Pretending

Иногда они играют в интересную игру. Например, Мукуро делает вид, что у Хибари нет руки. Рокудо представляет, а руки и правда нет. По крайней мере, так кажется Кее. Он знает, что все конечности при нем, но поворачивая голову налево, видит лишь впадину на месте, где кость должна входить в сустав. Затянутую нетронутой кожей впадину - ее не то что бы не стало, а будто и не было там никогда, будто и не должно быть. Мукуро подходит и проводит кончиками пальцев по неестественной вмятине на чужом теле, трепетно, с восторженным блеском в разноцветных глазах, пытаясь представить, как сейчас чувствует себя Кея. Ощущает ли он себя беспомощным? Неполноценным? Или, например, Мукуро становится интересно, как долго Хибари сможет прожить без легких. Без особого труда он представляет себе вакуумную пустоту внутри чужой груди и Кея падает на колени, сжимая рубашку, будто это могло бы чем-то помочь. Он не может ни глотнуть воздуха, ни выдавить его из себя, открывает рот, хватается за горло и со жгучей ненавистью смотрит в разноцветные глаза, отображающие ядовитую ухмылку, идентичную той, что на тонких губах. И Мукуро без труда может себе представить, как рассыпается в прах от этого взгляда - ведь наверняка если бы Хибари мог убить его таким способом, то сейчас точно бы сделал. Как-то раз Мукуро даже представляет, что у Хибари нет глаз. Правда, это совсем не интересно, ведь у того настолько развиты все инстинктивные чувства, что Кея без труда кидается в бой и даже оставляет на чужом стройном теле пару ссадин. Да и Мукуро слишком хорошо может себе представить, каково это - когда вокруг одна только темнота и ничего не видно. Если бы хоть кто-то узнал об этой их игре, то поразился бы тому, что Хибари-сан такое позволяет. Затем, пожалуй, сразу был бы убит. Потому что ни одна живая душа не должна знать, что сразу же, как только спадут оковы иллюзии, Кея смачно, безудержно трахает Мукуро, как сам того захочет. Он молча, отчасти сдержанно рвет на чужом теле ткань одежды и кидает его на первую попавшуюся горизонтальную поверхность, будь то даже пол. Сжимает белоснежные бедра так сильно, что Мукуро может явно представить, какие четкие следы остались бы потом. Он не целует и не ласкает - он берет свое, то, что ему положено по праву. По правилам их небольшой игры. В глазах плещется Северо-Ледовитый, из чистой ярости и ледяного бешенства. Он грубо раздвигает длинные стройные ноги и без подготовки врывается в тонкое тело, поначалу даже ничего почти не чувствуя, ведь это возбуждение - это не желание и не любовь. Это яркая, взлелеянная злость. Настолько явная, что Мукуро может представить, как захлебывается в ней. Хибари наматывает на кулак неприлично длинные волосы и резко тянет, заставляя выгнуться, пустить в себя еще глубже. Заламывает потянувшиеся обнять его руки неестественным, неудобным образом, и Мукуро остается лишь представлять, как же пахнет его покрытая капельками пота кожа, как же ловится пальцами пробегающая по спине дрожь, когда он кончает, как же чувствуется на губах его неугасимый жар. Тело получает оргазм, а Мукуро уже очень хорошо научился представлять, будто действительно ощущает его. И так из раза в раз, Рокудо днями сидит в колбе, свернувшийся, жалкий, и представляет, как именно это произойдет вновь. Пока не слышит звон битого стекла. И в это невозможно поверить, ему кажется, будто потоком физиологического раствора его выносит из ненавистной колбы и будто его ловят крепкие руки. Очнувшись в незнакомой комнате, оформленной в традиционном японском стиле, усталый мозг прошивает осознанием - не показалось. Свет слишком яркий. Звуки слишком громкие. Шелковые простыни слишком грубые. Но Мукуро и представить себе не мог, что в высшей степени беспомощным он почувствует себя именно тогда, когда в поле зрения появится Хибари Кея. Который не пытается нападать или делать больно, он смотрит своим почти ничего не выражающим взглядом, отдающим лишь извечным недовольством. И Мукуро отчаянно хочется представить, что его здесь просто нет. Но это невозможно, когда день за днем Кея приходит и смотрит. Смотрит на это некрасивое, слабое тело, с посеревшей морщинистой кожей, тощее настолько, что можно наглядно изучать анатомическое пособие. Тело, вряд ли способное вызвать какую-либо еще реакцию, кроме отвращения. И тем не менее, Кея упорно кормит его каждый день с ложки, пока Мукуро не способен делать этого сам, затем осторожно протирает влажной губкой все тело. И все бы ничего, только после он наклоняется и касается этого тела губами. Везде, где только вздумается. Поцелуй в бок у подмышечной впадины. Поцелуй чуть выше выпирающей косточки на бедре. Поцелуй в живот в том месте, где расходятся ребра. Поцелуй под левым уголком рта. Хибари пока еще не считает возможным касаться его руками, но Рокудо видит, как сильно он того жаждет. И каждый раз Кея уходит возбужденный, а Мукуро вновь изо всех сил пытается представить, что его здесь нет. Что он не хочет этого так сильно и не ждет ежеминутно, когда Хибари вернется в комнату. Что он не испытывает этих, таких чуждых ему, эмоций. Но у Кеи, очевидно, на это свои планы. И вообще, нужно отучать Рокудо от этой отвратительной привычки витать в облаках, представляя невесть что.