***
Дни, которые Тэхён проводит, как уборщик, курьер и вообще парень на побегушках в цирке, стабильно повторяют друг друга несколько недель подряд настолько сильно, что в его голове возникает мысль о том, что это какой-то день сурка с привкусом бессонницы. Вставать в шесть утра, чтобы убраться за ночными посетителями цирка и ловить на себе чужие взгляды, которые сразу же пропадают, когда он поворачивается для приветствия. Идти в магазин после уборки и слышать шёпот за спиной о том, что он чужак, которому стоит проваливать отсюда, но Тэхён старается это игнорировать и просто уходит после оплаты покупок. Он привык к этому за прошедший месяц. В свободное время до обеда, прогуливаясь по узеньким улицам Киото, Тэхён осматривается по сторонам, стараясь сфотографировать тот маленький кусочек лета, которое скоро закончится. Присев около небольшого круглосуточного рядом с цирком, парень достаёт из кармана телефон, пытаясь найти хоть что-нибудь интересное в этом районе, что сможет стать хорошим летним воспоминанием. — Гинкаку-дзи, — читает с дисплея и параллельно рассматривает время на телефоне, пытаясь просчитать маршрут. — Интересно, успею ли завтра до обеда туда съездить… Глубоко вздохнув, Тэхён встаёт со своего места, засунув руки в карманы джинсов, и смотрит на цирк, который в последние дни пугает по-настоящему. Всё из-за странных звуков, что происходят за запертой дверью: стоны, крики, тени под дверью, какие-то странные молитвы на японском и самое пугающее — это шум дождя и грома, когда за окном всё абсолютно спокойно. Кажется, что все обитатели этого цирка живут другой жизнью после десяти, и эта жизнь довольно сильно отличается от обычной. Сидя напротив двери в такие моменты, Тэхён шепчет себе под нос только одно: «Это не моё дело», приглушая эти звуки наушниками с громкостью на максимум. Единственное, что его останавливает от побега из этого дурдома обратно в Сеул, — это Хвиин, которая для него словно первая влюблённость, которую можно испытать только один раз в жизни. Она такая хрупкая, добрая и улыбается так, что у него сердце пропускает удары и хочется сказать, что она самая прекрасная в Киото. Но когда он видит Хвиин после десяти через щель из-за разъехавшихся досок в стене, сидящей в тёмной комнате напротив хрустального шара и что-то говорящей полушёпотом, то его накрывает страх из-за её взгляда, потому что в такие моменты у неё глаза мёртвые и холодные. Её предсказания пугают Тэхёна, потому что она предсказывает только смерть, когда к ней кто-то приходит, например, когда к ней пришёл молодой парень и сел напротив, то она сразу же сказала: «Сегодня, когда встретишь Джёрёгумо, ты умрёшь». Схватив телефон, Тэхён сразу же набирает на поисковой странице «Джёрёгумо» и ужасается тому, что видит, перейдя по первой же ссылке. — Паук, который превращается в красивую женщину, заманивает мужчин в тихое место, — парень в ужасе сглатывает, продолжая читать дальше, — когда мужчина заворожен музыкой, то Джёрёгумо связывает его нитями и… — спотыкается на последнем слове и бросает телефон на кровать, закрывая глаза руками, заканчивая шёпотом: — съедает. На следующий день, убираясь рано утром после ночного представления, Тэхён видит на земле тонкие невесомые ниточки белого цвета, которые блестят из-за лучей утреннего солнца и плывут по воздуху, стоит только на них дунуть. Присев на корточки, парень прикасается к одной из них и, недоумевая, внимательно рассматривает прилипшую к его пальцам паутину. Гуськом идя по следам из паутины, он видит маленькое засохшее пятно крови тёмно-багрового цвета рядом с клеткой, спрятанной за плотной тканью. Поднявшись, Тэхён оглядывается по сторонам, проверяя, есть ли тут кто-нибудь ещё, кроме него, потому что знает, что он не должен этого