Предел терпения

Миша с трудом разлепил веки. Глаза тут же полоснула резкая боль, будто бы в них плеснули кислоты, а в голове забил церковный набат. Виски невыносимо ломило, а сознание плавало в какой-то вязкой, белой жиже, наотрез отказываясь выдавать какие-либо предположения по поводу того, где он находится, и что же, черт побери, происходит. Наверное, с тысячной попытки Коллинз смог разлепить глаза и оглядеться по сторонам. Судя по ощущениям, он лежал на чем-то мягком. Наверное, это была кровать. Оглядев помещение, Миша понял, что находится в гостиничном номере. Вот только в каком? Уж точно не в одном из тех, в каком остановился их каст. Интерьер был совершенно другим: почти интимный полумрак позволял разглядеть только приблизительные очертания предметов, но того, что удалось увидеть, было достаточно, чтобы понять, что это даже не их отель. И кровать была другой - с роскошным, тяжелым балдахином, мягкая, застеленная шелковыми простынями... бордового цвета. Да уж, целый громадный траходром... И тут во все еще плавающем сознании Миши как будто бы щелкнуло: а какого черта он делает на этом самом траходроме?! Сознание вдруг тут же прояснилось, а окружающий мир обрел четкость. В голове сформировалась мысль - нужно бежать. И внезапно все инстинкты завопили о том, что надо во что бы то ни стало выбраться отсюда. Колинз дернулся, чтобы встать, но с удивлением обнаружил, что не может шевелиться. Подняв голову, он увидел... "КАКОГО ХРЕНА?!" Нет, он еще мог понять, что после того, как они с кастом зажигали в каком-то клубе, он мог перепутать отели и оказаться неизвестно где. Но какого черта он был прикован к постели наручниками?! Самыми настоящими, мать их, наручниками! Предположения о том, что кто-то из коллег мог так пошутить, отпали сами собой - до такого вряд ли додумался бы хоть один человек из каста. Тогда что произошло? Как он вообще попал сюда? Миша не помнил. Он помнил, что Роше посоветовал какой-то "убойный" коктейль, после которого перед глазами стали плясать зеленые попугайчики; помнил, как недовольно смотрел на него Дженсен, когда сам он, почти ничего не соображая, танцевал стриптиз на барной стойке (судя по одобрительным выкрикам, получалось у него неплохо), а потом чьи-то руки стащили его со стойки и... А вот дальше была темнота. А теперь он очнулся непонятно где, да еще и прикованный наручниками к постели... Повернув голову вбок, Миша увидел Дженсена. Он с трудом подавил тяжелый вздох - только этого не хватало! И почему ему так не везет с утра? Почему из всех людей на планете рядом с ним оказался именно Эклз - головная боль и заноза в сердце Миши уже не один год? И почему у него такое чувство, что мужчина жутко зол? - Дженс? - с трудом выдавил из себя Миша. Голос плохо слушался и ужасно хрипел. - Что происходит? Дженсен повернулся к нему лицом. Если до этого Миша считал себя растерянным, то теперь мог со стопроцентной уверенностью сказать, что напуган. До чертиков. И напугал его друг. На лице Дженсена была такая ярость, что Миша едва не подавился воздухом. А его глаза... Боже. И этот человек как-то говорил, что боялся Кастиэля-левиафана? Да у него сейчас было в стократ больше безумия во взгляде. Ореховые глаза в полумраке казались черными, и Коллинз зябко поежился, внезапно обнаружив, что рубашки на нем нет и он сверкает перед коллегой полуобнаженным торсом. Хорошо хоть штаны на нем были, не то Миша умер бы со стыда. В случае с Коллинзом такая смерть претендовала бы на премию Дарвина... Миша Коллинз - и стыд! Понятия столь же несовместимые, как бегемот и балетная пачка. Дженсен вперился взглядом в Мишу и обежал его тело взглядом. Закончив его рассматривать, он поднял голову и уставился в синие глаза коллеги. Миша вздрогнул от страха - казалось, что в зрачках Эклза безумия стало еще больше, и теперь он напоминал маньяка, или наркомана, дорвавшегося до дозы. Страх, промелькнувший в глазах Коллинза, не укрылся от Дженсена. Он криво усмехнулся и спросил: - Что, страшно? - Ничего мне не страшно, - вскинулся Миша, - объясни мне, какого черта тут происходит? Почему я в наручниках? И что тут, мать твою, делаешь ты?! - Миша, Миша... - почти промурлыкал Дженсен. - Ничего-то ты не понимаешь... А все ведь лежит у тебя под носом. Просто ты, - голос Эклза наполнился злостью, - не видишь! Никогда ничего не видишь! Или не хочешь видеть! - он ласково провел кончиками пальцев по обнаженной коже живота, при этом не отрывая взгляда от синих глаз. Дыхание Эклза сбилось, а рука вдруг задрожала. Чертов Коллинз! Почему он ничего не замечает?! Ведь Дженсен и так уже давно спалился по всем фронтам, и уже, наверное, каждая собака на этой (хотя, наверное, не только на этой) планете знала, что он до безумия влюблен в Мишу. Хотя нет... Не влюблен - любит. Именно любит этого синеглазого брюнета, жизненный