Перерождение

В воздухе стоял холодный чужой запах перемен, который неприятно закрадывался в душу, отдаваясь там глубокой тоской. Зеро ненавидел этот аромат, он сразу навевал ему ассоциации прошлых времен, когда в его жизнь ворвались звери, жаждущие крови, и отняли все, что было дорого. Да, он пытался бороться против них, но они оказались сильнее него, они вершили его судьбу уже второй раз, разбивая сердце на части. Он не собирался ломаться, он знал, что "жизнь не для тех, кто любит сны", и против собственной же любви он мог спокойно наставить пистолет. И в первую очередь против себя, на свое отраженье... Но не сейчас. Юки, его драгоценной Юки, сейчас была необходима поддержка. Вампир, которого Канаме разбудил в ней, мучил день ото дня девушку, медленно разрушая человека, испуганно сжавшегося в глубине души юной Кросс. Принцесса медленно умирала, чтобы воскреснуть для вечного ледяного пути боли к смерти, которая никогда не наступит. Юки пыталась бороться, как он, как Зеро, но силы подводили ее. Она не хотела быть вампиром, она пыталась удержать человеческую сущность, но это желание таяло, как снег, струясь по ее пальцам и проникая в остывающую кровь. Смрад погибающих человеческих качеств окутывал зарождавшиеся вампирские инстинкты. Юки переменилась. Это была не прежняя жизнерадостная девочка с открытым сердцем, а изуродованная личность на грани того, чтобы исчезнуть. Она была не готова к этому, утерять себя вновь, когда она только обрела воспоминания. Свет огня, всколыхнувший бесцветную ностальгию, сжигал ее внутренности, заставляя застыть. Осколок льда рождения впился ей в горло, распространяясь по телу, сковывая движения и заставляя действовать против самой себя. Это разрушало психику девушки, она стала безумной, особенно, когда зверь, причинивший однажды боль Зеро, убивал ее. Зеро ненавидел и когда-то боялся вампиров, но сейчас он протянул руку поддержки той, что заставляла его страдать своим беззащитным видом от самой себя. Первой мыслью парня было убить Юки, но, как только он взглянул в широко раскрытые от страха детские глаза, схожие с растопленным в горячем шоколаде, он опустил оружие и прижался к стене, прикрывая от ужаса руками рот. Руки девушки были располосованы, и она протягивала их Кирию, показывая свежие раны, истекающие кровью. На розовых пухлых губах запеклась собственная кровь, и жалкая улыбка лишь указывала на ту Юки. - Взгляни на меня, это сделал человек, которого я так люблю, - она засмеялась. - Зеро... Почему ты все еще даешь мне жить? Избавь, пока можешь. - Я не могу этого сделать. Это твоя судьба, а я тебя люблю, - спокойным и отрешенным тоном произнес он. Юки поднесла руки ко рту и принялась жадно пить свою кровь. Зеро опустил глаза. Он не мог мстить Канаме, сделавшему с ней такое, нить неволи сковывавала его, он чувствовал вкус крови чистокровного, и не мог поднять руку на того, в чью шею опустил однажды клыки. Черными, погрузившимся во мрак и холод ночами, словно расплескавшийся цвет в глазах плавно дышащего Востока, Зеро устремлял стальной взгляд туда, где бродила тень Канаме из рода тех, кто порушил его жизнь, сведя ко дну неволи и безмолвия. Кирию мечтал его ненавидеть как прежде, но не мог, и это добавляло ему горечи боли, которая сохла в его душе, как растерзанный цветок. Пытаясь возродить это чувство, он ощущал мощную преграду и совсем иное, противоположное ощущение. - Все еще пытаешься доказать мне что-то, Кирию Зеро? Ты на таком дне, что тебе даже стыдно должно быть подниматься. Я ошибаюсь? Совсем скоро Юки возненавидит тебя, и что ты будешь делать? - Куран говорил медленно, приближаясь к застывшему на башне академии Зеро. Ветер развивал его волосы, словно густо выкрашенные в цвет серебристой луны. - Я люблю ее, - ответил Кирию, не поднимая глаз. Он не мог спокойно смотреть на Курана. Услышав эти слова, Канаме рассмеялся, заставив Зеро оскалиться. - Правда думаешь, что любишь ее? Это я заставил тебя любить ее. И меня ты тоже не можешь ненавидеть, верно? Но что-то ты чувствуешь ко мне все равно. - Куран медленно провел рукой по щеке Кирию, наслаждаясь эмоциями, вспыхнувшими на его лице. Зеро всегда раздражала его манера анализировать, сделанное им самим же, и получать от этого истинное удовольствие. Он насильно привязал его к себе, будто посадив на поводок верности. Коснувшись своими жесткими губами его холодных, не дрогнувших губ, Канаме отстранился с улыбкой. - Как же ты жалок, - произнес он и прошел мимо, чувствуя, как на глаза Зеро накатывают слезы. Кирию знал, что он издевается, но был абсолютно бессилен. "Я знаю, что я пешка, но я докажу, что могу сразиться с королем". Проведя рукой по своим губам, Зеро вспомнил ледяной, впивающийся, поцелуй Шизуки. - Если ты меня не убьешь, я сделаю сама это, - мелькнула среди деревьев Юки, смеясь совсем как Шизука. Зеро любил и ненавидел, но теперь все эти чувства опустели, превратились в глыбу льда, украшенного чувствами прошлого. Оно никогда не станет настоящим. И этот лед приносил одну лишь боль, как вечное воспоминание.