делать. Не должен, но ощущение того, что от него скрывают нечто важное, душит его и тянет куда-то вниз, заставляя делать то, что ему запрещено. Подойдя ближе к клетке, Тэхён закусывает губу и тянет трясущуюся от страха руку к ткани, представляя то, как он сорвёт её. — Я так не могу, — опускает руку и, поднимая взгляд наверх, в ужасе падает на землю, рвано хватая ртом воздух. — Кровь… Быстро поднявшись на ноги, Тэхён отбегает от клетки, задевая рукой ткань, висевшую на стене, которая всё это время скрывала табличку, где было написано: «Джёрёгумо. Обязательная дама».***
Начало октября для Тэхёна выдаётся слишком сложным, потому что такое понятие, как «сон», начисто стирается из его жизни, а на место ему приходит «страх», который логически просто невозможно объяснить. Также с каждым днём всё сильнее и сильнее усиливается ощущение того, что он окончательно и безвозвратно сходит с ума, когда падает на пол и кричит, хватаясь за голову, из-за того, что всё тело горит и ломает от боли. В такие моменты он отчётливо слышит голос Хвиин через щель из-за разъехавшихся досок, которая пытается его успокоить и сделать хоть что-нибудь, чтобы помочь, словно она понимает его боль. Днём, сделав все поручения дяди, Тэхён сидит на лавочке около манежа, смотря отрешённым и забитым взглядом на девушку на полотнах для воздушной гимнастики под куполом. В его голове неожиданно возникает желание увидеть то, как она сорвётся и полетит вниз, ломая каждую косточку в своём теле с оглушительным хрустом. Помотав головой, Тэхён опускает голову вниз, надеясь хотя бы на пятиминутный сон, но его молниеносно выдёргивает из этого состояния, прикасаясь рукой к плечу и наклоняясь к уху: — С тобой всё хорошо? — шепчет Хвиин и присаживается рядом, рассматривая тэхёново измождённое лицо. — Да, — улыбается через силу, проводя рукой по волосам. — Просто не могу нормально спать последние несколько дней. — У меня тоже такое было, когда я впервые сюда попала, — начинает свой рассказ Хвиин, перебирая пальцы. — Мне тогда было восемнадцать, и я сбежала из дома… Тебе, наверное, неловко от того, что наш первый разговор начинается так, да? — Всё хорошо, — Тэхён отрицательно мотает головой и подвигается чуть ближе. — Мне приятно от того, что ты хочешь поделиться со мной таким… личным. — Тогда слушай внимательно, хорошо? — вновь ярко улыбается, словно палящее солнце в середине июля, пытаясь скрыть боль и некое отчаянье в глазах. — Всё было хорошо, пока не заболела мама, и мы не переехали к отцу в Киото. Жизнь Хвиин до цирка была в двух актах, где первый говорил о том, что она хоть и была отличницей, но усидеть на месте для неё было самым сложным занятием из всех, что были в её жизни. Именно по этой причине классный руководитель посоветовал ей однажды, увидев то, как она бегает на физкультуре, попробовать бег на дистанцию. Хвиин попробовала и остановиться больше не смогла, полностью отдавая свою жизнь беговому треку, где она могла стать собой и бежать вперёд, не оглядываясь назад. Всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой, ведь ей пророчили светлое будущее в хорошем университете, независимо от того, что она выберет между бегом и учёбой. Так и получилось, когда в шестнадцатый день рождения её мама тяжело заболела. Полгода Хвиин тянула все тяжести заботы на себе и улыбалась, чтобы не беспокоить ту, что её вырастила и давала всё для светлого будущего. Но для себя она вынесла лишь один вердикт, что готова отказаться от всего ради матери. Когда отец узнал об этом от семьи, то сразу же набрал номер дочери, предлагая свою помощь, а она, такая наивная, маленькая и глупая, согласилась на то, что понесло за собой целое море слёз, проклятий и переезда в Киото. Так и начался её второй акт её жизни. Первое