Гость

Торин вернулся в свои покои за полночь, после изнурительного совета по поводу отправки отрядов на юг, где, по слухам, расплодились орки. Эльфы предлагали совместный рейд, многие гномы были против не только из-за эльфов, но и из-за того, что в Эреборе пока недостаточно воинов. Король присел было за конторку, чтобы разобрать накопившиеся за последние дни пергаменты, однако вскоре бросил это дело. Завтра его ожидал еще один непростой день в Горе, где не хватало хлеба, мяса, эля и одежды, зато в избытке имелось золота, оружия и тяжелых воспоминаний. Пора было ложиться. Торин расстегнул узорчатый пояс, сбросил на кресло кафтан и вдруг почувствовал Взгляд. Этот взгляд преследовал его уже третью седмицу; взгляд, от которого у бывалого воина и путешественника каменела спина, волоски на шее вставали дыбом, а руки сами собой тянулись к мечу. Ничего не объясняя, Торин велел Двалину возобновить ночные патрули, а Нори — послушать, не идут ли какие разговоры меж гномов. Конечно, недобрые взгляды в подгорных залах далеко не то же самое, что во враждебном эльфийском лесу или на степной пустоши, но Торин не первое столетие топтал землю и не привык отмахиваться от опасности. Что ж, если злоумышленник проник в комнаты, стоило встретить его лицом к лицу: Торин незаметно вытащил метательный нож из рукава и резко повернулся. У стола стоял мистер Бэггинс. Он был бледен почти меловой бледностью, одет в длинную светлую хламиду, напоминающую саван, и смотрел на короля тяжелым немигающим взглядом. — Бильбо, — ахнул Торин и выпустил нож из рук. Бильбо продолжал смотреть на Торина взглядом-какого-у-него-не-было-при-жизни, потом вдруг быстро наклонился, исчезая за столом. Торин не двигался минуту, другую, потом осторожно обошел стол кругом, беспомощно оглядел пустую комнату и опустился на стул. Когда Торин очнулся, после Битвы Пяти Воинств прошло больше месяца. Медленно затягивались раны, нанесенные ему Азогом и казавшиеся смертельными. Не заживала одна: Кили и Фили, его дорогие мальчишки, пали, защищая его и новообретенное гномье царство. Боль эта выворачивала хуже телесной. У Торина не оставалось ни сил, ни слез, чтобы оплакивать их маленького спутника, своего случайного любовника в этом походе. И вот нежитью из мира мертвых явился именно он. Торин помнил, что рассказывали об умертвиях люди-следопыты, добиравшиеся до поселений Эред-Луина. Утром он, отменив все дела до обеда, отправился в библиотеку Эребора, в которой хозяйничал Нари, как и в те годы, когда Торин был совсем мальчишкой. Уже тогда у Нари были седые волосы, а теперь время совсем его согнуло, однако он пришел в Эребор с первым же караваном и обосновался в библиотеке, будто бы никакого Смога и не было. Старик не удивился просьбе короля, снабдил его стопой пыльных книг в деревянных обложках, и вскоре Торин узнал многое и об умертвиях, и о ритуалах, способных утихомирить опасную навь. — Двалин, где гробница хоббита? Двалин уставился на него с удивлением. — Где похоронили полурослика? — рявкнул Торин, теряя терпение. — Так никто его и не хоронил. Настало время удивляться Торину. Заметив выражение его лица, Двалин добавил: — Его Гэндальф забрал с собой, сказал, что так лучше будет, — Двалин пожал плечами. — Не знаю уж, как он собирался добираться до Шира в начале зимы. Но маги есть маги. *** Прошло несколько дней, Торин не знал сколько. Когда в один из вечеров он вошел в свои комнаты, то увидел полоску света, льющуюся из-под двери спальни. Там на столике горела свеча, которую король точно не мог оставить с утра. Он поднял свечу, оглядывая спальню. Белый Бильбо стоял у кровати спиной к нему, поглаживая рукой меховое одеяло, потом повернулся, глядя все также мрачно и обвиняюще. Торин вспомнил, что призраки пугаются огня, и, выставив перед собой свечу, стал надвигаться на Бильбо. Призрак, казалось, растерялся, но, стоило Торину приблизиться, вдруг дунул на огонь. Комнату затопил мрак. Торин трясущимися руками снова затеплил свечку. Бильбо нигде не было. Полурослик был мягким, неуклюжим, суетливым, доверчивым. Его восторженность трудно было не заметить, и грешно было ею не воспользоваться. Он отдавался Торину так отчаянно, словно бы тот был у него первым. А может, так оно и было, Торину никогда не приходило в голову поинтересоваться. Вот если бы у них было больше времени, если бы День Дьюрина не гнал их всех вперед... Торин и раньше, бывало, брал любовников и любовниц, но единственной его возлюбленной: бессмертной, желанной, верно ожидавшей — была Гора. Она была уже перед глазами, дело его жизни близилось к завершению. И потому в ответ на ищущий взгляд полурослика, замешкавшегося перед тайной дверью, за которой его поджидал