девиз которого "Трахни нормальность!". Каждый раз рядом с Мишей он вел себя как девочка-подросток, что не укрывалось от окружающих. Один только Коллинз ничего не видел, списывая все на фансервис! Это неимоверно бесило. И раздражало. И заставляло срываться на всех окружающих, яростно рыча, чтобы не лезли не в свое дело. Блять. Как же заебала такая жизнь. И ведь не поделаешь ничего - сердцу не прикажешь. Вот и мучайтесь теперь, мистер Эклз! Мучайтесь и войте по ночам в подушку от несбыточных желаний! И дрочите в ванной, как подросток, на светлый образ человека, который считает, что мы с ним - лучшие друзья! Страдайте, многоуважаемый мистер Эклз, от того, что втрескались в натурала! Женатого... С двумя детьми... Блять. Он уже и думать забыл, что Миша семейный человек, и его дома ждут жена и дети. Но черт побери! Он же тоже хочет... До дрожи в пальцах, до безумия, до тумана в голове... Хочет хотя бы один раз провести пальцами по гладкой коже, чувствуя не привычное ему мягкое женское тело, а твердое и мускулистое, мужское. Хочет зарыться пальцами в волосы, чтобы узнать, каковы они на ощупь - мягкие, или жесткие и непослушные... Хочет хотя бы раз прикоснуться к этим манящим пухлым губам и ощутить их вкус, и, задыхаясь от нехватки кислорода в легких, пить чужое дыхание, пока легкие не загорятся и не начнут саднить... И оторваться, чтобы снова припасть к Мишиным губам... Хочет делить одну страсть на двоих, хочет это гибкое, сильное тело, бьющееся в приступе сладострастия, когда Дженсен будет выцеловывать каждый миллиметр этой смуглой, бархатистой кожи... Дженсен едва не сошел с ума от одной только мысли об этом. Что же будет, когда он сделает это? Его просто разорвет на кусочки? Он сгорит? Неважно. Плевать. Достало все. Достало мечтать издалека, довольствуясь лишь правой рукой и фантазиями. Сегодня он возьмет то, что хочет. И никто ему не помешает. И пусть Миша его возненавидит - Дженсен не может больше так жить. Он должен хотя бы на одну ночь заполучить Мишу, иначе он просто умрет. Видимо, мысли Дженсена отразились на его лице, потому что Коллинз вздрогнул от страха. - Дженсен, немедленно отвяжи меня! Какой черт тебя укусил? - Миша звякнул наручниками и вздернул подбородок, изо всех сил пытаясь скрыть страх. Он боялся такого "оманьяченного" Эклза. А уж про то, как тот смотрел на него, и говорить не приходилось - во взгляде смешивалась ярость, злость и какой-то дикий, звериный голод. Вся эта гремучая смесь была приправлена болью, непониманием и обманчивой нежностью. Той, с которой пальцы Эклза скользили по телу Миши, невольно пуская стайки мурашек, с той, с которой Дженсен касался его волос, обводил кончиками пальцев контур лица... И уже без всякой нежности он схватил Мишу за подбородок, сжимая руку и заставляя смотреть себе в глаза. - Ну уже нет... Не пущу... Прости, Миша. Я просто не могу. - на секунду в глазах мелькнула вина, но тут же испарилась. - Я не знаю, какого хера ты задумал, Дженс, но прошу тебя - остановись! - заговорил Миша, и теперь страх в его голосе был отчетливо слышен. - Прости... - снова повторил Дженсен, ложась на бок рядом с Мишей. Тот дернулся, пытаясь отодвинуться, и именно это пробудило в Эклзе дремавшего зверя. Он резко перекатился и сел на его бедра, полностью его обездвиживая. Дженсен наклонился к лицу ошарашенного коллеги и прошептал: - Даже не пытайся. Не вырвешься. Не сбежишь. Теперь ты принадлежишь мне. - он зарылся рукой в темные волосы. Мягкие... Как он и думал. - Что за херня, Дженс?! Я не принадлежу никому, и уж точно не тебе! - Миша завозился, изо всех сил пытаясь сбросить спятившего Эклза. Не то чтобы он был против... Просто все должно быть не так! Дженсен не должен был сойти с ума и накинуться на него, как оголодавший зверь. - Блять, Миша... - Он зашипел, когда отчаянно сопротивляющийся Коллинз зарядил ему по коленке. - Ну почему ты всегда такой непослушный? Непокорный... Вечно споришь... И не можешь просто сделать то, что тебе говорят! - рявкнул Эклз, хватая Мишу за волосы. Коллинз вздернул подбородок, с вызовом глядя в глаза Дженса. В синих глазах горели злость и упрямство. Похоже, Миша не собирается сдаваться просто так. Ну что ж... Так даже интереснее. - Да потому что ты спятил! Или пьян... Понятия не имею, что на тебя нашло, и мне, черт подери, это не нравится! - начал заводиться Миша. Пресловутое шило в заднице не давало, расслабиться и получать удовольствие. Коллинзу нравился Дженс. Очень... Он был влюблен в него уже не один год, но считал свои чувства безответными, и поэтому никогда не подавал вида, что хоть что-то к нему чувствует. Откуда он мог знать, что Дженсен тайно сходит по нему с ума? Он же не умеет читать мысли! Если бы они поговорили раньше, то все не переросло бы в то безумие, что творилось сейчас... Но после драки, как известно, кулаками