время всё было хорошо: отец заботился о ней, о больной маме, но спустя год от него стало за версту разить алкоголем, который плавно перетекал в оскорбления и рукоприкладство. Сначала он бил Хвиин за невымытую посуду, пыль, опоздания, слишком медленное изучение японского и оценки, которые разительно отличались от тех, что были Сеуле. Потом за «неправильный» взгляд, ответ и дыхание, которое почему-то раздражало его, когда они вместе ужинали. Но она всегда улыбалась через боль, когда ухаживала за матерью, чтобы она не волновалась и поскорее выздоровела. — Хвиин, — тяжело дыша, начала женщина, проводя рукой по разбитой губе дочери, — давай вернёмся обратно в Сеул, когда придут деньги. В тот день Хвиин впервые заплакала и, обнимая последнего родного человека, повторяла неисчислимое количество раз только одно: «хорошо». Но всё опять повторилось через месяц, когда она стояла после похорон напротив дома, который вызывал исключительно отвращение, и крепко держала в дрожащих руках пакетик с солью. Словно кто-то специально давал ей надежду на то, что всё обязательно будет хорошо, а потом, хватая за щиколотку, со всей силы тянул вниз, заставляя разбиться о мерзкую реальность с оглушительным хрустом костей. Она смутно помнила то, как зашла в дом, приготовила поесть, накрыла на стол и села на стул, смотря в стенку неморгающими глазами. Но из транса её вытащила лишь одна фраза, сказанная стальным голосом отца, которая заставила сжаться и с немым криком открывать-закрывать рот: «Ты забыла мне пожелать приятного аппетита». Хвиин помнила только то, как её схватили за волосы и со всей силы ударили об стол, а затем ещё раз, ещё раз, ещё раз и ещё раз. В глазах всё плыло, из носа и рта лилась кровь, а мужчина просто откинул девушку обратно на спинку стула, больно вытирая с её лица кровь. — Ты такая же бесполезная сука, как и твоя мать, — выплюнув напоследок эту фразу, отец встал со своего места, оставляя её в одиночестве. — Тэхён? — сквозь слёзы спрашивает Хвиин, когда парень крепко обнимает её и гладит по спине. — Прости, — полушёпотом отвечает, перебирая все слова поддержки, которые только были в его голове, но, кроме обычного «всё обязательно будет хорошо», ничего упорно не приходило. — Мне стоило прекратить эту историю раньше. Прости. — Ты первый, кто не сказал «сочувствую тебе», «всё будет хорошо» и «ты такая сильная, если справилась с этим», — смеётся Хвиин и обнимает в ответ. — Но, знаешь, всё наладилось, когда я пришла сюда, хоть я предсказываю лишь то, как человек умрёт. — Но почему ты видишь именно это? — Тэхён отстраняется, крепко держа девушку за плечи. — Тебя это разве не пугает? — За четыре года я к этому привыкла, да и это намного лучше, чем избиения отца, — отвечает Хвиин и отводит бегающий взгляд в сторону, прося об одной лишь просьбе полушёпотом: — Только не проси меня о том, чтобы я и тебе это предсказала, хорошо? — Зачем мне это делать, если ты это уже и так знаешь, ведь так? — ответом для всех его подозрений становится положительный кивок, который кричит в подсознании Тэхёна о том, что живым он из этого места не уедет. — Я не буду спрашивать тебя о том, как это произойдёт. Можно сказать, что это будет нашим первым обещанием. Хвиин смущённо кивает и, вставая со своего места, убегает к выходу из шатра, оборачиваясь в последний раз на прощание, а затем полностью исчезает за плотной тканью. Тэхён, ударив ладонями по ногам, тоже встаёт, чтобы вернуться к работе, но в глазах всё окружение начинает плыть, тошнота подступает к горлу, и щелчок, парень падает на землю, проваливаясь во всепоглощающую тьму.***
