Это не любовь!

Зеркало — друг. Для таких, как Ной, красивых, эффектных и уверенно пользующихся своей внешностью. Зеркало — враг. Для него, всегда смотревшего на своё отражение с ненавистью, с почти болезненным желанием расколотить стекло и располосовать кожу осколками, чтобы уничтожить навсегда эту красивую маску, эти слишком идеальные — ему такого подарка и даром не надо — черты. Но всегда что-то удерживало. Страх ли, здравый смысл ли. Когда та девчонка сказала про то, что он мрачный, зараза была права. У него есть яркая красивая оболочка, а под ней — тьма и холод. А ещё он постоянно носит маску, которая, как броня, защищает, не даёт страдать от боли, хоть немного притупляет чувство собственной никчёмности. Кёхей ненавидит зеркала ничуть не меньше Сунако. Не потому что в них отражается его лицо, слишком совершенное, по мнению окружающих. Нет, внешность — это ерунда. Уж он-то знает это получше многих. В зеркале отражается он сам, настоящий. Без прикрас, без масок, обнажённый и беззащитный, как в первый день творения. Обычный испуганный мальчик, который никак не может обрести себя. Выдает не лицо — глаза. Он не любит видеть их в зеркале, а потому ненавидит и зеркала, и предательские глаза. С правдой всегда сложно смириться. Кёхей внимательно вглядывается в своё отражение. Из-за того, что зеркало запотело после душа, отражение кажется размытым. Хорошо. Он касается кончиками пальцев гладкого стекла и под его прикосновениями мутный водяной налёт превращается к крупные капли воды. Кёхей хмыкает и пишет: «У всех есть маска…» Есть у него, нарочно грубого и невоспитанного. Потому что лучше сразу от себя оттолкнуть, чем подпустить кого-то, а потом страдать. Есть у Сунако, дурочки, мрачной девочки, которая боится, а потому тоже всех от себя отпугивает. Она добрая, светлая, в отличие от него, но так боится этим делиться, что почти никто не знает её настоящую. Есть у Такенаги, холодного принца, почти не умеющего выражать эмоции, потому что ему всё детство и отрочество твердили, что наследник такого уважаемого рода никогда не должен терять достоинство. Есть у Ранмару, бабника и повесы, который тоже просто боится кому-то по-настоящему открыться, а вдруг никому не понравится он настоящий. Есть у Ной, которая тоже боится, что настоящая она не понравится столь обожаемому ею Такенаге, а потому старательно изображает из себя идеальную. Есть у Тамао, которая, совсем как Такенага, всё старается выглядеть достойно в любой ситуации, и в итоге становится настоящей только рядом с Сунако, когда почти никто не видит. Есть, кажется, и у Юки, но он настолько эмоционален и открыт, что так просто её не разглядеть. Маска есть у всех. Как защита, как способ произвести на кого-то впечатление, как привычка. И от неё не избавиться так просто. Бинты, если их регулярно не менять, врастают в плоть так, что их потом нужно либо отрывать с мясом, либо вырезать ножом. Так и маска, к которой привык. Её не снять, только срезать вместе с плотью. И никто не знает, что там, под яркой оболочкой. Все предпочитают видеть только то, что хотят, и даже не пытаются заглянуть внутрь. Поверхностные, глупые людишки. Кёхей вздыхает и со злостью стирает написанное. Маски не маски, кому какое дело. Не хотят смотреть, пусть не смотрят. Ему лично и так хорошо. Так спокойнее. Потому что ему не хочется заглядывать под них, особенно под свою. Кёхей может лгать самому себе сколько угодно, но он-то знает, что скрывается под его собственной маской, получше других. Страх быть отвергнутым. Раньше — просто отвергнутым каким-нибудь абстрактным человеком, другом, которого у него никогда не было. Но три придурка, с которыми он стал жить под одной крышей растоптали этот страх, приняли Кёхея, несмотря на все его колючки. И его растоптанный страх трансформировался, превратился в другой — ужас перед возможным отказом конкретного человека. Она смотрит на него и видит маску. Видит идеальные черты, которые так ненавидит, и, кажется, не способна заглянуть поглубже. Но на самом деле она смотрит в самую суть, туда, где в тёмном углу прячется он настоящий, испуганный, дрожащий. Она знает его настоящего, но притворяется, что это не так. И иногда ему хочется спросить у неё, что же она думает о нём, принимает ли таким, какой он есть. Пусть грубым и глупым, пусть невыносимо сияющим, но настоящим. Вопрос вертится на кончике языка, грозится вот-вот слететь, стоит чуть ослабить бдительность, и Кёхей из последних сил стискивает зубы. Он так боится услышать «нет». — Эй, Кёхей, долго ты там ещё? — послышался из-за двери недовольный голос Ранмару. Мории собирался на свидание, опаздывал, но пойти в ванную Сунако не решился бы даже ради всех женщин планеты. Кёхей вздрогнул, тряхнул мокрыми волосами, и на зеркало брызнули капли воды. Сунако его потом наверняка за это убьёт, но сейчас это неважно. — Да выхожу я, выхожу. Что там у тебя, горит что ли? — недовольно проворчал Кёхей и вышел в коридор. Ранмару с полотенцем наперевес метнулся мимо него с такой скоростью, словно за ним гналась одна из озабоченных фанаток, и с шумом закрыл за собой дверь. — Придурок, — буркнул ему вслед Кёхей и побрёл в свою комнату. Мысленно он уже предвкушал, как упадёт на кровать, закроет глаза и вырубится. Хороший здоровый сон — как раз то, что нужно. Проблема только в том, что в его никчёмной жизни всё всегда идёт не так, как ему хочется. Они с Сунако столкнулись в коридоре нос к носу. Она брела со стопкой полотенец в руках, поэтому не видела Кёхея и не успела вовремя отойти в сторону. А он слишком замечтался и не заметил её. От удара полотенца рассыпались, и Сунако ткнулась носом в его обнажённую грудь. Из лёгких с шумом вылетел воздух, и Кёхей произнёс что-то, похожее на гулкое «ух». — Эй, Накахара, смотри, куда прёшь! — возмущённо воскликнул он. — С-с-сиии… — начала она, и лицо её в этот момент пошло пятнами всех оттенков от белого до красного. Сунако смотрела то на его лицо, то на грудь и явно никак не могла решиться, что ей стоит делать: сразу упасть в обморок или сначала сбежать. В итоге она осталась верна себе. Из её носа брызнула кровь, и Сунако со стоном потеряла сознание. — Накахара, чтоб тебя! — выругался Кёхей. Он посмотрел на заляпанный кровью торс и с тоской подумал, что сейчас опять нужно идти мыться. Придётся поторопить рыжего бабника, иначе он до утра из ванной не вылезет. Кёхей со вздохом подхватил бесчувственное тело Сунако на руки и побрёл к её комнате. Позже надо будет собрать полотенца. Ему очень хотелось узнать, как же Накахара относится к нему настоящему. Хотелось заставить её отбросить в сторону это притворство и хоть раз побыть серьёзной и честной как с ним, так и самой собой. Но он слишком боялся услышать «нет». Любопытство, просто любопытство и ничего более. И уж точно с любовью это не имело ничего общего.