Don't You Want To Claim My Body Like A Vandal?

Поп-культура, к сожалению, не очень правдива, когда дело касается изображения вампиров. - Они сияют на солнечном свете? Серьезно? – Сумерки. - Что это за идиотские клыки? Это даже не клыки, это резцы, и они выглядят как зубочистки. Или клыки оборотня. - Настоящая кровь. - Это, блядь, дико, что я такого натворила, что заставляешь меня смотреть это дерьмо? – Сумерки, снова. - Этот не такой уж и плохой, он просто скучный. И слегка напоминает инцест. Почему они оба одержимы одной тупой девчонкой, это жутко. – Дневники Вампира. - Какого хера? Это даже не имеет смысла, он МЕРТВ! – И снова, Сумерки. В одной вещи они были правы, по крайней мере, в случае с Кармиллой. Это то, что вампиры – абсолютные сексуальные маньяки. Жажда крови сопровождается жаждой секса, я смирилась. Отличие Кармиллы в том, что она была той, которая хотела подождать, старомодная фигня с чувствами из девятнадцатого века и все такое. Но не то, чтобы я жаловалась, когда она целовала меня до потери сознания и не давала дотронуться до ее тела, в то время как я очень-очень хотела переспать со своей невероятно горячей девушкой. Кармилла продержалась около недели, перед тем как стать той, которая положила начало обжимашкам, которые в конечном итоге приводили к тому, что она рвала с меня одежду и заставляла меня видеть звезды, как минимум три раза подряд перед тем, как я сделаю с ней тоже самое. И с тех пор, я уверена, сарказм и устрашение людей спустилось до номера 2 в списке любимых вещей Кармиллы, а первое место заняло срывание с меня одежды и секс до тех пор, пока я не смогу вспомнить собственное имя. Но дело не только в ней, конечно, я такая же ненасытная, как и она. У этого также есть очень приятный побочный эффект: число людей, вторгающихся в комнату 307 без стука и приглашения, значительно уменьшилось, в связи с высокой вероятностью того, что по крайней мере одна из нас практически голая большую часть времени. (Еще одно преимущество: ей не нужен воздух поэтому она может ублажать меня орально несколько часов подряд, что я собственно очень ценю.) Кармилла впервые встретилась с моим отцом, когда он приезжал в гости на весенних каникулах. И они сразу сошлись на общей любви к черно-белым фильмам ужасов и нежной заботе о моем рационе из печенюшек и виноградной газировки. Так что было несложно уговорить ее поехать домой в Торонто со мной во время летних каникул. Она слушала мою болтовню о планах на месяц, который мы проведем дома, потом она посмотрела на меня смущенно и напомнила, что летние каникулы длятся два месяца. - Ну, эм, об этом, - начинаю я, надеясь, что то, что я собираюсь предложить - не самая идиотская идея. - Ты постоянно путешествуешь и была почти везде в Европе, а я была только здесь и в Марселе, когда мне было одиннадцать. И вообще, - я нервно сглатываю, в то время, как Кармилла сидит с пустым выражением лица, не показывая эмоций. - Я всегда хотела посетить Париж. И Рейкьявик. И миллион других мест, о которых ты рассказывала. - Так ты предлагаешь поехать на каникулы вместе? – спрашивает Кармилла с радостной улыбкой, и я не могу понять серьезно она, или она просто ведет себя как… Кармилла. - Эм, да? Если только ты хочешь провести все лето со… - я начинаю нервно мямлить, но Кармилла быстро наклоняется и затыкает меня поцелуем. - С удовольствием, - отвечает она, нежно улыбается и снова целует меня. - Единственное, что может сделать Париж или Рейкьявик лучше, чем они есть, то, что ты будешь со мной там. / Пробыв первый месяц летних каникул в Торонто (где мой папа зашел к нам с Кармиллой только дважды), мы отправляемся в Вену. Как только такси высаживает нас перед огромным пятизвездочным отелем, я понимаю, что поручить Кармилле забронировать нам отель, пока я заказывала билеты на поезда и самолеты, было