Молоко, разбавленное кофе, и кофе, разбавленный молоком

Они сидели молча друг против друга за миниатюрным круглым столиком в маленькой кухоньке съемной квартиры, пропахшей насквозь чем-то едко-неприятным, с ободранными стенами и полуотклеевшимися бело-желтыми обоями с вертикальными золотистыми полосами. И не было для них двоих места уютнее, теплее и прекраснее, чем убогая кухонька, которую составляли жужжащий, наверное, на все девять этажей холодильник, бледно-голубая раковина, из последних сил тщащаяся удержаться на стене, да старенькая кое-где покрытая уродливыми черными пятнами газовая плита. Утреннее еще ленивое со сна солнышко зевая подмигивало им, стеснительно выглядывая из-за пыльного окна, грязно размазывая свои теплые по-утреннему скупые пока лучи по лампочково-желтым обоям. Редкие пылинки неуклюже кружились в воздухе, искрясь на солнце, подсвеченные огненным и золотым, и это был их персональный праздничный фейерверк. На столике лежали пожухлыми листьями два красных пакетика растворимого сладкого напитка. У самого края шатко стояла эмалированная покрытая белой краской кружка, наполовину заполненная снежно-белым обратом. Один пил кофе с молоком, другой – молоко с кофе, один – непричесанный, стриженный под каре, со сбившимися на бок светло-русыми прядями и некрасивыми мешками под глазами, узким сонным прищуром не желающих открываться фиалковых глаз; другой – с аккуратно уложенными в низкий хвост золотистыми волосами, еще больше отливающими золотом высшей пробы в утреннем свете, легкой, немного неуверенной после совместно проведенной ночи улыбкой на губах и довольными проснувшимися распахнутыми навстречу новому дню незабудковыми глазами. Один идеально подходил этой квартирке, словно давным-давно сроднился с ней, перенял какую-то ее часть, а потому почти сливался с ее неаккуратной отделкой и был совершенно уместен здесь, другой же был ей совершенно чужд, явно слепленный из иного теста, ухоженный, сияющий в солнечных лучах, неотразимый, весь его вид показывал, что место его точно не здесь, что он здесь только ради того - другого. Они размешивали кофе алюминиевыми ложечками, бессовестно стуча ими о местами сколотые края чашек, искусно и живописно расписанных цветочками. И оба казались такими довольными и такими счастливыми в это очередное закономерное и самое обычное утро, так неожиданно заставшее их вместе в этой квартирушке посреди всего этого хаоса сменяющих один другого таких одинаковых и таких беспорядочных будней.