дракон, Торин только нахмурился и сказал: «Ступай. И постарайся отыскать Аркенстон». «Я должен был принести это в жертву». — сказал он себе. И тут же вспомнил застенчивую улыбку полурослика, и то, как он говорил о своих желуде и чайнике, и его несерьезные медовые кудряшки. Бильбо тоже был кое-что должен: вернуться в свой солнечный Шир живым. В следующие дни Торин был рассеян, отзывался не сразу, внимательно прислушиваясь к тому, что было на сердце, задаваясь вопросом, прав ли он был, затеяв свой поход, принося жертвы ради Эребора, отказавшись от налаженной жизни в Эред Луин? И правы ли были его отец и дед, собрав поход на Морию? Поднимаясь по одной из лестниц, он задержался и посмотрел вниз, в огромную залу, окруженную строгими колоннами. На разных уровнях суетились гномы, там и сям вздымались вверх подмости мастеровых, внизу бегали крошечные фигурки с тачками. Торин всем своим существом почувствовал, как возрождается, оживает Эребор, позволил себе окунуться в потоки света от огромных, будто плывущих по воздуху гномьих ламп, а потом вскинул голову и зашагал неспешной царственной походкой, не замечая, как переглядывается свита. *** Он сидел в библиотеке, когда туда пришел Балин. — Ваше величество, вопросы о летней ярмарке в Дейле... Торин с силой потер глаза, а затем виски: — Балин, я видел полурослика, здесь, в Горе. — Его зовут Би... — Балин оборвал привычный упрек и воззрился на Торина. — Что ты, друг мой, такого не может быть. Бедняга Бильбо мертв, а ты слишком много работаешь и, видимо, встал слишком рано после такого тяжкого ранения... — А ты видел его мертвым? — Я — нет, но... — Полурослик жив, — перебил его Торин. — Это все объясняет, свечу и прочее... Балин, прищурившись, поглядел на своего короля: — Это вряд ли, Торин. Его отыскал Бофур, и Бильбо был при смерти. Ори тоже видел его — говорит, тот был весь в крови и даже волосы у него поседели. — Двалин сказал, что Гэндальф забрал его в палатки к эльфам, так? — Да. — Почему никто за этим не проследил? Балин глянул на короля укоризненно: — Глоин и Нори были тяжело ранены, оглушенного Бомбура нашли только на второй день, ты сам готовился отойти в мир иной, а мальчики... ну, сам знаешь. Да ни у кого и мысли не было, что эльфы могут как-то навредить нашему маленькому взломщику. — Значит, он все-таки может быть жив... — И как же он, по-твоему, прятался все это время? — возразил Балин. — А как он месяц прятался у эльфов? — вопросом на вопрос ответил Торин. — Почему бы тебе не спросить о Бильбо у Трандуила. Уверен, он скажет тебе... Торин, больше не слушая, развернулся и зашагал вверх, туда, где у полуразрушенных зубцов Западной башни нашли себе дом вороны Эребора. Он долго провожал глазами своего посланника. Небо было солнечное и синее, вороны кружились над его головой, иногда задевая крыльями. Усталый ворон вернулся к вечеру, уселся на спинку высокого кресла, перебирая лапами. Торин вцепился руками в столешницу и смотрел на него, как подсудимый в ожидании приговора. Ворон, почувствовав торжественность момента, приосанился: — Королю-под-Горой Торину здравствовать! Ты потерял в битве большое сокровище, — прокаркал он послание Трандуила. Торин схватил кувшин с вином и швырнул его в стену: — Тьфу, недаром говорят: у эльфа и ветра дороги не спрашивай, оба скажут в ответ — что да, то и нет. *** Ночью Бильбо приснился ему. Яростно размахивающий Жалом перед ухмыляющейся мордой Азога. Его полурослик был храбрым и верным. И он не вернулся в свой Шир. *** Торин вышел на широкую открытую галерею над главными воротами и долго вглядывался в темноту и редкие огни Дейла. Здесь он кричал тогда в лицо Бильбо яростные слова, здесь своими руками содрал с него мифриловую кольчужку и отправил изрядно помятого хоббита туда, где вот-вот должна была разразиться битва. Он провел ладонью по холодным гладким перилам и повернулся, зная, кого увидит. Бильбо стоял в тени арочного проема и переминался с ноги на ногу, будто ему было холодно. − Что тебе нужно от меня?! − воскликнул Торин. − Скажи! Бильбо поднял голову и поглядел на короля с такой болью, что у того защемило сердце. Потом потянул за ворот, и Торин увидел широкий багровый шрам на шее: в неровном лунном свете казалось, что он все еще сочится сукровицей. Бильбо кивнул Торину, повернулся и пошел по коридору вниз. Торин как привязанный двинулся за неслышно ступавшим хоббитом. *** Наутро Гора шумела, как улей, в привратном зале похоронно бил колокол: короля нашли разбившимся насмерть на одном из нижних уровней. Этому мало кто удивился. — Семейное безумие, — говорил Балин, утирая с бороды слезы. — Я думал, что все кончилось, когда прошла золотая лихорадка. Но скорбь и вина сокрушили его.