худшей идеей на свете, потому что «Кармилла, как, черт возьми, ты смогла позволить себе это, Божечки», но также лучшей, потому что на фоне этого отели Hilton выглядят как дешевые дрянные мотели. Она оправдывается. - У меня есть трехсотлетний трастовый фонд, кексик, и ты достойна самого лучшего. Хоть я всегда и интересовалась австрийской столицей, мы не покидали номер отеля первые два дня. Мы даже не вылезали никуда из кровати, кроме ванной и открыть дверь, когда мы заказывали обслуживание в номера (которое заканчивалось тем, что Кармилла смахивала целую тарелку блинов на пол, чтобы заняться сексом на столе), или в душ (который приводил к тому, что я опускаюсь на колени и заставляю Кармиллу кричать так громко, что ее, наверное, весь этаж слышит. В полдень третьего дня я заставила Кармиллу одеться, чтобы потащить ее заниматься чем-нибудь туристическим. На мое «Карм, мы не можем приехать в Вену и вообще ничего не делать все время» был вполне предсказуемый ответ: «Мы много чего делали, пирожочек», - заглушенный футболкой, которую я запустила ей в лицо. Мы часами гуляем по Грабену и Кольмаркту, делая фотографии всего, что видим. Я заставляю Кармиллу делать кучу селфи, она жалуется, но я знаю, что как только мы вернемся в Сайлас, она заберет мою камеру и распечатает все фотографии нас двоих, потом поставит в рамку на стол или повесит на стену. Она вспоминает о своей роли моего неофицального гида и очень серьезно и оживленно говорит об истории города, показывая на памятники, рассказывает об их истории и значении. К тому времени, как мы заканчиваем наш небольшой тур по центру Вены и сходили поужинать, уже стемнело, и Кармилла повела меня на Даунайскую башню, с которой открывается вид на город. Двести пятьдесят два метра над городом. Вид ночной Вены весьма впечатляющий, все лампочки отражаются в темноте реки. Это выглядит очень красиво, я говорю об этом Кармилле, которая стоит рядом, обнимая одной рукой меня за плечи, пока ее пальцы играют с прядью моих волос. - Хмм, - задумчиво произносит она. - Не так красиво, как звезды. Почти также красиво, как ты. Но я не могу быть беспристрастной. Оказывается, под всей этой черной кожей, подводкой для глаз и саркастичным злобным образом в Кармилле прячется безнадежный романтик. Кармилла рассказывает какую-то историю про то, как она скинула кого-то в Дунай. Я пытаюсь слушать, правда пытаюсь, но она просто такая красивая. И все, на чем я могу сфокусироваться – это ее светящиеся глаза, ее губы, которые двигаются пока она говорит и улыбается, ее брови, которые приподнимаются, когда она понимает, что я ее не слушаю. - Моя история тебя не интересует, кексик? – она убирает руку с моего плеча и драматично хватается за сердце. - Я-то думала, тебе интересна моя жизнь. Она смеется над собственной шуткой, и я понимаю, что если убрать весь этот сарказм, моя девушка может быть полной идиоткой. Она крепко обнимает меня за талию. Она целует меня в щеку, а потом ее брови поднимаются из-за выражения моего лица. - Что? – не могу винить ее за обеспокоенный взгляд, я пялилась на нее как серийный убийца последние несколько минут. - Ничего, просто… - я делаю паузу и закусываю губу, потому что господи, я люблю ее так сильно, что это даже нелепо. Понятия не имела, что возможно продолжать влюбляться еще сильнее после того, как уже влюбилась по уши. - Я просто очень люблю тебя. Она мне улыбается, да, теперь я влюбляюсь еще сильнее. Она наклоняется и нежно целует меня, бормоча «я тоже тебя люблю» мне в губы. Невероятно, но это происходит каждый раз, когда мы целуемся. Поцелуй не долго остается нежным, я оборачиваю руки вокруг ее шеи, углубляя поцелуй. Она тихо стонет в глубине горла, когда я прикусываю ее нижнюю губу, и ее руки перемещаются на мою задницу. Я думаю, что пора возвращаться в гостиничный