не машут, и в итоге получилось то, что получилось. Дженсен вел себя как дикий зверь, а Мише была отведена роль жертвы. Но просто так Коллинз сдаваться не намерен. Он не станет бессловесной и покорной добычей! Внутренний голос шептал, что нарываться не стоит, однако Миша заткнул его и выгнулся всем телом, якобы пытаясь сбросить с себя Дженсена. Коллинз уже в который раз проклял шило, вертящееся в его заднице. Он призвал на помощь все свое упрямство и с вызовом уставился на Эклза, яростно сверкая глазами. Миша ожидал от него всего, что угодно. Например, того, что он просто сорвется. Ну или по крайней мере разозлится. Однако Эклз его удивил: он тихонько рассмеялся и нежно погладил Мишу по щеке. - Миша, Миша... Такой упрямый... - шептал он, целуя Коллинза за ухом и жадно вдыхая его запах. - Хочешь ведь... - и в подтверждение этих слов он двинулся чуть вперед, проезжаясь пахом по колом стоящему члену. - Не мели ерунды, Дженс, - задыхаясь, выдавил Миша, прекрасно понимая, что эту схватку он проиграл, - Ничего я не хочу! - и снова дернулся всем телом, пытаясь уйти от таких жарких и желанных прикосновений, напрочь забывая о наручниках. Металл тут же врезался в кожу, причиняя боль. Коллинз завозился с утроенной силой, отворачивая голову, уходя от прикосновений и не позволяя целовать себя. Эклз начал раздражаться. - Черт бы тебя побрал! - рыкнул он, хватая лицо Миши, - Не рыпайся! - Черта с два! - яростно выдохнул Коллинз, выворачиваясь. - Блять, Миша! Ну что ты за человек! Просто расслабься и получай удовольствие! - Эклз схватил Мишу за подбородок и повернул его голову к себе. Синие глаза смотрели все с тем же вызовом. Однако эффект от сопротивления был смазан расширенными зрачками, сбившимся дыханием и стояком, упирающимся в бедро Дженсена. - Размечтался! - выдохнул Миша, вскидываясь. Он не собирался легко сдаваться, хотя уже задыхался от желания, а возбуждение застилало мозг. Сил сопротивляться почти не было... Но будь он проклят, если покорно подставится и просто даст Эклзу то, чего тот хочет! Миша не тот человек, который будет просто безвольно лежать, ожидая своей участи. Пропадать, так с музыкой! - Ну-ну, - насмешливо пробормотал Эклз, сжимая бедрами ноги Миши и практически полностью лишая его возможности сопротивляться. Он медленно водил пальцами по обнаженной коже. Гладкая и бархатистая... Миша дрожал и тяжело дышал. Воздух вырывался из полуприкрытого рта. Дженсен почувствовал, что просто умрет, если немедленно не ощутит вкус этих сводящих с ума губ. Он наклонился к лицу Коллинза, почти касаясь его кончиком носа и вопросительно посмотрел в глаза. Они оба понимали, что дальнейшее сопротивление бессмысленно, но все же Дженсену хотелось убедиться, что Миша тоже хочет этого. Коллинз прикрыл глаза и вздохнул. - Целуй уже, - пробормотал он, глядя в потолок. - Разрешаешь? - слегка насмешливо спросил Эклз. - Как будто бы если я скажу "нет", что-то изменится. - притворно возмутился Миша. - Конечно, не изменится. Меня сейчас ничто не остановит. - прошептал Дженсен и приник к губам Миши. Сначала это было просто прикосновение: Эклз ласкал языком мягкие губы, не надавливая и не принуждая. А потом Миша приоткрыл рот, позволяя скользнуть во влажную, жаркую глубину. Поцелуй вышел глубоким и страстным, а сам Эклз едва не задохнулся от одной только мысли о том, что он целует Мишу. Он. Целует. Мишу. Более того, тот ему отвечает, сталкиваясь с его языком и прикусывая нижнюю губу. К сожалению, людям нужен кислород, и Эклз был вынужден оторваться от таких сладких и желанных губ. Он сделал глубокий вдох и снова впился в рот Коллинза поцелуем, обхватывая ладонями его лицо. Этот поцелуй не был нежным и изучающим: Эклз раздвинул языком губы Миши, жадно вылизывая его рот. Коллинз глухо застонал и ответил, наклоняя голову набок и прижимаясь всем телом настолько, насколько это было возможно со скованными руками. Дженсен оторвался от мишиного рта, впиваясь в чувствительную кожу шеи. ОН закрыл глаза и огладил тело, не в силах насытиться прикосновениями. Кожа Миши горячая и мягкая... Как он и представлял. Тело Коллинза худощавое, но сильное и гибкое. И, черт возьми, теперь Дженсен контролирует его, может делать с ним все, о чем так долго мечтал. Годы, мать вашу, ГОДЫ он страдал от невозможности хотя бы прикоснуться к обнаженной коже, сгорая от желания поцеловать - жадно, властно, заявляя свои права на этого невозможного, дьявольски красивого синеглазого мужчину. Эклз мечтал о том, чтобы Миша принадлежал только ему, хотел, чтобы только он имел право трогать его, целовать и ласкать, упиваясь страстью. Это ЕГО имя должен был выстанывать Коллинз, только ЕМУ должен был позволял обнимать, прикасаться к себе. Так ведь нет - этот засранец всегда обжимался с кем угодно, кроме самого Дженсена, а их объятия на сцене и