Хеллоуинские встречи

Ночь. Но почти полная луна светит настолько ярко, что без труда можно различить тонкую фигурку одинокого мальчика на пустынной улице. Ему едва ли больше двенадцати, и непонятно, почему он еще не в постели так поздно. Мальчик сворачивает с широкого проспекта, прячась в темноте узких улочек, ведущих в тихие дворы-колодцы. Он ступает настолько аккуратно, что ни капля осенней грязи не попадает на его дорогие туфли. Мальчик чуть сжимает руки в кожаных перчатках, но ничем больше не выдает своего волнения и предвкушения. Он тянет носом воздух и ускоряется, торопится вперед. Молодая женщина курит на балконе, кутаясь в теплую пижаму и ежась от сырости, когда чувствует устремленный на нее взгляд. Она замечает мальчика в старомодной одежде, замершего истуканом в ее дворе. "До образа этакого юного джентльмена из восемнадцатого века ему, пожалуй, только трости не хватает", - успевает подумать она, а потом чувствует непреодолимое желание спрыгнуть к нему со своего третьего этажа. Мальчик ловит ее, неприязненно кривится от запаха сигарет, но ставит наземь и кусает беззащитную шею. Девушка, сдавшись мороку, даже не сопротивляется. Лишь два тихих стона срываются с ее губ: когда острые зубы пронзают кожу и когда последнее дыхание жизни покидает ее. Мальчик с вишневыми глазами протирает чистейшим платком окровавленные губы и быстро избавляется от тела. Город все так же сверкает фасадами зданий, безразличный к погибшей девушке и продолжающему прогулку мальчику. Он вечно голоден, но это чувство слегка притупилось благодаря ее крови. Мальчик снова идет по проспекту и снова сворачивает в дворы. Он даже не удивляется, или не показывает этого, когда видит в темноте блеск желтых глаз. - Ждал? - мальчик чуть растягивает губы в подобии улыбки. - Ага, надеялся и верил, - из тени выступает мужчина за тридцать с наглой усмешкой на лице. - Опять впадаешь в детство? Не хочу чувствовать себя педофилом. Мальчик растянул губы еще шире, на секунду превратился в летучую мышь и предстал перед собеседником уже в образе юноши лет двадцати. Одежда тоже изменилась, оставшись элегантной и классической, она все-таки выглядела современной. В чертах мужчины проступило что-то хищное, он весь рванулся вперед, но сумел остановить себя. - Ты ужинал? - Да, - произнес вампир и тотчас оказался впечатанным в стену. Волчий запах ударил в нос и вампир прекратил дышать, чтобы не ощущать это. К тому же от поцелуев дыхание только отвлекало. Оборотень играл с огнем, обводя языком клыки, но умудряясь не порезаться, он знал, насколько это сводит его любовника с ума. Вампир был, как всегда, ледяной на ощупь, и оборотень старался поскорее его согреть: тот мог только тянуться еще ближе к жару кожи и поддаваться сильным рукам. - И почему ты всегда такой смазливый, Лёв? - на миг прервав поцелуй, спросил оборотень. - Потому что нам обоим это нравится. Давай только не на улице. - Мой любимый чистоплюй, - оборотень схватил его за руку и потянул за собой. Впрочем, для Льва даже этот сумасшедший бег скоростью не был, он за то же время мог до Москвы добежать, а не как Мир - до дома. А Ратмир дышал шумно и, кажется, становился еще горячее от быстрого бега. По крайней мере его ладонь вампиру казалась горящей, и по всей руке к сердцу от нее устремлялось тепло. Лев вообще не понимал, как можно быть таким жарким и не выгорать, сам он вырывался из объятий холода только во время этих кратких и редких встреч. Пригласив любовника в квартиру, Мир сам же его туда втянул, захлопнул дверь и прижал к ней обманчиво-хрупкое тело. Лев подставил под поцелуи тонкую шею, все еще аккуратными и точными движениями, снимая с оборотня легкую куртку и подталкивая его в сторону спальни. Мир только охнул удивленно, когда рухнул на кровать, но продолжил целовать своего вампира. Одной лишь мыслью развоплотив собственную одежду, Лев, не заморачиваясь, разорвал джинсы на любовнике и отбросил тряпки в сторону. Оборотень перевернул их, оказываясь сверху, провел по впалому животу любовника. Ему наконец-то становилось тепло. - Лёв, пожалуйста, - осипшим голосом попросил Мир. Вампир повернулся, неуловимым движением раскрывая кожаные крылья, тотчас ощущая на них чуткие пальцы. Странно ожидать нежности от оборотня, Мир и не был нежен, но к крыльям он прикасался осторожно и с благоговением. Он целовал между ними спину, гладил