номер, Кармилла согласна. - Может, нам стоит отправиться в менее людное место, чтобы ты смогла показать мне как сильно ты меня на самом деле любишь, - шепчет она мне на ухо. / Дверь номера еще даже не успела закрыться, а Кармилла уже набросилась на меня, прижимая меня к стене. Горячо целует, ее руки заняты, освобождая нас от курток. На ней одета кружевная рубашка, я оставляю ее ей, т. к. я, со своим энтузиазмом уже порвала пару футболок Карм, чему она была не очень рада. Ее руки быстро расстегивают мою рубашку. Ее губы горячей дорожкой спускаются вниз по груди и животу, она расстегивает мои джинсы и помогает мне их снять. Вид Кармиллы на коленях передо мной только способствует нарастанию напряжения у меня между ног, она замечает это. Она целует мои бедра и низ живота, чуть выше линии нижнего белья. На долю секунды я думаю, что она собирается трахнуть меня прямо у стены, прямо возле двери, где люди скорее всего (точно) смогут услышать меня. Но она встает, избавляясь от своей рубашки. Она снова целует меня снова, посасывает нижнюю губу и глотает мой стон, в тот момент, когда ее руки опускаются на мою грудь и сжимают ее через лифчик. С невероятными усилиями я отрываюсь от поцелуя, чтобы перевести дыхание, Кармилла продолжает целовать мои скулы, закусывает мочку уха, снимает рубашку с моих плеч, скользит руками по моей спине и расстегивает бюстгальтер. Я решаю, что на ней слишком много одежды и повторяю ее действия, нащупываю застежку ее лифчика. Она прикусывает меня за горло и нежно посасывает. Мы переспали с Кармиллой раза три перед тем, как я узнала, что она действительно кусается. Не так как обычные вампиры кусают, когда пьют кровь (хотя, я предполагаю, что ей бы это понравилось, хоть она никогда и не изъявляла такого желания, она очень любит целовать мою шею, но ей явно хочется сделать большее), она оставляет засосы, синяки и следы от укусов. (В первый раз она набросилась на мою шею так, как будто это ужин, и я потратила 20 минут, крича на нее, потому что, может она и обладает способностью быстро исцеляться, я - нет. И потому что «Боже, Карм, мне нужно встретиться с моим профессором по литературе сегодня, какого черта ты творишь». Она только ухмыляется и обещает не делать так снова. И, конечно, она делает. И не смотря на бесконечные подколы типа «хей, Лора Харкер» и всякие каламбуры с едой, которые исходят в основном от ЛаФонтейн, после второго раза, и третьего, и четвертого, и пятого, я понимаю насколько сильно мне нравится быть помеченной ею. Часть меня не хочет любить это, потому что я, черт возьми, человек, а не какой-то трофей, который можно выставлять напоказ, и не собственность, на которую надо заявлять свои права. Слегка успокаивает сознание того, что Кармилла наверняка не видит меня так, но другая часть меня, которая стала проявлять себя, когда мы с Кармиллой начали встречаться и спать вместе, очень любит это. Я не уверена, нормально ли это, но мне на самом деле все равно, и Кармилле тоже.) - Кровать, - мне удается сделать вздох, и я горда собой, потому что помню как говорить, пока она оставляет засосы на моем горле, а ее руки на моей обнаженной груди. Я иду сзади нее, мы подходим к кровати, останавливаюсь, чтобы снять с Кармиллы штаны, а за одно и нижнее белье, толкаю ее на кровать и залезаю сверху, обхватывая ногами ее талию. Ее пальцы долго танцуют вверх вниз по моим бедрам, ее ногти проводят по ним, а потом вонзаются в мои ягодицы. Она разрывает поцелуй и покрывает поцелуями мою грудь, из моего горла вырывается стон. - Карм, трахни меня уже. Я ощущаю ее ухмылку на моем левом соске, она наконец-то снимает мое напряжение, которое нарастало с тех пор, как она поцеловала меня на вершине Дунайской Башни. Она раздвигает мои ноги и вводит в меня пальцы. Я откидываю голову назад от удовольствия. Стону ее имя вперемешку