фотоопах - всего лишь фансервис. Эклз улыбался, шутил, но стоило только ему оказаться одному, как он падал на диван, зарывался лицом в подушку и выл от раздирающей его боли, злости и ревности. Этот коктейль чувств сжигал его каждый день, и казалось, что он умирает. Он словно умирал долгие годы... Днем, на съемках, вел себя, как обычно, а вот ночью... Задыхался, метался на простынях с закрытыми глазами и просыпался с тихим стоном "Мииииш" на губах. После таких снов, в которых упертый по жизни Коллинз доверчиво и покорно подставлялся ему, Эклз бегом мчался в ванную и кончал после нескольких быстрых движений руки. Но вчерашний день, точнее, вечер, едва не уничтожил его на месте. Пьяный в хлам Миша, виснувший у него на шее, хохотал, обдавая кожу горячим дыханием. Эклз подавил желание завалить его на пол прямо сейчас, и отошел подальше - от греха подальше. От пьяного, плохо соображающего, растрепанного синеглазого греха... Эклз еще немного послонялся по бару и уже собирался уйти, как вдруг увидел ЭТО... С пьяным смехом на стойку вскочил Коллинз. Вокруг раздался одобрительный свист, и Миша поднял руку в жесте "Ща все будет". Начала играть песня, и актер, сосредоточившись (насколько это было возможно в его состоянии), начал неторопливо и плавно двигаться. Бар замер. Все члены каста потрясенно раскрыли рты. В их памяти еще была жива панель с танцами аппалачей, и после этого все были твердо уверены, что танцевать Коллинз не умеет. Но сейчас... Проклятье. Миша плавно двигал бедрами под музыку, запрокинув голову и прикрыв глаза. Казалось, окружающий мир перестал для него существовать. Он всецело отдался чувственному ритму музыки, не обращая внимания ни на что. Коллинз потянулся к пуговицам рубашки и начал неторопливо ее расстегивать. Все молчали. Его движения околдовывали, тело выгибалось в такт музыке. Когда он начал медленно снимать рубашку, Дженсен не выдержал. Он двинулся к стойке, расталкивая толпу, и стащил захмелевшего Коллинза, и повел его в сторону выхода. Сказать, что он был в ярости - ничего не сказать. Долго подавляемые эмоции и чувства под действием алкоголя выплеснулись наружу, и теперь Эклз сходил с ума от злости и ревности. И разливающегося по жилам жара, оседающего тяжестью в паху... Как они добрались до мотеля и сняли номер, Дженс не помнил. Он очнулся только тогда, когда швырнул почти уснувшего Мишу на кровать. И тут в его мозгу щелкнуло - или сейчас, или никогда. Он полез в тумбочку, и неожиданно ему на глаза попались наручники, вероятно, забытые кем-то из предыдущих постояльцев. Затуманенный алкоголем, злостью, ревностью и Мишей мозг отключился напрочь. Теперь в нем набатом билась только одна мысль - взять. Присвоить. Сделать своим. Покорить. Сделать все, что угодно, лишь бы чертов Коллинз принадлежал только ему. Упрямство очнувшегося Миши было вполне ожидаемым - характер у Коллинза был еще тот. Однако Эклза это не пугало - прикованный наручниками, он никуда не денется. Дженсен освободит его. Потом. Когда будет уверен... Сейчас Эклз напрочь потерял контроль над собой. Дорвавшись до желанного тела, он слетел с катушек, и теперь не мог заставить себя оторваться от него, не мог прекратить целовать и ласкать его. Сам Миша выглядел абсолютно потерянным: он громко и хрипло стонал и выгибался, как можно теснее прижимаясь к Эклзу. Его тело уже давным-давно предало своего хозяина - об упрямстве и сопротивлении Коллинз забыл напрочь. Теперь ему даже нравилось это чувство принадлежности Эклзу, и он покорился его воле. Миша понимал, что в схватке разума с сердцем рассудок потерпел сокрушительное поражение. Он расслабился и прикрыл глаза, позволяя Эклзу делать с ним все, что тот захочет. Почувствовав это безмолвное дозволение, Эклз оторвался от расстегивания ремня на штанах Миши и поднял голову. Его взгляд был больным и диким, зрачки затопили зелень, которая стала почти незаметной. В глазах сверкал такой неприкрытый голод, что Миша едва не задохнулся. Потребность в глазах Дженсена сводила с ума. Неужели он настолько сильно хочет его? - Дженс... - выдохнул он. - Давно ты?.. Чертов Коллинз! Как будто бы ему сейчас до разговоров! - Давно, Миш... Очень давно... - хрипел он, стаскивая с себя джинсы. - С самого начала с ума по тебе сходил... Выл в подушку по ночам... Мучился со стояком каждый чертов раз, когда ты подходил близко... Черт... Не могу больше, Миш... Прости. - он ласково провел ладонью по щеке Коллинза. - Просто... Не прогоняй меня... Пожалуйста... Иначе я... Просто умру, понимаешь? Хочу тебя... Больше жизни хочу... И как тут можно сопротивляться? Как можно противостоять такой неприкрытой страсти? Правильно - никак. Вот и Миша не смог. Он потрясенно распахнул глаза и уставился на уже раздевшегося Дженсена. Эклз отбросил джинсы и повернулся к Коллинзу. Глаза Миши невольно опустились