, и вытирал мокрыми полотенцами, стараясь не смотреть ему в лицо. Джаред смазал майри растрескавшиеся кровоточащие губы заживляющей мазью, как и многострадальный зад, и в какой-то момент понял, что за ним наблюдают. Он опустил тряпку, глядя в лицо майри, в первый раз видя его открытым. Майри, замученный, уставший, глядел уже не так непримиримо, как раньше. И он словно недоумевал – зачем охранник ухаживает за ним? Джаред хотел бы сам знать – зачем? Сейчас, разглядев его лицо, Джаред сидел тихо на корточках над распростертым майри, и понимал, что откажется от своей мечты. Просто потому, что появилась другая мечта, в свете которой первая казалась смешной и совсем неважной. Майри, собрав силы, открыл рот и задвигал губами. В ужасе Джаред понял, что артикуляция читается как... «помоги мне». Помоги мне! Твою мать. Джаред так напугался, что встал, попятился от майри, потому что закравшееся в голову невероятное подозрение никак не могло быть правдой. Он – не может быть человеком. Не может, нет. Потому что тогда... тогда все становилось еще ужаснее, чем было. В федерации сто пятьдесят лет не было рабства, никто никогда не посмел бы обращаться со свободным человеком так, как обращались с этим парнем! Теперь нельзя уже было отмазаться присказкой – он не человек, животное, пока не доказали обратного. Они все преступники! Господи, они все. Джаред, крайне напуганный, быстро вернул майри в начальное положение, подвесил как прежде, заткнул все отверстия нужными трубками, воткнул в вену иглу, наполнявшую вены майри наркотой, и быстро ушел. Он не смотрел, не смотрел, не смотрел в глаза майри! Но все равно чувствовал на себе его гаснущий взгляд. Взгляд, в котором умирала надежда. *** Когда говоришь себе – не думай о белой обезьяне – эта обезьяна прыгает отовсюду, лезет в глаза, подмигивает из-за стеклянной витрины, перебегает дорогу, сигналит сзади, лезет в сны – Джаред совсем потерял покой. Информация находила его, как будто он излучал в пространство сигналы sos, пил пиво в баре на углу – приплелся пьяный донельзя Майк и поведал, хихикая, страшную тайну – знаешь, говорят, что этот майри на самом деле агент федерации, смешная шутка, да? А мне похуй, задница у него не хуже чем у майри, трахать прияяятно. Впервые Джаред еле удержался, чтобы не вмять зубы Майка в пасть кулаком – очень трудно было притворяться таким же пьяным. Через три дня подслушанный обрывок разговора Пелегрино с кем-то – нужно убирать... они ищут... что? Завтра же. Нет, сегодня я развлекусь напоследок. И Джаред окончательно попрощался с идеей обрести гибкий хребет, когда в ту же ночь, когда он подслушал разговор, убили Майка, и пытались убить его. Может и удалось бы, не будь он так панически трезв, и не будь у него за плечами прошлое в космодесанте. Некоторые вещи даже с перебитым хребтом делаешь автоматически, Джаред аккуратно уложил троих нападавших со свернутыми шеями рядком и вздохнул. Пора было воплощать детально до мелочей продуманный план, дикий, опасный, но единственно возможный сейчас – после попытки убийства. Пелегрино зачищал все следы, когда явится отряд федерации – не должно быть в живых ни одного, кто хоть мельком видел фальшивого майри. А значит... Значит, надо валить. Ну и, попробовать, чем черт не шутит, вытянуть майри – если получится – амнистия ему гарантированна. *** Через год, восемь месяцев и семь дней – Джаред считал каждый чертов день несвободы – он вышел из федеральной тюрьмы Джекоя практически с чистой совестью. Чистым перед законом, насколько это было возможно в его случае. Разумеется, свободен он был и от денег, большая часть счетов его была арестована и деньги ушли в оплату содержания в тюрьме, выходило это дороже чем в лучших гостиницах самых популярных курортов в бархатный сезон, но Джаред не жалел ни о чем. Тогда, больше полутора лет назад он таки вытащил «майри», в процессе его освобождения пристукнув еще парочку охранников и самого Пелегрино. Пелегрино был так увлечен душением майри, содрогавшегося, кажется, в последних конвульсиях, что Джаред к нему подкрался совершено свободно, а после была зачетная драчка, которую Джаред вспоминал с удовольствием. Потом он то волок на себе, то тащил за собой еле передвигающего ноги «майри», пока они не добрались до ближайшего флаера и не смылись в пустыню. У Джареда там было укромное местечко, так что когда с неба на алмазную планетку посыпались федералы, все было уже в основном кончено. Фальшивый майри не приходил в себя, Джаред вливал в него воду, обмывал, обрабатывал синяки и ссадины и ждал, когда их найдут по сигналу от флаера. Джареду предъявили кучу обвинений, но волшебным образом срок его заключения оказался смехотворно мал, почти всем захваченным на планете работникам дали сроки, исчисляющиеся десятками лет. Алмазной корпорации Пелегрино пришел конец, но Джаред совсем не жалел о потраченном бесполезно времени. Он жалел только об одном – что так ни разу и не поговорил с «майри». Пока сидел в тюрьме, Джаред много раз мысленно говорил с ним, просил прощения, пытался оправдаться – но ни разу не получалось убедительно. Он и сам знал, что нет ему прощения – майри или не майри – какая разница? В глазах агента федерации, попавшего в руки Пелегрино оправдание – я думал, что ты майри – не прокатывало абсолютно, даже, скорее всего, вызывало еще большую