с "о Боже" и парочкой отборных ругательств. Кармилла отрывается от моей груди, чтобы укусить меня за мочку уха и прошептать пару грязных комментариев о том, какая я мокрая, как ей приятно внутри и как сильно она хотела трахнуть меня весь день. Ее свободная рука ложится на мою грудь, один большой палец нажимает на сосок, а другой – на клитор. Ее губы спускаются на мою шею, она оставляет влажные горячие поцелуи вдоль горла, в конце концов ее губы останавливаются там, где бьется пульс и сильно сосут, пока ее пальцы сжимаются внутри меня. Ее зубы касаются моей кожи (клянусь, это делает все ощущения острее), я слышу ее стон, и чувствую приближение оргазма в десять раз сильнее, когда представляю, как она кусает меня. Я знаю, что где-то глубоко в ней есть этот животный голод, первобытный инстинкт: заниматься сексом, кормиться и брать. И я знаю, что она может контролировать себя, и что за миллион лет она бы не причинила мне вреда, но иногда хочется, чтобы она потеряла контроль. Чтобы она укусила меня и трахала бы до тех пор, пока я не забуду собственное имя или где я нахожусь, просто потому что она может. Честно говоря, тот факт, что она вампир, способный убить меня за секунду, должен пугать, а не возбуждать. Я не уверена, что это значит, я должна быть напугана, но на меня это оказывает совсем противоположный эффект. К сожалению, Кармилла решает, что сегодня отличная ночь, чтобы пораздражать меня и двигаться мучительно медленно так долго, как только сможет. Когда ее пальцы задевают особенно чувствительное место, я вскрикиваю первый слог ее имени, сопровождающийся отчаянным стоном «Пожалуйста». Она спрашивает, чего я хочу, тем самым невыносимо дерзким, который я так обожаю. Наверное, похоть бурлит в моих жилах, мой идиотский мозг, с передозировкой окситоцина, выдает: - Я хочу, чтобы ты меня укусила. Я чувствую, как все ее тело застыло, ее пальцы остановились во мне, а ее рот остановился на моем горле. Я издаю стон, и мои бедра сжимают ее руку, потому что черт, Кармилла, не останавливайся. Она отрывается от моей шеи и смотрит на меня с недопониманием. И я уже боюсь, что я нарушила какое-то негласное правило в отношениях с вампиром. Может, не просить свою девушку вампира укусить тебя во время секса написано на 72 странице «Отношения с вампиром для чайников». Может быть «Настоящая кровь», «Дневники вампира» и прочее неправы, и абсолютно ничего общего между едой и сексом. Но затем ее глаза опускаются вниз к шее, и ее почти черные глаза тускнеют еще сильнее, я замечаю небольшой отблеск, наверняка клыки. Я почти уверена, что она хочет укусить меня так же сильно, как я этого хочу. Но на всякий случай, я начинаю отступать и даю ей возможность сказать «нет». - Я имею в виду, если ты не хочешь, то все нормально, я просто, ну знаешь, предложила, хотя мне не следовало, так что, мне жаль, и очевидно, я никогда не заставлю тебя тебя делать что-то, чего ты не хочешь, но… - Боже, Лора, - вздыхает она, ее глаза дрожат и быстро закрываются, - Конечно, я хочу. Просто… Она замолчала, кусая губу, смотрит в сторону, как будто не может сформулировать, насколько идея укусить меня ей отвратительна. Ее лицо выражает боль, и факт того, что она Кармилла дает мне смутную идею какового это. Пытаясь успокоить ее, кладу руки ей на лицо, поворачиваю ее лицо к себе и нежно целую. Ну, так нежно, как могу, пока ее пальцы все еще находятся во мне. - Если ты укусишь меня, я не начну видеть в тебе монстра, - мямлю я напротив ее губ. - Я люблю тебя, ясно? Всю тебя. Это включает в себя бессмертную клыкастую часть тебя. Кармилла нежно мне улыбается. - Ты уверена, что хочешь этого? – она спрашивает, ее голос на октаву или две ниже обычного, ее взгляд спускается ниже, она снова с жадностью смотрит на шею. - Полностью, - отвечаю я, притягиваю ее лицо обратно к