на гордо стоявший член - покрасневший и истекающий смазкой. Черт возьми... И так было каждый раз? Как только Дженс терпел столько времени? Глядя на возбужденный орган, Миша должен был испугаться - ведь именно ему предстояло быть снизу - впервые в жизни! Не то чтобы Миша спал с мужчинами раньше... Однако страха он не испытывал. Было только предвкушение, ожидание, и... желание. Неожиданно Мише пришло в голову, что он хочет... Очень сильно хочет попробовать его на вкус. Откуда взялись в голове такие мысли, он и сам не знал. Это его первый раз с мужчиной, с Дженсеном, черт его дери, Эклзом, и он уже хочет ему отсосать, хочет, чтобы Дженсен трахнул его рот... Дженс не отрывал взгляда от лица Миши. Прикованный к постели наручниками Коллинз без рубашки и с наполовину расстегнутыми брюками, растрепанный и возбужденный, смотрелся просто идеально... Миша устремил взгляд на его член. Ему, должно быть, чертовски страшно - первый раз все-таки. Но на лице Коллинза не было страха. Он посмотрел на член Эклза, и потом посмотрел ему в глаза. Затем... Медленно облизнул губы. И снова уставился на его член. "Да быть такого не может..." Дженсену показалось, что он сейчас умрет. Немая просьба была более чем ясна. Миша хотел... Взять его в рот. Черт возьми! Он и правда хотел этого! Дженсен сел на постель и судорожно сжал простынь, пытаясь вспомнить, как дышать, чтобы не скончаться в конвульсиях от невозможности сделать вдох. Миша повернул голову и уставился на него в упор. В синих глазах была все та же немая просьба. И кто Дженсен такой, чтобы ее игнорировать?.. Он перекинул ногу через бедра Коллинза и уселся на его живот. Миша поерзал, устраиваясь удобнее и снова посмотрел в его глаза. И... томно облизнул губы, не отрывая взгляда от его лица. - Проклятье... Да что ты творишь, чертенок... - выдохнул Эклз, опуская руку на болезненно ноющий член. Миша выдохнул и подкинул бедра, понукая Эклза сдвинуться по его телу. Ближе... Еще... И еще. И вот покрасневший и возбужденный орган оказался прямо напротив рта Коллинза. Миша слегка наклонил голову и внимательно посмотрел на оказавшийся прямо перед его лицом член. Не то чтобы он имел склонность к разглядыванию чужих членов... Но сейчас был особый случай. В Эклзе все было прекрасным, и даже член. Ровный, с выступающими венками и крупной красной головкой с несколькими веснушками. Поразительно... Говорят, что веснушки - это поцелуи ангела. Миша усмехнулся - какая ирония... Он как раз играет ангела. А вдруг число веснушек на члене Дженсена увеличится? Ну и пусть - он будет целовать каждую из них. При одной только мысли об этом рот наполнился слюной. Миша склонил голову, и на пробу лизнул головку. Это было... Необычно. Но не противно, а очень даже приятно. И Миша провел по члену Дженсена языком более уверенно. Эклз задохнулся, почувствовав этот горячий, влажный язык. Он откинул голову назад и протяжно застонал, изо всех сил пытаясь сдержаться и не толкнуться глубоко в горло Миши. Коллинз на несколько секунд замер, думая, что сделал что-то не то, но, увидев откинутую в экстазе голову, уверился, что Эклзу очень даже нравилось происходящее. Он втянул головку в рот, пощекотал языком уздечку и обвел языком выступающие венки, пробуя, привыкая к новым ощущениям. Дженсену невыносимо сложно. Тяжело сдерживаться, и он снова стонет. Это... То, что происходило сейчас, превосходило самые смелые его мечты. Это намного больше, чем он мечтал. Он не думал, что Миша сам захочет... Дженсен зарычал и вцепился обеими руками в волосы Коллинза и сжал их. Наверное, это больно, но... Проклятье! Миш сам нарвался. Он выпустил головку изо рта, облизнул губы, и... Вобрал член почти наполовину, подавившись с непривычки, отмечая, что для первого раза он неплохо справляется с рефлексом. Эклз выглядел абсолютно потерянным. У него был такой вид, как будто бы он забыл, кто он, что он и на какой планете он вообще находится. Все пространство сузилось до этой постели, до лежащего под ним мужчины и его теплого, влажного рта. Терпение закончилось. Последние остатки здравого смысла провалились в бездну, когда Эклз почувствовал, что его член коснулся стенок горла. Это был конец. Больше сдерживаться он не мог. С рычанием он схватил Коллинза за волосы и протолкнулся до самого конца. Это слишком. Определенно, слишком много. Слишком ярко... Сильно... Порочно... Незабываемо. Несмотря на то, что Миша поперхнулся и едва не задохнулся, обиды он не испытывал. Наоборот, ему нравилось. Ему определенно нравилось, что Дженсен трахает его рот, а его руки стискивают его волосы и запрокидывают голову, чтобы было удобнее. Руки затекли, нижняя челюсть уже ныла, а кислорода катастрофически не хватало, но это было настолько... Здорово, великолепно, прекрасно - даже тысячи слов не могли описать чувства Миши. Какие тут могут быть