Облик мой навсегда — ты

Он стоит перед входом в «Диоген», глаза закрыты. Резко распахивает их, когда дверь внезапно открывается, демонстрируя взору Шерлока тускло освещенный интерьер клуба. Портье у входа не произносит ни слова, только улыбается, приветствуя, и забирает у Шерлока пальто, передавая его кому-то из прислуги, прежде чем проводить гостя вдоль коридора. В клубе, как всегда, царит молчание: тяжёлое молчание, по какой-то непонятной причине совершенно не давящее, и — как обычно — Шерлок оказывается очарованным этим парадоксом. Как нечто столь тяжёлое способно в то же время не оказывать давления? Однако так и есть, и он уже чувствует, что ему легче, едва сдерживаясь, чтобы не вздохнуть от этого облегчения. Это... состояние каждый раз подбирается к нему медленно, он никогда не успевает заметить, пресечь его в самом начале, до того момента, когда начинает уже казаться, будто он едва может таскать собственное тело. Шум — голоса — в его голове, его личный непрекращающийся саундтрек — обычно принимаемый с распростёртыми объятиями и такой знакомый. Шерлок безжалостно записывает и удаляет, представляя свой мозг чем-то вроде суперкомпьютера, но даже у суперкомпьютеров имеются пределы — маршрутизаторы сгорают или жёсткие диски приходят в негодность. И когда Шерлок начинает ощущать вес собственных костей, он понимает, что пришло время. Одно текстовое сообщение — и всё становится на свои места. Молчаливый портье открывает перед ним ещё одну дверь в конце сумрачного коридора и улыбается, когда Шерлок проскальзывает мимо него, провожаемый едва слышным щелчком замка. Комната довольно обычная — пара пухлых кожаных кресел у стола в углу, широкий диван под окнами, занавешенными тяжёлыми бархатными шторами, которые красиво ниспадают до самого пола, покрытого мягким, заглушающим шаги ковром. В двух стенах — встроенные книжные полки, по-видимому, это комната для чтения. Для Шерлока же это убежище. В одном из кресел, вытянув ноги перед собой, сидит Майкрофт. Он без пиджака, но всё ещё в галстуке, узел которого ослаблен ровно на расстояние одной пуговицы от его длинной шеи. Стрелки на его брюках всё такие же идеально-острые, хотя за окном конец долгого утомительного летнего дня. Он читает, едва заметно хмуря брови, сосредоточившись на тексте. Шерлок бросает мимолётный взгляд на обложку и не удивляется тому, что видит Диккенса. Вид того, как Майкрофт читает в тишине клуба, успокаивает Шерлока, и теперь каждое движение даётся легче, он тихо опускается в соседнее кресло, откидывается на спинку и закрывает глаза. И только теперь вздыхает; едва слышно, но в абсолютной тишине комнаты звук словно разносится эхом по всем углам. После этого, будто вздох стал сигналом, он слышит: Майкрофт пошевелился. С закрытыми глазами Шерлок следит, как Майкрофт тихо передвигается по комнате — подходит к полкам, аккуратно ставит на место том Диккенса, идёт к дивану… Шерлок открывает глаза и наблюдает, как Майкрофт неторопливо расправляет толстое плюшевое одеяло и расстилает его на диване, который оказывается почти полностью накрыт. Сбоку стоит небольшой столик с запертым ящиком. Полуприкрыв веки, Шерлок наблюдает, как Майкрофт открывает замок и раскладывает на столешнице тёмного дерева то, что им понадобится. Это занимает лишь мгновение, но Шерлок, закусив губу, чуть ёрзает, и кожа кресла тихо скрипит. Тогда Майкрофт смотрит на него: взгляд его твёрдый и серьёзный, под глазами залегли усталые тени. Но он улыбается, и улыбка эта, такая тёплая, существует только для Шерлока. Шерлок улыбается в ответ и поднимается на ноги, в несколько широких шагов сокращая разделяющее их расстояние. Секунду они так и стоят, не прикасаясь друг к другу, только… дышат. Шерлок чувствует, как поверхность его разума успокаивается, словно замёрзшее озеро в разгар зимы. Он фокусирует внимание на участке кожи, который оставляет открытым ослабленный галстук, — ямочке между ключиц. Протягивает руку и медленно проводит по ней большим пальцем, очарованный тем, как кожа скользит по коже. Майкрофт ловит его руку, разворачивает и целует в центр ладони. Тогда Шерлок чуть покачивается, прикрывая глаза, словно он только что оказался в комфорте и уюте родного дома после очень-очень долгого путешествия. Наклонившись вперёд, Майкрофт коротко целует брата в уголок рта: губы его сухие и сжатые. Шерлок