мягкую кожу, находя и лаская чувствительные точки, а потом брал вампира страстно и резко, потому что по-другому не хотел. Они занимались сексом всю ночь, и заснул Мир лишь под утро: попросил не уходить и отключился, оставив любовника размышлять над тем, что это вообще значило. Мир все триста пятьдесят с небольшим лет их отношений оставался гомофобом. Впрочем, чего еще ждать от существа, родившегося в год крещения Руси. В первый раз прогоняя, он чуть не убил совсем юного тогда вампира за то, что заставил совершить такой грех, но при каждой следующей встрече просил показать крылья и сходил с ума от прикосновений к ним. Лев уже давно привык сбегать до его пробуждения. Хоть стук сердца Мира чуть затих и замедлился, вампир ощущал его все еще слишком громким. На полной скорости порхая по квартире, Лев оставил записку: "Я решил, что завтракать тобой невежливо, так что подожди минут пятнадцать, мне все-таки безумно интересно, почему я не должен уходить". Он обернулся мышью и вылетел в форточку. Позавтракал в ближайшем парке, вернулся и уничтожил записку. Обратился он, назло любовнику, в пятнадцатилетнего мальчишку. Ждать пришлось около часа, обычно Лев воспринял бы это как мгновенье, но именно сейчас время тянулось ужасно медленно. Мир проснулся по будильнику и, еще не открывая глаз, потянул носом воздух. Он поднялся на локтях, сел и по-детски потер кулаками глаза. Вампир обнаружил, что замер и не шевелится совсем. Мир уставился на него. Встал, по-зверинному грациозно подошел, не стесняясь своей наготы, хотя Лев уже запаковался в джинсы и толстовку. Оборотень наклонился и поцеловал его в лоб: "Отомри". - Какого дьявола ты такой игривый!? - взвился вампир, он точно знал, что покраснел бы, если бы не собственная сущность. - Зачем ты меня остановил? - Чтобы ты не сбегал. - Я сбегал! Мне, извини, та твоя вспышка ярости не слишком-то понравилась, чтобы повторять. - Ты поэтому от меня три сотни лет прячешься? - Да, - Лев подошел к своему оборотню вплотную, обвиняюще ткнул пальцем в грудь, то есть где-то на уровне своих глаз. - А знаешь, что самое ужасное в моем положении?! Я тебя люблю! Мир поднял его, чтобы было удобнее смотреть в глаза: "Я тебя тоже люблю. Не исчезай больше, Лёв". Вампир уткнулся лицом ему в шею, но любовник даже не вздрогнул. - Что ты со мной делаешь? - Делаю тебя живым, а ты - меня. Я, между прочим, живу этими нашими Хеллоуинами, а остальное время скучаю по тебе, бестолочь пугливая. Лев оплел любимого руками и ногами, повиснув на нем и не думая спускаться. Мир даже не возражал особо, только когда стал одеваться на работу, поставил своего вампира на пол. - А ты куда? - не понял Лев. - Денежку зарабатывать. Я, знаешь ли, весьма одомашненный волк, охочусь только по полнолуниям, а в остальное время свининку и говядинку покупную кушаю. - А как я?.. - вампир не договорил вопроса. - Как ты что? - Да я за год с ежедневным сексом семь сотен человек укокошу. И не то чтобы меня до сих пор интересовала моральная сторона вопроса, но столько без вести пропавших или обескровленных жертв... - Мы что-нибудь придумаем, - Мир подошел к нему. - Ты только останься. Утро. Медленно поднимающийся по небу солнечный диск разгоняет ночной сумрак, из тьмы выплывают детали, которых в лунном свете почти никто не мог заметить. Улицы постепенно наполняются спешащими по своим делам людьми, только немногие еще остаются дома. В одном из дворов-колодцев в пятиэтажном старом доме мужчина целует четырехсотлетнего мальчика, аккуратно обводя языком острые зубки. Мальчик сжимает пальцами его предплечья, подается к любимому вперед. Он кутается в тепло мужчины, будто в саму жизнь, и чувствует едва преодолимое желание остаться так навсегда. Мальчик вдыхает волчий запах и понимает, что тот уже давно не такой дикий и неприятный, как в первую встречу. Мужчина уже и не думает отрываться от своего мальчика, сдавшись взаимному притяжению. Мальчик чуть слышно стонет, открывает на мгновенье вишневые глаза, но, умиротворенный выражением лица любовника, снова закрывает их, продолжая губами ловить тепло его тела. Городу безразлично, что только что произошел новый виток истории любви, начавшейся еще до его основания, а вампир и оборотень понимают, что не будут больше удивляться друг другу во время следующих встреч, и оба как-то незаметно понимают, что с этого и начинается счастье.