обиды, когда Дженсен так запрокидывает голову, выгибает спину и почти насилует его горло, не в силах остановиться или сдержаться. Он с особенно громким стоном тянет голову Миши назад, и член выскальзывает изо рта Коллинза. Несколько мгновений Эклз потрясенно смотрит на него, и впивается в припухший рот поцелуем. Руки Миши затекли, но он перестал обращать внимание на неудобство сразу же, как только Дженсен впился в его рот. Если бы не было наручников, Коллинз притянул бы Дженса к себе и зарылся руками в его волосы. Но увы - сделать этого он не мог. Он шире развёл ноги и обхватил талию Эклза, прижимая к себе еще ближе. Дженсен выгнулся и глухо застонал, прикусывая его губу. Эклз обнажен, и прикосновение жесткой ткани брюк к возбужденному члену ощущается очень остро. Он чувствовал стояк, упирающийся ему в бедро, и довольно усмехнулся, понимая, что Миша возбужден не меньше него самого. Коллинз выгнул спину и тёрся о него всем телом, извиваясь на постели, как кошка, запрокинул голову, и с его губ сорвался хриплый, жаждущий стон. Эклз уперся руками в матрас по обе стороны от головы Миши и толкнулся в его пах. Миша застонал еще более отчаянно, пытаясь прижать его к себе ногами как можно теснее. Однако Дженсен хотел закрепить свой триумф - ревущий внутри собственник отчаянно требует этого. - Ну надо же... И где твое упрямство? - прошептал он, снимая с Миши брюки и белье, и откидывая их в сторону. Теперь они оба полностью обнажены. Ощущения становятся еще острее, когда их возбужденные члены соприкасаются. Миша вскрикнул и зажмурил глаза, пытаясь потереться о тело Дженсена, но такой возможности ему не дают: Эклз опустил руки на его бедра и крепко прижал к кровати, не позволяя двигаться. Миша разочарованно вздохнул и запрокинул голову. - Иди к черту, - выдавил из себя он, все еще пытаясь сохранить остатки гордости. На эту попытку Дженсен только усмехнулся и произнёс: - Ты слишком много болтаешь. - и накрыл ладонью его пах. Коллинз зашипел и попытался толкнуться в его руку, но не смог - вторая рука Дженсена крепко прижимала его бедра к матрасу. Эклз погладил его член, и взял медленный, сводящий с ума темп, от которого Коллинз едва не закричал. Взгляд его стал умоляющим, но Эклзу мало одного лишь взгляда. - Чего ты хочешь? - спросил он, глядя Мише в глаза и дразняще обводя пальцем головку. - А то ты не знаешь, - захрипел Коллинз, понимая, что этот зеленоглазый сукин сын решил не просто его трахнуть - он хочет заставить его умолять. Вот только черта с два Миша станет это делать. Пусть уже трахнет его, а потом они поговорят. Как бы то ни было, до просьб он не опустится. Ни за что! - Знаю, - просто кивнул тот, и продолжил: - Но ты должен попросить. - Еще чего, - снова вскинулся Коллинз, дергая наручники. В нем снова пробудилась гордость, которая не позволяла ему стать просто безвольной игрушкой в чужих руках. - Блять, Миша, - раздраженно пробормотал Эклз, невольно сжимая член чуть сильнее и выбивая из груди Миши громкий стон. - ну почему ты такой непослушный? Ты лежишь подо мной голый и прикованный наручниками к постели, - тут он довольно усмехнулся, - я держу тебя за яйца - в прямом смысле, кстати! А ты все упрямишься. Смирись, - прошептал он, глядя на Мишу и сжал руку, проводя по его члену, от чего Миша застонал еще громче. - Никогда, - прохрипел он, мотая головой из стороны в сторону. - Ну что ж, дорогой... Сам напросился, - коварно усмехнулся Эклз, убрал руку и немного сдвинулся. - Я заставлю тебя умолять, - обещает он. И Миша подумал, что да, черт возьми, он будет умолять. Также он понял, что чертовски попал, когда увидел, как Эклз отпустил его бедра и сел на кровать справа от него. Он несколько секунд смотрел на Мишу, а потом... Медленно наклонился к его члену и лизнул головку. Язык Дженсена влажный, горячий и шершавый, и его прикосновение отдается дрожью по всему телу. Такое чувство, что по его телу пустили ток. А Эклз тем временем провёл языком по всей длине, и втянул в рот головку. Ощущение теплого, влажного рта сводило с ума. Хотелось толкнуться глубже, однако Эклз не позволял - снова прижал его бедра к матрасу, и... Черт возьми! Медленно насадился на его член, пока не упёрся носом в лобок. Тренировался, что ли? Мысль эта тут же сгорает бесследно, потому что ощущение влажного тепла вокруг его члена сводит с ума. Эклз выпустил его изо рта и вдохнул воздух. И снова заглотил на всю длину и выпустил, оставляя во рту только головку, которую обвел языком. Он, не отрывая взгляда от раскрасневшегося, тяжело дышащего Миши, издевательски медленно провёл языком по всей длине, собирая смазку. И отстранился, любуясь делом рук своих. Миша выглядел так, как будто не мог вспомнить даже своего имени. Тяжелое дыхание, на груди блестят капельки пота, а синяя радужка глаз утонула в расширенном зрачке. Скованные