опускает руки, чувствуя, как тяжесть постепенно уходит из его костей. Он стоит, не шевелясь, пока Майкрофт методично и аккуратно раздевает его, складывая одежду на одно из кресел, а ботинки и носки отставляя в сторону. Шерлок ложится на диван, вытягиваясь на мягком одеяле, подняв руки над головой, и наблюдает, как Майкрофт раздевается сам: каждое движение точно выверено и максимально эффективно. Когда с одеждой покончено, и она опрятно сложена, Майкрофт подходит к дивану и смотрит вниз на брата. Шерлок протягивает ему руку, пальцы их соединяются, и он тянет Майкрофта к себе, пока тот не ложится рядом. Их конечности сплетаются, сенсорная память помогает им устроиться самым подходящим образом. Впервые Майкрофт как следует целует его: губы тёплые и настойчивые, язык напористый. На вкус Майкрофт как чай, молчание и тепло, и Шерлок вздыхает, мышцы расслабляются, поддаваясь мягкости дивана и весу Майкрофта над и вокруг него. Он кладёт руки на лопатки Майкрофта, широко расставив пальцы, чтобы почувствовать на ощупь кости, которые двигаются под его ладонями. Всё в его голове разворачивается, разжимается от ощущения Майкрофта под его руками и захватывающих дух поцелуев, на которые он отвечает с жаждой путника, добравшегося через пустыню до края оазиса. Тишину комнаты нарушает лишь звук их дыхания, тяжёлого и приглушённого, отчего Шерлоку представляются — абсурдно — занятия любовью в церкви. Он отталкивает эту мысль прочь, когда Майкрофт тянется за небольшой бутылочкой, которую не так давно вынул из ящика стола. Он роняет её на диван, а Шерлок приподнимается, чтобы вновь захватить его губы в поцелуй в приступе неожиданной жадности, которую неспособен объяснить и выразить иначе, чем сильнее вжимаясь пальцами в кости Майкрофта, рельефно вздымающиеся навстречу этому прикосновению, и кусая его нижнюю губу. Майкрофт толкает Шерлока обратно на диван, неторопливо проводит руками по бокам, успокаивая, легко целует лицо и шею, терпеливо и методично, пока Шерлок не сдаётся, ощущая, как всё та же лёгкая пассивность вновь заполняет его разум и тело. Он чуть сдвигается, чтобы было удобнее, когда Майкрофт пускает в ход пальцы, дразня и поглаживая, и приглашающе раздвигает ноги. Диван достаточно широкий, и можно удобно раскинуться так, чтобы одна рука свисала до пола, а вторая оставалась на спине Майкрофта, прослеживая движения костей и мышц брата, пока тот не спеша раскрывает Шерлока, растягивая скользкими и прохладными пальцами. Они довольно быстро согреваются от встречных почти незаметных движений бёдер Шерлока, которые он и сам вряд ли осознаёт. Когда Майкрофт нажимает на простату, одновременно чуть прихватывая зубами выступающую мышцу на шее, Шерлок запрокидывает голову и закусывает губу. Он хочет двигаться, хочет трахать себя дразнящими пальцами Майкрофта, пока не кончит только лишь от этого, хочет кричать, хочет слышать, как его голос эхом разносится по тихой комнате, и неожиданно всё это переполняет его. Он хватает ртом воздух, которого внезапно не хватает горящим лёгким, и Майкрофт здесь, рядом: свободной рукой зарывается в волосы Шерлока, тянет густые тёмные пряди и вновь двигается, убирая пальцы и медленно начиная входить. Его толстый член даже Шерлока способен отвлечь от самого себя. Хватая Майкрофта за бёдра обеими руками, Шерлок тянет его к себе, отчаянно нуждаясь в большем. Майкрофт вновь успокаивает его руками и губами, оставляя следы зубов под ключицами, где они не будут заметны, и Шерлок затихает, руки его, лежащие на спине брата, расслабляются. Собственные потребности для Майкрофта остаются на втором плане до тех пор, пока он не прикусывает сильнее мягкий изгиб между шеей и плечом и не кончает, вздрагивая под руками брата. Шерлок вскоре следует за ним, потому что рука Майкрофта на его члене доводит его до оргазма с той же лёгкостью, с которой возвращает в голову Шерлока так необходимую ему тишину. Некоторое время они лежат, сплетённые, на диване, укрывшись краем одеяла, позволяя рукам свободно путешествовать по телам, а губам безмолвно произносить то, что никогда не будет сказано вслух. Майкрофт вытирает всё, приводит их в порядок и вновь одевает Шерлока, даже завязывает его шнурки. Прижавшись друг к другу лбами, с закрытыми глазами они стоят в тишине комнаты и просто дышат. Шерлок прислушивается, но вокруг — тишина.