ярость. Потому что тем более нельзя, трогать беззащитных. В общем, Джаред считал, что легко отделался. Ныло что-то внутри беспокойно, саднило, и Джаред привыкал, считая, что всю жизнь теперь будет жить с этой ноющей, как больной зуб, болью. Лететь куда-то было не на что, и он устроился тут же, в Джекое, уборщиком в зоопарке, радуясь, что говно на лопате местные таскать за животными побрезговали. А куда еще устроишься после тюрьмы? Джаред не жаловался, платили хорошо, жил он там же, в подсобке, и душой отдыхал, убирая вольеры. Животных он любил, а от людей, от невозможности уйти от них сильно устал в заключении. Немного отлежаться, и потом он подумает о будущем. *** Думать долго не получилось. Однажды в выходной долго гулял по городу, крошил булку прожорливым уткам, сидел на закате в парке у озера и вспоминал об утраченных возможностях, о прошлом – о «майри». Теперь уже не дергало так сильно виной: что сумел, он сделал, и что бы там ни говорили федералы – сами же подтвердили – да, ты его спас. Он спас «майри», он жив. Жив, значит, все не так уж плохо. Может, парень давно в порядке и забыл обо всем, или ему подтерли по просьбе память, а Джаред тут все рефлексирует. Пора двигаться дальше. Он хотел уже подняться со скамейки и идти назад, к зоопарку, как напротив него остановился кто-то, загораживая обзор. Джаред поднял глаза, и непонимающе смотрел некоторое время, мол, что надо? Мужчина снял черные очки, и Джареду показалось, что мир опрокинулся. Золото радужки незнакомца выкинуло его в прошлое. Он снова был внизу, в подвалах лаборатории Пелегрино, а перед ним висел «майри», весь в каких-то трубках, замученный, избитый – и не сдающийся. Джаред мог, все-таки мог поговорить с ним, может быть – всего один раз. «Майри» смотрел хмуро, неприветливо. Но язык будто отнялся, и мыслей никаких не было, Джаред вспомнил все свои попытки вести мысленный диалог с ним, свои бесполезные, жалкие попытки – и сник. Он не сможет оправдаться. Разве что просто попросить прощения. Но тоже не получалось – вот так, с ходу? Прости? Молчание затягивалось, Джаред вспомнил, что у агента вырезаны были связки, и спросил взволнованно: – Не знаю, как тебя... ты все еще не можешь говорить? Причина для начала разговора была идиотской и Джаред устыдился. Но фальшивый майри отчего-то не разозлился – сел рядом с ним на скамейке, и проговорил очень тихо, почти шепотом: – Могу. Но мало. Нельзя еще... Джаред обрадовался. Так накрыло мощно радостью, и с чего бы? Оттого, что вообще хочет с ним говорить? Что нашел? И внезапно дошло главное – нашел! Значит, искал, значит, хотел чего-то? Стало страшно. Как на качелях – то радость, то ужас, Джаред пытался взять себя в руки. Спросил официально: – Вы что-то хотели от меня? «Майри» окинул его тем же мрачным взглядом, и тоже уставился на озеро. Джаред украдкой разглядывал его – агент выглядел немного усталым, раздраженным, но в целом – здоровым, и это радовало. Гораздо лучше, чем... Он усилием воли запретил себе вспоминать. – Ничего, – через долгое-долгое время прошептал агент. Прозвучало почему-то очень... печально? Агент начал подниматься, и тут Джареда прорвало. Он вскочил, надавил на плечи, усадил Дженсена, и заговорил, говорил-говорил, и хотел уже заткнуться, но не мог, лилось из него: – Прости. Прости, пожалуйста. Я очень виноват перед тобой, но это не объяснить, я же думал, ты – не человек, я понимаю, что для тебя это хуевое оправдание! Поэтому... я понимаю, что не простишь, я и сам не прощу себя, что не пытался спасти, даже когда ты попросил. Потом, когда понял, что в живых не оставят, и не удастся мне заработать свой миллион на новый хребет – я начал действовать. Но это же... это даже ничего не стоит, потому что себя спасал, а ты... Ты как бы заодно. Ну вот. Я скотина, да. Ничем не лучше их всех, зарабатывавших на той алмазной планетке свои плюшки, закрывая глаза на то, что вытворяли с местными. Я один из них. Но я рад, что ты жив. Все время думал о тебе, думал, думал... Теперь все видится по-другому, я бы не смог больше вот так зарабатывать. Джаред иссяк. Стоял перед агентом, растерянный, выжатый как лимон и думал тоскливо – зачем наговорил? Рискнул посмотреть ему в лицо и удивился. Федерал выглядел уже не таким мрачным. Задумчиво смотрел, оценивающе. Вдруг усмехнулся, и похлопал по скамейке рядом с собой, мол, садись. Берег голос. Джаред поспешно сел, а бывший майри прошептал, повернувшись к нему: – Видишь, значит, не зря все. – Почему? – не понял Джаред. Агент нетерпеливо тряхнул рукой, но все же решил потратить еще немного голоса: – Потому что теперь ты не станешь работать на таких, как Пелегрино. Джаред понял. Подумал, и покачал головой: – Нет, не стану. Никогда больше. Нельзя отказываться видеть в разумных – разум, ради своей выгоды. Нельзя лгать себе, даже если потом спокойнее спать. Ложь обязательно вернется, и встанет против тебя самого, десятикратно усиленная, беспощадная, жестокая – она не будет знать жалости, и может случиться так, что отнимет у тебя право называться разумным, за то, что ты когда-то отказал в этом праве другим. Они сидели вдвоем на скамье, смотрели на закат, и Джаред думал, что может быть агент сейчас встанет и попрощавшись, уйдет. А может – кто знает? –согласится с ним выпить, когда Джареду достанет духу пригласить его угостить.