руки не дают ему свободы двигаться, и периодически он дергал их, забывая о том, что отпускать его Дженсен пока не собирается. И черт возьми, он прекрасен - такой гордый, упрямый и непокорный. И в то же время - принадлежащий ему. Эклз дурел от осознания, что теперь он мог делать с Мишей все, что захочет. И тогда он снова наклонился над ним и впился зубами в его шею. Коллинз откинул голову и стиснул зубы. Боль от зубов странным образом смешалась с желанием, и создала такой дикий коктейль эмоций, что он уже был готов хоть просить, хоть умолять - что угодно, лишь бы хоть немного погасить полыхающий в его теле пожар. Эклз же его ни капельки не щадил - его губы гуляли уже по всему телу, обводя каждую впадинку, каждый мускул, и опускались к животу. Дженсен не торопясь поцеловал выступающие тазовые косточки, и скользнул ниже. Миша подумал, что сейчас он снова возьмет его в рот, однако Дженс целует его живот, гладит бедра, но к члену не прикасался. Коллинз разочарованно застонал и подался бедрами вперед. Его член скользнул по щеке Эклза, оставляя блестящую влажную дорожку от смазки, однако этот изверг намеренно его игнорировал. И тогда Миша сдался. - Пожалуйста, - тихо пробормотал он, снова толкаясь. - Что? - переспросил Дженсен, водя кончиками пальцев по мишиному бедру. - Черт бы тебя побрал! - шипит сквозь зубы Коллинз. - Возьми его в рот и отсоси мне! - почти рычит он. - Так-то лучше, - самодовольно усмехнулся Эклз, - хороший мальчик. Так бы сразу и сказал. А то - "еще чего", - пробормотал он, касаясь губами его члена. - Блять, Эклз! - выплевывает Миша, толкаясь в его рот. - Шевелись уже! Ты это начал - тебе и заканчив... - обрывок слова потонул в громком стоне, когда Дженсен пропустил его член в горло и начал старательно работать языком, от чего у Миши перед глазами все поплыло. Действительно - и чего было спорить... Эклз двигал головой в почти бешеном темпе, прикрывая глаза и постанывая, как будто бы все, о чем он мечтал - это отсосать прикованному к койке Мише. Коллинз уже не контролировал себя - он метался на матрасе, сбивая простыни, и стонал так громко, что их наверняка слышала половина отеля. И никогда в жизни Эклзу не было сильнее плевать на других, как сейчас. Миша почувствовал приближающуюся разрядку, и непроизвольно толкнулся бедрами. Но Эклз устроил ему грандиозный облом - он выпустил его член изо рта с пошлым, причмокивающим звуком и надавил у основания. - Не сейчас, - прошептал он, глядя в полубезумные синие глаза. - Твою мать! - раздраженно зарычал Миша. И уже тише переспросил: - Сам-то не лопнешь? - Не лопну, Миш, не волнуйся, - ответил Эклз, поглаживая его по волосам. - Сколько же ты собираешься меня трахать, если у тебя такая выдержка? - хрипло спросил Коллинз, не удержавшись от язвительности. - До тех пор, пока ты не забудешь свое имя, - уверенно сказал Дженсен, протягивая пальцы к его рту. Миша потрясенно посмотрел на него и послушно облизал каждый палец, смачивая слюной. Не самая лучшая смазка, но искать что-то более подходящее нет ни сил, ни желания. Дженсен развел ноги Миши и начал аккуратно его растягивать. Коллинзу больно - непривычные к подобному мышцы поддавались нелегко, и он сморщился от неприятных ощущений. - Расслабься, - прошептал ему на ухо Дженсен, и Миша послушно расслабился. Теперь в его теле уже свободно скользили три пальца, а когда Эклз задел чувствительный бугорок нервов, Коллинз уже сам насаживался на его пальцы, растягивая себя еще больше. Сил терпеть больше нет, и Дженсен приставил головку к растянутому колечку мышц и медленно вошел. Миша сдавленно застонал и попытался уйти от распирающего чувства, но Дженс навалился на него всем телом и развел его ноги еще шире. Черт возьми! Это больно. Эклз замер, давая привыкнуть, хотя задыхался от жара и узости мишиного тела. Перед глазами черно, но он видел, что Коллинзу больно. Он изо всех сил сдерживался от того, чтобы не начать втрахивать Мишу в матрас, хотя, Господь свидетель, ему очень этого хочется. Однако причинять Мише боль не хочется еще больше, и Эклз призывает на помощь всю свою выдержку. Тем временем его член задел пресловутый бугорок, и Миша потрясенно застонал, смыкая ноги вокруг талии Дженсена. - Двигайся, - хныкнул он, и прижался к нему всем телом. От этой просьбы мозг Эклза отключился совсем. Миша тихо ахнул и поднял бедра вверх, подаваясь навстречу. Эклз почти в экстазе от осознания того, что он вбивается в тело Миши - его любимого, желанного Миши. Его ангела. Как же он хотел этого. Мечтал долгими ночами, и теперь его мечта сбылась. Глаза Миши полуприкрыты, а с губ срывались громкие, хриплые стоны. Он мотал головой из стороны в сторону, волосы растрепались по подушке, а ноги сдавили талию Дженса почти до синяков. Он принадлежал Эклзу, и только ему! Никто больше не увидит его таким