Тэхён просыпается в холодном поту, жадно хватая ртом воздух, а затем начинает кашлять с такой силой, словно у него что-то застряло в горле. Проводит трясущимися руками по волосам и встаёт с кровати, рефлекторно открывая дверь, не обращая внимания в своём сонном состоянии на то, что на часах уже давно за полночь. В нос ударяет едкий запах табака, алкоголя, гари и какой-то затхлости. Тэхён замирает на своём месте и поднимает голову, нервно сглатывая. Вид на стену в коридоре изменился на какой-то странный фестиваль. Подойдя ближе к ограждению, хватается за деревянный поручень, смотря то вверх, то вниз. Под высоким потолком возвышаются обмотанные в красные и чёрные полотна голые женщины. Сначала они, немного покачиваясь, висят вниз головой и потом раскручиваются, падая вниз, оставляя за собой водоворот из ткани. Чуть ниже по периметру расположены балки из тёмного дерева с горящими японскими фонариками, которые освещают дорогу в более дальние уголки. Тэхён спускается по лестнице и завороженно рассматривает всё, стараясь всё запомнить на своём пути, чтобы потом рассказать Хвиин, которая, наверное, ему не поверит, но он обязательно покажет ей, когда настанет время. Тэхён подходит к пустому аквариуму, где невозможно рассмотреть дна или же потолка из-за толщи воды, и читает табличку, расположенную на столбе рядом: — Нингё, — мельком смотрит на аквариум ещё раз и продолжает читать, немного хмурясь: — в древности описывался с человечьим лицом, обезьяньим ртом, полным мелких зубов, рыбьим хвостом и блестящей золотой чешуёй. Его мясо может подарить долголетие?.. Пройдя немного дальше и постоянно оглядываясь назад, Тэхён замечает красивую женщину, стоящую за ограждением, в нежно-голубом кимоно, подвязанном однотонным поясом, с длинными рукавами, которое украшено цветочным узором по всей длине. Она стоит под дождём и слизывает капли с руки, совершенно не обращая внимания на красный зонтик, лежащий под ногами, и на людей, которые завороженно смотрят на неё. — Тэхён? — Хвиин хватает парня за руку и разворачивает к себе, обеспокоенно рассматривая тэхёново лицо. — Что ты ты тут делаешь? Тебе нельзя тут находиться! — Почему? — Я тебе потом расскажу, хорошо? — тянет за собой в сторону тэхёновой комнаты и смотрит по сторонам, старательно избегая кого-то. — Если ты сейчас не уйдёшь, то всё может плохо закончиться. Господи, почему ты вообще вышел из комнаты, когда тебе запретили это делать? Почему? — резко разворачивается, тыкая пальцем в грудь Тэхёна. — Ты не понимаешь, что это опасно для тебя? — Я не понимаю о чём ты, Хвиин, — перехватывает руку девушки и выжидающе смотрит в глаза напротив. — Объясни мне прямо сейчас, что здесь происходит, иначе… — Ты можешь не вернуться обратно домой и застрять здесь навсегда! Не совершай той же ошибки, что и я! — кричит Хвиин и вновь тянет шокированного Тэхёна за собой. Плетясь за девушкой по лестнице и обдумывая то, что она ему сказала, Тэхён останавливается напротив двери, смотря на дверную ручку пустым взглядом. Ему страшно, что его теория о том, кто она такая, окажется правдой, но он всё равно хочет удостовериться в этом. — Ты умерла, когда твой отец избил тебя, да? — Нет, — отрицательно кивает головой и с грустью улыбается. — Я умерла уже здесь, но причину этого, к сожалению, совершенно не помню. А теперь иди, тебя никто не должен видеть здесь. Зайдя в комнату, Тэхён осторожно закрывает за собой дверь и, обессилено опускаясь на пол, пытается переварить то, что произошло. Перед глазами все плывёт, и Тэхён падает на колени, упираясь руками в землю и чувствуя приступ тошноты. Горячая желчь мерзко жжёт горло с такой силой, что его рвёт кровью, выворачивая наизнанку все внутренности. Подняв голову, смотрит по сторонам и понимает, что теперь он в другом, полном холода и отчаяния месте, а чёрно-белая спираль в левом глазе всё крутится и крутится, как карусель, которую больше не остановить. — Помогите…