своему, чтобы наши губы снова столкнулись, и ее пальцы наконец-то начинают двигаться снова. Другая ее рука перемещается с груди на спину, ее ногти оставляют красные следы на коже, которые заставляют меня дрожать. Перед тем как зарыться рукой в моих волосах, она опрокидывает мою голову назад, обнажая перед собой горло. Она целует шею нежно несколько раз, я чувствую две острые отметины опускаются туда, где бьется пульс, а после ее клыки погружаются в мою плоть. Я бы наверняка смутилась, услышав все эти хлюпающие звуки у моего горла, если бы ее укусы не были так приятны. Это больно, гораздо больнее, чем тогда, когда она укусила меня во время расследования исчезновения девушек, всего на пару секунд, пока я не проваливаюсь в удовольствие, которое я чувствую по всему телу. И, о Боже мой, почему мне понадобилось восемь месяцев, чтобы попросить ее сделать это. Мои руки поднимаются к плечам Кармиллы, путаются в ее волосах, прижимают ее ближе к шее, пока я бесстыдно стону, умоляю ее не останавливаться и двигаю бедрами навстречу ее пальцам. Ее свободная рука опускается с моих волос, оборачивается вокруг талии, плотно прижимая, чтобы я не упала назад, что вполне возможно из-за эйфории, разливающейся по моему телу. Я слабо улавливаю шум напротив меня, удовлетворенные хлюпанья и посасывания, пока ее пальцы все еще движутся во мне. Я начинаю дрожать, когда ее язык касается шеи, слизывая капельки крови, просочившиеся из ее губ. Она добавляет третий палец и сгибает их грубо. Клыков на моем горле, ее пальцев внутри и большого пальца, скользящего по клитору оказывается достаточно, чтобы я достигла предела с протяжным выкриком ее имени. Когда Кармилла наконец отрывается от моего горла, я обнаруживаю новый факт о моей девушке, который не должен меня шокировать. Она ест, как поросенок, кровь размазана по ее губам, на ее клыках, стекает по подбородку, и по очень странной причине я решаю не зацикливаться на этом сейчас, потому что вид ее рта в красных пятнах очень заводит. Она только успевает вытереть рот тыльной стороной ладони, как я вовлекаю ее в голодный поцелуй, мой язык уже слизывает остатки крови с ее клыков. К этому времени я уже привыкла целовать ее и чувствовать вкус крови, это перестало беспокоить меня уже давно. Но на этот раз вкус крови ощущался сильнее, медно-металлический вкус собственной крови не так неприятен, как я ожидала. Через мгновение я приятно удивлена, что она охотно отвечает на поцелуй. - Подожди, - бормочет она в поцелуе, когда я пытаюсь повалить ее на спину. - Погоди, - ее голос звучит ниже и грубее обычного, я еле устояла перед желанием втянуть ее в еще один жадный поцелуй. - Ты…все было в порядке? – спрашивает она, проводя пальцами по свежим укусам на моей шее, осматривает их внимательно. Слега жжет, но не в плохом смысле. Почти также как болят все мои мышцы после того, как она трахала меня в течение нескольких часов, и я уже сбилась со счета сколько раз она заставила меня кончить. Определенно не в плохом смысле. - Что думаешь? – хихикаю я, целуя кончик ее носа. Она хмурится с самым милым видом, и до сих пор выглядит обеспокоенно. – Я в порядке, Кармилла, честно. Я хотела, чтобы ты это сделала, помнишь? Мне понравилось. Я произношу последние слова шепотом, это, кажется, успокаивает ее. Ее глаза опускаются на мои губы, она закусывает губу. - Да? - Определенно, - отвечаю я, и на этот раз она не сопротивляется, когда я опускаю свои ладони ей на грудь и толкаю ее на подушки. (Слюна вампира может остановить кровотечение из укусов, но, к сожалению, она не может оказать влияния на скорость заживления. Так что весь следующий день с экскурсией по художественно-историческому музею я провожу, потея в шарфе, который я отказываюсь снимать, демонстративно игнорируя Кармиллу, которую все время распирает от гордости за себя.)