податливым, покорным и сходящим с ума от страсти. Никто, кроме Дженсена. Он замедлил темп и лёг на Мишу, полностью накрывая его тело своим. - Ты мне доверяешь? - спросил он дрожащим голосом. - А? - Миша даже не понял, о чем его спрашивают, полностью сосредоточенный на ощущениях. - Я спрашиваю: ты мне доверяешь? - грубее спросил Эклз, и прекратил двигаться. Его рука легла на шею Миши, заставляя того сосредоточиться на том, чего от него хотят. - Черт, Дженс! - прошипел Миша. - Твой член в моей заднице, а ты спрашиваешь, доверяю ли я тебе? - Миша. - голос Эклза стал слегка угрожающим. - Я хочу знать. Ты. Мне. Доверяешь? Ответь на чертов вопрос! - прорычал он, а его пальцы на шее Миши чуть сжались - не до синяков, конечно, но хватило, чтобы Миша начал слегка задыхаться. Наверное, он мазохист, но ему это нравится. Эклза ведет - его пальцы казались почти грубыми на фоне гибкой, длинной шеи Коллинза, и он не смог отказать себе в удовольствии сжать пальцы еще чуточку сильнее. Миша задохнулся, хватая воздух ртом, а Дженсен снова начал двигаться в медленном, сводящем с ума темпе. Мише бы возмутиться, однако он просто откинул голову и подался бедрами вперед. Эклз не душил его, но легкая нехватка кислорода все равно чувствовалась. И это охрененно, потому что никогда раньше Коллинз ничего подобного не испытывал. Голова слегка кружилась, перед глазами плыло, и непонятно, чем это вызвано - то ли возбуждением, то ли пальцами Дженсена на его шее... Спустя, казалось, целую вечность, Дженсен потянулся к тумбочке. В его руке что-то звякнуло, и Миша почувствал, как Эклз отстегивает его руки. Не дав привыкнуть к долгожданной свободе, он рывком перевернулся на спину, и усадил Мишу верхом на себя. В такой позе член проникает в него еще глубже, и Миша протяжно застонал, упираясь руками в матрас. Ладонь Дженсена накрыла его член, и Миша выгнулся на нем, двигаясь еще быстрее. Вскоре он содрогнулся и упал на грудь Эклза, выплескиваясь едва ли не с криком. Дженсена тоже не хватает надолго - он сорвался в оргазм следом за Мишей. Перед глазами обоих мужчин на некоторое время меркнет весь окружающий мир. Эклз прижал к себе Мишу, пытаясь отдышаться после самого яркого оргазма в своей жизни. Миша уткнулся носом в его шею и закрыл глаза. Некоторое время они не двигались, приводя в порядок дыхание. Наконец Миша тихо произнес: - Охренеть. - голос безнадежно сорван, однако Коллинзу ни капельки не жаль. - Согласен, - ответил Дженсен, поглаживая его по растрепанным волосам. - Ты псих. - уверенно произнес Миша, водя носом по его плечу. - Это ты виноват, - пробормотал Дженсен, не настроенный на разговоры. Однако на них был настроен Миша. - Объясни мне, Эклз, что это, блять, было? - спросил Миша деланно недовольным тоном, приподнимаясь на руках и заглядывая в лицо Дженсена. - Лучший секс в мире, - Дженсен ухмыльнулся, как сытый, довольный котяра, слегка прищуриваясь, и погладил рукой спину Миши. - Наручники? Серьезно, Дженс? А просто поговорить не судьба? - Миша тяжело вздохнул, понимая, что стыда от Эклза не добьется. - С тобой поговоришь, - ответил Эклз, сжимая руку на заднице Миши. - Что бы ты сказал, если бы я тебе сказал, что люблю тебя? - Любишь? - Миша потрясенно замирает. - Люблю. И уже давно. - Дженсен снова ухмыльнулся, наблюдая за выражением лица Миши. Шок на лице Коллинза воистину бесценен. - И ты тоже тоже меня любишь. - улыбка Дженсена стала самодовольной. - И теперь ты принадлежишь мне. - и он игриво шлепнул Мишу по заднице, отчего тот моментально вскидывается. - Еще чего! - возмущается он. - Не люблю я тебя - возомнил тут о себе непонятно что... И уж точно тебе не принадлежу! Пусти меня, мне надо в душ. Тебе тоже не помешало бы, - и попытался вырваться. Однако Дженсен прижал его к себе и нежно поцеловал в висок. - В душ мы пойдем вместе. И ты меня любишь. - торжествующе заключил он, зарываясь носом в волосы Миши. - Я не твоя собственность. - тихо пробормотал Миша, прикрывая глаза. - Нет, Миша, именно моя, и ничья больше, - усмехнулся Эклз. - На твоей заднице теперь клеймо. - и, пресекая все возражения, поцеловал раздраженно мычащего и брыкающегося Коллинза, пока тот не затих и не успокоился, обнимая его за плечи и отвечая на поцелуй. - Любишь... - бормотал Эклз в губы Миши, - все равно любишь... И когда-нибудь скажешь мне это. - Мечтай, - ехидно ухмыльнулся Миша, и, выбравшись из цепких рук, пошел в ванную, гордо вздернув подбородок. У выхода из комнаты он обернулся и произнес: - Только учти, что долго я тебя ждать не буду. - и скрылся за дверью. Дженсен тихо засмеялся. И пусть Миша упирается сколько хочет - слова неважны. Синие глаза Миши просто переполнены сияющей в них любовью, и это намного лучше слов. Он встал с постели и пошел за Коллинзом. Говорят, что в отелях очень удобные ванные... И нужно это проверить.